Творчество Анны Александровны Барковой 1920-х — начала 1930-х годов в культурной парадигме эпохи

Жизнь и творчество Анны Александровны Барковой (1901 — 1976) — одна из трагических страниц русской литературы XX века. Более двадцати лет своей жизни поэтесса провела в ГУЛАГе (каждый раз обвинение строилось на основании печально известной 58, «политической», статьи). Этим объясняется существовавший длительное время запрет на ее творчество и само имя.

Творческий путь А. Барковой начинался в редакции ивановской газеты «Рабочий край» под руководством А. К. Воронского, где кроме нее сотрудничали еще пять поэтов и наблюдался так называемый «литературный уклон», что благотворно сказалось на творческом становлении поэтессы. При жизни А. Барковой было опубликовано только две ее книги: поэтический сборник «Женщина» (Пг., 1922) и пьеса «Настасья Костер» (М., Пг., 1923). Причем, первая книга стала знаковым событием не только для самой поэтессы, но и для литературы 1920;х годов, так как хвалебное предисловие к ней написал сам нарком просвещения РФ А. В. Луначарский, прочивший «товарищу Барковой» большое поэтическое будущее. О ее дебютных стихах доброжелательно.

1 О отзываются В. Я. Брюсов, А. К. Воронский, заинтересованноА.А. Блок3, ее произведения в начале 1920;х годов регулярно появляются на страницах центральной и региональной периодической печати (журналы: «Красная новь», «Красная нива», газеты: «Петроградская правда», «Рабочий край» и др.), включаются в состав коллективных сборников, антологий и библиографических справочников. Отметим два крупных издания, содержащих имя А. Барковой: «Русская поэзия XX века: Антология русской лирики от.

1 Брюсов В. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии // Печать и революция. 1922. № 4 (7). С. 65.

2 Воронский А. Песни северного рабочего края // Красная новь. 1921. № 2. С. 216 -221.

3 Блок Л. Записные книжки. 1901 — 1920. М., 1965. С. 464. символизма до наших дней" И. С. Ежова и Е. И. Шамурина (М., 1925. С.305−306), поместившая небольшую подборку стихов Барковой, и библиографический справочник И. В. Владиславлева «Литература великого десятилетия (1917 — 1927)» (Т. 1. М., Л., 1928. С. 42).

После этого её отдельные произведения печатаются (в периодической печати) все реже в силу их резкого расхождения с курсом официальной литературы, а с началом массовых сталинских репрессий имя А. Барковой совсем перестает упоминаться в литературных справочниках, учебниках и энциклопедиях. 1934;1939, 1947;1956, 1957;1965 годы провела она в заключении. Причем, в 1957 году — в разгар хрущевской оттепели — получив справки о реабилитации по двум своим первым «делам», поэтесса вновь была арестована, и помогли ей освободиться и вновь добиться реабилитации депутатские запросы К. А. Федина и А. Т. Твардовского только в 1965 году.

В годы оттепели небольшие заметки о Барковой появляются в ивановской печати — периодической1 и научно-краеведческой2 (в статьях Н. Копеина). 1959 год отмечен сразу двумя публикациями, связанными с именем А. А. Барковой, в центральных научных изданиях: «Литературное наследство"3 печатает отрывок одного из писем А. В. Луначарского к А. Барковой и «Известия АН СССР. Отдел литературы и языка» публикуют с сокращениями четыре письма того же автора к тому же адресату4.

В 70-е годы выходят две статьи Л. Н. Таганова (в то время доцента Ивановского государственного университета): «О забытой поэтессе.

1 Копеин Н. Анна Баркова // Ленинец. 1958. 26 февраля. № 40.

2 Копеин Н. Из истории литературного движения и журналистики Ивановской области // Учен. зап. / Иван. гос. пед. ин-т им. Д. А. Фурманова. Т. XXX. Вып. 1. Иваново, 1962. С. 69−73.

3 Луначарский А. [Письмо к А. А. Барковой от 6 сентября 1922 г.: Отр.] // Новое о Маяковском. Литературное наследство. Т. 65. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 574. В статье В. Зельдовича «Первая встреча Луначарского с Маяковским».

4 Луначарский А. В. [Письма к А. А. Барковой от 24 ноября, 16 декабря 1921 г., 20 февраля, 6 сентября 1922 г.: С сокр.] / Публ. Вл. Борщукова. // Изв. АН СССР. Отд-ние лит. и языка. 1959. Т. 18. Вып. 3 (май — июнь) С. 253−257.

Анне Барковой"1 (в журнале «Русская литература») и «„Женщина“ Анны Барковой». Первая вызвала большой резонанс в литературной среде, правда, когда она писалась, то автору было неизвестно, что произошло с поэтессой после выхода ее сборника «Женщина», поэтому был допущен «ряд концептуальных передержек, неточных выводов"3. Во второй статье невольные огрехи были исправлены. С тех пор исследовательское внимание JI.H. Таганова к жизни и творчеству А. А. Барковой, подкрепленное личным знакомством и перепиской с нею, не ослабевало. В том, что сегодня широкому кругу читателей известно большинство стихотворных и прозаических произведений Барковой, немалая доля его заслуги. Основная часть творчества поэтессы стала известна исследователям уже после ее смерти в 1976 году, когда JI.H. Тагановым была получена копия московского архива А. А. Барковой, сохраненного ее друзьями JI.M. Садыги и З. Г. Степанищевой, но опубликовать что-либо из него в то время было невозможно. Впрочем, некоторые сведения о самой Барковой и ее творчестве все же «просачивались» в печать, например, в исследованиях л о критической деятельности А. В. Луначарского, о периоде работы А. К. Воронского в должности главного редактора «Рабочего края"5. Ее имя упоминается в научном издании о поэзии первых лет революции, выпущенном в 1983 году АН СССР (Институт русской литературы (Пушкинский дом), автор статьи В. Базанов)6. В 1977 году «Вестник.

1 Таганов JI. О забытой поэтессе Анне Барковой // Русская литература. 1972. № 3. С. 168−173.

2 Таганов JI. «Женщина» Анны Барковой" // Таганов JI. На поэтических меридианах. Ярославль, 1975. С. 37−47.

3 Таганов Л. Голос из гулаговской бездны // Баркова А. Избранное: Из гулаговского архива. Иваново, 1993. С. 4−5.

4 Трифонов Н. А. В. Луначарский и советская литература. М., 1974. С. 250 — 251.

Он же. Из опыта работы Луначарского с молодыми писателями // А. В. Луначарский. Исследования и материалы. Л., 1978. С. 143 — 149. % 5 Куприяновский П. А. К. Воронский в газете «Рабочий край» // Из истории советской литературы 1920 — 1930;х годов. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 93. М., 1983. С. 618,640−642,646, 648.

6 История русской советской поэзии: 1917;1941. Л., 1983. С. 26, 108. русского христианского движения" (Париж — Нью-Йорк — Москва)1 помещает на своих страницах восемь стихотворений поэтессы с краткой информацией о ней.

С наступлением «эры перестройки» исследователи «вздохнули» свободнее: конец 80-х — начало 90-х годов отмечены множеством публикаций в периодической печати о трагической судьбе и потрясающем свидетельстве эпохи — творчестве А. А. Барковой. Назовем самые значительные из них. JI. Таганов «Неизвестная поэтесса Анна Баркова» («Огонек», 1988 — знаменитый «Огонек» В. Коротича эпохи перестройки), наряду с биографическим очерком публикация содержит подборку стихов поэтессы. В 1989 году в Большой серии «Библиотеки поэта» в Ленинграде выходит книга, подготовленная A.JI. Агеевым и П. В. Куприяновским «Дм. Семёновский и поэты его круга"3, включающая стихи, краткую информацию об А. Барковой и комментарии, в которых, в частности, опубликовано предисловие А. В. Луначарского к поэтическому сборнику «Женщина». В том же 1989 году выходят воспоминания солагерниц поэтессы: И. Угримовой и Н. Звездочетовой4 (о периоде начала 50-х годов), И. Вербловской5 (1958;1962 годы). ту.

В 1990 году происходит знаковое событие — выходит вторая поэтическая книга А. А. Барковой (составление А. Агеева, Л. Садыги, Л. Таганова), символически озаглавленная «Возвращение"6, с большой вступительной статьей Л. Н. Таганова «Анна Баркова. Судьба и стихи».

1 [Б.п.] Обыкновенная жизнь // Вестник русского христианского движения. ПарижНью-Йорк — Москва, 1977. С. 287 — 293.

2 Таганов Л. Неизвестная поэтесса Анна Баркова (Публ. стихов А. Барковой А. Агеева, Л. Таганова) // Огонек. 1988. № 35. С. 15−16.

3 Агеев А., Куприяновский П. Поэты рабочего края: [Вступит, статья]- А. А. Баркова: [Вступ. статья]- Примечания // Дм. Семеновский и поэты его круга. Л., 1989. С. 550, 351−376, 418−420.

4 Угримова И., Звездочетова Н. [Об Анне Барковой] // Доднесь тяготеет. Вып. 1. Записки вашей современницы / Сост. С. Виленского. М., 1989. С. 335−338.

5 Вербловская И. Поэт трагической судьбы // Нева. 1989. № 4. С. 206−207.

6 Баркова А. Возвращение: Стихотворения. Иваново: Рабочий край, 1990.

Еще одно крупное событие происходит в следующем, 1991 году, когда был официально передан на хранение в Литературный музей Ивановского государственного университета «Писатели Ивановского края» Управлением КГБ по Ивановской области разобранный и систематизированный рукописный архив А. А. Барковой (названный исследователями «гулаговским»), содержащий литературные произведения, дневники и письма А. Барковой, фигурировавшие в качестве вещественных доказательств во всех трех ее следственных делах1.

В 1991 году в саратовском журнале «Волга» публикуется статья A.JI. Агеева «Душа неутоленная», содержащая не просто биографические сведения, но и подробный анализ творчества поэтессы, а также публикацию ее стихов. В том же году в журнале «Литературное обозрение» выходит статья Л. А. Аннинского «Крестный путь Анны Барковой» и публикация стихов, обнаруженных в приложениях к следственным делам поэтессы. Вскоре (1992 год) эти и другие стихи, # поэмы и проза А. Барковой были изданы одной книгой «Избранное: Из л гулаговского архива», публикация произведений сопровождена вступительной статьей «Голос из гулаговской бездны» и комментариями Л. Н. Таганова и статьей «Обзор архивных следственных дел А.А. Барковой» В. Панова. Конечно, эта книга содержит лишь небольшую часть из того, что включает в себя «Гулаговский архив», некоторые произведения были опубликованы в последующие годы, а многие до сих пор ждут своего часа. В 1996 году известный немецкий.

1 К первому, московскому, делу А. А. Барковой был приложен блокнот с 59 стихотворениями периода 1922;1934 гг., к калужскому — дневниковые записи 1946;1947 годов, к луганскому — дневники, письма, 60 произведений в прозе, более 500 стихотворений.

2 Агеев Л. Душа неутоленнаяБаркова А. Стихи / Публ. Л. Агеева, JI. Таганова // Волга. 1991. № 3. С. 66−80.

3 Аннинский JI. Крестный путь Анны Барковой // Литературное обозрение. 1991. № 8. С. 7−10. Баркова А. Пламя снегов. Стихи / Публ. JI. Таганова // Там же. С. 1012.

4 Баркова А. Избранное: Из гулаговского архива. Иваново, 1993. исследователь русской литературы Вольфганг Казак включил имя Анны Барковой в свой «Лексикон русской литературы XX века"1, а в 1998 году оно, наконец-то, попало и в отечественный биобиблиографический словарь2.

Если бы мы взялись перечислять все публикации произведений А. А. Барковой и издания разного рода статей о ней самой, вышедшие с конца 80-х годов до настоящего времени, это заняло бы несколько страниц, поэтому всех заинтересованных мы отсылаем к самой полной на сегодняшний день библиографии по А. А. Барковой, составленной O.K. Переверзевым3.

Первое монографическое исследование жизни и творчества л поэтессы — «Прости мою ночную душу.» (в названии использована строка из стихотворения Барковой), написанное JI.H. Тагановым, -вышло в 1993 году. Назовем и самое полное собрание сочинений Барковой — это выпущенная в 2002 году московским издательством Фонда Сергея Дубова книга «.Вечно не та"5, содержащая стихотворения, поэмы, пьесу, повести и рассказы, дневники, письма А. А. Барковой, указанную выше библиографию, подробные комментарии, статью JI.H. Таганова «Жизнь и творчество Анны Барковой».

Совсем недавно, в 2004 году, вышла книга очерков JI.A. Аннинского «Красный век"6 — «о поколениях поэтов, жизнь и творческая судьба которых непосредственно связаны с кровавым XX веком», как аннотировано на её обложке. «Это история менталитета,.

1 Казак В. Лексикон русской литературы XX века. М., 1996. С. 38.

2 Михайлов А. Баркова Анна Александровна // Русские писатели, XX век: Биобиб-лиогр. словарь: В 2-х ч. Ч. 1. А-Л / Под ред. Н. Скатова. М., 1998. С. 134−137.

3 Переверзев О. А. А. Баркова: Библиография // Баркова А. .Вечно не та. М., 2000. С. 548−584.

4 Таганов Л. «Прости мою ночную душу.»: Книга об Анне Барковой. Иваново, 1993.

5 Баркова А. .Вечно не та. М., 2002.

6 Аннинский Л. Красный век: Серебро и чернь. Медные трубы. М., 2004. отраженная в стихах и судьбах великих поэтов"1, — пишет автор в предисловии. Среди таких всемирно известных имен, как Блок, Хлебников, Гумилев, Ходасевич, Мандельштам, Пастернак, Маяковский, Есенин, Багрицкий, Антокольский, Светлов, Заболоцкий и других, стоит и имя Барковой. Отметим и тот примечательный факт, что из женщин-поэтов XX века названы лишь три: А. Ахматова, М. Цветаева и А. Баркова.

Предметом диссертационного исследования творчество А. А. Барковой никогда раньше не являлось. В настоящее время параллельно нам над диссертацией на соискание ученой степени кандидата филологических наук по творчеству Барковой конца 30-х -50-х годов работает Т. Г. Берниченко (Екатеринбург) под руководством профессора H.JI. Лейдермана (предметом этого исследования является «гулаговское» творчество поэтессы).

Нас же интересуют истоки мироощущения и творчества А. Барковой, зарождение и формирование её поэтической системы. Нам кажется, что для понимания механизмов формирования художественного мира Барковой необходимо учитывать несколько факторов. Во-первых, это специфический колорит города Иваново-Вознесенска, в котором она родилась, провела свои детство и юность, блестяще дебютировала. Эта специфика заключается в дуальной сущности города, в начале XX века являвшегося по существу гибридом города и деревни. С другой стороны, мироощущение будущей поэтессы формировалось в русле романтического двоемирия, когда внутреннее состояние не соответствует внешним условиям существования, когда они находятся в состоянии активной оппозиции и противоборства. Все это определяет «разорванность», двойственность сознания поэта,.

1 Аннинский JI. От автора // Красный век. С. 5.

2 См., например, статью: Берниченко Т. Г. Анна Баркова. «Исторический» цикл 1938 года // Потаенная литература: Исследования и материалы. Вып. 4. Иваново, 2004. С. 145. проявляющиеся в поиске своего настоящего, истинного «Я». Исторически это совпадает с октябрьской революцией 1917 года. Поэтесса, поверившая в возможность реального преобразования мира, генерирует поэтический миф о новом мире, новом человеке. В поэтических течениях и направлениях этого периода на первый план выдвигается рабочая, пролетарская поэзия. Отпечаток пролеткульта присутствует и на ранней поэзии Барковой, но этот «пролеткульт» существует в ее лирических произведениях в своей особой, недогматической форме.

Но, кроме пролетарского, в первом поэтическом сборнике А. Барковой отчетливо виден и женский дискурс, что тоже является откликом на веяния эпохи, поскольку конец XIX — начало XX века отмечены активным ростом самосознания женщин, их борьбой за свои права, а также бурным расцветом женской поэзии. В сборнике «Женщина» можно наблюдать самоидентификацию лирической героини, ожесточенную борьбу между двумя главными ее ипостасями -«амазонкой с оружием грозным» и «пугливой женщиной-ребенком».

Таким образом, предметом нашего исследования является * поэзия А. А. Барковой 1920;х — начала 1930;х годов: её истоки, генезис, определяющие факторы влияния, взаимодействие с другими художественными исканиями эпохи, её эволюция — прозрение поэтессы и разрушение поэтического мифа о новом мире и человеке, вплоть до перехода поэзии А. Барковой в новое качественное состояние, а именно.

— в ранг духовно противостоящей официальной литературе литературы неофициальной, потаенной.

Материалом исследования являются стихи А. А. Барковой, опубликованные в Иваново-Вознесенской газете «Рабочий край» в 1918.

1921 годах, большинство из которых с тех пор не переиздавались, поэтический сборник «Женщина» (1922), стихи Барковой 20-х — начала 30-х годов, часть из которых публиковалась в сборниках, антологиях либо в периодической печати того времени, а большой их массив не был опубликован при жизни поэтессы, т.к. не вписывался в рамки официальной советской литературы, и изъятые при арестах А. Барковой материалы из её «гулаговского» архива, хранящегося в литературном музее Ивановского государственного университета (есть среди них и до сих пор не опубликованные). Это, прежде всего, блокнот со стихами 1931 года и три блокнота (помечены Б-А, Б-Б и Б-В), заполненные в 1954 году, но содержащие и более ранние стихи (в том числе 20-х гг.). Таким образом, мы вводим в обиход новые, ранее не изученные, архивные материалы. Кроме того, материалом нашего исследования является проза А. Барковой: «Признания внука подпольного человека» <1916>, пьеса «Настасья Костер» (1923), рассказ «Стальной муж» (1923), а также ее дневники и письма.

Актуальность и новизна обозначенной нами темы определяется фактором её неисследованности в научной литературе: как мы уже отмечали выше, данная тема ранее не являлась предметом диссертационного исследования. Само имя А. Барковой было исключено из научно-литературного обихода, а без учета каких-либо фактов историко-литературного процесса его картина становится неполной. Восстановление недостающих звеньев в этой цепи — а именно: включение раннего творчества А. Барковой в историко-литературный контекст эпохи — и является целью нашего исследования.

В наши задачи, таким образом, входит:

• Исследовать ивановский период творчества А. Барковой, проследить истоки формирования ее поэтической системы.

Охарактеризовать творческие взаимоотношения А. Барковой ивановского периода (Д.Н. Семёновский и поэты его круга). Выявить особенности бытования мифа о новом мире и новом человеке, а также своеобразие пролетарского дискурса в поэзии А. Барковой 1920;х годов, его условность и недогматический характер, а также его репрезентацию в поэтическом сборнике «Женщина».

Обозначить женский контекст лирики А. Барковой 20-х годов, при этом определить основные, наиболее характерные общие (или, наоборот, отличные) особенности творчества А. А. Барковой и поэтесс1920;х годов, их точки пересечения. Исследовать процесс самоидентификации лирической героини сборника «Женщина», её самоопределение в той или иной ипостаси.

Проанализировать особенности и эволюцию темы востока и запада как антиномичных начал «русской души» в поэзии А. Барковой. Выявить связь лирического образа «русской азиатки» с заглавной героиней пьесы «Настасья Костер». Проследить процесс духовной эволюции А. Барковой во второй половине 20-х — начале 30-х годов, поэтически проявившийся в крушении мифа о новом мире и новом человеке, усилении социальной проблематики ее поэзии. Исследовать процесс перехода поэзии А. Барковой этого периода из «лагеря» официальной литературы в русло неофициальной, потаенной поэзии. В этом аспекте видится плодотворным сопоставление творческих путей Барковой и социальных романтиков (Э. Багрицкий, Н. Тихонов, И. Сельвинский, В. Луговской). Так, последним пришлось «наступать на горло собственной песне», приспосабливаясь к советской действительности.

• Ввести в научный оборот и проанализировать некоторые, материалы из «гулаговского» архива А. Барковой, в частности, рукописный блокнот со стихами 1931 года (темы, образы, мотивы, проблематика).

Основой теоретико-методологической базы нашего исследования послужили общетеоретические труды по изучению поэзии М.М. Бахтина1, M. J1. Гаспарова2, Л.Я. Гинзбург3, Б.М. Эйхенбаума4, Ю.М. Лотмана5, В.В. Абашева6 (исследование по теории «городского 7 провинциального» текста), Н. А. Бердяева (рассуждения о специфике русской души", «русской идеи» и т. д.), Н.Я. Берковского8 (вопросы поэтики Ф.М. Достоевского), Б.О. Кормана9 и В.Е. Хализева10 (об образе автора в лирической поэзии), В.Н. Топорова11 (вопросы мифопоэтики и.

12 петербургского" текста), Б. Ланина (об антиутопических жанрах) и другие.

Кроме того, в своей работе мы опирались на исследования по истории русской литературы 1920;х — 1930;х годов Г. А. Белой13, $.

1 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

2 Гаспаров M.JI. Метр и смысл. М., 1999. Он же. Современный русский стих. Метрика и ритмика. М., 1974.

3 Гинзбург Л. Я. О лирике. Л., 1974.

4 Эйхенбаум Б. О поэзии. Л., 1969.

5 Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — Текст — Семиосфера — История. М., 1994. Он же. Современность между Востоком и Западом // Знамя. 1997. № 9.

6 Абашев В. В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе 20 века. Пермь, 2000.

7 Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. Он же. Судьба России. М., 1990.

8 Берковский Н. Я. О мировом значении русской литературы. Л., 1975.

9 Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск, 1992.

10 Хализев В. Е. Теория литературы. М., 2000.

11 Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области ^ мифопоэтического. Избранное. М., 1995.

12 Ланин Б. Русская литературная антиутопия. М., 1993.

13 Белая Г. А. Дон-Кихоты 20-х годов. М., 1989. Она же. «Срыв культуры»: нераспознанное поражение // Вопросы литературы. 2003. № 1.

A. Синявского и А. Менынутина1, С. Семеновой2, Н.А. Богомолова3,.

B.В. Мусатова4, В.В. Базанова5, Н.В. Дзуцевой6 (работы о «женской» поэзии) и исследования о жизни и творчестве А.А. БарковойJI.H. Таганова, П. В. Куприяновского, A.JI. Агеева, JI.A. Аннинского, O.K. Переверзева (названные выше) и др.

Методология нашего исследования в свете широкого круга поставленных нами задач предполагает интегрирующий системный анализ, основанный на сочетании сравнительно-исторического и типологического методов. Кроме того, в необходимых случаях мы активно используем материалы биографии поэта.

Практическая значимость результатов исследования определяется возможностью их использования для дальнейшего изучения творчества А. А. Барковой, а также в вузовских курсах по истории русской литературы 20-х — 30-х годов XX века, спецкурсах и краеведческих семинарах.

Апробация работы.

Основные положения диссертации, нашли отражение в докладах, сделанных на внутривузовских, региональных, российских и международных научных конференциях в течение 2000;2004 гг. По теме.

1 Меныпутин А., Синявский А. Поэзия первых лет революции (1917;1920). М., 1964.

2 Семёнова С. Г. Русская поэзия и проза 1920;1930;х годов. М., 2000.

3 Богомолов Н. А. Комментарии // Поэзия 1920;х годов. М., 2000.

4 Мусатов В. В. Поэзия 1920;х годов // История русской литературы первой половины XX века (советский период). М., 2001.

5 Базанов В. В. Поэзия первых лет революции (1917;1921) // История русской советской поэзии (1917;1941). JL, 1983.

6 Дзуцева Н. В. «Женская» лирика 20-х годов и споры вокруг неё // Метод и стиль писателя. Владимир, 1976. Дзуцева Н. В. «Истина о женщине» в поэтическом контексте Серебряного века // Вестник Ивановского государственного университета. 2001. Вып. 1. диссертации опубликовано 4 статьи, в том числе одна — в центральной.

1 2 печати, 1 публикация и 1 книга .

Структура работы.

Диссертация состоит из Введения, двух Глав, подразделенных на параграфы, Заключения и Библиографии.

Заключение

.

Подводя итоги нашего исследования, мы делаем вывод, что без изучения ранних произведений А. А. Барковой, самых истоков формирования её мировоззрения и художественной системы, невозможно понять всё её последующее творчество, логику его развития, процессы, происходившие в нем. Несмотря на то, что творчество А. А. Барковой даже от начала 1920;х до начала 1930;х годов претерпело существенную эволюцию (не говоря о более позднем времени), многое из того, что было заложено в ранние годы, было сохранено и развито в последующие.

Исследуя истоки художественного мира поэта, мы пришли к — выводу, что на творческое формирование А. Барковой существенное влияние оказал ряд факторов. Прежде всего, это сама атмосфера города Иваново-Вознесенска, представлявшего собой на рубеже XIX — XX веков своеобразный гибрид города и деревни, смешение крестьянства и рабочего класса, патриархального быта и стремительно развивающейся промышленности, прогресса, природы и цивилизации. Эти явления находятся в активной оппозиции, вследствие чего вокруг символа города концентрируются идеи обреченности и гибели, двойственности существования. То, что мы видим в творчестве Барковой, свидетельствует о силе воздействия своеобразия города. В ее текстах «положительное» и «отрицательное» зачастую выступают в тесной связи и взаимозависимости.

С другой стороны, мироощущение будущей поэтессы формировалось в русле романтического двоемирия, когда внутреннее состояние не соответствует внешним условиям существования. Эти факторы определяют «разорванность», двойственность сознания поэта, проявляющиеся в поиске своего настоящего, истинного «Я». А. Баркова пытается понять сущность своего бытия, задается вопросом «кто она?».

Этот процесс самоидентификации отражен в целом ряде её произведений (стихотворений, поэм, «Признаниях внука подпольного человека»). Причем, эта двойственность проявляется не только в раннем творчестве А. Барковой, но найдет свое развитие и в дальнейшем.

Итак, согласно нашим наблюдениям, двойственность Иваново-Вознесенска, его специфическая атмосфера, с одной стороны, и романтическое двоемирие, с другой, а также подражание своему кумиру — Ф. М. Достоевскому, сформировали мироощущение А. Барковой, заставили ее в каждой вещи, в каждом явлении искать две противоборствующие, но взаимосвязанные сущности, создали ее личностное и творческое «я», которое привело ее к «подпольному» интеллектуально-творческому существованию.

Подпольное" существование временно прекратилось с приходом революции, которую она встретила с энтузиазмом, увидев в ней мощную очистительную стихию, способную перевернуть «старый мир» и освободить Россию от «мрачного наследия» прежних лет. Близость к фольклорной поэтике — одна из характерных черт ранней поэзии Барковой, но постепенно в ее творчестве все большее место начинает занимать тематика революции, все чаще звучат мотивы, характерные для пролетарской поэзии. Как известно, это была доминирующая линия в лирике 1917;1920;х годов. Поэтесса, поверившая в возможность реального преобразования мира, генерирует поэтический миф о новом мире, новом человеке. Отпечаток Пролеткульта присутствует на ее ранней поэзии, но этот «пролеткульт» существует в ее лирических произведениях в своей особой, недогматической форме. Как нам кажется, есть определенная аналогия в очаровании «пролетарской идеей» и разочаровании в ней у А. Барковой с Андреем Платоновым, считавшим, что из современного «уродства» и грязи вырастет «душа мира».

Как показал наш анализ, в поэтическом сборнике «Женщина» (Пг., 1922) на уровне мировоззренческих концептов, тем, образов, устойчивых мотивов и некоторых тенденций наблюдается несомненная общность с пролетарской поэзией тех лет. Это проявляется в поэтическом представлении Октябрьской революции «как гигантского катаклизма, бытийственного переворота, открывающего новый планетарно-космический эон, который целиком пересоздаст самого человека и порядок вещей в мире» 1 (С. Семенова). С этим тесно связан пафос космизма, характерный для пролетарских поэтов и для поэзии А. Барковой. Правда, пишет она об этом «по-женски», актуализируя свою тендерную сущность: представляя себя «матерью несметных человечеств». С идеями космизма у пролетарских поэтов тесно связана идея мессианства: перекроить, перепахать не только землю, но и всю Вселенную. У Барковой же и мессианская идея подается в своем особом ключе: не завоевать и переделать все по своему образу и подобию, а избавить человечество от страданий, взять их на себя. Мы приходим к выводу о своеобразном травестировании русской идеи у пролетарских поэтов, проявляющемся в максимализме метафизических чаяний, жажде абсолютного предела. Этой же природы и дошедшее до крайности бунтарство А. Барковой, её заявления типа: «Я — преступницая церкви взрываю / И у пламени, буйствуя, пляшу. / По дороге к светлому раю / Я все травы, цветы иссушу» (стихотворение «Преступница»). Но, в отличие от пролетарских поэтов, нисколько не сомневающихся в своей классовой правоте, лирическая героиня Анны Барковой осознает себя преступницей. А осознание — первый шаг на пути к раскаянию, которое придет позднее.

Пролетарские поэты осознают и позиционируют себя апологетами коллективистской веры. Причем, тенденция принизить значение.

1 Семёнова С. Пролетарская поэзия // Семенова С. Русская поэзия и проза 19 201 930;х годов. М., 2000. С. 13. личности, принести ее в жертву коллективу получала теоретические «обоснования» (в работах А. Богданова, А. Гастева), в ходе которых «сознание поэта. приравнивалось к машине, фиксирующей безликий механический процесс производства орудий производства"1. Такое тотальное отсутствие личности и полное растворение в коллективном «мы» было органически чуждо А. А. Барковой, которая всегда (с детства, когда подростком она писала свои «Признания внука подпольного человека») очень остро чувствовала свою индивидуальность, непохожесть на других. Даже в тех образах, в которых поэтесса рисует коллективный портрет советской женщины согласно предписаниям пролетарских поэтов, сквозит личное чувство, она сопротивляется разрушению личности, хотя и не говорит об этом прямо, пряча свое трагическое восприятие в типовые образы и приемы. Позже, в 1926 году, Л.

Баркова создаст антиутопический рассказ «Стальной муж», в котором вступит в художественную полемику с идеями Пролеткульта о механизации человечества. В рассказе проявится основная черта стиля и шире — мироощущения А. А. Барковой: парадокс как способ мышления, познания действительности. Наметится и одна из основных тем в ее творчестве: проблема стереотипа в жизни человека, протест против унификации и массовости сознания, который потом будет еще острее звучать в более поздних произведениях.

Другой устойчивой чертой пролетарской поэзии, которая присутствует и в стихах А. Барковой рассматриваемого периода, является урбанизм, но ее воспевание Города далеко неоднозначно, всегда с оговорками. Иногда в стихах пролетарских поэтов на первый план выходили мотивы ненависти, физического уничтожения врага, испепеления дотла старого мира. Есть подобные мотивы и у А. Барковой, но у нее не встретишь эту страшную всесокрушающую.

1 Меньшутин А., Синявский А. Поэзия первых лет революции. М., 1964. С. 153.

2 Впервые рассказ опубликован: Красная нива. 1926, № 21. С. 2 — 6- № 22. С. 6 — 8. ненависть, скорее, это — разгул дионисийской стихии, не желающей знать аполлонического оформления1.

Пролетарские поэты чрезвычайно широко прибегали в своих произведениях к библейско-христианской символике, переосмысляя их в рамках своих утилитарных целей, зачастую «перевертывая» и травестируя их. Не обошла своим вниманием тему веры и религии и А. Баркова, лирическая героиня которой на пути к идеалу, к миссии «поэтессы великой эры» спешила покончить с религией, любовью, милосердием. Но в ее стихах (например, цикл «Христос») мы не найдем примитивного безбожия или бодрого богоборчества, свойственного пролетарской литературе 20-х годов, у нее — мучительное расставание с одним из самых обаятельных образов мировой культуры. Христос, как кажется поэтессе, слишком слаб для наступивших времен, слишком нежен и печален, чтобы «охранять» путь героини сквозь разразившуюся грозу. Его место занимает новый Бог, апокалиптический, больше похожий на Антихриста.

Итак, в поэтическом сборнике «Женщина» наблюдается несомненная общность с пролетарской поэзией тех лет. Но безусловно и другое: «пролеткульт» Анны Барковой лишен своего догматизма и ортодоксальности. Ее поэзия стремится, но не может вписаться в прокрустово ложе его узких мерок.

Особенно расходится А. Баркова с пролетарскими поэтами в обращении к теме любви. «.Их взгляд на женщину асексуальный.». Баркова же не пытается скрывать своего женского начала. Мы приходим к выводу, что «женский» дискурс поэзии А. Барковой 20-х годов тоже не однозначен и чрезвычайно интересен. Начиная с рубежа XIX — XX веков проблема пола заметно актуализируется в духовных исканиях эпохи.

1 См., например: Бердяев Н. Судьба России. М., 1990. С. 2 — 42,56 — 61, 93 — 152.

2 Бремо К. Голос их хора или исключение из правил? // Потаенная литература: Исследования и материалы. Вып. 3. Иваново, 2002. С. 58.

Многие авторы делали попытку изобразить женщину, смело переступающую нормы традиционной морали, становящуюся «и Дон Жуаном, и Ловеласом, и Саниным"1. Но образы раскрепощенной женщины не передавали всей многогранности и противоречивости, царящей в душе «новой Евы», поэтому все настойчивее звучали призывы к женщинам — перестать молчать о «самом сокровенном» (М. Моравская). Поэтический сборник А. А. Барковой «Женщина», вышедший в Петрограде в 1922 году, можно рассматривать как иллюстрацию к вышеозначенным процессам. На его страницах происходит своеобразная самоидентификация лирической героини. Одна из ее ипостасей — «амазонка с оружием грозным» — как нельзя более кстати вписывается в теоретические построения и идеи феминизма начала XX века о раскрепощенной женщине новой эры. Другой образ, возникающий на страницах сборника — «пугливая женщина-ребенок» — видится откликом на призыв об исповедальности, о высказывании своих самых сокровенных чувств. Весь сборник отмечен печатью борьбы в душе лирической героини между стремлением преодолеть в себе «старое», «отжившее» и, в конечном итоге, признанием невозможности такого преодоления, потому что эти «старые» чувства — вечные.

Мы делаем вывод, что, хотя окончательное прозрение придет к поэтессе позднее — во второй половине 20-х годов, ноты осуждения новой послереволюционной эпохи проскальзывают уже в этих ранних стихах, что проявляется все в той же двойственности. Вслед за утверждениями разного рода тут же следуют оговорки. Уже сейчас в стихах А. Барковой, наряду с прославлением «светлого Грядущего», звучат настороженность и страх перед ним, появляется смутный пока мотив краха и возмездия за возможно неверно избранный путь. (Своей.

1 Кушлинская О., Никольская Т. [Вступ, статья к книге: ] // Сто одна поэтесса Серебряного века. СПб., 2000. С. 6. кульминации идея возмездия достигает в стихотворениях «Казнь» и «Прокаженная», символически заключающих сборник «Женщина»). В борьбе «амазонки с оружием грозным» и «пугливой женщины ребенка» на страницах поэтического сборника в конечном итоге побеждает последняя, и это утверждает победу «ахматовской» традиции (с ее старыми — вечными — категориями), выявляя нежизнеспособность нового пролетарского искусства с его грандиозными масштабами и попыткой утверждения каких-то новых моральных и эстетических ценностей, а точнее с отсутствием старых, заменить которые оказалось нечем.

Обозначенный нами контекст женской поэзии 1920;х годов, помогающий глубже понять и поэзию А. А. Барковой, в нашем исследовании представлен именами «не первого» ряда — такими, как Мария Шкапская, Ада Владимирова и Варвара Бутягина, София Парнок, Анна Радлова, Ольга Мочалова. Разумеется, он не претендует на полноту и всеохватность. Наша задача состояла в другом: выявить наиболее характерные общие (или, наоборот, отличные) особенности творчества А. А. Барковой и поэтесс 1920;х годов, их точки пересечения.

Анализируя духовную эволюцию А, Барковой, мы приходим к выводу, что, переехав в 1922 году в Москву и вблизи наблюдая «большую политику», она почти сразу почувствовала разочарование и начала сознавать: её революция не совпадает с наступившей «диктатурой пролетариата», новая власть все настойчивей вытравляла то, к чему с юности стремилась Баркова, — свободу духовного творчества. Мы приходим к выводу, что творческая изоляция Барковой не может быть сведена только к биографическим факторам, её причины мы видим и в психологии, и в особенности творческих установок поэтессы. Ей становилось все более тесно в границах господствующей идеологии, ее творчество оказывалось открытым к диалогу с совершенно иными культурами. Проблематика произведений Барковой связана с «болевыми точками» русского духовного бытия. Не случайно одной из главных тем творчества Барковой становится тема «русской Азии» — важнейшая для самоопределения, например, символизма и малоактуальная для пролетарской поэзии. Стихийность, неистовость, лихой безудерж, характерные для поэзии Барковой, мыслятся ею как порождение Востока (перекличка с идеями Н. Бердяева1). В мини-цикле «Русская азиатка» явственно слышится аллюзия на «Скифов» А. Блока, с которым Баркова вступает в своеобразный спор (если Блок героизирует варварскую стихию, то для А. Барковой проявления «азиатчины» таят в себе одновременно и высшую степень витальности и смертный финал). Поэтесса, исследуя «скифскую» тему, заостряет внимание на ее трагической сущности. В нашем исследовании мы наметили эволюцию в осмыслении темы востока и запада в стихах А. Барковой разного периода. Если в 1920;е годы лирическая героиня Барковой гордится своими «скифскими» корнями, она — бунтарь, ниспровергатель «старого мира», то в 1930;е, когда поэтесса отбывала свой первый «срок», это «скифство» и бунт уже совсем другого свойства. Оно — от осознания своих прежних ошибок, от понимания абсурдности окружающего мира (отсюда же идет неразличение «любимых своих» и «врагов» и желание весь мир «поразить дикарской местью»). В более поздних стихах Барковой можно обнаружить стремление преодолеть это азиатское начало, освободиться от него. Но желание это не цельное, в стихах сквозит все та же двойственность чувств, которую можно охарактеризовать антиномией «любовь-ненависть». Мы приходим к выводу, что многие идеи, поэтически осмысляемые Анной Барковой в рамках данной темы, перекликаются с философскими идеями евразийцев.

1 Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 8.

К середине 20-х годов А. Баркова окончательно разочаровывается в своей мечте о коренном — «справедливом» — переустройстве мира, начинает понимать, что ошиблась в сути революционного переворота, который не только не принес так страстно желаемой отмены рабствафизического и духовного, но еще больше закрепостил души и сердца марксистской догматикой. Поэтесса мучительно размышляет: не напрасна ли была та борьба с собой, та переделка души, вследствие которой миру должна была явиться «поэтесса великой эры», в реальности оставшаяся всего лишь «предтечей»? Интуитивно она обращается к тому, что раньше пыталась отвергнуть — любовной лирике. В поэзии Барковой возникают элегические настроения. В какой-то момент тяготение к «старым» чувствам начинает доминировать, это проявляется в пристрастии к романсовой форме стиха, напевности, возвращению к фольклорной поэтике. Меняется стиль поэтессы — исчезает то программное «косноязычие», которое придавало ее стихам яркое своеобразие и сознательно использовалось ею с целью «заострить» лирическую эмоцию новых переживаний. Вместе с разочарованием в коммунистической идее (ее реальном воплощении) приходит разочарование в «ломаном» слоге, стих А. Барковой «выравнивается», возвращается к классичности. Однако эта попытка найти спасение от страшной нови в старых чувствах была недолгой. Вскоре лиричности и женственности в стихах А. Барковой приходит конец. После короткой лирической «передышки» она вновь пишет «на злобу дня». Поражает быстрота духовной эволюции поэтессы. Баркова словно оглянулась вокруг, отбросив все абстракции, и увидела с какими страданиями и с какой кровью сопряжен путь к Грядущему. Драма внутренней переделки души в ее стихах уступает место трагедии эпохи, ужасу перед «роковой судьбой», поправшей нравственные законы: «Наша цель пусть будет нам дороже / Матерей и братьев, и отцов. / Ведь придется выстрелить, быть может, / В самое любимое лицо"1 («Ненависть к другу», 1927). Такие стихи уже не могли быть напечатаны (хотя некоторые из них каким-то чудом все же попадали на страницы газет и журналов). Попытка создания «нового человека», равно как и «нового мира», оказалась химерой.

Не вписывалось творчество А. Барковой и в поэзию социальных романтиков, славящих «огонь, веревку, пулю и топор» (Н. Тихонов): она уже не в силах мириться с таким абсолютным попранием всех нравственных законов, социальные романтики же побеждали этот протест в себе волевым усилием, им приходилось «наступать на горло собственной песне», приспосабливаясь к советской действительности. Совершенно иным был творческий путь «отвлеченного романтика» А. А. Барковой, поэзия которой выходит в «потаенное русло», резко расходящееся с официальной литературой. С прежней страстностью поэтесса осуждает теперь то, что еще так недавно воспевала, осуждает людей, участвующих в этом процессе дегуманизации, не исключая из их числа и себя. Гнет тоталитарного режима человек выдержать не в силах, он превращается в раба — физического и духовного. Не случайно в ее стихах появляется образ человека-животного, причем в трех разных ипостасях. Квинтэссенция этого образа — в стихотворении «Существуют ли звезды, и небесные дали?.» По мысли А. Барковой, в^ животное человека превращает Система (не лагерь, как, например, у Шаламова), поэтесса убеждена, что это «различье меж добром и» злом" утеряно прежде всего здесь, на так называемой-«свободе». Прорыв к истинной свободе возможен лишь в условиях, когда человек остро осознает себя личностью, а «массовому человеку» (X. Ортега-и-Гассет) свойственны духовная ограниченность, пошлость и самодовольство. Это психология.

1 Баркова А. .Вечно не та. М., 2002. С. 52.

2 Шаламов В. Колымские рассказы. Стихотворения / Под ред. M.JI. Гаспарова. М., 2000. С. 642. раба, на рождение которого в новом, советском, обществе и указывает в своих стихах А. Баркова.

Поэзия А. Барковой конца 20-х — начала 30-х годов. логично подвела поэтессу к тому, что она провидчески предсказала в стихотворении, написанном за три года до её первого ареста — к ГУЛАГу («Командор», 1931). Мы вводим в научный оборот некоторые материалы из «Гулаговского архива» А. А. Барковой, в частности, рукописный блокнот А. А. Барковой, заполненный ею в мае 1931 года, содержащий множество никогда ранее не публиковавшихся стихов и, являющийся уникальным документом, поскольку фигурировал в первом следственном деле поэтессы в качестве «вещественного доказательства» её «преступления». Этот блокнот содержит горестные размышления над теми итогами, к которым пришли «упрямые инженеры новой нежности, новой земли»: «С покорностью рабскою дружно / Мы вносим кровавый пай / Затем, чтоб построить ненужный / Железобетонный рай» (с. 20). («Где верность какой-то отчизне?.», 11 мая). Три основных мотива определяют его характер. Это: 1) неприятие советской действительности в самых различных ее проявлениях, 2) ощущение личного кризиса, жизненного и поэтического, вплоть до желания смерти и ее призыва («Ты, жизнь моя, испорченный набросок / Великого творения, истлей!» (с. 7) («Лирические волны, слишком поздно!.», ночь на 9 мая), 3) возврат к приоритету вечных ценностей, которые так страстно пыталась преодолеть лирическая героиня А. Барковой начала 1920;х годов. Такова окончательная смена художественной парадигмы, к которой пришла А. А. Баркова к началу 30-х годов. Наблюдая и анализируя «творческую лабораторию» поэтессы, мы приходим к выводу, что в целом «Ночной блокнот» Анны Александровны Барковой 1931 года — замечательное явление русской потаенной литературы, существовавшей вопреки режиму и в оппозиции к широкому руслу литературы официальной. Отметим, что множество материалов из.

Гулаговского архива" ждет своего часа — расшифровки, тщательного исследования и ввода в научный оборот. Среди других перспектив исследования назовем необходимость более глубокого и тщательного анализа жанрово-стилевого своеобразия творчества А. А. Барковой, его поэтики (мы признаем, что наше исследование всего лишь на подступах к этому), необходимо также вводить имя Барковой в более широкий контекст потаенной литературы — писателей и поэтов, переживших ГУЛАГ (Ю. Домбровского, В. Шаламова, Д. Андреева и др.).