Художественное миросозерцание И.А. Бунина конца 1880-х — начала 1900-х годов

Теоретико-литературный аспект работы.

В современном литературоведении наблюдается большой интерес к идейно-содержательным сторонам художественного произведения, как связанным с поэтикой1, так и с мировоззренческим, религиозными и философскими контекстами творчества писателей2. Однако если последние уже оформились в соответствующие типы научного дискурса, то обозначение и теоретическое обоснование мировоззренческой составляющей еще не вполне отрефлексировано. По мнению одних исследователей, она являет собой «художественную картину мира», на взгляд других, — «художественное / поэтическое миросозерцание». При этом в последнем случае под «миросозерцанием» имеется в виду, с одной стороны, «мировоззрение», «миропонимание», с другой — «мироощущение», «мирочувствование"3. По-видимому, это связано с неустойчивостью данной категории как в научном знании, так и в современном литературном языке.

Подобная унификация родственных понятий весьма характерна для современного языкового сознания. В большинстве семантических и толковых словарей «миросозерцание» трактуется или как «миропонимание» — «восприятие и понимание окружающего мира и действительности» или как «мировоззрение» — «совокупность взглядов, воззрений на мир"4. В то время как.

1 Кихней Л. Г. Акмеизм. Миропонимание и поэтика. М., 2001; Семенова С. Г. Русская поэзия и проза 19 201 930;х годов: Поэтика — Видение мира — Философия. М., 2001; Ткачева H.H. Анненский-лирик: миропонимание и поэтика: дисс. канд. филол. наук. Нерюнгри, 1999.

2 Кекова C.B. Мироощущение Николая Заболоцкого: опыт реконструкции и интерпретации. Саратов, 2007; Князева О. Г. Религиозно-философские основы художественного творчества Б. К. Зайцева 1900 — 1920;х гг.: Дисс.. канд. филол. наук. Курск, 2007; Криволапова Е. М. Литературное творчество З. Н. Гиппиус конца XIX — начала XX века (1893−1904 гг.): религиозно-философские аспекты: Дисс.. канд. филол. наук. СПб., 2003; Южанинова Е. Р. Ценностные и рационально-теоретические компоненты в мировоззрении М. А. Булгакова: дисс. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2008.

3 Виноградов И. А. Художественное миросозерцание Н. В. Гоголя второй половины 1840-х годов: Дисс.. канд. филол. наук. М., 1995; Пигулевский В. О. Символ и ирония: Опыт характеристики романтического миросозерцания. Кишинев, 1990; Шеншина В. А. A.A. Фет — Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М., 2003.

4 Большой толковый словарь русских существительных: Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы / Под ред. проф. Л. Г. Бабенко. М., 2005. С. 556- Русский семантический словарь: толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 6 т. Т. 3. M., 2003. С. 224- Лексические трудности русского языка: словарь-справочник. М., 1994. С. 293. этимология слова и его внутренняя форма отражают не рациональный, а скорее эмоциональный аспект «миросозерцания"1. В современных изданиях толкование слова «миросозерцание» с учетом его внутренней формы (мир-о-созерцание) дается лишь в «Большом толковом словаре русского языка» под редакцией С. А. Кузнецова: «бесстрастное наблюдение за происходящим вокруг, спокойное созерцание окружающего"2.

В справочной литературе по философии понятие «миросозерцание» также мало дифференцировано. В «Философском энциклопедическом словаре» (М., 1989), «Философской энциклопедии» (М., 1998), «Новейшем философском словаре» (М., 1998), «Новой философской энциклопедии» (М., 2003), ряде других изданий вовсе отсутствует его толкование. И лишь в редких случаях «миросозерцание» определяется через его соотношение с «мироощущением» и «мировосприятием» — как одна из составных частей мировоззрения, в частности, его эмоциональный компонент — «целостное осознание и переживание воздействующей на человека реальности"3.

Широкий подход, при котором «миросозерцание» становится синонимом «мировоззрения», прослеживался уже в философской критике и эссеи-стике конца XIX — начала XX веков и первой волны эмиграции (Н.Кнорринг «Миросозерцание гр. А.К.Толстого», В. Зеньковский «Миросозерцание И.С.Тургенева», В. Ильин «Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого», А. Лосев «О мироощущении Эсхила»), Исключением стали книги Н. Бердяева «Миросозерцание Достоевского» и П. Бицилли «Творчество Чехова, опыт стилистического анализа», в которых рассматривались не столько.

1 Доказывая это, В. В. Бибихин, приводит зафиксированные еще с XVII века в немецком языке слова Weltbetrachtung — «рассмотрение мира» и Weltbeschauung — «» созерцание мира", как nomina actionis, имена действия, <.> разглядывания чувственного мира и составление представления об увиденном". (Бибихин В. В. Мир. Томск, 1995. С. 137). Фестюжьер, обращающийся в специальном исследовании к фигурировавшему в древнегреческом языке слову oecopia («созерцание»), отмечает, что «Первоначально корень указывает на действие, состоящее в том, чтобы „проявлять заботу, следить“ <.>». Затем он пишет о развитой философии религиозного созерцания у древних римлян: «Созерцать (contempler) значит восхищаться великим храмом (temple), каковым является мир». (Фестюжьер Андре-Жан. Созерцание и созерцательная жизнь по Платону. СПб., 2009. С. 13).

2 Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб., 2008. С. 546.

3 Спиркин А. Г. Мировоззрение // Большая советская энциклопедия: В 50 т. М., 1949;1957. Т. 27. М., 1954. С. 574−575. взгляды художников, сколько их «интуитивное проникновение во внутреннее существо мира», проявляющееся в художественной символике1.

Концепция искусства как интуитивной «особенной формы созерцательного мышления» восходит к В.Белинскому. В представлении критика, каждый художник стремится не к самоопределению в мире идей, то есть не к выработке определенного мировоззрения, а к выражению «личного ощущения собственного пребывания в лоне мира». К образцу поэзии, которая, «развивая такое или иное миросозерцание [мировоззрение. -Р.Б.], прежде всего, была бы поэзией», В. Белинский относил лирику А. Пушкина .

Более определенное разграничение понятий «мировоззрение» и «миросозерцание» встречается в статьях Н.Добролюбова. Первое, на взгляд критика, представляет собой систему «теоретических соображений», осознанных установок художника, нередко ведущих к неверному изображению действительности. Второе, наоборот, чуждо рефлексии, более восприимчиво к первичному, предметному миру. Отсюда, как полагал Н. Добролюбов, значительное преимущество художественного миросозерцания — органичного элемента словесного искусства — перед мировоззрением — основой скорее науч- ' ного или философского познания3.

Теория миросозерцания как нечто интуитивного, развертывающегося в настоящий момент (миросозерцание созерцать мир — действие-процессмировоззрение воззреть на мир — действие-результат) — нашла отражение в современных работах, в частности, Г. Н. Поспелова и В. Е. Хализева. Под «миросозерцанием» того или иного автора исследователи понимают его «непосредственное идеологическое познание жизни"4, или нерефлективный «тип художнической субъективности». К его активным составляющим.

B.Е.Хализев относит «миросозерцательно значимые эмоции, которые при.

1 Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. Признанья верующего вольнодумца. М., 2007.

C. 169.

2 Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1976;1982. Т. 6. С. 189,304,265.

3 Добролюбов Н. А. Собр. соч.: В 9 т. М. — Л., 1961;1964. Т. 5. С. 21.

4 Поспелов Г. Н. Эстетическое и художественное. М., 1965. С. 193. сутствуют в искусстве в качестве «достояния» либо авторов, либо персонажей (изображаемых лиц)"1.

Итак, категория художественного миросозерцания является весьма актуальной, поскольку у большинства художников, представителей различных литературных школ и направлений, непреднамеренность авторских мыслей (интуитивность) преобладает над религиозной или философской тенденциозностью, чувственный компонент — над рациональным, непосредственная творческая практика — над теоретической рефлексией. При этом если исходить из «спонтанно заключенных в реализме «романтических» свойств «живого созерцания» и эмоционально чувственного художественного видения"2, то постановка проблемы художественного миросозерцания наиболее плодотворна применительно к тем прозаикам и поэтам, которые в равной мере связаны с реалистическим и с романтическим направлением, например, — применительно к И. А. Бунину.

Историко-литературный аспект работы.

В современной научно-критической литературе о Бунине существует уже немало исследований, обращенных к мировоззренческим основам его творчества: этическим, религиозным, философским. Ученые добились немалых результатов, изучив взаимодействие прозаика и поэта с ведущими религиозными и философскими течениями начала XX века4, установив характер его диалога с древними религиями5, проследив путь духовных исканий Бу.

1 Халюев В. Е. Теория литературы. М., 2002. С. 16,36,75- 42−43.

2 Каминский В. И. Романтическое течение в русской литературе «переходного времени» // Русский романтизм. Л., 1978. С. 211.

3 Иван Бунин: философский дискурс: коллектив, монография: к 135-летию со дня рождения И. А. Бунина [Альберт И.С. и др.]. Елец, 2005; Герасимов Ю. К. О религиозных воззрениях Бунина // Христианство и русская литература: Сб. 5. СПб., 2006. С. 690−691- Солоухина О. В. О нравственно-философских взглядах Бунина // Русская литература. 1984. № 4. С. 47−59.

4 Карпенко Г. Ю. Творчество И.А.Бунина и религиозно-философская культура рубежа веков. Самара. 1998; Белянин М. Ю. Кондратьев A.C. Л. Н. Толстой и И. А. Бунин в контексте духовной культуры рубежа XIX—XX вв.еков // Л. Н. Толстой и И. А. Бунин. Встречи на Липецкой земле. Липецк, 2003. С. 38−58- Сливицкая О. В. Основы эстетики Бунина. Бунин и русский космизм // Pro et contra. СПб., 2001. С. 456−464.

5 Смольянинова Е. Б. «Буддийская тема» в прозе Бунина: Рассказ «Чаша жизни» // Русская литература. 1996. № 3. С. 197−235- Сливицкая О. В. Бунин с точки зрения буддизма // Русская литература. 1999. № 4. С. 161— 163- Карпенко Г. Ю. К вопросу о становлении «ветхозаветного» типа мышления в творчестве И. А. Бунина // нина-художника, воспитанного на культуре и ценностях православия Некоторые исследователи успешно достигли поставленных целей, не выходя за рамки литературоведения и его методологии. Но не обошлось и без работ, в которых над филологическим инструментарием доминировал религиозный или философский, над интересом к эмоциональной сфере, отраженной в произведениях Бунина, — внимание исключительно к его личностному мировоззрению. Между тем как должно быть совсем обратное. Ибо, как проницательно заметил Ф. Степун, ум Бунина «живет прежде всего в глазах"3, поскольку «художник разыскивает идею Единого в его чувственных проявлениях», а его «созерцательная душа видит красоту подлинного бытия, подлинной жизни, истинной мудрости, но таким образом, что она одновременно созерцает все это также и в себе самой, как свои собственные свойства"4. В мысли о том, что «всякое созерцание мира умными глазами всегда таит в себе вполне определенное миросозерцание"5 и заключается одна из основных предпосылок данного исследования.

К пониманию бунинской созерцательности как одной из важных основ художественного миросозерцания прозаика и поэта приходят и некоторые современные исследователи. Так, В. А. Келдыш, рассуждая об эволюции творчества Бунина, справедливо полагает, что у него на протяжении длительного времени «<.> сохранялись некие общие, проступившие уже в ранних сочинениях, свойства художнического видения, в котором созерцатель.

Библия и возрождение духовной культуры русских и других славянских народов. СПб., 1995. С. 64−76- Котельников В. А. Ветхозаветность у Бунина // Христианство и русская литература. СПб., 1996. Сб. 2. С. 343 350- Крапивин В. В. Между Синаем и Цейлоном: Восток в прозе Ивана Бунина // Лит. учеба. 2000. Кн. 5/6. С. 145−169- Тартаковский П. И. Поэзия Бунина и арабский Восток // Народы Азии и Африки. 1971. № 1.

1 Бердникова O.A. «Так сладок сердцу Божий мир»: Творчество И. А. Бунина в контексте христианской духовной традиции. Воронеж, 2008; Донская Т. К. Духовно-нравственные истоки поэтического слова И. А. Бунина // Творчество И. А. Бунина и русская литература XIX—XX вв.еков. Белгород, 2000. С. 175−178- Карпов И. П. Проза Ивана Бунина. М., 1999; Кошемчук Т. А. О христианской доминанте в лирике И. А. Бунина // Кошемчук Т. А. Русская литература в православном контексте. СПб., 2009. С. 233−277.

2 См., напр.: Дунаев M.M. «Птицы о радости вечного Бога поют»: Иван Алексеевич Бунин (18 701 953) // Правосл. беседа. 1994. № 1- Климова Г. П. Творчество И.А.Бунина и М. М. Пришвина в контексте христианской культуры: Автореф. дисс. докт. филол. наук. М., 1993; Marullo Thomas Gaiton. If you see the Buddha. Studies in the fiction of Ivan Bunin. Evaston, Illinois, 1998.

3 Степун Ф. А. По поводу «Митиной любви» // Степун Ф. А. Портреты. СПб., 1999. С. 246.

4 Лосев А. Ф. История античной эстетики: Поздний эллинизм. М., 2000. С. 303,290.

5 Степун Ф. А. По поводу «Митиной любви» // Степун Ф. А. Портреты. СПб., 1999. С. 246. ное отношение к жизни преобладало над непосредственно действенным"1. Близким нашей концепции является и предложенное исследователем применительно к Бунину определение «миросозерцательно-художественное видение"2, хотя и теоретически необоснованное и ничем не проиллюстрированное. В целом такой же попутный характер носят замечания и А. М. Омельян о «чувственном миросозерцании» как «ядре натурфилософии» Бунина. С одной стороны, исследовательница использует это понятие в широком смысле — как синоним «миропонимания», с другой — в предельно узком, сближая его с «созерцанием». Безусловно, А. М. Омельян права в том, что «Бунина отличает стремление понять окружающий мир, «исчерпав» его указанием на целый спектр признаков, открываемых при помощи плотного и сжатого сочетания зрительных, осязательных, обонятельных, вкусовых впечатлений». Однако ряд утверждений исследовательницы о «натурфилософских воззрениях Бунина» свидетельствует о неразличении реалистического способа его внешней изобразительности (по А. М. Омельян, «дробление предмета на мельчайшие детали») и общей романтической «модели» мира, художественно отраженной в его прозе и стихотворениях и, конечно, не сводящейся к «микроскопическому всматриванию со стороны"4. Другие исследователи также пишут о «созерцательно-вдумчивом отношении к природным состояниям», отличающем лирического субъекта Бунина5, о возможности в чувственном созерцании познания мира как «религиозной ценности», или о миро.

1 Келдыш В. А. Русский реализм начала XX в. М., 1975. С. 114.

2 Келдыш В. А. О «серебряном веке» русской литературы: Общие закономерности. Проблемы прозы. М., 2010. С. 222.

3 Под романтическим здесь и далее понимается не столько романтика, безусловно, присутствующая у Бунина как «нечто такое, что реально, практически не существует, но может существовать как результат субъективной творческой деятельности человека» — то есть как «разновидность художественного пафоса, органически присущая романтическому искусству, но возможная также и в других художественных системах». Концепция данной работы предусматривает поиск точек сближения творчества раннего Бунина с романтизмом — эстетической системой, которую отличает «художественное воспроизведение жизни в виде самоценных личностей, независимых по своим характерам от окружающих обстоятельств и устремленных в иной, созвучный им мир, — при произвольной (условной или конкретно-исторической) детализации». Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1989. С. 156.

4 Омельян А. М. Ю. П. Казаков и И. А. Бунин: аспекты творческой эволюции и внутрилитературного взаимодействия: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2009. С. 12,14.

5 Захарова В. Т. Мотив тишины в прозе И. Бунина // Орловский текст российской словесности: творческое наследие И. А. Бунина. Орел, 2010. Вып. 2. С. 34. созерцании, переходящем в Богосозерцание1. Некоторые ученые справедливо признают «созерцание мира центральной темой бунинских стихов"2, анализируют «семантические формы выражения созерцательной авторской способности» в прозе Бунина. Однако на данный момент, как верно отметила В.Т.Захарова4, не существует специальных работ, в которых феномен бунин-ской созерцательности и различных ее типов (визуальный, акустический, тактильный, одорический)5 подробно анализировался и рассматривался бы в контексте проблемы художественного миросозерцания прозаика и поэта, соотношения в его творчестве медитативно-лирического и описательно-изобразительного, романтического и реалистического начал, а также новаторского и традиционного.

Актуальность данного исследования связана с повышенным интересом современной науки к феноменам авторской субъективности, непреднамеренного в искусстве, к проблемам взаимосвязей содержательного и формального планов в тексте, а также внутрилитературного взаимодействия. Кроме того, актуальность темы мотивирована отсутствием основательных работ теоретического и сопоставительного характера, посвященных многоаспектному освещению проблемы художественного миросозерцания раннего.

1 Бердникова О. А. «Так сладок сердцу Божий мир»: Творчество И. А. Буиина в контексте христианской духовной традиции. Воронеж, 2008. С. 246.

2 Кошемчук Т. А. О христианской доминанте в лирике И. А. Бунина // Кошемчук Т. А. Русская литература в православном контексте. СПб., 2009. С. 237.

3 Карпов И. П. Проза Ивана Бунина. М., 1999. С. 207.

4 Захарова В. Т. Старость в художественном мире Ив. Бунина: онтологический аспект // Бунинские чтения в Орле — 2008: Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 75-летию присуждения писателю Нобелевской премии. Орел, 2009. С. 6.

5 Понятие «созерцание», ввиду его внутренней формы (со-зерцать), в философии обычно рассматривается как начальная «чувственная ступень познания», «способ визуального обретения внешних, эстетически окрашенных впечатлений». (Филатов В. П. Созерцание // Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. 3. М., 2010. С. 589- Бачинин В. А. Созерцание эстетическое // Бачинин В. А. Философия. Энциклопедический словарь. СПб., 2005. С. 238). Но это узкий подход к понятию. Как справедливо пишет С. А. Лишаев, его бытование вызвано тем, что «<.> в зрении мы имеем „передового представителя“ любого акта чувственного (и смыслового) восприятия предмета». В то время как «<.> „созерцательное начало“ <.> есть и необходимое условие человеческого слуха, обоняния, осязания.». Лишаев С. А. Старое и ветхое: Опыт философского истолкования. СПб., 2010. С. 47.

Бунина (конец 1880-х — начало 1900;х годов)1, его преемственности, цельности и самобытности.

Научная новизна исследования заключается в своеобразии общей концепции, в рассмотрении большинства ранних, преимущественно пейзажных произведений Бунина с точки зрения его художественного миросозерцания — нерефлективного типа авторской субъективности — и созерцанияособого способа отношения бунинского лирического «я» к миру. Новым в работе является также то, что в ней подробно раскрывается связь медитативного романтического и изобразительного реалистического начал в творчестве Бунина, впервые предлагается типология «миросозерцательно значимых эмоций» его лирического субъекта.

Цель диссертационной работы — выявить истоки и рассмотреть формирование художественного миросозерцания раннего Бунина-поэта в контексте его взаимодействия с традициями лирики романтизма и раннего символизмапроследить эволюцию художественного миросозерцания раннего Бунина-прозаика. Цель исследования предполагает решение следующих задач:

1. Определить, какой тип эстетики представляло собой творчество Бунина конца 1880-х — начала 1900;х годов в целом. '.

2. Обозначить тематическое поле, наиболее репрезентирующее художественное миросозерцание начинающего Бунина.

3. Охарактеризовать природу внешней изобразительности (предметный мир) и эмоциональной медитативности (мир лирического «я») в ранней лирике Бунина.

4. Проследить, на каких уровнях первых бунинских стихотворных «опытов» и книг реализуется романтическая «модель» мира.

5. Определить характер творческого диалога Бунина с русскими и зарубежными поэтами-романтиками, а также со «старшими символистами» пу.

1 Об основных этапах творчества Бунина и выделенных границах начального периода см.: Балановский P.M. Проблема периодизации творчества И. А. Бунина в русской критике и литературоведении // Вестник Череповецкого государственного университета. 2011. № 1 (28). С. 46−50. тем сопоставления его оригинальных и переводных произведений с типологически близкими им текстами.

6. Выявить способы преодоления Буниным-прозаиком в начале 1890-х годов объективного повествования, доминировавшего в конце 1880-х годов.

7. Охарактеризовать качественно новый этап бунинской прозы середины 1890-х — начала 1900;х годов с точки зрения жанровых новаций, основных «модусов художественности» и типа героя-повествователя.

8. Сопоставить типы «художнической субъективности» Бунина-прозаика и Бунина-поэта на раннем творческом этапе.

Объектом исследования является художественное миросозерцание Бунина первого творческого периода.

Предметом исследования стали конкретные образные, мотивные и топические показатели непреднамеренной эмоциональной составляющей произведений Бунина, представленной «точкой зрения» его созерцающего субъекта: лирического «я» — в поэзии, героя-повествователя — в произведениях с субъективным повествованием и персонажа, психологически близкого автору — в прозе с объективной повествовательной формой.

Материалом изучения являются стихотворные (оригинальные и переводные), прозаические тексты Бунина конца 1880-х — начала 1900;х годов, а также очевидные или возможные источники его отдельных поэтических текстов — произведения В. Жуковского, А. Пушкина, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Толстого, А. Фета, С. Надсона, К. Бальмонта, В.Брюсова. В качестве дополнительного материала исследования привлекаются критические статьи, письма прозаика и поэта, роман «Жизнь Арсеньева», мемуары, критические статьи рубежа веков и первой волны эмиграции, в той или иной мере затрагивающие решаемые в диссертации проблемы.

Целью и задачами настоящей работы обусловлена ее методология: использование комплексного подхода, включающего в себя элементы биографического, функционального, историко-генетического и сравнительно-исторического методов.

Методологическую базу диссертации составили научные труды в области теории литературы (И.Ф.Волков, Л. Я. Гинзбург, В. М. Жирмунский, Г. Н. Поспелов, Н. Д. Тамарченко, В. И. Тюпа, Б. А. Успенский, В.Е.Хализев) — философии и эстетики (М.М.Бахтин, В. А. Бачинин, В. В. Бибихин, А. В. Гулыга, С. А. Лишаев, А.Ф.Лосев) — истории литературы: русской лирики эпохи романтизма (В.Э.Вацуро, Г. А. Гуковский, В. И. Коровин, Е. А. Маймин, В. П. Океанский, В. А. Сахаров, Л.Г.Фризман), «безвременья» (К.Н.Григорьян, З. Г. Минц, К. Г. Петросов, С. В. Сапожков, Л.П. Щенникова), рубежа веков (Л.И.Иссова, В. И. Каминский, И. В. Корецкая, В. А. Мескин, И. Г. Минералова и др.) — критические сочинения по проблеме художественного миросозерцания (В.Белинский, Н. Бердяев, Н. Добролюбов) — эссеистические и филологические работы Серебряного века и первой волны эмиграции (Ю.Айхенвальд, Г. Адамович, Е. Аничков, К. Бальмонт, Ф. Батюшков, Н. Бердяев, В. Вейдле, М. Левидов, Ф. Степун, С. Франк, В. Ходасевич и др.), а также специальные исследования, посвященные различным аспектам творческого наследия Бунина (В .Н.Афанасьев, О. А. Бердникова, Г. М. Благасова, Т. Г. Динесман, А. А. Дякина, т И. П. Карпов, В. А. Келдыш, Н. А. Кожевникова, Л. А. Колобаева, Л. В. Крутикова, Д. М. Магомедова, Ю. В. Мальцев, О. Н. Михайлов, С. Н. Морозов, А. А. Нинов, И. Б. Ничипоров, А. М. Омельян, А. Г. Пиотровская, Л. А. Смирнова и др.).

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней намечены основные ориентиры для изучения проблемы художественного миросозерцания Бунина, поднят вопрос о взаимодействии художественных принципов романтизма и реализма, медитативного и изобразительного планов в литературном произведении.

Результаты исследования имеют практическое значение в контексте дальнейшего научного осмысления поднятой в диссертации проблемы, могут найти применение в практике школьного и вузовского преподавания в рамках курсов истории русской литературы XIX и XX веков, при разработке курсов по выбору, написании учебников и учебно-методических пособий.

Апробация работы, ее предварительных концепций, основных положений и результатов проводилась на кафедре русской литературы и журналистики XX—XXI вв.еков Mill У (2010), на заседаниях аспирантского семинара (2008;2011), а также на Всероссийских научных конференциях: «Литературы народов России в социокультурном и эстетическом контексте / XIV Шешуковские чтения» (Mill У, 2009), «Писатель и время: формы диалога / XV Шешуковские чтения» (Mill У, 2010), «Воздействие литературы на формирование личности читателя» / XVI Шешуковские чтения" (Mill У, 2011), «Орловский текст российской словесности: творческое наследие И.А.Бунина» (ОГУ, 2010) — на Международных научных форумах: «Ломоносов» (МГУ, 2008, 2009, 2011), «К 140-летию И. А. Бунина: Язык и творчество И.А.Бунина» (МГУ, 2010) — на Международной научной конференции «Иван Алексеевич Бунин (1870−1953). Жизнь и творчество» (к 140-летию со дня рождения писателя) (Дом русского зарубежья им. А. Солженицына, 2010).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Художественное миросозерцание Бунина, формировавшегося в эпоху, когда зарождалась новая концепция «преображения жизни», было ориентировано на традиционную эстетику с ее важнейшим способом отношения к миру — созерцанием.

2. Творчество Бунина первого периода наиболее полно представляют его пейзажные медитативно-изобразительные произведения, в которых «миросозерцательно значимые эмоции» направлены не внутрь самих себя, а вовне, то есть раскрываются в отношении к предметному миру.

3. Тенденция к объективному и детальному воссозданию наглядной действительности свидетельствует о связи начинающего художника с реализмом, однако, доминирующая лирическая медитативность его произведений определяет близость поэта романтизму.

4. Романтическая «модель» мира в стихотворениях Бунина воссоздается непреднамеренно, обусловливая набор тем (поэтическое призвание, природа, национальная старина), тип лирического субъекта (странник, мечтатель, созерцатель), панорамный характер топосов (ландшафты моря, степи, гор), основные «модусы художественности» (идиллика, элегическое). г.

5. Творческий диалог Бунина с русскими и зарубежными романтиками, а также со «старшими символистами» строился по принципу «активного отбора» наиболее органичных ему художественных элементов («артистический пантеизм», панорамность созерцаний, «просветленный лиризм»), переосмысления или неприятия чуждых (рефлексивный психологизм, шеллингианский мистицизм, философичность, «мировая скорбь», «апофеоза личности»).

6. Ориентация Бунина на Н. Гоголя и И. Тургенева в конце 1880-х годов, на ЛТолстого и писателей-народников — в первой половине 1890-х годовимела сознательный и внешний характер, что обусловило закрытость бунин-ского художественного миросозерцания, преобладание инстанции автора. Однако за счет субъективации «точки зрения» персонажа в книге «На край света.», введения пейзажной тематики, экспликации идиллического и элегического Бунин косвенно представил инстанцию лирического «я».

7. В середине 1890-х — начале 1900;х годов — в оригинальных жанрах «путевого очерка-поэмы», «элегического наброска», лирико-философских рассказов и пейзажно-психологических миниатюр Бунин пришел к прямому выражению авторской субъективности. Герой-повествователь этих произведений стал близок бунинскому лирическому субъекту, поскольку имел ряд тех же романтических модификаций — странника, мечтателя, созерцателя.

8. Художественное миросозерцание начинающего Бунина-поэта было склонно к традиции. Об этом свидетельствовал постоянный непреднамеренный или сознательный диалог с предшественниками, а также интерес к классическим элементам «неклассической лирики» — «романтической струе символизма». Художественное миросозерцание раннего Бунина-прозаика в конечном итоге преодолело влияния традиционных школ, что позволяет говорить о его открытости тенденциям литературы «переходного времени».

Основное содержание работы отражено в 8 публикациях общим объемом 2,79 п.л., 3 из которых включены в издания, рекомендованные ВАК.

Структуру диссертации определяют ее цели и задачи. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованных источников и литературы, насчитывающего 365 наименований. Общий объем исследования составляет 194 страницы. В конце дается Приложение с фрагментами из стихотворных текстов Бунина конца 1880-х — начала 1900;х годов, являющихся наиболее показательными с точки зрения основных типы чувственного созерцания лирического «я» (внешняя изобразительность) и «миросозерцательно значимых эмоций» (подспудная или открытая медитативность).

2.3. Выводы.

Итак, ранняя проза Бунина, как и его поэзия, также испытала на себе воздействие литературных традиций, объясняемое скорее уже простым влиянием, чем непреднамеренными типологическими аналогиями. Если предме.

1 Колобаева Л. А. Проблема личности в творчестве И. А. Бунина // Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ вв. М., 1990. С. 71.

2 В. А. Келдыш справедливо писал, что герои-персонажи, деревенские люди в «Золотом дне» изображены уже не в созерцательном состоянии «сельских философов», а в ожидании «больших дел». См.: Келдыш В. А. Русский реализм начала XX в. М., 1975. С. 116. том поэтической рефлексии в оригинальной и переводной лирике Бунина становились в основном романтические произведения, то в его первых прозаических опытах, за исключением одного наброска, отсутствовал какой-либо очевидный диалог с ними. Так, в рассказах и очерках Бунина с объективным повествованием доминировали неорганичные его художественному миросозерцанию элементы: гоголевская сатира («Мелкопоместные: Из жизни елецких помещиков. Очерки», «Помещик Воргольский: Из очерков «Старое и новое» «) и тургеневская нравоописательность («Два странника: Очерк" — «» Шаман» и Мотька: Очерк»). Затем, с появлением сборника «На край света.» в первой половине 1890-х годов их сменили народническое, толстовское и чеховское влияния. Ведущим «модусом художественности» стала идиллика, эксплицированная через лирические пейзажные дескрипции и образы близких к природе крестьян, «сельских философов», созерцателей, по своему «этому» далеких от автора, но психологически близких ему.

К прямому выражению авторской субъективности прозаик пришел в середине 1890-х — начале 1900;х годов — в жанрах «путевого очерка-поэмы», «элегического наброска», лирико-философских рассказов и миниатюр, прозаических по внешней форме, но по сути своей принадлежащих лирической поэзии. В них он полностью освободился от испытанных ранее влияний. Именно на рубеже веков Буниным была создана значительная часть произведений, в которых его герой-повествователь наиболее сближался с субъектом бунинской лирики. Эта близость в первую очередь определялась общим типом повествующего «я» ранней прозы Бунина, имеющего тот же, что и в лирике, романтический облик странника (путевые очерки-поэмы «Святые горы», «Казацким ходом», «Сосны»), мечтателя (лирические наброски «Свет жизни: Сказка», «Песня жаворонка», «Первая любовь: Из воспоминания детства»), созерцателя природы, культуры и старины («Святые горы», «Тишина», «Туман»). Однако, в отличие от своей поэзии, имеющей на рубеже веков еще достаточное количество типологических аналогий с романтизмом (в силу консерватизма поэтического языка), в прозе Бунин раньше достиг миросозерцательной и художественной самостоятельности. Ему удалось это сделать во многом интуитивно — вне сознательной ориентации на литературу «переходного времени» и ее основные направления — символизм, импрессионизм, неореализм. К их синтетическим принципам прозаик пришел не сразу — лишь в лирико-философских рассказах, очерках и миниатюрах середины 1890-х годов. Несмотря на некоторые «переклички» с отдельными произведениями И. Тургенева, Л. Толстого, А. Чехова, в которых также обнаруживались «возвышенно-поэтический» и «реально-прозаический» планы, в целом бунинские произведения конца 1890-х — начала 1900;х годов не имели жанровых и идейно-художественных аналогов в литературной традиции. И здесь нельзя не признать справедливости слов В. Вейдле о Бунине: «Как поэт, он принадлежит девятнадцатому веку, но как прозаик, он старший из писателей, открывающих в нашей литературе двадцатый век"1.

1 Вейдле В. В. На смерть Бунина // Опыты. Нью-Йорк, 1954. № 3. С. 93.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Современная цивилизация, — писал Н. Бердяев о начале XX века, — отрицает созерцание и грозит совершенно вытеснить его из жизни, сделать его невозможным. Это будет значить, что человек перестанет молиться, что у него не будет больше никакого отношения к Богу, что он не будет больше видеть красоты и бескорыстно познавать истину. <.> Удушение созерцания есть удушение огромной части культуры, с которой связана ее вершина и цветение, — мистики, метафизики, эстетики"1. И, безусловно, классической художественной литературы, в которой, вне зависимости от исторических этапов и направлений, определяющую роль играло эстетическое созерцание действительности. Соответственно разница в объектах эстетического созерцания, обусловливающих, в свою очередь, его характер, в определенной мере служит показателем различий между отдельными художественными течениями и направлениями.

В романтизме, на период которого пришелся расцвет медитативной лирики с ее центральным жанром элегии, объектами субъективного созерцания-раздумья являлась «тайнопись природы» и идеальный мир прошлого. Отсюда, идея «универсальной поэзии» (Ф.Шлегель), давшей образ лирического субъекта — мечтателя, ностальгирующего по идеальным и естественным состояниям, странника, утратившего социальные и подчас географические корни, созерцателя, стремящегося «быть всем» (И.Гельдерлин), соприкасающегося с вечными загадками бытия и глубинами собственного «я». Этим обусловлен, разумеется, и общий характер панорамного миросозерцания романтиков, для которых «далекое» было важнее, чем «близкое», а субъективное — чем объективное. (Отсюда функциональная роль «обстоятельств» как фона, «повода для самоценных действий героя, точки приложения его внутренних творче.

1 Бердяев Н. А. Духовное состояние современного мира // Философия творчества, культуры и искусства в 2-х т. Т. 1.М., 1994. С. 495,497. ских сил")1. И, наоборот, предметом объективного созерцания-изображения в реалистическом искусстве являлся уже не метафизический, а преимущественно социально и исторически обусловленный человек, взятый во всей своей типовой конкретике, поставленный в определенное окружение, обстоятельства. Это означало вытеснение начала субъективного (лирических форм) — более объективным (эпическими формами), «далекого» (идеального, связанного с вечностью, природой и прошлым) — «близким» (реальным, прикрепленным к обществу и современности). Наконец, на смену непосредственной медитативности пришла изобразительность с опосредованной авторским сознанием или психологией героя идеологией.

Как удалось показать в ходе данного исследования, художественное миросозерцание раннего Бунина, формировавшегося в эпоху, когда зарождалась новая эстетика «преображения жизни, было ориентировано на традиционную эстетику. Важнейшим способом отношения к миру в ней являлось его непосредственное творческое созерцание, а «миросозерцательно значимые эмоции» (прекрасное, возвышенное, идиллическое, элегическое и др.) рассматривались как необходимое аксиологическое «достояние» художника. Наиболее полное выражение принципов этой эстетики ранний Бунин нашел в ' г художественной системе романтизма, которая в значительной мере инспирировала начальные поэтические «опыты» художника.

Предрасположенность к романтизму у начинающего Бунина-поэта была обусловлена рядом биографических факторов: условиями «идеального топоса»: близостью природе, дворянской культуре, поэтическому наследию прошлого. Не последнюю роль сыграл фактор и сугубо эстетический: безусловный «консерватизм» поэтического языка, предполагающий обращение к традиции, особенно актуальное в 1880-е годы, в условиях кризиса школы пушкинской лирики. Отсюда шло последовательное увлечение романтической медитативной и медитативно-изобразительной лирикой, к которой на.

1 Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. М., 1989. С. 152. чинающий поэт подходил с позиций «активного отбора», чтения-сотворчества, поиска «своего» в «чужом». Однако, по мере роста бунинского художественного таланта, романтическая фразеология его лирики постепенно вытеснялась все большей точностью реалистической изобразительности, продолжающей, тем не менее, функционировать в условиях романтически окрашенного миросозерцания.

Литературные пристрастия раннего Бунина-прозаика были вызваны его большей открытостью миру русского реализма (Н.Гоголь, И. Гончаров, И. Тургенев, Л. Толстой), а также некоторым общественно-литературным течениям конца века (народничество, толстовство, чеховщина). Однако, несмотря на многообразие влияний на начальном этапе первого периода, с середины 1890-х годов художественное миросозерцание Бунина-прозаика обрело большую цельность и независимость, наиболее сблизившись с миросозерцанием Бунина-поэта. Более того, не имея сознательной ориентации на литературные тенденции времени, Бунин-прозаик даже смог опередить Бунина-поэта, предвосхитив такие направления в прозе рубежа веков, как неореализм и импрессионизм.

В целом художественное миросозерцание Бунина конца 1880-х — начала 1900;х годов являло собой органичное сочетание объективного изобразительного начала и субъективного медитативного, или синтез мыслей, чувствований, обращенных как во внешний мир (природа, культура), так и вглубь самих себя. Возможность такого синтеза во многом была обусловлена единством присущего бунинскому лирическому «я» созерцания, что обусловило преобладание в его творчестве «модусов» идиллического и элегического. Отсюда безусловная значимость в ранних произведениях Бунина окрашенных соответствующими «способами чувствования» ландшафтов, в особенности — пейзажей-панорам. С одной стороны, они инициировали различные типы созерцательного настроя лирического субъекта или героя-повествователя: визуальное, акустическое, тактильное и одорическое созерцание. Это определило внешнюю изобразительность текстов прозаика и поэта. С другой стороны, созерцаемые пейзажи способствовали пробуждению в лирическом «я» Бунина целого ряда соответствующих «миросозерцательно значимых эмоций», активизации медитативной сферы. Таковыми являлись субъективно окрашенные «чувствования», возникающие при непосредственном созерцании мира: созерцание-мечтание, созерцание-хваление, созерцание-упоение, созерцание-воспоминание, созерцание-самопознание, созерцание-полет души, созерцание-эмпатия и др.1.

В дальнейшем появляется перспектива проследить эволюцию этих мотивов на следующих творческих этапах прозаика и поэта, установить соотношение идиллического и элегического их с другими «модусами», например, с героическим и трагическим, характерными для творчества Бунина второго (1903;1909 гг.) и третьего (1910;1916 гг.) периодов. Интересно также установить взаимосвязь медитативного и изобразительного начал в более зрелых и поздних бунинских произведениях, уяснять проблему соотношения поэтики романтического и реалистического. При решении этих задач, возникнет фундамент для построения научной периодизации творчества Бунина — с точки зрения эволюции не только уже разработанных вопросов его жанровой, мо-тивно-образной системы, субъектной организации, других составляющих поэтики, но и с точки зрения художественного миросозерцания, «внутренних путей» творчества. Думается, такой подход позволит добиться плодотворных результатов и при обращении к творческим индивидуальностям других художников, как эстетически родственных Бунину, так и далеких от него.

1 См. более подробную классификацию в приложении в конце работы.