Теоретические и прикладные проблемы социально-правового контроля и предупреждения преступности среди женщин: По материалам Республики Казахстан

Актуальность темы

исследования.

Согласно Конституции, Республика Казахстан утверждает себя как демократическое, светское, правовое и социальное государство, высшими ценностями которого являются человек, его жизнь, права и свободы.

На протяжении последнего десятилетия в государстве осуществляется практически непрерывное реформирование юридической сферы, направленное на укрепление законности, усиление борьбы с преступностью, повышение качества работы правоохранительных органов. Меры по государственному контролю за преступностью в республике приобретают все более системный характер. Они базируются на принципах преемственности программной политики, основу которой в условиях текущего момента составляют: Указ Президента Республики Казахстан от 20 апреля 2000 г. № 377 «О мерах по совершенствованию борьбы с преступностью и коррупцией», Программа борьбы с преступностью в Республике Казахстан на 2000;2002г.г, разработанные и принятые в рамках стратегии развития Казахстана до 2030 года, Стратегии национальной безопасности Республики Казахстан до 2005 г. и программы действий Правительства на 2000;2005г.г. Особое место в этом ряду принадлежит выполнению положений Межгосударственной программы совместных мер по борьбе с преступностью стран СНГ на период с 2000 до 2003 г. от 25 января 2000 г.

В этой связи, всесторонний анализ и научное изучение частных и общих проблем, направленных на регулирование правоотношений в сфере борьбы с таким социальным феноменом, как преступность — является одним из наиболее актуальных, перспективных и стратегически важных направлений теоретических и прикладных исследований в области юриспруденции.

Изменение политического курса Казахстана на «капитализацию» обусловило быстрый и бурный переход к новой общественно-экономической формации, что в свою очередь вызвало необходимость активной правотворческой деятельности, базирующейся, как известно, на глубоком изучении сложившейся правоприменительной практики, ее научном анализе, с целью приведения норм права в соответствие с изменяющимися и нарождающимися общественными отношениями.

Изменения, происходящие в сознании, образе жизни и поведении людей, характерны не только для жителей нашей республики. Можно утверждать, что и другим странам и народам, обретшим в недалеком прошлом политическую независимость, присущ ряд общих черт в процессе их общественно-политической «эволюции», среди которых одним из наиболее ярких является развитие негативных тенденций в реальной динамике и структуре преступности. При этом, в силу ряда причин данные формальной уголовной статистики не всегда отражают отмеченные тенденции.

За последние десять лет, ознаменовавших период суверенного развития Казахстана, возросли показатели уровня (коэффициента) преступности: с 90,2 — в 1990 г. до 105,2 — в 2000 г. при расчете на 10 000 населения. Но в течение данного периода отмечались такие резкие колебания этого показателя, которые на ряде этапов значительно превышали базовые отметки. Поэтому в масштабах настоящего исследования все статистические ряды анализируются нами исключительно в контексте их корреляции с общими тенденциями социально-экономического развития и сопоставимости с иными объективными показателями, в различной степени характеризующими уровень криминальной пораженности общества.

Социальную обусловленность имеют и негативные тенденции в структуре лиц, совершивших преступления. По нашему глубокому убеждению они, в первую очередь вызваны действием факторов социально-политического порядка, выражающихся в несоответствии процедуры и механизма правового регулирования складывающейся практики взаимоотношений неимущественного и имущественного характера практически во всех сферах материального производства, финансового обращения и межличностного общения.

Они также обусловлены: аморфностью системы ценностей, составляющих основу государственной идеологиираспространением философии «правового нигилизма» ]фактическим расслоением общества на классы по имущественному признаку, произошедшему в нарушение принципов социальной справедливостинарастающим обострением проблем трудоустройстваусилением влияния на преступность наркотизма и алкоголизмавозрастанием тенденций к организованности и профессионализации де-линквентных проявленийинтенсивной криминализацией и маргинализацией подростковой средыкоррупцией, глубоко поразившей все ветви государственной власти, и иными криминологически значимыми факторами.

Разумеется, данный факторный перечень не является исчерпывающим, более того, объективно нуждается в расширении и детализации, что в конечном итоге, еще раз подтверждает актуальность рассматриваемых вопросов. Именно их оценке, с точки зрения влияния на процессы, происходящие в сознании и выражающиеся в поступках людей, мы попытались уделить достаточное внимание в настоящей работе.

Прежде всего, хочется подчеркнуть, что максимально объективной научной оценки в данном случае возможно достичь лишь с учетом широкого комплекса факторов, влияющих на мотивацию, поведенческие основы личности. Определившись в данном вопросе, гораздо проще будет пойти по пути научного объяснения групповых, «корпоративных» закономерностей дсвиантного поведения на уровне микрои макросоциальной среды. Данный подход, во многом объясняется тем обстоятельством, что одним из центральных объектов изучения криминологической наукой всегда являлась и является личность преступника.

Впервые сталкиваясь с любой личностью (и не обязательно преступника), мы в первую очередь идем по пути выяснения ее так называемых социальнодемографических характеристик, таких как пол, возраст, семейное положение, национальность, профессиональная принадлежность и целого ряда других. Все дальнейшее общение с человеком, строится на основе данных такой характеристики, и чем она будет шире, тем проще нам объяснить любые действия, поступки, намерения данной личности, понять механизм их зарождения и формы реализации.

Если говорить о психофизиологических особенностях строения человеческого организма, то одним из самых принципиальных различий, как известно, выступает половая принадлежность личности. Если же говорить о личности преступника, то и здесь существование данной границы издавна предоставляет широкие возможности для научной дискуссии.

Подтверждением этого является то обстоятельство, что проблемы женской преступности в разное время получили свое освещение в трудах выдающихся умов мировой криминологической науки, среди которых Ч. Ломброзо, Э. Ферри, М. Н. Гернет. При этом практически все исследователи подчеркивали особую значимость социальных условий жизнедеятельности и влияния процессов их коренного изменения на формирование преступного поведения у женщин.

Следует также заметить, что, большинство исследований проблем современной женской преступности, имевших место на территории бывшего СССР, с одной стороны, принадлежали как раз к периоду относительной стабильности социально-экономических отношений в обществе, а с другой — были вынуждено ориентированы на необходимость жесткого следования классовым интересам политического режима и его известным идеологическим ценностям. Лишь с конца 70-х годов начинается период наиболее объективных и принципиальных научных оценок, а также специальных исследований в этой сфере. «Новую страницу» в летописи изучения женской преступности в масштабах нынешнего СНГ открыли российские ученые: Ю. М. Антонян, Л. Ш. Берекашвили, М. Н. Голоднюк, В. Н. Зырянов, И. А. Кириллова, О. Б. Лысягин, В. А. Серебрякова.

Казахстан в этом плане оказывался в лучшем случае объектом выборочных исследований, не имевших достаточно глубокого научного обоснования, репрезентативной эмпирической базы, не выходивших за пределы ведомственных рамок. Между тем, не смотря на неоценимое методологическое и понятийное значение работ ведущих исследователей этой проблемы, в них не рассматривались многие вопросы, связанные со спецификой женской преступности в регионально-геополитическом разрезе, с учетом естественноисторических, культурных, идеологических и демографических изменений, активно происходивших на протяжении нескольких десятков лет в пределах бывших национально-территориальных образований СССР. Впоследствии, с обретением суверенитета, не только политического, экономического, но и в известной степени — научно-образовательного, интерес к подобным исследованиям и возможности для его потенциального удовлетворения были в силу ряда объективных причин минимизированы.

В этой связи, научная новизна настоящего исследования заключается в подходе к решению поставленных перед ним задач с учетом современных социально-политических, экономико-правовых, демографических, геополитических изменений, переживаемых обществом в их тесной взаимосвязи с историко-национальными особенностями, правовыми традициями и обычаями, а также процессами их трансформации к современному состоянию в контексте проблемной ситуации.

В современной отечественной науке подобных исследований с мо-меша суверенизации Казахстана не проводилось. Десятилетний временной пласт остался вне поля зрения криминологов в пределах настоящей темы. Кроме того, все выборочные, фрагментарные исследования, проводимые ранее этого периода были ориентированы на идеологию, ныне отвергаемую, как несостоятельную и носили описательный характер.

Вместе с тем, нельзя не отмстить, что в последнее время определенный вклад в развитие криминологической науки, особенно ее профилактической составляющей внесли такие казахстанские ученые, как Джекебаев У. С., Каиржанов Е. И., Когамов М. Ч., Нуртаев Р.Т.

Базисные изменения, как известно, влекут за собой и реформирование социальной структуры, что отражается в изменениях социально-ролевых функций, особенно выполняемых женщинами. Рассмотрению этих процессов в прямой взаимосвязи с действием факторов криминогенного характера, детерминирующих женскую преступность, также уделено значительное внимание в структуре данной работы.

Исходя из вышеизложенного, основная авторская гипотеза исследования заключается в том, что преступность среди женщин, как самостоятельная социолого-правовая проблема, требует своего разрешения прежде всего в исследовании ее природы, факторов возникновения и механизма проявления, на основе соотношения и корреляции с другими социальными явлениями. В свою очередь, теоретическое и эмпирическое подтверждение данной гипотезы возможно посредством изучения социально-правовых и психологических корней противоправного поведения, особенностей личности женщин-преступниц в процессе взаимодействия с социальной средой.

Выборочные исследования, посвященные проблеме женской преступности, на протяжении всей истории мировой криминологической науки, неизменно подчеркивали ее специфику, количественные и качественные характеристики, отличные от преступности мужчин, что в итоге позволило выделить ее в структуре всей преступности и рассматривать в качестве самостоятельного элемента. Наряду с этим, являясь подсистемой преступности в целом, женская преступность оказывает самое отрицательное влияние на общество, затрагивает широкий спектр явлений социальной жизни, имея прямое отражение в динамике статистических показателей самой преступности.

Кроме того, современная женская преступность представляет собой весьма изменчивое явление, обусловленное как социальными процессами, так и соответствующими им усилиями государства по реформированию правовой базы борьбы с правонарушениями различной степени тяжести.

Между тем, существование данной проблемы подтверждается не только удельным весом совершаемых женщинами преступлений (составляющим порядка 10 -15% от всех регистрируемых уголовно-правовых деликтов), что позволяет, наряду, например, с преступностью несовершеннолетних (имеющей сопоставимый с ней удельный вес в общем количестве регистрируемых преступлений), говорить как о самостоятельном структурно-видовом элементе преступности. Для иллюстрации относительной устойчивости и стабильности этого показателя можно сравнить следующие данные: в 1989 году, например, удельный вес женщин, совершивших преступления на территории СССР составлял 14,7%. В 1996 г. в Российской Федерации — 14,6%, и в том же 1996 году средний показатель доли женщин в общем объеме выявленных лиц, совершивших преступления в Казахстане был равен — 13,2%. Примерно аналогичная ситуация в статистике женской преступности наблюдается в течении длительного времени практически во многих регионах планеты.

Однако, если, говорить о внутренней структуре самой женской преступности, ее особенностях, то в этом плане очевидны существенные различия, нуждающиеся в научном изучении и объяснении. Взять хотя бы распределение показателей удельного веса совершаемых женщинами преступлений в различных регионах нашей республики по итогам 1999 года. При среднем показателе по Казахстану в 1 1,5%, в г. Алматы он составил -20,4%, г. Астане — 13,5%, Карагандинская области — 14,7%, Восточно — казахстанской -12,5%, Костанайской — 11,8%. Объяснить существующие различия только лишь разницей в уровне урбанизации регионов, думается, было бы не верно. Именно поэтому мпогоаспектность поднимаемых социально-правовых проблем и предопределила комплексность настоящего исследования.

Следует отметить, что проблемы влияния женской преступности на социально-экономическую сферу жизни общества исследовались в работах таких ученых, как М. Н. Гернет, М. Н. Голоднюк, В. А. Серебрякова, В. Н. Зырянов, Т. М. Явчуновская.

Месту, роли, значению и методам социально-правового контроля над преступностью среди женщин с различными формами их социальной дезадаптации посвящены исследования Ю. М Антоняна, A.A. Габиа-ни, J1. A Меликишвили, А. Т. Потемкиной, и других.

Прикладные рекомендации, относящиеся к совершенствованию деятельности правоохранительных органов в сфере противостояния и предупреждения женской преступности принадлежат «перу» большинства из вышеназванных ученых, а также непосредственно предлагаются в трудах А. Н. Ильяшенко, В. А. Казаковой, A.C. Михлина, К.О. Мусае-вой, В. Д. Пахомова, Е. В. Середы, Т. А. Сидоренковой, В. А. Сушко, Т. А. Шмаевой.

В последнее время в Казахстане заметно активизировались исследования в области тендерной политики и социального статуса женщин. Их основные положения отражены в трудах Г. Тленчиевой, А. Мухтаро-вой, Н. Усачевой.

Значительный вклад в изучение проблем женской преступности внесли в разное время развития криминологической мысли и ученые «дальнего зарубежья»: Э. Ферри, Ч. Ломброзо, О. Тэрк, П. Фрайди, Г. И. Шнайдер, Ж. А. Кетле.

В целом женская преступность представляет для современного исследователя большую сложность. Причины сложившегося положения, на наш взгляд, заключаются в следующем.

I. Социальные перемены последних лет, пошатнувшие значимость многих общественных институтов, поставили исследователей перед необходимостью отказа от ранее сформулированных криминологических категорий как общетеоретического, так и прикладного плана.

2. На общем фоне разрушения категориального аппарата социологии социалистического толка потеряли методологическую значимость отраслевые социологии, в том числе и криминального цикла.

3. Женская преступность, представляя собой часть (вид) преступности в целом, не может быть исследована глубоко и полно, в условиях отрыва от своей научной основы, в качестве которой выступает научная дисциплинаобщая деликтология, которая в свою очередь является составной частью теории социальных отклонений'.

4. Нет полной уголовной статистики преступлений, целостного и объективного учета административных деликтов, совершаемых женщинами и с их участием, которые могли бы позволить выявить динамику этого явления, определить закономерности и корреляционные зависимости с целью построения криминологических прогнозов, значимость и результативность которых при конструировании уголовно-правовой политики также недостаточно востребована.

5. Криминологическое исследование любого социально-негативного явления должно преследовать цель по снижению его отрицательного воздействия во всех проявлениях. В этой связи забвение, а в некоторых случаях пренебрежение устоявшимися формами и методами непосредственно-прикладного значения в области профилактики преступности, выступают в качестве одного из препятствий к достижению устойчивых результатов в отрицательной динамике преступности.

Наиболее сложным представляется такое направление, как социально-правовой контроль над женской преступностью. При этом необходимо иметь ввиду, что идея социального контроля над преступностью для криминологической науки не нова. В частности, С. Г. Чаадаев писал: «Практически социальный контроль осуществляется в двух основных направлениях: во-первых, путем общественного воздействия на лич.

1 Разработка теории социальных отклонений начата под руководством В Н Кудрявцева См Социальные отклонения Изд второе, перераб и дополненное М, 1989. ность, основанного на нравственных принципах и нормахво-вторых, путем государственного и общественного воздействия, строго урегулированного нормами права" 1.

А.Н. Харитонов рассматривает государственный контроль над преступностью как «законную деятельность системы компетентных органов и их представителей по сдерживанию отклоняющегося (общественно-опасного) поведения людей"2.

В отечественной Казахстанской науке сторонником данного подхода выступает Б. Х. Толеубекова на основании «убеждения в необходимости восприятия и развития идеи контроля (социального, государственного, политического, экономического, правового, организационного) над преступностью, которая представляется более продуктивной, продиктованной эволюцией и характером развития учения о причинах и условиях преступности"3.

По утверждению академика В. Н. Кудрявцева «борьба с преступностью не может иметь своей целью ее окончательную ликвидацию», как в свое время это провозглашалось КПСС, но должна быть ориентирована на стабилизацию и снижение ее уровня — как по видам преступлений, так и в географическом (региональном) разрезе. Цель этой борьбы — контроль за состоянием, структурой и динамикой преступности, минимизация всех ее показателей, т. е. сведение к относительно невысокому уровню"4.

Как становится очевидным, данные позиции, принципиально объединены пониманием того, что идея полного искоренения преступности, доминируя над иными, на определенном этапе практически завела в тупик советскую криминологию. Отсюда и несостоятельность государст.

1 Чаадаев С Г Уголовная политика и преступность проблемы Пути решения — М, 1991 С 87.

2 Харитонов, А Н Государственный контроль над преступностью Теоретические и правовые проблемы Омск, ЮИ МВД РФ, 1997 С 10.

3 Толеубекова Б X Проблемы совершенствования борьбы с преступлениями, совершаемыми с использованием компьютерной техники Автореферат дисс доктора юрид наук Алматы 1998 С 4.

4 Кудрявцев В Н Популярная криминология М 1998 С 130 венной стратегии, направленной на борьбу с преступностью, при условии понимания этой борьбы как инструмента достижения такой генеральной цели, как искоренение преступности.

Авторская позиция в данном вопросе сводится не к альтернативному восприятию понятий борьбы и контроля, а к четкому уяснению и пониманию содержательной стороны такого категориального криминологического термина как «борьба с преступностью». Именно поэтому в контексте настоящего исследования социально-правовой контроль воспринимается автором в двуедином смысле: как перспективная цель борьбы с преступностью (в его устойчиво-позитивном значении) — с одной стороны, а с другой — как составляющая функция общей системы мер борьбы с преступностью (наряду, например, с профилактикой).

Научно-теоретические обоснование необходимости переориентации государственной политики в сфере влияния на преступностьпредмет самостоятельного анализа и обобщения, выходящий за пределы содержания настоящей работы. Поэтому, беря за отправную модель государственной политики в означенном направлении, реализуемую путем контроля над преступностью, автор настоящей работы представляет свои предложения о формах и средствах этого контроля на примере преступности среди женщин. При этом, в терминологическом отношении автор исходит из тождественности употребляемых в криминологии сочетаний, таких как «женская преступность» и «преступность среди женщин», которые используются в настоящей работе исключительно в зависимости от стилистического контекста.

Цель и задачи исследования

.

В качестве приоритетной цели проведенного исследования выступает изучение и рассмотрение комплекса проблем, вытекающих из сущности совершенствования практики социально-правового контроля над преступностью среди женщин, эффективности воздействия на дечерминирующие ее факторы и условия на различных уровнях профилактической деятельности.

Достижение поставленной цели потребовало разрешения следующих задач:

— выяснение исторических корней существования феномена женской преступности как составной части преступности в целом;

— проведение комплексного криминологического анализа женской преступности;

— обоснование на этой базе тезиса о социальной значимости этого вида преступности и ее влиянии на социально-правовую сферу жизни общества;

— теоретико-правовое обоснование социальной обусловленности преступности среди женщин;

— определение места и значения познания данного вида преступности в системе социально-правовых знаний;

— выявление особенностей правовой оценки антисоциального поведения женщин в исторической ретроспективе;

— общий анализ экономико-правовой политики Республики Казахстан и характера ее влияния на процессы воспроизводства женской преступности;

— теоретико-правовое обоснование необходимости признания контроля над преступностью в качестве самостоятельной правовой функции;

— на базе решения предыдущей задачи — раскрытие содержания правового контроля над данным видом преступности;

— сбор, обобщение и анализ данных уголовно-правовой статистики о личностной характеристике женщин-преступниц и совершаемых ими преступлениях;

— изучение структуры, динамики современной женской преступности как социального явления, а также состояния мер по борьбе с ней;

— рассмотрение комплекса факторов, оказывающих негативное влияние на формирование противоправного поведения женщин;

— выборочный сравнительно-правовой анализ женской преступности в Республике Казахстан и Российской Федерации;

— разработка общей криминологической характеристики преступлений, совершаемых женщинами;

— разработка криминологической характеристики отдельных видов преступлений, совершаемых женщинами в Республике Казахстан;

— уголовноправовая, социально-демографическая, пенитенциарная характеристика личности женщин, совершивших преступления различной степени тяжести и общественной опасности;

— многофакторный анализ криминологической характеристики личностей женщин, совершивших различные преступления;

— выявление факторов, определяющих формирование профессиональных проявлений в совершаемых женщинами преступлениях;

— разработка типологической характеристики личности профессиональных преступниц;

— выработка общесоциальных, специально-криминологических, уголовно-правовых и организационных мер профилактики женской преступности;

— обоснование конкретных мер совершенствования законодательной и иной нормативно-правовой базы борьбы с преступностью, социальных программ, направленных на решение проблем, сопутствующих этому явлениюмоделирование средств уголовно-правового, уголовно-исполнительного, административно-правового, организационного и иных видов контроля над отклоняющимся поведением женщин;

— разработка ориентиров и социально-правовых принципов общественной безопасности в сфере семейно-бытовых отношений;

— совершенствование организационного механизма для сбора данных уголовной статистики, особенно в части оценки конкретных проявлений преступного поведения со стороны женщин;

— разработка предложений по формам и содержанию статистического учета преступлений и правонарушений в системе правоохранительных органов;

— прогностическая оценка негативных тенденций в развитии женской преступности в целом и отдельных видовых ее проявлений.

Предмет исследования.

Предметом исследования являются криминологические детерминанты, уголовно-правовые и связанные с ними правоотношения, возникающие в результате конкретных проявлений преступного поведения лиц женского пола и всей совокупности таковых деяний. В сферу предмета исследования входят также особенности и возможности профилактического воздействия на рассматриваемый вид преступности, с точки зрения разноуровневой системы общего, специального и индивидуального предупреждения преступного поведения.

Методологической основой и методикой исследования явились диа-лектико-материалистический подход к процессам познания социально-правовых явлений, взаимной обусловленности феноменов, имеющих социальную значимость, и их правовых последствий, а также диалектическое осмысление влияния научно-технического прогресса и экономических реформ на процессы формирования отраслей права (уголовного, уголовно-исполнительного). Основу исследования составили философское понимание социальной сущности преступности как одного из наиболее значимых феноменов эволюции общества, общая теория права, криминология, теория уголовного права, теория доказательств, теория оперативно-розыскной деятельности, криминалистическая методика. Были использованы частно-научные методы: логико-семантический, историко-правовой, системноструктурный, сравнительно-правовой, конкретно-социологический, а также метод математического моделирования.

Особое внимание при определении, обработке, обобщении эмпирического материала предлагаемого исследования занимают социологические методы сбора юридически значимой информации и методы статического наблюдения, анализа и экстраполяции.

Нормативной основой работы являются действующее уголовное, уголовно-исполнительное и иное законодательство, нормативные правовые акты высших органов государственной власти и управления Республики Казахстан, отдельные документы международно-правового характера, затрагивающие вопросы борьбы с преступностью, ее предупреждения, тендерной политики, социально-правого статуса женщины.

При подготовке настоящей диссертации использованы работы отечественных и зарубежных ученых по истории и теории права, уголовной политике, уголовному и уголовно-исполнительному праву, криминологии, социологии, психологии, некоторые работы по судебной психиатрии и медицине, относящиеся к проблематике исследования.

Выводы и предложения соискателя базируются на анализе принятых норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательствапривлечен значительный материал, отраженный в исследованиях отечественных и зарубежных ученых-правоведов, широко использованы данные первой в истории суверенного Казахстана переписи населения.

Эмпирическую базу исследования составили результаты изучения следственной, судебной и пенитенциарной практики в Республике Казахстан, Российской Федерации и ряде других стран. При этом, статистические данные и результаты эмпирических исследований в странах СНГ использованы в работе в качестве контрольного материала с целью сопоставительного анализа рассматриваемых проблем.

Результаты исследования базируются на ряде проведенных анкетных опросов работников правоохранительных органов из числа сотрудников.

Исправительных учреждений разных видов, СИЗО, оперативно-следственных аппаратов, научно-преподавательского состава, сотрудников подразделений по профилактике насилия и преступности в отношении семьи, женщин и несовершеннолетних в г. г. Астане, Алматы, Караганде, Москве, Омске, Алматинской, Карагандинской и Орловской областях.

На основе специально разработанных анкет были собраны, систематизированы и изучены ответы осужденных женщин, содержавшихся в уголовно-исполнительных учреждениях строгого и общего режима, следственных изоляторах г. г., Алматы, Караганды, Москвы, Орла.

По специальной методике изучено 2450 личных дел осужденных женщин из материалов специальных частей указанных учреждений, проанализировано более 300 уголовных дел и отказных материалов о совершенных женщинами преступлениям на территории Республики Казахстан и Российской Федерации в 1990;2000 годах. В целях наиболее полного изучения личностных характеристик преступниц женского пола, проанализированы и обобщены данные, содержащиеся в 70 заключениях судебно-психиатрических экспертиз, проведенных по конкретным уголовным делам различных категорий, а также акты 105 экспертиз из архива республиканского бюро СПЭ.

В ходе исследования автором проводились: анкетирование, углубленные беседы, интервьюирование 230 обвиняемых и осужденных за различные виды преступлений женщин, а также 130 работников органов внутренних дел, сотрудников ранее существовавшего Государственного следственного комитета РК, представителей органов финансовой полиции и таможенной службы, экспертных и медицинских учреждений, осуществляющих непосредственный контакт с ними.

При подготовке настоящей работы использовались результаты специальных переписей осужденных в СССР 1979 и 1989 гг., опубликованные материалы общих переписей населения Казахстана 1979,1989,1999 годов, данные Госкомстата бывшего СССР, Национального статистического агентства РК, статистические материалы Центра правовой статистики и информации Генеральной Прокуратуры РК, информационно-аналитических подразделений ранее существовавшего Государственного следственного комитета, ГИЦ МВД РФ, данные ряда криминологических и социально-правовых исследований, предпринятых другими авторами. Были обобщены и проанализированы результаты наблюдений и опросов женщин, совершивших различные преступления, проведенных в период практической работы автора в следственных подразделениях МВД Республики Казахстан и Российской Федерации.

Научная новизна исследования заключается в том, что практически впервые на диссертационном и монографическом уровнях рассматриваются теоретические и прикладные вопросы преступности среди женщин применительно к Казахстану, учитываются и раскрываются исторические, геополитические, региональные особенности данного явления. На основе методов статистического, демографического, политологического анализа приводится развернутая характеристика картины женской преступности в Казахстане, охватывающая исторический период с момента становления национальной государственности до современных этапов социально-политического развития республики включительно.

Особое место в работе занимает изучение проблемы женского преступного профессионализма, которой ранее также практически не уделялось внимание ни в контексте изучения профессиональной преступности, ни в процессе исследований преступности среди женщин. В результате, на основе предпринятого изучения этого вопроса, можно утверждать, что данное явление имеет место, оно характеризуется определенными отличиями от мужской профессиональной преступности, имеет ряд факторов, как традиционного, так и весьма своеобразного характера, непосредственно влияющих на становление устойчивой криминальной направленности личности.

Теоретически обосновывается существование причинно-факторного комплекса, обуславливающего репродукцию данного явления, устойчивые закономерности и тенденции его воспроизводства.

Преследуя цель выработки соответствующих мер борьбы с профессиональным преступным поведением женщин, в работе предпринята попытка классификации личностей профессиональных преступниц, в основу которой были положены элементы мотивации преступного поведения, уголовно-правовой и социально-демографической характеристики женщин.

Новизна исследования обусловлена также определенными трудностями в правоприменительной практике при реализации уголовно-правовых и иных средств борьбы с женской преступностью. Поэтому в работе затрагиваются как вопросы совершенствования законодательства, отражаются недостатки его применения, так и предлагаются конкретные организационные меры по совершенствованию профилактической деятельности посредством целенаправленных усилий на основе программной политики государства по борьбе с преступностью вообще и в частностиженской.

В настоящей диссертации затрагиваются также и некоторые актуальные аспекты, касающиеся повышения эффективности института исполнения наказания в отношении осужденных к лишению свободы женщин, коюрые иллюстрируются полученными эмпирическими данными.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Исторический анализ социально-экономических предпосылок и условий для формирования и эволюции феномена женской преступности на примере Казахстана.

2. Методологические концепции и научные направления изучения женской преступности в мировой криминологической науке и иных социологических исследованиях.

3. Общая криминологическая, уголовно-правовая, социально-демографическая, этническая характеристика состояния, структуры, динамики современной женской преступности в Казахстане.

4. Комплексный мониторинг криминогенных факторов, обуславливающих негативные тенденции в структуре современной женской преступности в Казахстане.

5. Условия и уровни макро — и микро влияния социальной среды на формирование устойчивой антисоциальной направленности личности женщин.

6. Принципы построения системы жизнеобеспечения и самоорганизации осужденных женщин в местах лишения свободы и мер уголовно-исполнительного и воспитательного воздействия в отношении женщин, совершивших преступления.

7. Особенности влияния условий изоляции от общества на последующее преступное поведение женщин, формирование личностных качеств и ценностных установок, отрицательно сказывающихся на мерах ис-правительно-воспитательного и реабилитационного характера в отношении осужденных женщин с позиции их социальной адаптации и профилактики рецидива, перспектив посткриминального поведения различных категорий женщин — преступниц.

8. Обоснование методологических основ изучения личностей женщин-преступниц, принципиальные различия в возможностях типологических и классификационных характеристик, принятых в криминологически х и с с л е д о в, а н и я х.

9. Изучение последствий деформирующего влияния на личность совершаемых в отношении женщин преступлений, а также причинно-следственных связей и закономерностей поведения жертв совершаемых женщинами преступлений.

10. История и современное состояние женского преступного профессионализма. Характеристика мер борьбы с его проявлениями на основе анализа факторов, детерминирующих профессионализацию женской преступности, влияние которых рассматривается на примере наркомании, проституции, рецидива, влияния уголовно-профессиональных традиций и обычаев на конкретную личность, в процессе участия женщин в организованной преступной деятельности.

11. Типология личностей профессиональных преступниц на основе характера и обстоятельств совершаемых преступлений наряду с совокупностью иных криминологических факторов, позволяющих определить механизм преступного поведения женщин, их криминальные наклонности, степень активности в совершении преступлений, уровень влияния на личность сложившихся жизненных обстоятельств, социальной макрои микросреды.

12. Сопоставительный и критический анализ современного национального законодательства Республики Казахстан, мер социально-правового контроля за женской преступностью и преступностью в целом.

13. Предложения законодательного, нормативно-правового и организационного характера по совершенствованию мер борьбы с женской преступностью, в том числе осуществляемых на различных уровнях профилактической деятельности.

14. Функциональные прогностические возможности специального криминологического изучения женской преступности.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическое значение работы заключается в том, что ряд ее положений значительно расширяет и углубляет такие предметные разделы отечественной криминологической науки, как теория причинности, личность преступника, профилактика, виктимология. На ряде примеров законодательной и правоприменительной практики обосновывается необходимость научного криминологического прогнозирования состояния, структуры, динамики женской преступности, которое должно играть действенную роль в профилактике преступлений, совершаемых женщинами и с их участием. Ряд умозаключений может быть воспринят в процессе дальнейшего развития теории социальных отклонений, отдельных разделов криминологии, использован при дальнейшей разработке понятийного аппарата в этих отраслях знания и т. д.

Кроме того, автор попытался раскрыть собственное видение некоторых научных криминологических и уголовноправовых терминов и категорий, дать расшифровку и интерпретацию применительно к женской преступности, что должно послужить их более четкому восприятию и пониманию.

Присутствующий в работе сравнительный анализ состояния женской преступности в Российской Федерации и ряде других регионов СНГ' на фоне аналогичных статистических показателей, эмпирического опыта и научных достижений Казахстанской криминологической науки также служит наглядной иллюстрацией проблемных аспектов, выступая в качестве своего рода контрольной группы по отношению к основному массиву излагаемого материала, на основе которого формулируются ключевые выводы и положения исследования.

Предлагаемый материал, касающийся преступности среди женщин, как правило тесно увязан с общими вопросами изучения преступности. Данный подход во-многом оправдан и закономерен. Он основан на твердом убеждении о том, что без познания общих тенденций и закономерностей существования феномена преступности, невозможно постичь и его составляющие.

Достоверность результатов исследования обеспечивается его методологией и методикой, а также репрезентативностью эмпирического материала, па котором базируются научные положения, предложения и выводы.

Выводы и предложения исследования могут быть учтены при разработке новых и совершенствовании действующих норм уголовного, уголовно-исполнительного и иного законодательства. В работе сформулирован ряд теоретических положений, направленных на совершенствование профилактики женской преступности, которые также могут быть учтены в процессе законотворческой деятельности, в том числе на уровне принятия уголовно-политических мер общегосударственного характера.

Практическая значимость результатов исследования заключается в следующем:

— имеющиеся в нем выводы и предложения позволяют осуществить комплексный подход в процессе повышения эффективности борьбы с преступностью среди женщин;

— раскрытие специфических особенностей поведенческого характера при совершении женщинами отдельных преступлений, в частности, краж личного имущества, мошенничества, содержания притонов и сводничества, участия в сфере незаконного оборота наркотиков, а также взаимосвязь их с психологическими чертами конкретной личности, позволяет осуществить максимально дифференцированный подход к тактике подготовки и проведения отдельных следственных и оперативных действий с их участием, в том числе в процессе установления личного психологического контакта с обвиняемой (подозреваемой), выбора средств и методов осуществления негласного сотрудничества на конфиденциальной основе, налаживания более эффективного взаимодействия между соответствующими подразделениями правоохранительных органов Республики;

— разработанная типология личностей профессиональных преступниц, учитывающая конкретные формы и способы совершения ими преступлений, применима в деятельности оперативно-следственных аппаратов, оперативно-режимных подразделениях женских уголовно-исполнительных учреждений, в организационной деятельности этих служб по созданию соответствующих криминалистических и оперативных учетов, в процессе повышения квалификации сотрудников перечисленных подразделений;

— реализация вносимых предложений призвана конкретизировать принцип индивидуализации уголовного, уголовно-исполнительного и исправительно-воспитательного воздействия на женщин, совершивших преступления;

— применение ряда положений исследования в практической деятельности оперативных и следственных аппаратов при расследовании уголовных дел о рассматриваемых преступлениях позволяет определить направления, виды, объемы экспертных исследований, формировать следственные версии, учитывать криминалистические характеристики отдельных видов совершаемых женщинами, с их участием, а также в отношении них преступлений;

— прикладные методики, предлагаемые в исследовании, подлежат использованию при разработке криминологических прогнозов, государственных и комплексных региональных программ борьбы с преступностью, а также прогностических государственных программ общего социально-экономического значения.

Результаты исследования могут быть использованы в преподавании курса криминологии в высших и средних учебных заведениях, при подготовке учебно-методических пособий, дидактического и лекционного материала по данной тематике.

Апробация и внедрение результатов диссертационного исследования. Основные выводы, предложения и рекомендации, сформулированные по результатам проведенного исследования, изложены автором в монографии, двух учебных пособиях, а также в 20 научных статьях. Эти данные используются в учебном процессе высших учебных заведений системы МВД и МГД РК, Омской юридической Академии МВД РФ, практической деятельности правоохранительных органов, при осуществлении адъюнктской и аспирантской подготовки. Результаты исследования апробированы на заседаниях Ученого совета Алматинского юридического Института МВД РК, на научно-теоретических и практических конференциях, в том числе: 2 международных «Борьба с организованной преступностью и коррупцией» (Алматы, октябрь 1996), Правовое развитие Казахстана за 10 лет государственной независимости (Алматы, март 2001 г.), 2-х межрегиональных «Нетрадиционные подходы к решению проблем борьбы с правонарушениями» (Омск, май 1996г), «Казахстан-2030: проблемы совершенствования деятельности правоохранительных органов» (Алматы, декабрь 1999 г.), а также шести республиканских и межвузовских — что подтверждается программами, рекомендациями и опубликованными материалами названных конференций.

По приглашению руководства Национального института полиции Исламской республики Пакистан в апрелеиюне 1995 г. автором прочитан курс лекций и проведены аудиторные занятия со слушателями ФПК данного института по общим проблемам криминологии и проблемам борьбы с женской преступностью в Казахстане.

Результаты исследований нашли свое частичное отражение:

— в «Предложениях Алматинской ВШ МВД РК к проекту Государственной программы преодоления преступности на 1996 — 1997 годы и выработке основных направлений правоохранительной деятельности до 2000 года» ;

— в «Комплексной программе борьбы с преступностью и укреплению правопорядка в г. Алматы на 1997 — 2000 годы» ;

— в предложениях к проекту Уголовного кодекса Республики Казахстан;

— в «Комментарии к Указу Президента Республики Казахстан, имеющем силу закона, „О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам борьбы с преступностью“ от 5 мая 2000 года» ;

— в Отзыве на проект уголовно-исполнительного кодекса Республики Казахстан, подготовленный рабочей группой под эгидой ГСК РК;

— в предложениях и замечаниях к проектам Закона Республики Казахстан «О бытовом насилии», «О социальной профилактике», «О борьбе с организованной преступностью" — «Об амнистии в связи с годом единства и преемственности поколений».

Объем и структура диссертации. Объем диссертации составляет 321 л. Структура диссертации состоит из введения, пяти глав (разделов), включающих в себя 13 параграфов (подразделов), заключения, списка использованной литературы, приложений.

Выводы о наличии существенных различий в организации общежития в женских колониях от мужских, своеобразии микросоциальной среды лишенных свободы женщин и принятых в ней неформальных нормах и установках, можно встретить в работах Антоняна Ю. М., Дутова М. И., Хохрякова Г. Ф., Шмаевой Т. А. и других ученых.

В ходе собственного исследования мы попытались, во-первых, сравнить отдельные полученные результаты с данными других исследований, но этой проблеме, во-вторых, по возможности привнести некоторые новые сведения в характеристику микросоциальной среды лишенных свободы женщин. Для этих целей использовались результаты анкетирования осужденных, опросов сотрудников женских ИУ, следственных изоляторов, выводы многочисленных бесед с работниками этих учреждений и женщинами-преступницами, личные наблюдения, а также анализ отчетности о работе некоторых колоний по различным направлениям деятельности.

1 См. Антонян Ю М Социальная среда и формирование личности преступника — М, 1975 С 108.

2 Стручков Н, А Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностьюСаратов. 1970. С. 164.

Основной массив изученных нами лиц составили женщины, осужденные к лишению свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима — 66,8%. Однако, нами уделено и весьма значительное внимание исследованию микросреды в женских колониях общего режима, и такие лица составили 33,2,% от общего количества респондентов. Особо опасные рецидивистки в общем числе изученных преступниц составили 40,5%. Здесь следует пояснить, что данное соотношение не характерно для общей картины осужденных к лишению свободы женщин, поскольку, например, по данным специальной переписи осужденных в СССР 1989 г., женщины, содержавшиеся на строгом режиме составили 8,9%, на общем — 91,1%. Выбор данной эмпирической базы исследования обусловлен в частности тем обстоятельством, что в условиях современных реалий, особенно в Казахстане, где практически нет условий для строго соблюдения требований в отношении распределения осужденных по видам режима в соответствии с действующим законодательством, устоявшейся тенденцией последних лет является тот факт, что в учреждения по исполнению наказания общего режима для женщин, впервые осужденных к лишению свободы, прибывают в основном осужденные, которые неоднократно побывали на скамье подсудимых, к ним применялись условное осуждение, отсрочка исполнения приговора, исправительные работы. Кроме того, отсутствие дома ребенка в одной из двух женских исправительных колоний Казахстана также создает прямые препятствия для строгого распределения осужденных по видам режима в случае наличия у них детей. Крайне низкие экономические возможности государства не позволяют реализовать продекларированные в Уголовно-исполнительном законодательстве положения. В трудах отечественных специалистов в области исполнения наказаний мы также можем обнаружить косвенное подтверждение нашим выводам1.

1 Чукмаитов Д С Теоретические основы системы исполнения наказаний по законодательству Республики Казахстан Алматы, 1999 С 140.

Однако, несмотря на это и несколько забегая вперед в описании результатов проведенного исследования, мы можем констатировать, что полученные нами данные оказались вполне сопоставимы как с данными социально-демографической, уголовно-правовой, исправительно-трудовой характеристик всего контингента лишенных свободы женщин по итогам последней переписи осужденных, так и с данными исследований, отражавшими общую статистическую картину распределения женщин по видам режима отбывания наказания.

Очевидный акцент в структуре настоящего исследования сделан, на характеристику женщин — неоднократно совершавших преступления и имеющих как правило не одну судимость. Во-первых, он обоснован прежде всего стремлением к изучению наиболее типичных признаков так называемых привычных преступниц, исследованию характерных черт их личностей, обладающих твердо сформировавшимися антисоциальными установками, как наиболее ортодоксальных и общественно опасных представителей преступной среды. Во-вторых, изучение этой категории лиц позволяет проследить как формальные этапы преступной карьеры, так и предпосылки для социальной деформации на личности начиная с первого совершенного преступления (осуждения за него). Кроме того, данный ва-риаш выборки обусловлен необходимостью изучения преступного профессионализма женщин, являющегося одним из ключевых приоритетов настоящего исследования.

Одной из важнейших личностных характеристик восприятия примененного наказания и мер принудительно-воспитательного характера, является отношение осужденных к совершенному преступлению и наступившим в его результате последствиям. Из числа всех изученных нами лиц, 24,6% в своих ответах указали, что сожалеют о содеянном и раскаиваются. Считающими себя частично виновными и частично раскаивающимися оказалось 27,7%. Осознавших свою вину, но не раскаивающихся оказалось 15,4%. Считают себя абсолютно не виновными также 15,4%. Указавшие, что к совершенному преступлению и его последствиям относятся безразлично, составили 16,9% всех опрошенных.

По отношению к назначенному наказанию, осужденные женщины. распределились следующим образом: считают его справедливым — 10,0%, справедливым, но излишне суровым — 39,2%, несправедливым — 50,8%.

Соблюдение установленных режимных требований, осознание необходимости этого, является той доминантой, характер которой позволяет дава1ь оценку поведения осужденных, как одного из главных показателей достижения цели исправления. Содержательной стороной оценки степени исправления осужденных является в том числе и анализ отношения осужденных к режиму отбывания наказания. Среди обследованных нами лиц 30,8% указали, что стараются не нарушать требования режима содержания, 36,9% умышленно допускают отдельные нарушения режима и 32,2% систематически умышленно нарушают эти требования. Здесь видимо следует отметить определенную условность подобной градации и полученных результатов, однако значением этих данных, по нашему мнению, нельзя пренебрегать, поскольку они отражают внутреннее, психическое отношение личности к условиям отбывания наказания, а не являются лишь статистическими показателями дисциплинарной практики.

Еще одним важным критерием, характеризующим микросоциаль-11ю л1мосфер в местах лишения свободы, является отношение осужденной женщины к своему социальному статусу в коллективе других осужденных, сокамерниц (здесь имеются в виду и лица (обвиняемые), содержавшиеся в СИЗО, где также проводилось настоящее исследование).

В своих ответах на поставленный по этому поводу вопрос 21,5% респондентов указали, что стремятся к лидерству в группе, коллективе. Стремятся к завоеванию личного авторитета без претензий на лидерство -18,5%, считают себя достаточно независимыми и не нуждаются в укреплении авторитета — 26,2%. Относят себя к числу незаслуженно униженных, пепопя iu, обойденных вниманием — 15,4%. Женщины, относящиеся к своему положению в коллективе других осужденных безразлично, составили 18,4%.

Сильное влияние на личность осужденных оказывают коллективные и групповые настроения, сложившиеся на почве отношения к преступной деятельности вообще и представителям «преступного мира» 1.

Из числа всех обследованных нами женщин — 23,1% относят себя к членам «преступного мира». Указали, что симпатизируют представителям «преступного мира», их обычаям и традициям — 18,5% опрошенных. Считающих себя преступницами только в связи с осуждением оказалось 27,7%. Ука*али, чю безразлично относятся к «преступному миру» и его представителям 16,9% женщин, а 13,8% осужденных отметили в своих ответах, что ненавидят «преступный мир», но вынужденны считаться с его «законами» и обычаями, особенно в местах лишения свободы. В связи с ответами на последний вопрос мы отметили интересную закономерностькак правило, именно женщины — рецидивистки, неоднократно судимые и имеющие весьма солидный «стаж» отбывания наказания, подчеркивали свое негативное отношение к преступным традициям, обычаям и лицам их исповедующим, поясняя, что вынуждены считаться с ними лишь в местах лишения свободы. Женщины, не имеющие столь богатого криминального опыта, преимущественно более молодые по возрасту, по большей части не высказывали свои негативные впечатления о преступной среде. Именно среди них оказалось наибольшее количество причислявших себя к «преступному миру». Думается, что подобная картина не отражает истинного положения, вернее не совсем точно отражает отношение осужденных к преступной среде и ее представителям. Мы объясняем это в первую очередь 1 см, чю именно активные носители преступных традиций и обычаев, «профессиональные» преступницы, несмотря на анонимность опросов и конфиденциальность бесед с ними, в силу тех же стереотипов и прочно См Глоточкин АД, Пирожков В Д Психология коллектива заключенных — М, 1968 С. 27 усвоенных норм поведения, принятых в «преступном мире «, старались скрыть свою принадлежность именно к этой категории преступников. Более молодые и менее опытные преступницы, наоборот, в силу своеобразной бравады, старались подчеркнуть свое положение в среде осужденных женщин, видимо, приписывая себе не соответствующее действительности значение. Таким образом, отмечая данную особенность, хотелось бы подчеркнуть необходимость определенного критического подхода к оценке приведенных данных при ответах осужденных на отдельные поставленные вопросы, касающиеся, в частности, их отношения к преступной среде, преступной деятельности.

По отношению к продолжению преступной деятельности нами были получены следующие ответы: намерены прекратить после отбытия наказания — 36,9% опрошенных, указали, что это будет зависеть от конкретных жизненных обстоятельств — 16,9%. Затруднились с ответом — 15,4% и 30,8% опрошенных женщин выразили стремление к продолжению преступной деятельности после освобождения от наказания.

В работе уделяется повышенное внимание отношению преступниц к совершенным преступлениям и наказанию, поскольку оно, по твердому убеждению автора, имеет существенное влияние на их общее самочувствие, восприятие условий жизни в местах лишения свободы, восприятие мер воспитательного характера, а также характеризует определенную психологическую «зараженность» конкретной личности и микросоциальной среды ее окружения. Следовательно, оно значимо и для действительного, а не мнимого исправления и перевоспитания преступниц и предупреждения повторных преступлений.

Оценивая указанное отношение женщин к преступлению и наказанию, следует иметь в виду, что в своей основной массе они гораздо более остро и драматично переживают то, что лишены свободы. Попадая в ис-прави юльпо-трудовые колонии, в личном плане они теряют намного больше, чем мужчины. Условия изоляции вызывают у них состояние безысходности, апатии, чувство безнадежности, утрату перспективы в жизни, неверия в людей и собственные возможности.

Подобные состояния, как правило, усиливаются в связи с потерей или ослаблением семейных и родственных связей осужденных женщин. В этой связи показательно выглядит распределение женщин по их отношению к семье и родственным связям. Так, проявляют заинтересованность к судьбе, поддерживают связь с семьей и родственниками 23,1% обследованных нами женщин. Указали, что поддерживаю связь ради получения личных льгот и благ — 33,8% осужденных. Враждебно относящихся к родственникам и членам семьи оказалось 12,3%.

Из приведенных данных, таким образом, усматривается довольно печальная картина: 76,9% изученных нами женщин так или иначе не отождествляют себя с социальным статусом матери, жены, хозяйки «семейного очага» и т. д.

Распад семьи в жизни женщины куда более значим, чем в жизни мужчины. Между тем, за время отбывания наказания распадается каждая вторая семья осужденной женщины (у мужчин — каждая третья).

На женщинах в большей мере, чем на мужчинах сказывается отрыв от детей, невозможность принимать участие в их воспитании, даже если это дети старше трехлетнего возраста.

Показательным является тот факт, что 76,2% осужденных женщин в обследованных колониях имеют детей, из них 36,4% двоих и более. Удельный вес женщин, имеющих детей, среди лиц, потерявших семью, еще выше и составляет 98,4%. На фоне данной статистики парадоксальной может показаться практика, свидетельствующая о том, что в основном забота о воспитании детей, находящихся в домах ребенка при колониях осуществляется администрацией и персоналом дома ребенка (хотя в данном случае надо иметь в виду, что не всегда это связано только с нежеланием матерей заниматься уходом и воспитанием своих детей, а зачатую «провоцируется» имеющимися проблемами организационного, режимного, санитарно-гигиенического порядка, отсутствием материальных возможностей для создания условий совместного проживания матери и ребенка в пределах колонии)'.

Наряду с семейными взаимоотношениями осужденных женщин, подвергалось изучению их отношение к трудовой деятельности после освобождения. В связи с этим, выразили уверенность в своих силах, знаниях, профессиональных навыках и намерении заниматься законной трудовой деятельностью — 27,7% женщин. Указали, что чувствуют неуверенность, боятся остаться «не у дел» после освобождения — 30,8%. Безразлично относятся к этой проблеме — 16,9% опрошенных. И, наконец, отметили, что сознательно готовят себя к продолжению преступной «карьеры» — 24,6% осужденных.

Анализируя приведенные выше данные, нельзя не обратить внимание на довольно значительное количество лиц, отмечающих явно антисоциальные намерения и психологические установки, что в целом дает основание предположить, что примерно ¼ часть осужденных к лишению свободы женщин, имеют весьма прочную антисоциальную направленность личности и отождествляют свои жизненные цели с совершением преступлений. Именно они, естественно, и являются наиболее активными носителями преступной субкультуры, оказывают наиболее отрицательное влияние на других осужденных. Причем, данное соотношение в целом характерно как для женщин, впервые, так и для неоднократно отбывающих наказание в виде лишения свободы. Они же, как показывает практика, наименее восприимчивы и к мерам исправительно-воспитагельного характера.

Данные о месте подобной категории в среде осужденных к лишению свободы женщин, а также суждения о большей социальной и нравственной деградации этих лиц высказывались и в более ранних исследованиях. Так,.

1 Детальная характеристика данной проблематики, предлагается в частности в работах В, А Сушко: См напр.: Совершенствование условий и порядка отбывания наказания в виде лишения свободы осужденными женщинами Диссертация канд юр наук М 1994., Женщина с ребенком в колонии Советская юстиция 1993 № 24. и др. например, по данным А. А. Габиани лица, которые уважают, гордятся или даже преклоняются перед «преступным миром его обычаями и традициями, составили 27,6%, а относящих себя к их числу женщин оказалось 21,5%'.

Завершая описательную сторону проведенного исследования в части обобщенных субъективных характеристик отношения осужденных к самой социальной атмосфере своего обитания и жизнедеятельности, перейдем к непосредственному анализу микросоциальной среды в местах лишения свободы.

Для женских исправительных колоний характерен, как уже отмечалось выше, свой своеобразный климат, особая атмосфера. «В женской общности осужденных чаще чем в мужской, процветают сплетни, зависть, подозрительность, ревность, образуются свои специфические нормы и традиции». Данные особенности характеризует, в частности, структура совершаемых женщинами нарушений установленного порядка отбывания наказания. Так, основную массу нарушений составляют: отказ от работы и умышленный производственный брак — 19,4%, совершение непристойных действий сексуального характера (лесбиянство) — 15,8%, избиение осужденных — 1 1,5%, изготовление и приобретение спиртных напитков -10.9%, мелкая кража — 8,2%, хулиганские проявления — 6,7%, пронос, изготовление и хранение запрещенных предметов — 6,6%.

Распространены также: установление незаконных связей с вольнонаемными, грубость и оскорбления представителей администрации, чифиро-варение и другие нарушения, однако, по нашим данным, каждое из них не превышает 4% в общем числе совершаемых женщинами в местах лишения свободы правонарушений.

1 См. Габиани А. А Преступность среди женщин. — Тбилиси, 1968. С. 67.

2 Дутов М. И Правовые и организационные вопросы исполнения наказания и перевоспитания женщин, переведенных в ИТК-поселения Автореф дисс канд юрид наукТомск, 1977 С 13.

Вместе с тем, анализируя перечень злостных нарушений установленного порядка отбывания наказания осужденными к лишению свободы, зафиксированный законодателем в ст. 112 Уголовно-исполнительного Кодекса РК, нельзя не обратить внимание на следующие особенности поведенческого характера осужденных женщин.

Довольно редко в среде лишенных свободы женщин, распространены нарушения, связанные с незаконным оборотом и потреблением наркотических средств, картежными играми, систематическими насильственными посягательствами на личность осужденных, особенно в групповом их проявлении, что является также отличием от подобной практики, складывающейся в мужских колониях. Это объясняется прежде всего иной структурой самоорганизации среди осужденных женщин, а также отличиями в системе ценностных ориентаций. Так, например, среди женщин-осужденных отсутствует четко сложившаяся иерархическая система, основанная на криминальном авторитете, что наблюдается у мужчин. Те же осужденные, считающие себя членами «преступного мира», практически не поддерживают с ним связей в период отбывания наказания. Криминальное общение с «волей», по каналам которого поставляются деньги, наркотики, спиртное в мужские колонии, для женщин в целом не характерно. Преступный «общак» не обеспечивает находящихся в колониях женщин и членов их семей на свободе, что можно наблюдать по отношению к лидерам уголовной среды и членам организованных преступных сообществмужчинам. Если женщины в местах лишения свободы и получают определенную поддержку, то, как правило, инициаторами подобной деятельности являются лица, состоявшие с последними в близких — интимных, родственных отношениях, да и то, 1акие факты очень редко встречаются на практике. Таким образом, профессиональная преступная солидарность далеко не всегда учитывает «интересы» женщин, оказавшихся в местах лишения свободы. Хотя исключения из этого правила случаются. Так, например, в системе женских колоний отмечалось кратковременно существовавшее в течении на 1992;1994г.г. движение осужденных отрицательной направленности, своего рода группировка, получившая название «бритоголовые» (приверженцы этой группировки полностью сбривали себе волосы на голове). Члены этого течения являлись инициаторами совершенного бунта в женской НТК пос. Коксун Карагандинской области. Массовые беспорядки были вызваны нарушениями в режиме содержания и расстановки контингента осужденных, обусловленных в том числе приходом нового руководства колонии, которое предприняло решительные шаги по ужесточению режимных требований, на что сразу незамедлительно «отреагировал» преступный мир.

По нашему мнению, абсолютно прав Г. Ф. Хохряков, отмечающий, что самоорганизация женщин в основе своей также имеет ориентацию на такую ценность как «я». Но значимость собственного «я» связана не столько с приобретением престижа, с возможностью влияния на других и пр., а скорее наполнена эмоциональным содержанием .

Эта особенность отмечается и в ряде других специальных исследованиях, посвященных изучению среды осужденных к лишению свободы женщин. Например, Т. А. Шмаева пишет, что отказ от работы, умышленный производственный брак, зачастую являются следствием эмоциональных переживаний женщины, мотивами которых могут быть месть, корысть, ревность, зависть. Очевидна и опасность такого рода мотивации, а следовательно, правонарушений, подчас сводящих на нет усилия большой группы работниц. На этой почве нередко происходят конфликты между нарушителями режима и другими осужденными, заканчивающиеся резкими столкновениями. В то же время и незначительные на первый взгляд нарушения трудовой дисциплины могут быть, а иногда и бывают поводом для возникновения серьезных эксцессов. Особенно это характерно именно для женских исправительных колоний, где все реакции (будь то положи.

1 СмХохряков ГФ Социальная среда и личность. — М, 1982 С. 79. тельные или отрицательные) протекают более бурно, чем в мужских колониях'.

Вместе с тем, нам хотелось бы отметить, что, несмотря на повышенную эмоциональную «окрашенность» и импульсивность поведения осужденных женщин, фактов причинения серьезных телесных повреждений, не говоря уже об убийствах, неизмеримо меньше по сравнению с мужскими колониями. В результате настоящего исследования было «зарегистрировано» лишь пять преступных проявлений женщин в местах лишения свободы. Из них, в двух случаях уголовная ответственность наступила по ст. 360 УК РК за злостное неповиновение требованиям администрации уголовно-исполнительного учреждения. В двух случаях имели место факты совершения побегов. И в одном случае, при сборе эмпирического материала на базе колонии строго режима в Орловской области России, было совершено умышленное убийство осужденной двумя ее сокамерницами во время этапирования к месту отбытия наказания. Формальными мотивами этого преступления послужили: месть пострадавшей за совершение ею мелкой кражи, а также месть за осуждающие высказывания в адрес одной из виновных о ее участии в противоестественном сожительстве. При этом характерно, что обе соучастницы убийства не скрывали своей причастности к совершенному преступлению и даже первыми сообщили об этом сотрудникам конвойного подразделения. И хотя наступившие в данном случае последствия не являются характерными для социальной среды лишенных свободы женщин, причины, вызвавшие подобную агрессию, представляют определенный интерес. Здесь мы имеем в виду прежде всего взаимоотношения в среде осужденных, складывающиеся на основе сексуальных контактов. Это одна из основных особенностей описываемой социальной среды, на характеристике которой необходимо остановиться.

1 См Шмаева ТА Организационные и правовые вопросы предупреждения правонарушений осужденных женщин в ИТК Дисс канд юрид наук — М, 1982 С 63.

Основная масса женщин, находящихся в местах лишения свободы, группируется в так называемые «семьи». Однако в отличие от мужских одноименных сообществ в местах лишения свободы, здесь на первый план выходят именно сексуальные связи. Отношения в этих семьях приближены к обычным семейным отношениям. В них есть осужденная, которая выполняет функции мужа. Она называется «верхней половиной». Другая сторона выполняет обязанности жены и называется «нижней половиной». На уголовно-воровском жаргоне существует несколько определений выполняемых женщинами гомосексуальных ролей. Так например, лесбиянок, выполняющих роли мужчин обычно называют «Володя», «Кобел», «Кобла», а выполняющих пассивные роли, либо занимающихся самоудовлетворением — «Ковырялки», «Коблухи».

Семьи" как явление устойчивы. Более того, влияние этих взаимоотношений на отдельную личность, зачастую бывает настолько велико, что не може'1 игнорироваться в отношении к осужденным со стороны администрации, в том числе при выборе конкретных мер исправительно-воспитательного характера.

Само по себе количество нарушений режима содержания, связанных с противоестественным сожительством, не отражает реального положения дел и распространенности этого явления. Изученная практика показывает, что как нарушение режима содержания, эти действия квалифицируются лишь в случаях, когда на их почве возникают другие серьезные нарушения — драки, ссоры, оскорбления, выходящие, как правило, за рамки двусторонних отношений и негативно влияющие на состояние психологической атмосферы в отряде, учреждении в целом.

По данным Хохрякова Г. Ф. более 40% осужденных женщин, в основном наиболее молодых, находятся друг с другом в сексуальных отнотениях'. По данным нашего исследования, это число составляет порядка 60%.

Однако, не все женщины живут «семьями». Те, кому удалось сохранить устойчивые связи с родственниками, мужьями и детьми, воздерживаются от гомосексуальных отношений и осуждают их.

В ходе исследования, автора, в частности, заинтересовал вопрос о существовании какой-либо зависимости от определенных социально-демографических и уголовно-правовых характеристик личности и участием в гомосексуальных связях среди женщин. В результате проведенных опросов осужденных и сотрудников администрации колоний, многочисленных бесед с ними, была отмечена указанная выше возрастная зависимость, что обусловлено в основном — более высокими физиологическими потребностями в сексуальном общении лиц молодого возраста. Наличие семейных связей на свободе также влияет на сексуальную ориентацию женщин-осужденных. Также установлено, что квалификация совершенного преступления, не оказывает какого-либо воздействия на поведенческие особенности женщин, проявляющих склонность к гомосексуальным связям. Как показывает практика, воровки, мошенницы, расхитительницы, убийцы в равной степени подвержены влиянию этой своеобразной сексуальной атмосферы в местах лишения свободы. Не отмечено также какой-либо закономерности при выборе сексуальных партнеров в зависимости от национальной принадлежности сторон. Поэтому, автор полностью солидарен с мнением Ю. М. Антоняна о том, что в гомосексуальное общение в колониях могут быть вовлечены самые разные люди, а занятие лесбийской любовью в значительной мере зависит от характера, темперамента, наличия нарушений сексуального характера, представления о самой себе и других личностных и врожденных факторов, а также по-видимому от длительности срока лишения свободы2.

1 См Хохряков Г. Ф Парадоксы тюрьмы Проблемы, дискуссии, предложенияМ, 1991 С 135.

2АнтонянЮМ Преступность среди женщин М 1992 С 141.

Завершая характеристику этого явления в среде осужденных женщин, хотелось бы обратить внимание на одну, отмеченную нами особенность. Она касается участия в гомосексуальных связях женщин цыганской национальности. 70% опрошенных нами сотрудников уголовно-исполнительных учреждений и 52% самих осужденных отметили, что именно эта категория женщин в местах лишения свободы отрицательно относится к подобным взаимоотношениям, крайне редко являясь их участницами. Ни одна другая категория женщин-осужденных не ведет себя подобным образом. Сами опрошенные объясняют это тем, что у цыганок сохраняются очень прочные связи с семьей, прежде всего с мужьями. Сотрудники женских колоний, например, отметили такую интересную деталь: в день освобождения женщин-цыганок, их, как правило, встречают у дверей учреждения близкие родственники, что не так часто можно наблюдать в отношении женщин других национальностей.

Особенно четко просматривается эта связь в условиях колоний строгого режима, где длительность и неоднократность отбываемого наказания сказывается на устойчивости социальных связей семейно-родственного характера. Однако и там, отмеченная выше особенность, имеет место. Более того, для женщин-цыганок, находящихся в колониях, также характерна и тенденция к объединению в некую общность именно по национальному признаку. В условиях одного учреждения, они поддерживают между собой тесные связи, в случаях возникновения спорных вопросов в своей среде, зачастую обращаются к наиболее опытной и уважаемой своей соплеменнице, находящейся в данной колонии. Подобное поведение, не отмечается более ни у одной категории женщин, отбывающих наказание в местах лишения свободы. Здесь также следует пояснить, что отмеченные нами групповые формы общения женщин цыганской национальности все-таки не носят ярко выраженный характер. Не имеют они, как правило, и какой-либо отрицательной направленности, в том числе ориен 1 ированной на противодействие администрации, однако их учет в работе с осужденными женщинами имеет немаловажное значение.

Для микросоциальной среды женщин, лишенных свободы, вообще не характерно какое-либо объединение в малые неформальные группы. Как таковых и лидеров подобных групп не существует. Личный авторитет строится в основном на возможности иметь определенные льготы, например, в приобретении тех или иных продуктов питания, чая, сигарет и т. д.

Во многом, подобные льготы обусловлены и определенным отношением со стороны администрации, в том числе основанном на личных качествах осужденной. В связи с этим, например, можно отметить, что в среде женщин, осужденные, которые сотрудничают с администрацией, не пользуются популярностью. Но они, в отличие от «коллег» в мужских колониях, отчужденны не столь заметно и не преследуются так последовательно и безжалостно при выходе из самодеятельных формирований или в случае уличения в негласных связях с сотрудниками администрации колоний. Их положение облегчает и то обстоятельство, что в женских колониях нет, так называемых, «отверженных». Те женщины, которые по своему внешнему облику, манерам поведения напоминают «опустившихся» в мужских колониях, осуждаются общественным мнением, но не оказываются в такой июляции, как «отверженные» в мужских уголовно-исполнительных учреждениях.

Личный авторитет в женских колониях строится и на возможности удовлетворить сексуальные потребности. Так, женщины, выполняющие роли мужчин, активных партнеров, часто имеют многосторонние связи на этой почве, удовлетворяя сразу нескольких «жен». Последние же, нередко находятся в определенной психологической зависимости от них, выполняя в том числе и различные функции по обслуживанию «мужей» — от стирки одежды до приготовления пищи.

Конфликты, возникающие между осужденными, разбираются, как правило, самими ссорящимися. Возможно вмешательство тех женщин, которые пользуются уважением и авторитетом в силу своих личностных качеств. Но такое их положение, опять же не связано с существующей иерархией социально-ролевых статусов, поскольку, как нами уже отмечалось выше, в женских колониях не наблюдается нормативной системы, где бы наличествовали нормы с диспозициями и санкциями в той мере, как это выражено у мужчин.

В этой связи нельзя не отметить и общую объективную предпосылку, существенно влияющую как на формальные показатели соблюдения режима содержания, так и на текущую ситуацию в межличностном общении осужденных. Здесь мы имеем в виду занятость женщин трудом. Экономические проблемы, снижение объемов производства увеличивают количество не охваченных постоянной работой женщин. В виду этого осужденные не имеют возможности для приобретения товаров повседневного пользования в магазинах Учреждений. Ситуация усугубляется в случаях отсутствия поддержки со стороны родственников, от которых не имеется возможности получать посылки и передачи. Отсюда закономерно вытекает рост всевозможных нарушений, связанных с обменом и продажей вещей, продуктов питания, а также конфликтных ситуаций на этой почве. Кроме этого, нельзя не отметить и отсутствие возможности в этих условиях осуществлять возмещение ущерба по исковым требованиям к осужденным со стороны потерпевших от их преступных действий, в виду чего ресоциали-зирующее значение этой функции исполнения наказания также остается не востребованным.

Завершая описание особенностей социальной среды в женских колониях, можно констатировать, что исследование подтвердило предположение о том, что движущими мотивами поведения осужденных в местах лишения свободы, являются попытки к восстановлению нарушенной систем ы Ж11 з 11 собес н еч е н и я.

Лишение свободы ведет к прекращению исполнения ведущих социальных функций, и осужденные, восстанавливая систему жизнеобеспечения, пытаются в первую очередь, найти способы для выполнения ведущих социальных ролей или же такие заменители, которые бы давали возможность реализовываться потребностями в самоутверждении, самоуважении, творчестве, общении, т. е. тем потребностям, которые в условиях свободы реализуются в процессе исполнения ключевых социальных функций или благодаря им.

Однако, влияние подобных социально-ролевых суррогатов и оказывает наиболее негативное воздействие на формирование устойчивой антисоциальной направленности личности в условиях лишения свободы. Последствия такого влияния общество ощущает на себе после освобождения женщин от наказания, когда они пытаются «найти себя» в уже не соответствующих их образу жизни и полученным установкам условиях.

Безусловно, в масштабах настоящего исследования, сделана лишь попытка охарактеризовать существующие в социальной среде осужденных к лишению свободы женщин особенности. Многие вопросы остались не освещенными. Вместе с тем, давая анализ полученных сведений, мы попытались, по возможности, не заострять внимание на уже исследованных и достаточно полно нашедших отражение в научной литературе аспектах ¦этой проблемы.

Таким образом, исследование криминологических характеристик и особенностей формирования противоправного поведения женщин показало, что: I) совершаемые ими преступления в первую очередь обусловлены социальными факторами- 2) необходимо отметить наличие определенных свойств, присущих только женской преступности и поэтому выделяющих ее из всей преступности как самостоятельное явление- 3) эти свойства выявляются не только при сопоставлении объективных характеристик, но, в первою очередь, при оценке направленности мотивов преступной деятельности- 4) преступная деятельность женщин определяется взаимодействием объективных и субъективных факторов социальной действительности- 5) современная женская преступность имеет свои социально обусловленные особенности, определяющиеся историческими, геополитическими, экономико-правовыми и демографическими изменениями, происходящими в обществе- 6) указанные изменения наиболее ярко отражаются в микросоциальной атмосфере жизнедеятельности женщин- 7) негативное влияние микросоциальной среды неодинаково на разных этапах жизненного пути и обусловлено определенными социально-демографи чески ми особенностями- 8) подобное явление особенно остро ощущается в местах лишения свободы, где отбывают наказание осужденные женщины, а сама социальная среда этих мест имеет свои характерные, присущие только ей особенности и существенно отличается от среды общения мужских колоний.

ГЛАВА 3.

Общая криминологическая характеристика преступности среди женщин в Казахстане.

3.1. Состояние, структура, динамика преступности среди женщин.

Если говорить о Казахстане, как о территориально целостном политическом образовании, то точные статистические данные, рисовавшие бы относительно достоверную и объективную картину женской преступности относятся, к периоду начала шестидесятых годов нынешнего столетия. Такое положение объясняется тем, что лишь в 1960 году приобретают унифицированный и единообразный характер данные общесоюзной уголовной статистики.

Следует также особо подчеркнуть, что до этого периода в уголовной статистике учитывались не показатели преступности, а показатели судимости, и лишь в 1965 г. была принята первая инструкция о едином учете преступлений.

Кроме юго, здесь уместно заострить внимание на еще одной принципиальной позиции, послужившей основанием к выбору в качестве своеобразной «точки отсчета» нашего исследования именно данных уголовной статистики начала 60-х годов. Дело в том, что по глубокому убеждению автора, до этого периода на территории постсоветского пространства в целом и в Казахстане в частности, показатели уголовной статистики даже относительно объективно не отражали реальные характеристики преступности. Во-первых, потому, что отсутствовала единая и унифицированная система учета преступлений и лиц их совершивших. Во-вторых, коммуни-личсскаи пдео. то! пя пранящего режима отрицала наличие феномена существования преступности и стремилась путем разнообразных статистических манипуляций доказать мнимую тенденцию к ее искоренению. В третьих, основную массу уголовно-репрессированного элемента составляли лица совершившие преступления против основ государственного устройства, то есть по сути, политические деяния, что само по себе свидетельствовало о том, что в условиях тотального социально-правового контроля реальная преступность переросла в политическую. В этой связи очень на-. глядно выглядит мнение В. В. Лунеева о том, «что в своем прямом понимании в советской политической преступности нет предмета для криминоло- ! гического или уголовно-правового анализа. Криминологу, социологу и по- > литологу «политическая преступность» важна в эмблематическом смысле, как некриминализированная преступность властей против своего народа. С этой точки зрения репрессированные лица рассматриваются не субъектами преступлений, а жертвами политического произвола. По международным документам они приравниваются к жертвам обычных преступлений"'.

В конце 50-х, начале 60-х годов действие тотального социально-правового контроля стало ослабевать в силу различных причин объективно-исторического порядка и это закономерно отразилось на достоверности данных юридической статистики в целом и уголовной — в частности.

Еще более предопределило объем статистической базы настоящего исследования то обстоятельство, что к этому же времени относится введение в качестве самостоятельных статистических позиций в системе единых критериев по учету лиц, совершивших преступления на территории бывшего СССР, их градация по половому, возрастному, социально-ролевому признакам. То есть именно с этого момента появляется реальная возможность для сопоставимости данных уголовной статистики, их корреляции между собой.

Кроме этого, нельзя не учитывать, что указанные выше преобразования, являлись составной частью, непосредственно сопутствовали и в какой-то мере обеспечивали крупномасштабные реформы правовой базы сове [ской государственной системы, связанной с разработкой и принятием.

1 Лунеев В В Преступность XX века. Мировой криминологический анализ. М, 1997 С 168 новых Основ ряда отраслей союзного законодательства, кодификацией законодательства союзных республик. Одними из первых в этом процессе, как раз явились нормы общесоюзных Основ и республиканского уголовного, уголовно-процессуального и исправительно-трудового законодательства. До этого момента, как известно на территории Казахстана действовали Общесоюзные нормативно-правовые акты, а также распространялось законодательство РСФСР. Если говорить об области уголовной политики, то здесь, прежде всего, имеется ввиду уголовный и уголовнопроцессуальный кодексы Российской Федерации, непосредственно применявшиеся в Казахстане. Кроме того, анализ уголовно-правовой и социальнодемографической структуры лиц, совершавших преступления на территории нашей республики, относящийся к более ранним историческим периодам, существенно осложнен практическим отсутствием данных о проводимых специальных переписях лиц, осужденных и отбывавших наказания на территории Казахстана. Подобные переписи производились до 1970 года лишь в Российской Федерации.

Вступление в силу Основ уголовного законодательства Союза ССР и к-июшы.ч реи!)блик от 25 декабря 1958 года сопровождалось введением многих гуманистических институтов, декриминализацией ряда деяний, повышением возраста уголовной ответственности с 12 до 14 лет и другими демократическими новеллами. Это в значительной степени повлияло на сокращение преступности в 1959 г.

С введением в силу новых уголовных кодексов союзных республик уровень преступности стал расти. Этому способствовал ряд причин, в числе которых заметную роль сыграл адаптационный момент, проявившийся в более активной реакции правоохранительных органов на нарушение предписаний новых законов, с одной стороны, и недостаточном практическом усвоении этих предписаний — с другой.

К примеру, если сравнить число зарегистрированных в Казахстане преступлений и лиц, выявленных за совершение преступлений за много лет, то прослеживается весьма определенная тенденция. В начале 60-х гг. число лиц превышало число зарегистрированных преступлений. К середине 60-х годов эти показатели пришли к равновесию, а затем, число зарегистрированных преступлений стабильно и постепенно стало превышать число лиц их совершивших.

Обьяспение данной ситуации находится в плоскости определения подходов к уголовно-правовой квалификации преступных деяний и поступательном развитии системы учета и регистрации правонарушений. В частности, институт совокупности в оценке преступного поведения по уголовному законодательству, действовавшему до начала 60-х годов, использовался значительно реже, чем в современный период. В случае совершения обвиняемым нескольких отдельных преступлений (реальная совокупность) или же одного, но подпадающего под признаки нескольких преступлений (идеальная совокупность), окончательная квалификация при вынесении судебного решения определялась как правило нормами той статьи, которая предусматривала наиболее жесткое наказание'.

Довольно долгое время в уголовном порядке карались некоторые деяния, за совершение которых в настоящее время ответственность исключена. Это в частности касается производства аборта. Советское уголовное законодательство предусматривало ответственность за производство аборта, кроме случаев, когда это разрешается законом, что влекло для самой беременной женщины в первый раз — общественное порицание, а при повторном нарушении — штраф до трехсот рублей. В уголовно-воровском жаргоне по этому поводу даже появился термин — абортщица — подследственная или осужденная за осуществление аборта или за осуществление его в антисанитарной обстановке (себе или другой женщине). Аборт был запрещен постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 июля 1936 г. с введением соо1вс1сгвующей нормы в УК РСФСР — ст. 140-«б». Это постановление было отменено соответствующим Указом ПВС ССР от 23 ноября 1955 года.

1 См Уголовный Кодекс РСФСР редакции 1926 г Ст. 49 и комментарий к ней М 1953 г.

Как уже отмечалось выше, в течение длительного времени соотношение мужской и женской преступности составляет примерно 7:1, 6:1. Исключение, как правило, представляли такие преступления, как взяточничество, спекуляция (являвшаяся уголовно-наказуемым деянием до 1991 г.), хищения путем присвоения, растраты либо злоупотребления служебным положением, обман потребителей (покупателей и заказчиков), то есть значительный перечень должностных и хозяйственных преступлений. При этом надо учитывать, что в новом уголовном законодательстве Республики Казахстан, перечень традиционных должностных и хозяйственных преступлений значительно расширен и дополнен составами, составляющими основной массив уголовно-правовых норм в главах, регламентирующих ответственность за преступления против интересов государственной службы, 11рес1>пления против интересов службы в коммерческих и иных организациях, преступления в сфере экономической деятельности. В этих видах уголовно-наказуемых деяний женщины обычно составляют около половины всех выявленных преступников. Данное положение находит свое логическое подтверждение, исходя из учета социально-ролевых функций женщины в обществе, занятости в определенных сферах общественного производства: торговля, общественное питание, бытовое обслуживание населения. Сказывался здесь и традиционно низкий уровень сервиса, именно в этих отраслях, состояние вечного «дефицита» необходимых населению товаров н услуг, которые создавали благодатную почву для различного рода нарушений, злоупотреблений и в конечном счете преступлений.

Статистические данные свидетельствуют, что в структуре женской преступности традиционно высок процент и таких «общеуголовных» преступлений, как кражи чужого имущества, мошенничество.

Убийства, телесные повреждения женщины совершают в большин-С1ве случаев на почве семейно-быговых конфликтов, где на первый план зачастую выходит виктимное, провоцирующее поведение потерпевших, в лице которых обычно выступают мужья и сожители виновных.

Следует отметить, что среди женщин исключительно редки проявления серийного маниакально-сексуального насильственного поведения. В истории мировой криминологии место исполнителей этих преступлений прочно принадлежит мужчинам: Чикатило, Джек-потрошитель, алматин-ский сексуальный маньяк-убица Джумагалиев и пр. Особенно характеризует проблемную ситуацию то обстоятельство, что женщин, совершающих насильственные преступления на сексуальной почве по сравнению с мужчинами также единицы. Нас особенно заинтересовало существо данного вопроса, формально выступающего в качестве одной из примечательных особенностей женской преступности, и поэтому в структуре настоящего исследования, отдельное место ему отводится в соответствующем разделе, посвященном научным основам изучения личности преступниц.

Типичным для женщин преступлением насильственного характера продолжает оставаться детоубийство. Характерно, что выделение данного деликта в качестве самостоятельного состава преступления, после достаточно продолжительной научной дискуссии, получило отражение в уголовном законодательстве ряда стран СНГ. Новый Уголовный Кодекс Республики Казахстан также предусматривает ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка в виде отдельного состава преступления, предусмотренного ст. 97 УК РК. Данный подход, по нашему мнению, не только максимально ориентирован на персонификацию уголовной ответственности, но и создает условия для статистического учета и самостоятельной видовой регистрации таких деяний, поскольку, как справедливо отмечают отечественные ученые, в уголовной статистике Казахстана предыдущих лет практически отсутствуют данные по детоубийству'.

В огличие от других видов убийств, лишение жизни новорожденного имеет немалое распространение и в сельской местности. Причем в последнее время данная тенденция становится все более очевидной. Рхли в 1988 г.

1 Рустемова Г. Р Проблемы борьбы с преступлениями в сфере медицинского обслуживания населения Алматы, 1999 С 231 доля уничтожения новорожденных в сельской местности составляла 42% от всех детоубийств, то в 1997 г. аналогичный показатель составил 53%'. В ряде случаев в этих преступлениях где-то на заднем плане можно довольно четко разглядеть фигуру мужчины, сожителя или любовника, не без влияния или не без молчаливого согласия которого совершаются эти опасные преступления.2 С мотивационной точки зрения интерес представляет вывод, сделанный на основе специальных исследований о том, что женщина, родившая ребенка, не только не испытывает привязанности к нему, но он является для нее враждебным существом, которого она психологически отторгает, не принимает, отчуждает, в нем для нее воплощено все зло мира, которое ополчилось на нее. У такого ребенка нет реальной защиты. Отличительными чертами таких личностей является невысокий образовательный уровень, а также незначительный процент распространенности таких деяний среди несовершеннолетних лиц женского пола.3Удельный вес женщин в числе лиц, совершающих хулиганские действия составляет, как правило, 5−6%, а среди всех преступниц — 13−14%. Как и мужчины, женщины обычно совершают хулиганство в состоянии алкогольного опьянения, которое является следствием систематического пьянства, антиобщественного образа жизни, общей моральной деградации, нередко связанной в свою очередь с аномалиями психического характера.

С’рели преступниц всегда шачителен был удельный вес женщин-бродяг. Однако с 1991 года данное деяние было исключено из числа уголовно наказуемых, что без сомнения отразилось на статистике общей женской преступности. Но в данном случае, как нам кажется, нельзя воспри-||||имь чекримпналтацпю преступления, как решение проблемы в принципе. Улучшились статистические показатели преступности, но само социальное явление, его корни продолжают существовать. В плане преодоления социально-негативных последствий этого явления показательным яв.

Кургузкина Е Б Криминальная ситуация на рубеже веков в России М 1999 С 75.

2 Антонян Ю М Указ соч с 34.

3 Кургузкина Е. Б. Указ.соч.С.76. ляется опыт Российской Федерации, где критическая оценка ранее принятых законодательных мер, осознание остроты данного антиобщественного феномена, привело, государственно-властные структуры России к определенным шагам в этом направлении. Здесь прежде всего имеется в виду Указ Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 г. «О мерах по предупреждению бродяжничества и попрошайничества», который, явился по существу первоосновой государственно-правовой политики в борьбе с указанным социальным злом.

Если анализировать общую структуру женской преступности, а также уголовно-правовую характеристику лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, то неизбежно приходится констатировать устойчивую тенденцию увеличения удельного веса преступниц совершивших тяжкие пасильс 1 венные и корыстно — насильственные преступления, а также обращает на себя внимание тенденция к увеличению числа женщин вовлеченных в сферу незаконного оборота наркотиков. Особенно активно женщины стали заниматься сбытом и перевозкой наркосодержащих веществ и препаратов, причем парадоксально на первый взгляд выглядит увеличение возрас тных показателей задействованных в этой сфере женщин. Во многих случаях их толкает на совершение преступлений, о которых они раньше и не помышляли, откровенная нужда. Не только в регионе печально известной Шуйской долины, но и в других городах и селах республики, на же-.лкиорожпых сшпциях и перегонах участились случаи задержания наркокурьеров и сбытчиц наркотиков, давно перешагнувших пенсионный барьер по возрасту.

Попытаемся проиллюстрировать приведенные выше сведения данными статистики по отдельным видам преступлений, совершенных женщинами в Казахстане за 1998 год. Так, из 23 528 лиц, привлеченных к уголовной ответственности за совершение умышленного убийства женщин было 279, что соответственно составило 11,5%. За нанесение тяжких телесных повреждений, в том числе повлекших смерть потерпевшего привлекалось 309 женщин, что по отношению к общему количеству лиц (2428) составило 9,6%. В числе лиц, привлеченных за совершение грабежа их доля составила 7,5%, хулиганских действий — 5,7%. Достаточно высок удельный вес женщин, совершивших квартирные кражи -15,5%, мошенничество — 32,6%, преступления в сфере незаконного оборота наркотиков — 10,8%. Несовершеннолетних лиц женского пола в 1998 году было привлечено к ответственности — 621, или 7,9% в общем количестве несовершеннолетних преступников по республике, и что соответственно составило 4,3% от числа всех женщин, совершивших преступления в этом году.

Анализ уголовной статистики свидетельствует о том, что ситуация с женской преступностью в стране по сравнению с предыдущими годами не претерпела в целом положительных изменений и носит колебательный характер. Если в 1995 году было выявлено 13 503 женщин, совершивших преступления, то в 1996 году прирост этого показателя составил 13,6% и достиг 15 340 человек. Удельный вес представительниц женского пола от общего числа преступников за этот период увеличился с 12,2% до 13,2%. Женщинами и с их участием совершаются практически все основные виды преступлений. Так, в 1997 году за совершение общеуголовных преступлений к ответственности привлечено 6989 женщин, из них 3426 или 44,6% -за совершение тяжких преступлений.

Вместе с тем, как видно из приведенной ниже таблицы, на протяжении 1997;1998 годов мы не можем не заметить ощутимого снижения как общих статистических показателей преступности в государстве, так и пока спелей преступности среди женщин. В 1998 г. по сравнению с 1996 г. снижение общего массива зарегистрированных в Казахстане преступлений составило 30%). Еще большую цифру — 39% составило снижение доли женщин в числе лиц совершивших преступления за аналогичный период. Но, по мнению автора, данную ситуацию ни как не стоит оценивать как достижение коренного перелома в деле борьбы с преступностью. И к этому есть ряд оснований.

Во-первых, необходимо учитывать декриминализацию целого ряда, ранее считавшихся преступными деяний, произошедшую в соответствии с новым Уголовным законодательством Республики Казахстан.

Во-вторых, правоохранительные и судебные органы государства, в связи со вступлением в силу нового уголовного законодательства не успели «адаптироваться» к его новеллам, особенно касающимся квалификации преступлений.

В-третьих, очевидный рост за этот же период количества тяжких преступлений, совершенных с применением оружия, а также доли лиц ранее совершивших преступления говорит о нарастании негативных тенденций в структуре самой преступности. И наконец, автор настоящего исследования склонен расценивать складывающуюся ситуацию скорее как тотальное увеличение уровня естественной и искусственной латентности, вызванное прежде всего растущим недоверием населения к деятельности всех без исключения органов уголовного преследования и правосудия, а также существенными недостатками в у четно-регистрационной работе. К юму же, на фоне того, что реальные показатели уровня жизни граждан Республики находятся, по-существу, в обратной зависимости к динамике снижения статистических показателей преступности.

В значительной влияет на структуру женской преступности ухудшение социально-экономического положения. Если до 1992 года основная доля (75,0%) совершенных женщинами преступлений приходилось на экономические и хозяйственные преступления, то в 1998 году их основную часть (78,6%) составили так называемые общеуголовные преступления.

В 1998 году в сравнении с 1995 годом на 50% возросло количество совершенных женщинами вымогательств, на 43,9% разбоев, на 1 1% грабежей, на 49,6% преступлений, связанных с наркотическими и сильнодействующими веществами, на 44,0% краж в крупных и особо крупных размерах и на 24,9% преступлений, связанных с незаконным ношением, хранением, ииоюьлением ор>жия и ьзрывчашх вещееIв. Основными перевозчиками наркотических веществ все больше становятся представительницы женского пола, в том числе как пожилого возраста, так и несовершеннолетние.

Острой остается проблема алкоголизма и наркомании, на почве которых женщинами совершаются преступления, особенно бытовые. Прямым следствием женского алкоголизма и наркомании является потеря ими воспитательных функций, что приводит к разрушению семьи, увеличению числа неблагополучных семей, лишению материнских прав, а также ведет к росту детской преступности. В 1998 году совершены преступления 7846 подростками, что составило 10,4% от общего количества выявленных преступников. Количество преступлений, совершенных девочками-подростками, не достигшими 16-летнего возраста, в 1998 году по сравнению с 1997 годом увеличилось на 3,5%. При этом, в структуре совершаемых ими преступлений отмечается тенденция к росту проявлений жестокости и применения насилия.

Однако, в криминологическом плане интерес представляют не только данные о совершенных преступлениях за определенный период времени, но и прежде всего ее динамические показатели. В настоящей работе впервые предпринята попытка соединить воедино, систематизировать разрозненные и фрагментарные статистические сведения о совершенных женщинами преступлениях на территории Казахстана. Исходя из собранных автором статистических данных, выстроилась следующая картина, характеризующая обобщенные показатели о количестве и удельном весе лиц, совершивших преступления на территории Казахстана начиная с 1965 года.

В предлагаемой таблице может обратить на себя внимание ряд интересных тенденций, при этом некоторые из них на первый взгляд могут показаться даже парадоксальными. Так, например, в 1997 г. по сравнению с предыдущим произошло достаточно ощутимое снижение всего массива зарегистрированных в стране преступлений на 11, 6%, а также лиц, их совершивших — на 16,4%, но при этом удельный вес женщин среди лиц, совершивших преступления, увеличился на 0,7%. В 1998 году удельный вес женщин в общем числе лиц, совершивших преступления снизился до небывалого ранее в Республике показателя — 10,3%, а общее количество зарегистрированных преступлений по сравнению с 1997 г. снизилось на 10,7%. Но, автору хотелось бы еще раз подчеркнуть, что без учета истинных причин, обусловивших наличие данных позитивных тенденций, не возможно объективно оценивать и приводимые статистические показатели. К примеру, не смотря на резкие колебания в течение последних десяти летколичество регистрируемых преступлений в 1999 г. почти соответствует аналогичному показателю 1998 г. Но если проанализировать структурные изменения преступности за этот же период, то только снижение в 6 -7 раз доли преступлений, совершаемых в экономической сфере, ставит под сомнение позитивные тенденции в общей уголовной статистике.

Несомненный интерес в криминологической оценке преступных проявлений вызывают также данные статистики по основным видам совершаемых женщинами преступлений. Предлагаемая таблица содержит сведения за период с 1996 по 1999 гг.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В настоящей работе предпринята попытка дать криминологическую характеристику современной женской преступности в Казахстане, ее основным динамико-статистическим рядам, показать характерные особенности поведения, раскрыть характерные черты личности преступниц и механизма ее формирования в условиях конкретной социальной среды, а также предложить пути решения одной из самых сложных проблем криминологии — предупреждения преступности на базе осуществления и совершенствования системы мер социально-правового контроля за рассматриваемым явлением.

Разрешение перечисленных проблем осуществлялось за счет максимального использования возможностей междисциплинарного характера научной дисциплины и предмета криминологии. Это позволило подойти к освещению проблемной ситуации с позиций ее сопоставимости с различными явлениями и процессами юридической, социальной, экономической, естественно-исторической и геополитической природы.

Очевидная актуальность избранного в настоящем исследовании проблемного направления обусловлена:

— наметившимися в последние годы настораживающими тенденциями в структуре и динамике женской преступности в целом и отдельных ее проявлений;

— возрастанием отрицательного влияния преступного поведения женщин на общество в целом, его нравственно-психологическую атмосферу и отдельные институты, в особенности на семейные отношения;

— преобладанием в структуре женской преступности деликтов с корыстной мотивацией и значительным материальным ущербом, который наносят эти посягательства экономической системе государства, собственности граждан;

— необходимостью проведения целенаправленной профилактической работы с учетом специфических причин и условий, способствующих совершению преступлений женщинами;

— недостаточным уровнем научной разработки проблем преступности среди женщин, что отрицательно сказывается на организации работы по ее предупреждению.

Решение поставленных перед исследованием задач и достижение соответствующих целей было предпринято на основе широко сопоставительного анализа научно-теоретической и эмпирической информации, характеризующей проблемную ситуацию в различных регионах СНГ и мира. В качестве основных контрольных группировок с учетом их сопоставимости, представлена информация по Казахстану и Российской федерации.

Автор ставил перед собой задачу рассмотреть ключевые аспекты такой многоплановой проблемы, как женская преступность, не ограничиваясь характеристикой лишь тех, которые представляются наиболее существенными для подхода к решению проблемы по ее предупреждению, а также тех, которые могли быть наиболее репрезентативно освещены на основе того конкретно-социологического материала, которым мы располагали.

Но вместе с тем, ряд актуальных вопросов остался не освещен, либо затронут лишь в общем, концептуальном виде. Это в частности относится к сбору, обобщению и анализу более ранних статистических сведений о женской преступности на территории Казахстана, чем те, которые приведены в настоящей работе. Остались не развитыми некоторые тезисы, касающиеся женского преступного профессионализма, их участия в организованной преступной деятельности и ряд других. Восполнить эти пробелы автор рассчитывает за счет продолжения исследований по данной проблематике.

В целом же, в результате проведенного исследования отмечено наличие определенных свойств, присущих только женской преступности и поэтому выделяющих ее из всей структуры преступности как самостоятельное явление. Эти свойства выявляются не только при изучении объективных проявлений противоправного поведения, но в первую очередьпри оценке характера и направленности мотивов преступной деятельности женщин.

Преступное поведение женщин определяется взаимодействием объективных и субъективных факторов социальной действительности, в числе которых ведущую роль играют факторы социального порядка.

Современная женская преступность имеет свои социально обусловленные особенности, которые находятся в прямой зависимости от исторических, геополитических, экономико-правовых, демографических и иных изменений, происходящих в обществе. Эти изменения наиболее ярко отражаются в микросоциальной атмосфере жизнедеятельности женщин.

Негативное влияние микросоциальной среды неодинаково на различных этапах жизненного пути-женщин и обусловлено в том числе определенными социально-демографическими различиями, такими как возраст, трудовая деятельность, материальное положение, состояние семейных отношений и т. д.

Особенно остро ощущается негативное влияние микросоциальной среды в условиях мест лишения свободы, где отбывают наказание осужденные женщины, а сама среда этих мест имеет свои характерные, присущие только ей особенности и существенно отличается от среды общения в мужских колониях.

Обострение проблем, связанных с эффективностью применения и исполнения уголовного наказания в отношении женщин, создает условия для действия криминогенных факторов, определяющих формирование устойчивой антисоциальной направленности личности женщин, обнаруживающих признаки девиантного поведения. В числе таких факторов особенно ощутима роль распространения пьянства, наркомании, проституции, влияния уголовно-профессиональных традиций и обычаев на конкретную личность и неформальные социальные группы, особенно несовершеннолетних, процесса вовлечения женщин в деятельность организованных преступных сообществ. Также обращает на себя внимание тенденции к вовлечению несовершеннолетних девушек в преступную деятельность и проституцию, сращивание официальной трудовой занятости женщин с профессиональной преступной деятельностью.

В масштабах настоящего исследования, автор уделил внимание рассмотрению проблем, связанных с профессиональными проявлениями в структуре женской преступности, в результате чего удалось сделать некоторые принципиальные выводы по этому вопросу. В связи с отмеченными особенностями профессионального преступного поведения женщин, существенное значение в деле профилактики этого явления, принадлежит, по мнению автора, типологической характеристике личности женщин-преступниц. Предпринятые в этом направлении усилия позволили выделить несколько типов личности таких женщин, которые проиллюстрированы конкретными примерами из судебно-следственной практики.

Раскрытие поставленных перед исследованием задач со всей убедительностью доказало необходимость определенного подхода к рассмотрению вопросов, связанных с противоправным поведением женщин, который обусловлен прежде всего двумя аспектами: во-первых, необходимость изучения женской преступности как самостоятельного структурного элемента преступности, во-вторых, исследованием данной проблематики в связи с общими криминологическими проблемами по борьбе с преступностью. Именно таким двуединым подходом определяется характер сформулированных в настоящей работе выводов и предложений.

Таким образом, в настоящей работе последовательно рассматривают следующие принципиальные вопросы:

1. Предлагается исторический обзор теоретико-правовох взглядов на женскую преступность в мировой криминологической науке.

2. Историко-криминологический анализ эволюции социального статуса женщины и соотношение этого процесса с нормами обычного права казахов (адата), а также положениями мусульманского права.

3. Системная характеристика состояния, структуры, динамики современной женской преступности и мер исправительно-воспитательного воздействия в отношении женщин, совершивших преступления.

4. Уголовно-правовой и социально-демографический анализ факторов социальной среды, негативно влияющих на формирование устойчивой антисоциальной направленности личности женщин.

5. Особенности влияния условий изоляции от общества на преступное поведение женщин, формирование личностных качеств и ценностных установок, отрицательно сказывающихся на мерах исправительно-воспитательного и реабилитационного характера в отношении осужденных женщин.

6. Принципы построения системы жизнеобеспечения и самоорганизации осужденных женщин в местах лишения свободы.

7. Зарождение, эволюция и современное состояние женского преступного профессионализма. Характеристика мер борьбы с его проявлениями.

8. Факторы, детерминирующие профессионализацию женской преступности, влияние которых рассматривается на примере наркомании, проституции, рецидива, влияния уголовно-профессиональных традиций и обычаев на конкретную личность, в процессе участия женщин в организованной преступной деятельности.

9. Типологическая классификация личностей профессиональных преступниц в основу которой моложены характер и обстоятельства совершаемых преступлений наряду с совокупностью иных криминологических факторов, что позволяет определить механизм преступного поведения женщин, их преступные наклонности, степень активности в совершении преступлений, степень влияния на личность сложившихся жизненных обстоятельств, социальной макро и микросреды и т. д.

10. Виктимологическая характеристика женской преступности и преступности в отношении женщин.

11. Предложения по совершенствованию мер борьбы с женской преступностью на различных уровнях профилактической деятельности, в том числе направленные на создание соответствующих организационных структур в системе органов государственной власти.

12. Возможности и перспективы криминологического прогнозирования негативных тенденций в структуре и динамике женской преступности.

Проводимое автором настоящей диссертации достаточно длительное исследование теоретического обоснования и практических мер противостояния преступности среди женщин (в основном на эмпирической базе Республики Казахстан), позволяют сделать вывод о том, что в определении основных направлений изучения данной проблемы следует исходить прежде всего из следующих методологических критериев:

1. Уголовно-правовая характеристика совершаемых женщинами преступлений представлена практически всем перечнем составов, предусмотренных особенной частью уголовного законодательства, что говорит о достаточной репрезентативности данного явления в структуре всей преступности;

2. Специфика преступности среди женщин и мер, направленных на борьбу с ней проявляется не только на уровне обыденного сознания, статических закономерностей, но и четко очерчена в целом ряде правовых норм различных отраслей права: уголовном, уголовно-исполнительном законодательстве, целом ряде ведомственных нормативных актов;

3. Особенности, выделяемые в Сфук1уре данного элемента преступности имеют место:

— в ряде отраслей национального законодательства: уголовного, уголовно-исполнительного, уголовно-процессуального;

— в криминалистической тактике и методике проведения следственных действий с участием женщин;

— в теории и практике оперативнорозыскной деятельности, привлечению женщин к негласному сотрудничеству, использованию в мероприятиях оперативного характера;

— методике проведения экспертных исследований по делам о преступлениях, совершаемых лицами женского пола;

— применяемых, в том числе специальных мерах профилактического и реабилитационного характера;

— в исследованиях ряда естественных и гуманитарных наук — социологии, психологии, сексологии, психиатрии и т. д.

4. Относительная стабильность «женской доли» в структуре всей преступности на протяжении многих лет вне зависимости от различных факторных особенностей позволяет заключить, что общий порог насыщения преступности среди женщин находится в пределах 1 8−20%.

5. Совершаемым женщинами или с их участием преступлениям, как правило, присущ особой психологический «фон», особая психологическая характеристика, основанная в том числе на физиологических и анатомических особенностях женского организма.

6. Абсолютное большинство совершаемых женщинами преступлений имеют четко выраженную мотивационную направленность, изучение, соответствующая типология и характеристика которой позволит определить и выработать конкретные меры противостояния явлению в целом.

7. На макроуровне формирования девиантной мотивации у женщин особенно ярко ощущается действие комплекса факторов социально-экономического порядка, влекущих нарастание тревожных состояний, как на уровне массового сознания, так и при их восприятии отдельной личностью.

8. Определяющими условиями совершаемых женщинами преступлений выступают особенности социализации личности в условиях конкретной микросоциальной среды межличностного общения.

9. Проявляющиеся в местах лишения свободы для женщин психофизиологические особенности их поведения направлены на восстановление нарушенной системы жизнеобеспечения и выполнения социально-значимых ролей, в виду чего должны быть адекватно использованы в целях реабилитационного воздействия на личность преступниц.

10. Аномальное поведение женщин, хотя и косвенно, опосредованно, но неоценимо пагубно влияет на потенциальные возможности развития социума, подрывает генофонд народа и нации, в конечном итоге сказывается на объективных процессах воспроизводства преступности.

11. Процессы профессионализации женской преступности в Казахстане и тенденции к ее репродукции находятся в поле взаимовлияния таких криминогенных явлений, как коррупция, проституция, наркотизм.

12. Недостаточное внимание отечественных исследователей, практическое отсутствие научных разработок и прикладных рекомендаций, затрагивающих названную специфику, является отрицательным фактором в деле противостояния преступности в Казахстане.

13. Отсутствие адекватного организационноресурсного обеспечения предопределяет декларативный характер нормативно-правовых усилий в области социально-правового контроля над женской преступностью в республике, способствует латентному воспроизводству детерминирующих се факторов.

Совокупность приведенных критериев свидетельствует о высокой степени актуальности исследования противоправного поведения женщин и предопределяет теоретическую и практическую значимость предлагаемых к рассмотрению вопросов, в частности, связанных с главным направлением противостояния преступности — ее профилактикой.

Определяющим фактором успеха в осуществлении социально-правового контроля над преступностью вообще и в частности женскойвыступает по нашему мнению, легитимность всех его составляющих, которая в условиях современного развития цивилизации может быть достигнута лишь за счет максимальной демократизации институтов государственной власти и политического режима.

При этом мы акцентируем внимание на том, что понятие социально-правового контроля над преступностью вообще и отдельными ее проявлениями, шире понятия государственного контроля, поскольку включает в себя не только меры национального характера (законодательного, организационного, социально-экономического и пр.), но и вопросы межгосударственного сотрудничества в контексте естественно-исторических интеграционных процессов мирового масштаба.