Актуальность исследования. Жизненная и творческая судьба Анны Барковой — одна из самых трагических в литературе двадцатого столетия.
В 1922 году вышел первый и единственный прижизненный сборник ее стихов «Женщина». Нарком просвещения А. В. Луначарский в предисловии к сборнику отмечал «богато одаренную натуру» его автора, оригинальность «без кривлянья», своеобразие формы и содержания1. Положительно отозвались о ее л 7 стихах В. Брюсов, А. Блок. Стихи поэтессы были включены в антологию русской лирики XX века, выпущенную под редакцией И. С. Ежова и Е. И. Шамурина.4.
Однако Баркову, которой А. В. Луначарский писал: «Я вполне допускаю мысль, что Вы сделаетесь лучшей русской поэтессой за все пройденное время русской литературой.» 5, — ожидала трагическая судьба и полное забвение. Более двадцати лет ГУЛАГа и тридцати лет репрессий пережила Анна Баркова.
Возвращение Барковой — поэта началось лишь через 66 лет после выхода ее единственного сборника. Главная заслуга в возрождении поэзии Анны Барковой принадлежит профессору Ивановского университета Л. Н. Таганову. В 1988 и 1989 годах он публикует в журнале «Огонёк» подборки её стихов. В 1989 году стихи Анны Барковой были включены в книгу «Дм. Семеновский и поэты его круга» Большой серии «Библиотека поэта». Тогда же её стихи были напечатаны в нескольких журналах и альманахах.
В 1990 году, через 68 лет после выхода первого сборника, в Иванове увидела свет второй сборник стихов Анны Барковой «Возвращение», половину которого составили произведения её первой прижизненной книги.
1 Луначарский А. В. Предисловие. // Баркова А. Женщина. Пг., 1922. С. 3.
2 Брюсов В. Я. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии // Печать и революция. 1922. № 4 (7).
3 Блок А. А. Записные книжки. 1901 — 1920. М., 1965. С. 464.
4 Русская поэзия XX века: Антология русской лирики от символизма до наших дней. М., 1925.
5 Письма А. В. Луначарского поэтессе Анне Барковой. Публ. Борщукова. // Известия АН СССР, отд. — ние лит. и яз., 1959. Т. 18. Вып. 3. С. 255.
Литературная газета" откликнулась на выход сборника стихов А. Барковой статьёй поэта Михаила Дудина «В неё верили Блок и Пастернак.». «Анна Баркова — прекрасный поэт, поэт высокой страсти, огненного темперамента и трагической (хуже не придумаешь) судьбы, — пишет Михаил Дудин. — .Книга эта прекрасна, несмотря на то, что она пахнет полынью и креозотом. В этой книге горького горя и вольной воли много обаяния истинной поэзии и свойственной ей человеческой правды. Эта книга живой человеческой боли. Читайте её, не отрывая глаз, от начала до конца и учитесь по ней быть человеком всегда и везде: на вершине поэзии и в бездне человеческого унижения» 6.
В 1991 году публикации стихов Анны Барковой в журналах «Волга» и «Литературное обозрение» сопровождаются обширными статьями А. Агеева и Л. Аннинского. «Стихи её многомерны, как романы её Учителя» 7, — пишет Агеев, отмечая влияние на формирование личности Барковой творчества Ф. М. Достоевского. В своей публикации он выражает надежду, что имя А. Барковой о займёт в истории русской литературы «подобающее место» .
Л. Аннинский ещё более высоко оценивает творчество поэтессы: «Я думаю, что из полутораста стихотворений Анны Барковой, собранных в книге „Возвращение“, добрая дюжина — шедевры, достойные (при соответствующем читательском и критическом освоении) войти в историю мировой лирики. Но дело-то не просто в качестве стихов и не в числе шедевров, дело — в чистоте тона и в существе духовного опыта.» 9. Критик считает Анну Баркову «уникально одарённым поэтом», неоднократно употребляя по отношению к ней эпитет «великая» («великая душа», «великое стихотворение»), выделяя в её лирике мотив «великой возможности, великой миссии. грандиозного Замысла, загубленного реальностью» 10. Аннинский подчёркивает, что стихи, написанные Барковой в 1950;м, «обжигают сегодня, обжигают так, как написанные сегодня, и не потому,.
6 Дудин М. «В неё верили Блок и Пастернак.» // Литературная газета. — 1990. — 29 августа (№ 35). С. 5.
7 Агеев А. Душа неутолённая. // Волга — Саратов. — 1991. — № 3. — С. 67.
8 Там же. С. 66.
9 Аннинский Л. Крёстный путь Анны Барковой. //Литературное обозрение. — 1991. — № 8. С. 8.
10 Там же. С. 7. что она «угадала» наше сегодня из тогдашнего мрака. а потому, что путь её прозрения оплачен личностно: уникален" 11.
В 1992 году в Иванове выходит третья книга Анны Барковой «Избранное: Из гулаговского архива», куда были включены стихи, проза, дневники и записные книжки поэтессы. В рецензии на эту книгу Т. Белоновская справедливо замечает, что «во время своей первой гулаговской отсидки» Баркова испытала «подлинный творческий взлёт», «в её стихи вошло начало историческое.», она «словно.
1 7 раздвигает время, свободно перемещаясь из века в век". Завершает рецензию Белоновская утверждением, что поэтический голос Анны Барковой, «резкий и терпкий, не спутаешь ни с чьим». В свою очередь, А. Кисина пишет о Барковой как об «одной из самых трагических и своеобразных русских поэтесс 20-го века» 13 В 1993 году выходит в свет монография JI. Н. Таганова «Прости мою ночную душу.». Книга об Анне Барковой", в которой исследователь раскрывает глубинные стороны жизненного поведения поэтессы и общую направленность её творчества. А в 1994 году в газете «Известия» печатается небольшая статья об Анне Барковой с полемическим названием «Ахматова, Цветаева, Баркова?», автор которой, Ю. Шарапов, утверждает: «Имя Барковой по праву может быть поставлено вслед за Ахматовой и Цветаевой» 14.
Но существуют и иные мнения, высказывающиеся в периодической печати. «Фанатиком скептицизма», не верящим ни в Бога, ни в добро, названа поэтесса в рецензии А. Злобиной на третью книгу Барковой и монографию Л.Таганова. «К Анне Барковой подходит эпитет „неистовая“. Российская необработанная почва, случалось, рождала такие „повышенного накала“ души: неистового Аввакума, неистовую Маринуда и яростный бунт Достоевского, не умевшего смириться с несправедливостью миропорядка, той же природы. Но Баркова безудержней всех безудержных» 15, — так начинает Злобина свою статью. «Анна Баркова явно.
11 Там же. С. 9.
12 Белоновская Т. И Октябрь. — 1994. — № 4. — С. 181.
13 Кисина А. И Волга — Саратов. — 1995. — № 2 — 3. С. 166.
14 Шарапов Ю. Ахматова, Цветаева, Баркова? (Советская поэтесса Анна Баркова) // Известия.-1994.-12 июля, — С. 7.
15 Злобина А. Фанатик скептицизма. // Новый мир. — 1994. — № 8. — С.233. предпочитала ничем не укротимую честность, жестокую трезвость взгляда и предельную — беспредельную! — готовность высказать всё до конца, — продолжает Злобина. — .Поэт не щадит никого и ничего. Ни себя, ни эпоху, ни человека («двуногую умную тварь»), ни загадочную «тройку Русь», ни интеллигентскую святыню — народ" 16. Автор статьи считает, что в поэзии Барковой вечные антагонисты сменили окраску: «вместо битвы света и тьмы — борьба ослепительного мрака со скучной и скудной серостью» 17.
Полемизируя со Злобиной, Л. Таганов называет А. Баркову «выдающейся русской поэтессой», уникальный опыт которой неотделим от трагического опыта России XX столетия. «.Сейчас понятно, что поэзия Барковой далеко опередила современную ей литературу в плане философско-социального, политического взгляда на будущее.» Превыше всего могущество духа и любви". Будем помнить.
151 этот завет Анны Барковой" , — призывает Л. Таганов. В предисловии к подборке стихов в журнале «Новый мир», посвященной столетнему юбилею поэтессы, он пишет о Барковой как одной «из самых независимых писателей двадцатого века» 19.
Итак, что же известно об Анне Барковой? Несколько статей в газетах и журналах и монография Леонида Таганова рисуют сложный, противоречивый образ поэтессы и её творчества. С одной стороны, «борьба человека со всем человеческим в себе», трезвый и беспощадный ум, дух бунта и мятежа, демоническая неистовость, с другой — любовь к миру, «добровольное приятие на себя креста всеобщей муки», женственность, сострадание и любовь. Как видим, спор идёт о содержании, но совсем не изучена поэтика, жанровое своеобразие, особенности стиховой формы и ритмической организации произведений Анны Барковой. Отмечены характерные черты лирического субъекта, но не.
16 Там же. С. 234.
17 Там же. С. 236.
18 Таганов Л. «Как дух наш горестный живуч.» // Новый мир. — 1995. — № 3. — С. 243.
19 Таганов Л. Анна Баркова: Сто лет одиночества. // Новый мир. — 2001. — № 6. — С. 123. исследованы формы выражения авторского сознания в соотнесённости с творческой эволюцией поэтессы. Выделены, но не рассмотрены лирические конфликты и черты поэтического мира Барковой.
Как видим, актуальность исследования поэзии А. Барковой определяется как крайне малой изученностью, так и противоречивостью оценок в прессе. Очевидно одно: поэзия Анны Барковой — сложное явление в русской литературе XX века, рассмотрение которого представляет несомненный интерес.
Творчество А. Барковой объёмно, поэтому мы берёмся исследовать только её высший взлёт — стихи, созданные в годы репрессий, в период с 1934 по 1957 годы. Сразу заметим, что поэтическое наследие третьего срока заключения до нас не дошло.
Поскольку в центре внимания поэтессы, начиная с её первой книги, озаглавленной «Женщина», находится женщина и её судьба («Жертва», «Песня», «Обречённая», «В бараке», «Вера Фигнер», «Старуха», «Я», «Тоска татарская», «Обыкновенный ужас», «Загон для человеческой скотины.», «Сохраняют и копят люди.», «Что страшнее и что нелепей.», «Что в крови прижилось, то минется.», «Блуждаю я жалкой нищей.», «Могли прийти любовь и слава», «Восемь лет, как один годочек.» и др.), мы полагаем, что, обращаясь к творчеству А. Барковой, связанному с ГУЛАГом, за колючей проволокой которого она провела около двадцати лет, надо прежде всего рассмотреть лирику поэтессы в контексте двух мощных художественных традиций в русской литературе: традиций женской лирики и традиций «кандальной» поэзии. Параллельно, по мере необходимости, мы будем соотносить творчество Анны Барковой с творчеством других поэтесс, рождённых ГУЛАГом, чтобы выяснить, в чём состоит своеобразие лирики А. Барковой в контексте гулаговской женской поэзии.
Объект исследования — лирика А. Барковой первого и второго гулаговских периодов (1934;1939 и 1947 -1956 гг).
Предмет исследования — поэтика и прежде всего субъектная организация гулаговской лирики Анны Барковой.
Цель исследования — выявить художественное своеобразие гулаговской лирики А. Барковой в соотнесённости с эволюцией авторского сознания поэтессы. Для этого необходимо решить ряд задач:
— исследовать традиции «кандальной» и женской поэзии и их трансформацию в гулаговской лирике поэтессы;
— проследить эволюцию форм выражения авторского сознания Анны Барковой как одной из разновидностей проявления лирического мышления;
— выяснить, каковы жанровые и стилевые трансформации в творчестве поэтессы;
— попытаться определить своеобразие и значение творчества А. Барковой в русской лирике XX века.
Для решения поставленных задач будут использованы следующие методы исследования:
— субъектный и структурно-семантический анализ художественного текста;
— типологическое сопоставление поэтических текстов А. Барковой с текстами её литературных предшественников и современников.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые.
1) исследуется гулаговская лирика А. Барковой в соотнесённости с эволюцией авторского сознания и форм его выражения;
2) предпринимается попытка «вписать» гулаговскую лирику Барковой в контекст традиций «кандальной» и женской поэзии;
3) выдвигается положение о тенденции к циклизации в этот период и осуществляется анализ четырёх ранее не известных лирических циклов.
Положения, выносимые на защиту.
1. А. Баркова всегда оставалась художником романтического мировидения, однако содержание её романтической концепции мира и человека претерпевает существенную эволюцию: от революционного романтизма 20-х годов она приходит к романтизму психологически углублённому и философски масштабному, где героиня предстаёт, с одной стороны, одной из заключённых ГУЛАГа, страдающим и чутко переживающим человеком, а с другой — гордой личностью, не идущей на компромисс с системой государственного угнетения, мыслителем, охватывающим взором эпохи и века.
2. А. Баркова создала новый образ лирического субъекта «кандальной» и «женской» лирики: он обрёл лик «нищего мудреца», который оказался внутри ирреального гулаговского мира.
3. Эволюция авторского сознания поэтессы сказалась и в движении от моносубъектной системы начала 20-х годов к многосубъектной лирической системе гулаговского периода, которая позволила ей провести параллель между судьбой лирического «я» и судьбой своего поколения, народа, человечества.
4. Наиболее смелые эксперименты в области стиля и жанра, поиски новых форм выражения авторского сознания поэтесса реализовала в лирических циклах первой половины 50-х годов. Она создаёт а) новую разновидность цикла («Моментальные снимки (Опыт камерной лирики)», б) контаминированные жанры баллады-причети, причети-плясав) скрещивает жанры исторической баллады и философской притчи.
Практическая ценность работы определяется тем, что её результаты могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по истории русской литературы XX века и при составлении учебных и методических пособий как для студентов-филологов, так и для учащихся лицеев, гимназий и школ.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырёх глав и заключения, а также списка литературы и приложения неопубликованных текстов поэтессы.
Заключение
.
Анна Баркова всегда оставалась художником романтического мировидения, однако содержание её романтической концепции мира и человека претерпевает существенную эволюцию: от романтизма 20-х годов, тяготеющего по содержанию и поэтике к пролетарской поэзии, Баркова приходит к романтизму психологически углублённому и философски масштабному.
3rd. эволюция выразилась, прежде всего, в трансформации концепции личности. От отвлечённого умозрительного образа нового человека, рождённого революцией, экстремиста, совершающего ломку старого мира, поэтесса приходит к образу человека, угнетённого тоталитарной системой и превращённого в раба ГУЛАГа. Трансформация концепции личности прослеживается, прежде всего, на уровне конфликта. В ранней лирике — это конфликт внутренний, выражающийся в борьбе ума и сердца, ломке себя, насилии над своей женской природой, вызванном жаждой соответствовать духу революционного времени. Конфликт в гулаговской поэзии Барковой — это борьба личности за сохранение собственного достоинства вопреки нечеловеческим условиям существования.
Баркова впервые в лирике связала гендерный аспект с аспектом политическим, идеологическим. Поэтесса первая из поэтов раскрыла конфликт между Женщиной и ГУЛАГом как воплощением государственной политической системы уничтожения человеческого в человеке. Главная оппозиция её гулаговской лирики — жестокая бесчеловечная тоталитарная система и Женщина, отстаивающая такие нетленные ценности, как любовь, нежность, ласка, доброта.
— Баркова подняла образ лирической героини «кандальной» и женской поэзии на уровень экзистенциальных философских проблем: он обрел лик «нищего мудреца», помещённого внутрь ирреального гулаговского мира, в ситуацию эксперимента над человеческим духом. Героиня предстаёт, с одной стороны, одной из «пылинок» ГУЛАГа, страдающим и чутко переживающим человеком, а с другой — гордой личностью, не идущей на компромисс с системой государственного угнетения, мыслителем, охватывающим взором эпохи и века.
Баркова по-новому переосмысляет традиционный круг тем и образов женской лирики: сердце у неё предстаёт «гордым», душа «отмечена хладом», нрав — «сухой и жгучий, как самум». Коллизия любви обретает у Барковой экзистенциальный характер: любовь становится для героини способом противостояния реалиям ГУЛАГа, помогает героине преодолеть ужас одиночества, экзистенциального тупика.
Показывая трагизм женщины в лагерном режиме, поэтесса воплощает этот трагизм в тех поэтических формах, которые связаны с традициями «кандальной» поэзии. Баркова тщательно исследует психологическое состояние человека в условиях ГУЛАГа. Она впервые анализирует тот страшный путь нравственного распада, которым «раб» пытается обустроиться в условиях заключения. По аналогии с судьбой человека поэтесса осмысляет и судьбу страны, которая из «святой Руси» превращается в «ошарашенную», «огорошенную», «вздернутую» над бездной зла. Отсюда планетарный масштаб обретает традиционный для «кандальной поэзии мотив «мести». Мотив «тоски» в художественном мире Барковой из чувства, парализующего волю узника, становится чувством, побуждающим к движению сквозь века и связующим звеном между прошлым и настоящим («Тоска татарская»).
Одним из центральных в поэзии Барковой является мотив «рабства душ и сердец». Как ни парадоксально, но лирическая героиня Барковой находящаяся на положении бесправного «раба» ГУЛАГа оказывается духовно свободнее и независимее чем «простой советский человек» с его рабской психологией.
Поэтесса находит новые способы самостояния поэта в мире ГУЛАГа: 1) в «канаве» петь любовь, 2) там, где мука и плен, где человек одинок и беспомощен, испытывать счастье поэтического творчества, постигая душу «другого», вступать в диалог с ним, испытывать счастье душевной отдачи.
Эволюция авторского сознания Анны Барковой сказалась и в эволюции форм его выражения, в движении от лирического «Я» начала 20-х годов к многосубъектной лирической системе гулаговского периода, которая позволила ей провести параллель между судьбой лирического «я» и судьбой своего поколения, нации. Подобная перестройка лирической системы Барковой отразила перестройку авторского сознания поэтессы, которая выходит на уровень таких глобальных общечеловеческих и философских проблем, как «знание — вера», «человек — власть», «народ и революция», «народ и власть» «национальный характер». Она размышляет о народе и его роли в истории, о противоречиях народного сознания.
Это ёмкое содержание лирики Барковой находило адекватные художественные формы: поэтесса контаминирует жанры исторической баллады и философской притчи, баллады-причети, причети-пляса, что даёт ей возможность не только поведать об эпическом событии, но поднять философские проблемы либо передать свои иронию и боль.
Наиболее смелые поиски новых форм выражения авторского сознания поэтесса осуществила в жанре лирического цикла. Цикл «Моментальные снимки» явился новой лирической формой самовыражения, при помощи которой поэтесса смогла создать мозаичное психологическое полотно истории любви во всей её сложности и противоречивости. Жанровая форма цикла позволила поэтессе также осмыслить эпические события, глобальные общечеловеческие и философские проблемы, выстроить диалог эпох, «и той, и этой», как писала она в одном из своих писем.
Гулаговская лирика Анны Барковой выдающееся художественное явление не только в поэзии ГУЛАГа, но и всей русской лирике XX века.
