Женский погребальный костюм эпохи средней — начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана

Научная проблема и ее актуальность. Костюм доиндустриальных обществ является важнейшим элементом человеческой культуры, имеющим различные функции — социальные, биологические, сакральные, эстетические, ролевые [253, с. З]. В советской и постсоветской науке одним из самых распространенных был подход к костюму и одежде как к чисто утилитарному явлению, относящемуся, прежде всего, к сфере «материальной культуры. Однако в последнее время активно развиваются тенденции к изучению заложенной в костюме информации о духовной, социальной, культурной жизни общества, этнических и культурных связях, отразившихся в костюме. Как в западной, так и в российской науке все более популярным и актуальным становится подход к изучению костюма как «текста» [55- 280].

Изучение женского костюма всегда имело большую популярность, чем мужского, поскольку исторически сложилось так, что одежда женщин более разнообразна, чем одежда мужчин: женский костюм в большинство исторических эпох был более насыщен украшениями и аксессуарами, воплощал в себе больше знаковых функций. Женщина в глазах общества всегда являлась объектом эстетического восприятия в большей степени, чем мужчина. В последнее время изучение женского костюма приобрело новое значение в аспекте так называемого тендерного подхода, придающего особый смысл половозрастным различиям в социальном аспекте. Изучение роли женщины в истории, и, как один из аспектов, изучение женского костюма играет большую роль в тендерных исследованиях, получивших распространение в российской науке в ходе последних лет.

Интересную задачу представляет собой изучение костюма по археологическим остаткам (археологического костюма). В последние годы разработкой проблем и методов реконструкции археологического костюма занимается формирующаяся дисциплина — Ъалеокостюмология [253, с. З]. Изучение возможностей реконструкции древнего костюма на археологических материалах дает толчок к развитию методов археологии в целом. Женские украшения и остатки костюма являются одним из характерных признаков погребального обряда эпохи бронзы Южного Зауралья и Казахстана. В своем ярком своеобразии украшения, фиксируемые в данных погребениях, выделяют исследуемые археологические культуры (синташтинскую, петровскую и алакульскую) из других культурных образований этого времени.

Оригинальные., — комплексы украшений неоднократно привлекали внимание исследователей в качестве источника реконструкции женского костюма [27- 57- 63;

122- 226- 227- 228]. Изучение женского погребального костюма эпохи средней начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана не только как объекта материальной культуры, но и как источника информации о социальной структуре, духовной жизни общества, положения в нем женщины особенно актуально, так как, судя по материальным остаткам, можно констатировать существование различий в социальной структуре групп населения, относящихся к различным археологическим культурам. Этой проблематике до настоящего времени не уделялось достаточного внимания в исследованиях. Изучение костюма отчасти способствует разработке t вопросов о социальной стратификации древнего общества, структуре возрастных классов, некоторых аспектах религиозных верований и обрядов, межкультурных связей и пр.

Предмет и объект исследования. Предметом исследования являются украшения из металла, кости, камня, комплексы украшений и органические остатки одежды и обуви из женских погребений эпохи средней — начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана. Объектом исследования является женский погребальный костюм как целостный образ и как «текст», содержащий информацию о женщине и женской субкультуре эпохи бронзы, обрядах связанных с костюмом и предметами одежды.

Географические и хронологические рамки исследования, периодизация. Территория исследования охватывает обширный район Центральной Евразии и включает в себя Зауралье, Приуралье, степные и лесостепные районы Западного, Северного и Центрального Казахстана. С запада она ограничена восточными отрогами Уральских гор и р. Урал, с востока — долиной р. Иртыш. Северная граница в целом совпадает с пограничьем современных лесостепной и степной зон, южная определяется Мугоджарами и возвышенностями Казахского мелкосопочника. По геоморфологическому районированию территория исследования входит в четыре страны: зауральская холмистая возвышенная равнина (пенеплен), западносибирская низменная страна, урало-тургайское низкогорье, мелкосопочные возвышенности и горы Сары-Арки. В природно-ландшафтном отношении это зоны степи и лесостепи.

Система абсолютной хронологии и периодизация культур эпохи бронзы указанного географического пространства находятся в стадии становления, являются предметом новых разработок и дискуссий.

Основные проблемы абсолютной хронологии обусловлены наличием двух разных систем датирования: традиционной (или «низкой») и, так называемой, «высокой», основанной на интерпретации калиброванных данных радиоуглеродного анализа. В рамках обеих систем наблюдается устойчивая однонаправленная тенденция к омоложению дат. В традиционной системе на основе применения стратиграфического и сравнительно-типологического методов, а также не калиброванных дат по С14, к середине 1990;х гг. было достигнуто омоложение синташтинской культуры до XVIII—XVI вв. до н.э. Наиболее принятая датировка памятников петровской культуры в этой системе — XVII—XVI вв. до н.э., нижняя дата «алакуля» опускается до XIVb.

Наиболее востребованная на сегодня «высокая» хронология предполагает — для условного второго тысячелетия до н.э. — омоложение дат на 300−500 лет. Метод калибровки дат вызывает устойчивую критику (несоответствие историческим хронологиям Старого Света, ряду археологическим реалий, растяжение хроноинтервалов, и др.). Общепризнанным он не является [187, с.38−39]. Тем не менее, основные перспективы, видимо, следует связывать именно с этим методом.

В рамках «высокой» радиоуглеродной хронологии временные рамки данной работы — конец III тыс. — середина II тыс. до н.э. На основе современных разработок для культур Южного Зауралья рубежа средней — поздней бронзы предложены следующие датировки:

— синташтинская культура: 2020 — 1750 гг. до н.э.

— петровская культура: 1940 — 1710 гг. до н.э.

— алакульская культура: 1925 — 1575 гг. до н.э. [265].

Близкие хронологические интервалы должны иметь и соответствующие культурные образования в казахстанских степях. По данным Е. Н. Черныха, памятники синташтинской культуры датируются 2200−1650 гг. до н.э. (68,2% вероятности) либо 3000−1500 гг. до н.э. (95,4%) [241, рис. 5.1]. Находки алакульской керамики в оазисах Центральной Азии датируются 1900;1750 гг. до н.э. [266]. С этими датировками согласны большинство исследователей [29, с.37- 270, с. 12−19] t.

Предложенные датировки, безусловно, не являются окончательными и будут корректироваться по мере накопления новых данных. Сам термин «археологическая культура» является достаточно условным, фиксирующим жесткие границы оматерилизованных сущностей, не отражающим реальных пределов существования древних социумов. Трансформации материальной культуры явно не были одномоментными процессами, проходящими на широких территориях. Этим объясняется и существование археологических памятников, сочетающих в себе признаки разных культур, и наличие периодов сосуществования различных культурных типов.

Указанные тенденции культурогенеза являются проблемными и в аспекте периодизации историко-культурного процесса.

В историко-металлургической периодизации конец среднего бронзового (СБВ) в степной Евразии знаменуется распадом Циркумпонтийской металлургической провинции (ЦМП). На ее северо-восточной периферии формируются очаги новой — Евразийской — металлургической провинции (ЕАМП). С ЕАМП «в Евразии связывается реальный стандарт эпохи поздней бронзы» [241, с.71]. В системе «низкой» традиционной хронологии распад ЦМП датируется второй — третьей четвертями II тыс. до н.э. [187, с. 151], «высокая» хронология относит период распада ЦМП и формирования ЕАМП, т. е. рубеж СБВ и ПБВ, к концу III — началу II тыс. до н.э. [240, с. 18−21- 241, с.71].

По мнению Е. Н. Черных, на роль непосредственных «наследников» традиций ЦМП, но уже в рамках ПБВ, претендуют носители абашевской и синташтинской культур [241, с.71]. При этом исследователями постоянно подчеркивается определенный «архаизм» абашевского и синташтинского металла, приверженность носителей этих культур старым — периода СБВ — стандартам металлических форм и технологии металлообработки [53- 220- 241, с. 71, 75]. К СБВ, по сути, восходят и некоторые другие типы инвентаря и культурные черты (в частности, в погребальном обряде). По этой причине многие исследователи рассматривают (или рассматривали) синташтинские древности в рамках финальной стадии СБВ. Такая позиция, опирающаяся, в частности, на разработки Е. Н. Черныха рубежа 1970;х — 1980;х гг., отражена в серии диссертационных работ уральских археологов последнего десятилетия1. В любом случае необходимо признать «пограничный» характер синташтинской металлообработки, отметив при этом, что уже алакульская традиция полностью соответствует признакам ПБВ. На взгляд автора, переход от СБВ к ПБВ в урало-казахстанском регионе нужно рассматривать, скорее, как «процесс», состоящий в накоплении новых признаков. Культурно-исторические рамки исследования. На рубеже перехода от средней к поздней бронзе ситуация в урало-казахстанском регионе определялась существованием и развитием трех генетически сопряженных культур: синташтинской, петровской и алакульской. В их рамках в настоящее время исследователями выделяется целый ряд типов, вариантов, групп памятников. Во многих случаях такой подход представляется вполне оправданным. При этом автор считает, что преувеличенная тенденция к дискретному восприятию синташтинской, петровской и алакульской традиций ведет к неоправданному распылению культурных признаков, препятствуя тем самым формированию целостных взглядов на процесс.

•I культурогенеза рубежа СБВ — ПБВ в урало-казахстанском регионе.

Становление эпохи средней бронзы в регионе связано с памятниками синташтинской культуры [26- 28- 40- 72- 73- 74- 75- и др.]. Территориальная (а как следствие и культурообразующая) составляющая «синташты» по-разному трактуется исследователями. Наиболее радикальную позицию занимает В. В. Отрощенко. К синташтинской археологической культуре он относит памятники не только Урала, но и Среднего Поволжья (памятники потаповского типа) [171- 172]. Основная масса исследователей ограничивает синташтинскую культуру уральским регионом. Даже в этом случае представляется необходимым выделить в рамках данной культуры два территориальных варианта:

— степное Зауралье, где «синташта» представлена всем комплексом признаков, включая укрепленные поселения. Выявлено 20 укрепленных поселений, при л Диссертации А. В. Епимахова (1998), Д. В. Нелина (1999), Г. Б. Здановича (2002), Д. Г. Здановича (2005), Н. Б. Виноградова (2007).

2 Некоторые авторы не согласны с выделением петровской культуры, считая ее ранним этапом алакульской культуры. Наиболее последовательную позицию в этом вопросе занимает Н. Б. Виноградов [29]. На наш взгляд, такой подход, восходящий к позиции Г. Б. Здановича периода 1970;х гг., является устаревшим.

3 Памятники синташтинского типа в другой терминологии. В последнее время получило распространение сдвоенное наименование культуры: синташтинско-аркаимская [278- 279] или аркаимско-синташтинская [96, с.45], «культура типа Синташта-Аркаим» [248- 266]. Н. Б. Виноградов [29] приписывает выделение «синташтинско-аркаимской культуры» Г. Б. и Д. Г. Здановичам. большинстве из которых есть могильники4, отдельные местонахождения, курганы и захоронения, мелкие селища [76]. В литературе ареал укрепленных поселений эпох бронзы иногда условно обозначается как «Страна городов»;

— степное Приуралье, где синташтинская культура представлена только погребениями [220].

Синташтинская культура принадлежит кругу посткатакомбных культур Евразии. Определенную роль в культурогенезе населения Зауралья эпохи средней бронзы нужно отвести абашевскому субстрату. При этом абашевское и синташтинское' население, по-видимому, какое-то время обитало на смежных территориях, что, в частности, прослеживается в бассейне р. Уй в Зауралье [62- 74].

Рубеж эпох средней — поздней бронзы урало-казахстанского региона связан с памятниками петровской культуры, первично они были выделены на территории.

Среднего Приишимья [69- 71- 72]. Присутствуют в Южном Зауралье, наиболее исследованы в бассейне р. Уй [28- 62- 89]. Выводы об относительной хронологии синташтинских и петровских культурных слоев базируются на многочисленных стратиграфических наблюдениях [26- 28- 29- 74- 217- и др.]. В Центральном.

Казахстане были выделены памятники нуртайского типа [155- 215- 216], которые демонстрируют исключительную близость культурных признаков к памятникам t.

•" • t петровской культуры и, по мнению автора, могут рассматриваться именно как «петровские».

Безусловно, позднебронзовыми следует считать памятники алакульской культуры. В последнее время усилился интерес к их локальным вариантам. Только на территории Южного Зауралья выделяется три локальных варианта: два собственно алакульских — северо-восточный и «западно-алакульская группа» памятников, и с ' смешанный срубно-алакульский. Памятники СВ варианта тяготеют к лесной зоне и обнаруживают существенную близость признаков к эпонимному памятникумогильнику на оз. Алакуль. Западно-алакульская культурная группа, основные признаки которой охарактеризованы В. В. Ткачевым [218], локализована в степном Приуралье.

4 Практика археологических раскопок показывает, что эти могильники большей частью разновременные. Документально установлено наличие синташтинских погребальных комплексов при шести укрепленных поселениях.

5 Алаева И. П. К проблеме выделения локального варианта алакульской культуры в степях Южного Зауралья. Доклад на XVII Уральском археологическом совещании (ноябрь 2007 г., г. Екатеринбург).

Еще более сложная таксономическая ситуация формируется в археологии Центрального Казахстана. Она отражена в диссертации и монографии А. А. Ткачева [215- 216]. Атасусский тип памятников, на наш взгляд, в целом лежит в рамках алакульской традиции. Балыктинский тип характеризуется неоднородной смешанной керамикой, по своим признакам близкой к керамике алакульско-федоровского типа. При этом комплексы украшений из эпонимного памятника идентичны алакульским. Полагаем, что памятники Центрального Казахстана следует рассматривать как локальные варианты основных культурных традиций урало-казахстанского региона эпох средней — поздней бронзы: петровской, алакульской, федоровской. Такой подход, реализованный в некоторых современных обобщающих работах казахстанских археологов [7- 58], вполне удовлетворяет цели и задачам данного диссертационного исследования.

Указанные археологические культуры исследователи, как правило, связывают с ранними индоиранцами [39- 40- 47- 72- 78- 122- 180- 201- 256- 269- 278- и др.], либо подчеркивают роль индоиранского субстрата в их сложении [95- 101- 150]. В этих случаях обычно указывается, что, при исходном билингвизме населения [124, с.8], в начале эпохи средней бронзы (синташтинская культура) в этой части Центральной Евразии закрепился язык из группы индоиранских [150, с.95]. Следовательно, здесь должны были утвердиться и многие формы культурной жизни, свойственные ранним индоевропейцам (индоиранцам).

Терминология. При описании украшений и костюма в работе используется ряд основных понятий.

Следует" подчеркнуть различие терминов «костюм» и «одежда». «Одежда» определяется «Толковым словарем» как «совокупность предметов (из ткани, меха и т. п.), которыми покрывают, облекают тело [204, с.443]. Под термином «костюм» в данном исследовании понимается совокупность предметов одежды, украшений, аксессуаров, как сочетающихся в комплексе в облачении отдельного индивида, так и характерная для какой-либо культуры или этноса в целом. Термин «погребальный костюм», означенный в заглавии работы, призван объяснить, что, базируясь на материалах погребальных памятников, корректно говорить о воссоздании костюма, используемого в погребальном обряде, хотя, с нашей точки зрения, погребальный костюм вряд, ли кардинально отличается от костюма повседневного. Данные этнографии свидетельствуют о том, что у большинства народов в погребальном обряде использовался костюм праздничный (ритуальный, свадебный), отличающийся от повседневного лишь большей пышностью.

К «аксессуарам», на наш взгляд, следует отнести дополнительные, вспомогательные предметы, использующиеся в костюме — пояса, сумки и пр.

Под термином «украшение» в работе подразумеваются отдельные цельные артефакты — таксономические единицы (категории украшений), использующиеся для декорирования костюмов (подвески, бляхи, браслеты, бусы и пр.).

Термин «комплекты украшений» употребляется применительно к тем случаям, когда" отдельные украшения, используясь в сочетании с другими подобными элементами, образуют комплексы, которые вкупе с их органической основой могут выступать самостоятельными элементами костюма (накосные украшения, лицевые подвески, нагрудники), иногда образуют декор отдельных его частей (обшивка платья, обуви и т. д.).

ТД, ель и задачи исследования. Цель исследования — воссоздание общей модели женского погребального костюма эпохи средней — начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана и интерпретация его как источника, содержащего информацию о социальном статусе и положении женщины в древнем обществе, возрастных классах, обрядах и ритуалах, связанных с женским костюмом. Для осуществления поставленной цели необходимо решение следующих задач:

— изучение отдельных украшений и их комплектов, разработка типологии украшений;

— изучение эволюции различных типов украшений;

— выявление различий украшений и их типов в разных археологических культурах в исследуемых пространственно-исторических рамках;

— изучение органических остатков одежды и обуви;

— выявление корреляции различных типов украшений с зонами тела, деталями костюма, на базе чего должны определяться состав костюма, схема кроя, состав сырья для его изготовления и т. п.;

— сопоставление данных об остатках костюмов из отдельных погребений с данными палеоантропологии (определения пола и возраста погребенных);

— определение общего облика костюма, его моделирование (графически и в эксперименте)-'.

— выявление стилевых вариаций костюмов разных археологических культур;

— изучение нетрадиционных способов обращения с костюмом и его деталями в погре&ениях и исследование семантического значения костюма.

Состояние изученности. История изучения костюма в России базируется на этнографических исследованиях костюмов русского и других народов, входивших в состав Российской империи и, в последующем, СССР. В советское и постсоветское время отечественными этнографами были достигнуты значительные результаты в плане. разработки классификации и описания элементов одежды [32- 179- 213- 161- и др.], головных уборов и украшений [23- 31- 93- 68- 148- и др.]. t.

Попытки реконструкции древних костюмов народов, проживавших на территории бывшего СССР, по данным археологии также предпринимались неоднократно. Однако невысокое качество источников (археологического материала), низкий уровень развития методики исследования палеокостюмных комплексов делали их в большей степени умозрительными, заставляя авторов при попытках создания моделей ссылаться на этнографические параллели [2- 50- 112- 222- и др.]. Наибольшего успеха в этом плане достигло изучение костюма кочевых народов раннего железного века — средневековья (скифов, сарматов, аланов, гуннов и пр.), так как параллельно с археологическими материалами существовала возможность использования (данных изобразительных и письменных источников [44- 98- 182- и др.]. Хорошие результаты были получены при изучении костюма пазырыкской культуры, так как, при практически идеальной сохранности материалов в условиях вечной мерзлоты, речь шла скорее не о реконструкции и построении моделей, а о восстановлении и реставрации одежды, аксессуаров и украшений [174]. Большую роль здесь сыграло изучение сходных по идеальной сохранности материалов родственного пазырыкскому этноса тахарской культуры, полученных с территории Северо-Западного Китая.

В последнее время исследования археологического костюма складываются в отдельную дисциплину — палеокостюмологию, разрабатывающую свою теоретическую' базу, терминологию, систему подходов и методов исследования. Среди самых ярких работ в этой области можно назвать труды С. А. Яценко [253- 254],.

З.В.Доде [55]. Одной из основополагающих идей нового подхода к исследованию костюма является отношение к нему не только как явлению материальной культуры, но как к «тексту», содержащему информацию о различных аспектах жизни создавшего его общества. В смысловом поле костюма выделяется несколько уровней информации: сенсуально-рационалистический, технологический, семиотический, исторический [-55, с.312−319]. Подобное отношение к костюму получает все большее распространение в науке [139- 145- 195].

Что касается изучения собственно женского костюма эпохи бронзы Южного Зауралья и Казахстана, попытки его реконструкции предпринимались неоднократно с самого начала археологических исследований на данной территории и продолжаются по сей день [2- 27- 50- 57- 63- 112- 144- 145- 177- 226- 227- 228- и др.]. Как говорилось, в ранних работах, при отсутствии либо плохой сохранности органического материала, создание моделей-реконструкций в большинстве работ делалось умозрительно, очень редко анализировались принципы соотношения и компоновки элементов костюма. В последние десятилетия в научный оборот было введено большое количество новых источников, делающих возможными более взвешенные, детальные реконструкции, разработку типологии элементов костюма. Большой интерес представляют работы Э. Р. Усмановой и ее коллег по типологии накосных украшений и головных уборов эпохи бронзы Южного Зауралья и Казахстана, работа Н. Б. Виноградова по изучению остатков женских костюмов могильника Кулевчи 6. Благодаря исследованиям указанных авторов наиболее разработанной (и в то же время очень дискуссионной) темой в изучении женского костюма является типология украшений головного убора. Реконструкция других составляющих костюма затронута лишь эпизодически. По-прежнему слабо остаются разработаны вопросы типологии украшений, изучения костюма как источника информации с выходом на социальные, духовные реконструкции.

Источники. Источниковую базу работы составляют материалы 56 могильников эпохи средней — начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана, включающие погребения синташтинской, петровской и алакульской археологических культур, смешанные срубно-алакульские и алакульско-федоровские материалы. Для того, чтобы не перегружать текст диссертации ссылками на публикации материалов, в конце текста приведен «Список памятников», где указаны данные о публикациях и источниках для каждого археологического памятника. Большинство памятников опубликованы, кроме могильников Степное 7 (раскопки Е. В. Куприяновой и Д.Г. Здановича), Степное, Исиней 1 и Чекатай (раскопки Д.Г. Здановича), Солончанка 16 (раскопки Т.С.Малютиной), материалы которых представлены отчетами.

В качестве дополнительных источников привлекались данные 7 могильников Поволжья, Приуралья, Западной Сибири, содержавших материалы хронологически и генетически близких археологических культур (срубная КИО, памятники потаповского типа).

Материалы могильников и отдельных погребений неравнозначны по степени сохранности материала и качеству публикаций. В старых отчетах и публикациях (до 1980;х гг.) при описании иногда отсутствуют украшения, указанные на чертежах, не хватает прорисовок украшений, отсутствуют крупномасштабные планы скоплений украшений, практически не проводилось изучения органических остатков одежды. Большую проблему для изучения археологического костюма представляет собой обряд ограбления могил, широко распространенный в эпоху бронзы. Часто либо весь костяк, либо основная его часть оказываются нарушенными в древности, что делает невозможным целостные реконструкции костюма. Основная масса изученных материалов могильников представлена именно разрушенными погребениям.

С указанных памятников синташтинской, петровской и алакульской культур проанализировано около 400 погребений, содержащих украшения, остатки костюмов. Эти материалы составили базу для статистических исследований, создания типологии и изучения эволюции различных типов украшений. Всего было учтено более 800 отдельных украшений. При создании типологии сложных комплексов украшений (накосников, лицевых подвесок) было изучено и учтено около 40 подобных комплексов.

Для реконструкции целостного образа костюма, воссоздания общей модели и схем сочетания в костюме различных украшений основную базу исследования составляли не ограбленные и частично разрушенные погребения. Было изучено 42 целых и частично целых женских погребения из 8 могильников синташтинской г культуры (Приложение 1, таблица 4) и 69 погребений из 18 могильников петровской и алакульской культур (Приложение 1, таблица 5). Материалы синташтинской культуры, даже в погребальных памятниках, содержащих смешанные комплексы, в целом-хорошо дифференцируются от инокультурных. Что касается петровских и алакульских материалов, очень часто они сочетаются в пределах одного комплекса или одного погребения, поэтому их дифференциация представляет собой более сложную проблему. Данная ситуация особенно характерна для могильников, содержавших большое количество материалов по женскому костюму и поэтому являвшихся базовыми при выполнении данного исследования (могильники Степное 7, Кулевчи 6, Алакульский, Нуртай, Бозенген и пр.). В связи с этим петровские и алакульские материалы анализировались суммарно.

Первостепенную роль в изучении женского погребального костюма играли авторские материалы, полученные в ходе раскопок могильника Степное 7 и материалы раскопок Д. Г. Здановича (могильники Исиней 1, Чекатай, Болыиекараганский, к.25). В ходе раскопок данных памятников изучение остатков костюма, органики, сложных комплексов украшений проводилось целенаправленно, с применением различных методик, что позволило получить детальную информацию о женском костюме. Много информации получено также с тех памятников, авторы раскопок и публикаций которых уделяли большое внимание изучению именно костюма. Среди наиболее значимых и интересных памятников необходимо отметить могильники Лисаковский (раскопки Э.Р.Усмановой), Кулевчи 6 (раскопки Н.Б.Виноградова), Алакульский (раскопки С.Н.Шилова).

Работа с археологическими коллекциями проводилась в фондах УНЦ изучения проблем природы и человека ЧеЛГУ, Заповедника «Аркаим» и СевероКазахстанского областного музея (Республика Казахстан).

Научная новизна. В предложенном диссертационном исследовании впервые собран и проанализирован обширный спектр источников и археологических материалов по реконструкции женского погребального костюма эпохи среднейначала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана. В работе использованы уникальные авторские материалы и неопубликованные материалы, предоставленные другими исследователями, впервые введенные в научный оборот (мог. Степное 7, Степное, Исиней 1, Чекатай и др.). Впервые предложена типология украшений синташтинской, петровской и алакульской культур, разработанная на базе 56 могильников данных культур. Проанализирован состав костюма, на базе уникальных материалов восстановлены детали кроя кожаной обуви, изучены общие схемы костюмов различных культур, сделана попытка стилевого анализа костюмных комплексов изучаемой эпохи. Для материалов эпохи бронзы Южного Зауралья и Казахстана при реконструкции и моделировании костюма впервые применены комплексный подход к источнику, метод репрезентации, предложенный З. В. Доде [55] и другие новейшие методы. Базируясь на материалах реконструкции женских костюмов, исследованы некоторые аспекты социо-возрастной структуры общества эпохи бронзы, предложена в качестве гипотезы реконструкция некоторых элементов религиозных представлений племен эпохи бронзы (культы Великой Богини, прообразы ритуалов «священного брака»), установлены некоторые обрядовые формы использования костюма, его деталей и аксессуаров, исследованы нетрадиционные способы использования женского костюма в погребальном обряде (ритуальная травестия).

Практическая значимость. Результаты, представленные в данной работе, имеют непосредственное практическое значение для исследователей в различных дисциплинах и могут быть использованы в различных областях деятельности:

— Результаты диссертационной работы могут быть использованы при разработке спецкурсов и обобщающих трудов по истории древних культур урало-казахстанского региона и степной Евразии в целом (направления «археология», «древняя история», «краеведение»).

Разработки по стилевым вариациям костюма и реконструкции эстетических представлений племен эпохи бронзы могут быть использованы учеными-искусствоведами в исследованиях по древнему искусству.

Практическое значение имеет опыт реставрации древних украшений и комплексов украшений, отраженный в диссертации. В настоящее время, как в регионе, так и в России практически отсутствуют восстановленные сложные комплексы древних украшений (накосные украшения, лицевые подвески). Полученный на практике опыт изъятия из погребений, реставрации, консервации и восстановления таких комплексов может быть полезным, как для археологов, так и для художников-реставраторов.

Представленная работа имеет значение в сфере музейного дела. В настоящее время" материалы автора (реставрированные украшения и их комплексы, реконструкции, модели-эксперименты, фотоматериалы) используются в экспозициях.

Музея археологии и этнографии ЧелГУ и Музея природы и человека заповедника «Аркаим». При создании антропологической реконструкции женского лица по черепу из мог. Болыиекараганский, выполненной А. Нечвалодой (г. Уфа, Музей естественной истории) (рис. 2) и представленной в музее заповедника «Аркаим», для воссоздания элементов костюма также были использованы разработки автора диссертации.

Апробация результатов исследования осуществлена в научных докладах, представленных на региональных конференциях «Этнические взаимодействия на Южном Урале» (2006), проводившейся в г. Челябинске и «XVII Уральское археологическое совещание» (2007), проводившейся в г. Екатеринбурге, ежегодном коллоквиуме «Памятники археологии и художественное творчество» (г. Омск, 2007). По теме диссертационного исследования неоднократно зачитывались научные доклады на заседаниях сектора археологии и этнографии УНЦ изучения проблем природы и челрвека ЧелГУ. Основные итоги исследования отражены в монографии [145], 10 научных статьях и тезисных публикациях научных докладов [77- 89- 134- 137- 139- 140- 141- 142- 143- 154], а также в научно-популярных публикациях [138- 146].

В рамках темы исследования в течении двух лет проводились работы по гранту РГНФ (проект № 06−01−85 116а/У) «Роль женщины в религиозных представлениях, культурной и социальной жизни племен эпохи бронзы Южного Зауралья», руководитель Е. В. Куприянова.

Благодарности. Автор выражает свою признательность Д. Г. Здановичу, совместно с которым в течение многих лет проводились совместные исследования палеокостюмных комплексов эпохи бронзы. Выражаю благодарность также Г. Б. Здановичу, Т. С. Малютиной, И. Э. Любчанскому (г.Челябинск), предоставившим для исследования неопубликованные материалы, О. П. Ченченковой, реставратору реставрационных мастерских Свердловского областного краеведческого музея (г.Екатеринбург), руководившей стажировкой автора по изучению методов реставрации археологического металла.

Основные выводы.

В главе рассмотрена проблема возможности определения тех или иных аспектов социального положения женщин по материалам археологического женского костюма эпохи средней — начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана, а также представлена попытка социо-культурной интерпретации данных, полученных при изучении костюма в сопоставлении с другими источниками.

К проблеме выделения возрастных и социальных градаций по материалам костюма неоднократно обращались многие исследователи, однако делать конкретные выводы по этому вопросу очень сложно. Наиболее полный вариант костюма с украшениями встречается в погребальном обряде у девушек, начиная с 10−11-летнего возраста в синташтинской культуре и с 6−7-летнего — в петровской и алакульской. Этот возраст, видимо, следует считать возрастом социализации женщины в эпоху бронзы. Верхняя возрастная граница для женщин, погребенных в парадных костюмах.

45 Оставим за автором интерпретацию этого ритуального действа, но хочется отметить, как схож этот обряд по внешнему виду с погребениями «в позе объятия» эпохи бронзы евразийских степей.

— 35−50 лет. Этими границами маркируется возраст фертильности и наибольшей сексуальной привлекательности женщины — собственно период, когда она считалась женщиной (не ребенком или старухой) в глазах древнего общества. Внутри же этого возрастного отрезка выделение групп для эпохи бронзы весьма проблематично. Попытка выделения групп по материалам головных уборов, предпринятая Э. Р. Усмановой с соавторами, весьма спорна, т.к. с накоплением нового материала стало очевидно, что различные типы накосных украшений следует относить к различным культурам: 1 тип более тяготеет к алакульской, 2 — к петровской.

По материалам погребального обряда и собственно костюма также не представляется возможным говорить о существовании имущественного расслоения внутри общества эпохи бронзы. Отсутствует зависимость между центральным/периферийным положением погребений и богатством костюма, в одном погребении могут быть похоронены женщины, имеющие наборы украшений, различные по степени богатства. Скорее всего, погребения женщин в пышных костюмах следует интерпретировать исходя из религиозных представлений. Часто такие погребения имеют специфические наборы погребального инвентаря, явно относящиеся к культовой сфере (булавы, наборы астрагалов, камешков и пр.), многие из них относятся к специфическому виду захоронений бронзового века — захоронения в «позе объятия». В синташтинских и петровских памятниках этот вид захоронений имеет особый статус и высокое символическое значение. Скорее всего, все эти явления следует связывать с существованием у населения исследуемых археологических культур сильного культа женского божества и института женщин-жриц. Погребения в «позе объятия» можно интерпретировать как прообраз ритуала «священного брака», тесно связанного по данным мифологии с культом Богини и культами плодородия. К этой же сфере относится и такое нетрадиционное использование женского костюма и его элементов в погребальном обряде, как погребения мужчин в женском костюме либо с женскими украшениями. На различных памятниках синташтинско-петровского круга выявлено несколько подобных погребений. Как свидетельствует обширный этнографический и мифологический материал, явления травестизма в древних и традиционных культурах * тесно связаны" с институтом жречества, культом женского божества, гаданиями и прорицаниями.

В погребальном обряде алакульской культуры описанных явлений зафиксировано не было. Погребения в «позе объятия» на этом этапе утрачивают свой сакральный статус, становясь массовой формой обряда. Все это может свидетельствовать либо о вытеснении культа Богини культом других божеств, либо о перенесении его проявлений из сферы погребальной обрядности в «сферу жизни».

Кроме перечисленных аспектов интерпретации костюма были зафиксированы нетрадиционные способы обращения с украшениями и элементами костюма в погребальном обряде. Неоднократно установлено ассиметричное расположение украшений на теле погребенных, различное для разных частей тела. Одним из интересных фактов является помещение во вторичные погребения поломанных украшений, что в данном случае означает символическое единство тела человека и его костюма/украшений (целостность украшений нарушена также как и целостность тела). Зафиксированное в нескольких случаях помещение в погребения дополнительных наборов украшений в различных емкостях (сумках, туесках) восходит к мифологическим представлениям о «чудесной емкости» и ее связи с женским началЬм.

Заключение

.

Женский погребальный костюм эпохи средней — начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана не только является сам по себе интересным объектом изучения и реконструкций, по и представляет собой важный источник информации о духовной, социальной и религиозной жизни древнего общества. В современной археологической науке палеокостюмология активно развивается как самостоятельная дисциплина, со своими специфическими методами и подходами. В последние годы появились объемные и глубокие исследования костюмов древних народов. Между тем, широкие и систематизированные исследования костюмных комплексов эпохи бронзы данного региона до настоящего момента отсутствовали.

В предложенной работе был собран и обработан большой объем материалов по археологическим остаткам древнего костюма указанной эпохи. Сам женский костюм рассматривался как в аспекте материальной культуры, так и в попытке прочтения его как «текста», заключающего в себе информацию о положении женщины в обществе, некоторых чертах религии, социума эпохи бронзы. В основе решения поставленных задач лежали комплексный, контекстуальный и тендерный подходы к исследованию. В соответствии с этими подходами для изучения археологических остатков костюма и его реконструкции был применен ряд специальных методов, описанных в главе 1, таких как археологическая тафономия, реставрация, репрезентация и др. В соответствии с заявленным планом, исследование проводилось в несколько этапов, начиная от изучения отдельных элементов и заканчивая общими реконструкциями.

В главе 2 рассматривались мелкие украшения, как отдельные таксономические единицы. Была предложена типология металлических украшений синташтинской, петровской и алакульской культур и рассмотрены украшения из иных материалов: камня, кости, пасты. Выделяется девять основных видов металлических украшений: гривны (2 типа), браслеты (2 типа, 6 подтипов), перстни (2 типа), подвески (4 категории), височные кольца, бляхи (4 категории), обоймы, пронизи, бусы. Прочие украшения представлены бусами, пронизями, амулетами из зубов и костей животных.

Проведейные исследования мелких украшений кроме создания типологии позволили сделать ряд выводов об их функциональности, путях эволюции и связях с украшениями других археологических культур. Выделенные виды украшений.

разделяются по способу функционирования в костюме на самодостаточные (браслеты, гривны, перстни) и комбинирующиеся в костюме с другими видами украшений. Комбинирующиеся украшения могли использоваться в декоре одежды в качестве обшивки, либо составлять комплекты украшений как отдельные элементы костюма (голобные уборы, нагрудники).

Изучение распределения украшений по культурному признаку показало очень небольшое в процентном соотношении количество украшений в синташтинской культуре по сравнению с петровской и алакульской. В синташтинском наборе отсутствуют также виды и типы украшений, характерные для петровской и алакульской культур, такие как гривны, крестовидные и очковидные подвески, желобчатые браслеты со спиральными окончаниями и пр. Вместе с тем, прослеживается эволюционное развитие набора украшений, проявляющееся как в увеличении количества, так и в увеличении разнообразия типов, появлении новых видов украшений. Наибольшее разнообразие украшений демонстрируют петровские комплексы, в которых отмечаются не только привычные виды, но и оригинальные, уникальные украшения. В алакульских памятниках, при большом количестве украшений, их наборы более стандартизированы. Самым распространенным видом украшений для всех исследованных типов памятников являются браслеты. Многие виды-.мелких украшений не так распространены, из чего можно' сделать предположение о том, что металлоемкость и экономичность не играли решающую роль в популярности того или иного вида украшений.

Соотнесение набора украшений синташтинской, петровской и алакульской культур с украшениями других археологических культур, территориально и хронологически близких изучаемым памятникам, позволяет говорить о том, что наиболее близкие параллели комплексам украшений демонстрирует' абашевская культура. С абашевской культуры в Урало-Поволжском регионе берет начало традиция богатого украшениями женского костюма, продолжающаяся в синташтинской, петровской и алакульской культурах. Определенная преемственность видна-не только в сходстве основных видов украшений, но и в технологиях изготовления, способах комбинации отдельных элементов. Сопоставление наборов украшений изучаемых культур с другими культурами региона показало, в частности, что федоровские украшения сходного облика отличны по стилю и технологии изготовления, а внешним сходством обязаны элементам «подражания» использованным при их изготовлении. То же можно сказать и о наборе украшений срубной КИО. В данном случае, как нам кажется, речь может идти не о генетической связи культур, а о соседствующих и тесно взаимодействующих общностях, имеющих разное происхождение.

В главе 3 представлена попытка воссоздания общего облика женского погребального костюма на базе изучения его остатков и реконструкции отдельных элементов, в него входящих — головных уборов, одежды, обуви, комплектов украшений. Срязь большинства комбинирующихся украшений непосредственно с одеждой и элементами костюма позволяет восстановить некоторые детали кроя одежды, внешний вид некоторых элементов костюма.

Головной убор — наиболее яркий и оригинальный элемент женского погребального костюма. Его изучение позволило сделать ряд выводов и предположений. В качестве основного типа головного убора для исследуемых культур реконструируется венчик (начельная повязка), часто декорируемый мелкими украшениями. Для синташтинской культуры этот вид головного убора практически универсален. В петровской и алакульской культурах головной убор часто включает в себя другие сложные элементы: накосники, лицевые подвески.

Накосные украшения в соответствии со схемой, предложенной Э. Р. Усмановой с соавторами [226- 227] образуют два типа: 1- накосное украшение в виде двух низок бусин или обойм, заканчивающееся листовидными подвесками- 2— накосное украшение в виде двух или нескольких низок бусин, которые заканчивались сложносоставной комбинацией из пластин, обойм, бусин и подвесок. Первый тип, в свою очередь, разделяется нами на два подтипа: 1) парные низки бус, свободно свисающие и не скрепленные между собой, заканчивающиеся листовидными подвесками (этот подтип накосника, скорее всего, функционировал как косоплетка) — 2) парные низки бронзовых обойм или бус, расположенные параллельно друг другу, заканчивающиеся листовидными подвесками, скрепленные между собой * ч перемычками из пронизок, трубочек или накладок. Отмечено также несколько накосных украшений, находящихся по своей структуре вне определенного типа или подтипа. Как вариант накосного украшения существовали, скорее всего, также косоплетки, состоящие из тесьмы или лент с прикрепленными к концам подвесками или амулетами. Предположение Э. Р. Усмановой с соавторами считать выделенные типы накосных украшений маркерами определенного социо-возрастного статуса женщины с введением в научный оборот новых материалов не оправдалось. На 0 данный момент очевидно, что различие типов обусловлено их различной культурной принадлежностью: тип 1 имеет большее распространение в памятниках алакульской культуры, тип 2 — в памятниках петровской культуры.

Лицевая подвеска как отдельный вид украшения, реконструируемая по авторским материалам и материалам других исследователей, представляет собой сложное и оригинальное украшение с особой структурой: прикрепленные на кожаную основу металлические бляхи, перемежающиеся мелкими украшениями (бусами, обоймами). Подвеска крепилась на венчик в области висков и обрамляла лицо женщины.

Изучение остатков одежды и обуви, а также украшений, связанных непосредственно с одеждой, при сопоставлении материалов различных погребений позволяет реконструировать общую модель женского погребального костюма. В качестве основного вида погребальной плечевой одежды нами реконструируется туникообразная рубаха, изготовленная из шерстяной либо растительной ткани с полотняным переплетением, иногда окрашенной в красный цвет. По расположению мелких украшений, нашитых на подол и рукава, реконструируется стандартная длина рубахи — до колен, и длина рукавов — до запястья. В качестве важного элемента костюма использовались браслеты, функционировавшие как зажимы для рукавов, и украшения груди — гривны, ожерелья, нагрудинки, состоявшие из кожаной (?) основы с нашитыми на-нее мелкими украшениями.

Судя по морфологии костюма, в его состав, скорее всего, входили штаны. В редких случаях штаны также, как и рубахи расшивались мелкими украшениями. Женская обувь реконструируется по сохранившимся остаткам как двойная, состоящая из невысокого кожаного сапожка с разрезом спереди на голенище и короткой верхней обуви с подвязками, затягивающимися на щиколотках, часто украшенными низками бусин.

На основе анализа взаимосочетаемости различных категорий украшений было проведено изучение вариаций состава женского костюма (выделяется пять основных категорий украшений: украшения рук, ног, головы, шеи, прочие * с* украшения). При изучении еинташтинского костюма выделено 13 вариантов сочетания категорий украшений. В большинстве исследованных синташтинских костюмов представлено сочетание 1−2 категорий украшений. Самые популярные зоны расположения украшений — голова, руки, шея. Петровский и алакульский костюм, сходные между собой по сочетанию украшений, анализировались вместе. Выделено 15 вариантов сочетания в костюме различных категорий. Более 70% костюмов сочетают в себе 3 и более категорий. Наиболее популярные зоны расположения украшений — гдлова и руки.

Стилевой анализ женского костюма показал, что эволюция костюма в эпоху средней — начала поздней бронзы шла по пути роста количества видов украшений и вариантов их сочетаемости, фиксируется явная тенденция к увеличению пышности костюма. Было высказано мнение о существовании моды на украшения, как локального явления, ограниченного в рамках узкого региона. В качестве проявления тенденций моды можно указать оригинальные комплексы украшений обнаруженные в нескольких случаях в погребениях различных индивидов.

В главе 4 рассмотрены проблемы социо-культурной интерпретации женского погребального костюма эпохи средней — начала поздней бронзы Южного Зауралья и Казахстана. Сделанные в данной главе выводы не являются окончательными и могут дополняться, корректироваться с расширением круга источников, появлением новых методов анализа материала. Проблема выделения возрастных и социальных градаций на основе материалов костюма на сегодняшний день не может быть решена однозначно. Наиболее полный вариант костюма с украшениями встречается в погребальном обряде у девушек, начиная с 10−11-летнего возраста в синташтинской культуре и с 6−7-летнего — в петровской и алакульской. Этот возраст, видимо, следует считать возрастом социализации женщины в эпоху бронзы. Верхняя возрастная граница для женщин, погребенных в парадных костюмах — 35−50 лет. Этими границами маркируется возраст фертильности и наибольшей сексуальной ч привлекательности женщины — собственно период, когда она считалась женщиной (не ребенком и не старухой) в глазах древнего общества. Внутри же этого возрастного отрезка выделение групп для эпохи бронзы весьма проблематично. Попытка выделения групп по материалам головных уборов, предпринятая Э. Р. Усмановой с соавторами, весьма спорна, т.к. с накоплением нового материала стало очевидно, что различные типы накосных украшений имеют распространение в разных культурах.

По материалам погребального обряда и собственно костюма также не представляется возможным говорить о существовании имущественного расслоения внутри общества эпохи бронзы. Отсутствует зависимость между центральным/периферийным положением погребений и богатством костюма, в одном погребении могут быть похоронены женщины, имеющие наборы украшений, различные по степени богатства. Погребения женщин в пышных костюмах, вероятно, следует интерпретировать исходя из религиозных представлений. Часто такие погребения имеют специфические наборы погребального инвентаря, явно относящиеся к культовой сфере (булавы, наборы астрагалов, камешков и пр.), многие из них относятся к специфическому виду захоронений бронзового века — захоронения t в «позе объятия». В синташтинских и петровских памятниках этот вид захоронений имеет особый статус и высокое символическое значение. Скорее всего, все эти явления следует связывать с существованием у населения исследуемых археологических культур сильного культа женского божества и института женщин-жриц. Погребения в «позе объятия» можно интерпретировать как прообраз ритуала «священного брака», тесно связанного по данным мифологии с культом Богини и культами плодородия. К этой же сфере относится и такое нетрадиционное использование женского костюма и его элементов в погребальном обряде, как погребения мужчин в женском костюме либо с женскими украшениями. Как свидетельствует обширный этнографический и мифологический материал, явления травестизма в древних и традиционных культурах тесно связаны с институтом жречества, культом женского божества, гаданиями и прорицаниями. В погребальном обряде алакульской культуры описанных явлений зафиксировано не было. Погребения в «позе объятия» на этом этапе утрачивают свой сакральный статус, становясь массовой формой обряда. Все это может свидетельствовать либо о вытеснении культа Богини культом других божеств, либо о перенесении его проявлений из сферы погребальной обрядности в «сферу жизни».

Кроме перечисленных аспектов интерпретации костюма были зафиксированы нетрадиционные способы обращения с украшениями и элементами костюма в погребальном •"'обряде. Неоднократно установлено ассиметричное расположение украшений на теле погребенных, различное для разных частей тела. Одним из интересных фактов является помещение во вторичные погребения поломанных украшений, что в данном случае означает символическое единство тела человека и его костюма/украшений (целостность украшений нарушена также как и целостность тела). В нескольких случаях зафиксировано помещение в погребения дополнительных наборов украшений в различных емкостях (сумках, туесках), восходящее, по нашему мнению, к мифологическим представлениям о «чудесной емкости» и ее связи с женским началом.

Женский погребальный костюм является одним из наиболее ярких элементов культуры эпохи бронзы Южного Зауралья и Казахстана. Продолжая существующую традицию изучения археологического костюма, настоящая диссертация является первым опытом всестороннего исследования погребального женского костюма эпохи бронзы Южного Зауралья и Казахстана. Выводы, сделанные в диссертации, позволяют раскрыть новые возможности изучения археологического костюма как источника, расширить представления о женщине и женской субкультуре эпохи бронзы. Однако данное исследование не претендует на завершенность. Многие положения были высказаны в качестве гипотез и, с накоплением нового материала, представления могут быть скорректированы. В настоящее время существует тенденция к повышению качества раскопок и обработки материала. Перспективы развития науки, введение новых наукоемких технологий внушают надежду, что в скором времени будет введен в оборот новый пласт археологических источников, в положительную сторону отличных от прежних по качеству и количеству получаемой информации. Дальнейшее изучение женского костюма как элемента женской субкультуры эпохи бронзы поможет расширить представления о социуме эпохи бронзы, контактах и миграциях населения, религиозной жизни степных племен.