Дистантные связи диалогических реплик в тексте драмы

Несмотря на то что исследование художественной диалогической речи имеет уже прочные традиции, изучению внутритекстовых связей драматургического диалога до сих пор уделяется недостаточно внимания. В лингвистике последних десятилетий диалог в драме преимущественно рассматривался в аспекте его соотношения с реальным речевым взаимодействием, в плане речевой характеристики персонажей, кроме того, драматургические тексты и их фрагменты использовались в качестве материала для изучения языковых механизмов сцепления реплик в разговорной диалогической речи.

В настоящее время круг изучаемых в языке драмы явлений заметно расширился в связи с возросшим интересом к феномену живой разговорной речи, ее жанровому многообразию (см.: Вежбицка 1997; Винокур 1977; Дементьев 2000; Ермакова 1993; Земская 1993; Матвеева 1996; Сиротинина 1998 и др.), обращением к речевой коммуникации как стратегическому процессу, что, в свою очередь, связано с интенсивным развитием психолингвистики и лингвопрагматики (см.: Борисова 2001; Иванова 1994; Иссерс 2002; Седов 1998; Сухих 1990 и др.).

Для исследования закономерностей функционирования языковых единиц в художественном тексте, в частности в тексте драмы, в равной степени актуальными являются лингвистический и литературоведческий подходы. Это послужило основанием для обращения как к основополагающим трудам литературоведов о творчестве Чехова-драматурга (см.: работы Э. С. Афанасьева, В. И Камянова, З. С. Паперного, А. Скафтымова, В. Е. Хализева и др.), так и современным лингвистическим работам, в которых по-разному определяются задачи анализа и аспекты изучения драматургического диалога (см.: работы М. Б. Борисовой, Т. Г. Винокур, К. Кожевниковой, В. И. Лагутина, В. В. Одинцова и др.).

В настоящее время в исследованиях доминирует дифференцированный подход к изучению диалога (разграничиваются диалог в сфере естественного межличностного общения и диалог в сфере художественного словесного творчества), но проблема соотношения. драматургического и разговорного диалогов остается актуальной: спорным остается вопрос об использовании единого или различных методов их описания. Между тем представляется очевидным, что в исследовании внутритекстовых связей в драматургическом тексте должны использоваться особые методы, что обусловлено своеобразием организации драматургического диалога, включением всякой языковой единицы (слова, словосочетания, высказывания и т. п.) в целостное диалогизированное произведение, подчиненностью единой текстовой, структуре, определяемой авторскими интенциями.

Тот факт, что реплики героев в драме занимают практически все текстовое пространство пьесы, определяет содержательную емкость высказывания, его полифункциональность в тексте: реплики участвуют в развитии внешнего действия, характеризуют персонажа, отражают особенности речевой ситуации и т. п. В связи с ограниченностью прямых средств реализации авторского голоса (ремарки, афиша, заглавие), проявление авторской интенции в драме специфично, оно имеет имплицитные формы выражения. Поэтому именно особенности структурирования драматургического диалога наиболее значимы для выявления содержательно-концептуальной информации в текстах этого рода литературы. Структура диалога в драме исторически изменчива. В нашем исследовании рассматриваются драматургические произведения конца XIX — начала XX веков, для которых характерны ослабленность фабулы, преобладание «внутреннего» действия над «внешним», «психологичность» конфликта. В работе выдвигается гипотеза о том, что в формировании и выявлении содержательно-концептуальной информации в пьесах со слабо выраженной фабулой важную роль играют элементы и механизмы структурирования текста: монологические и диалогические реплики, их соотнесенность и связанность в текстовом пространствемонтаж диалогических комплексов как структурно-содержательных единиц членения драматургического диалогарегулярно повторяющиеся в репликах ключевые слова, детерминирующие развертывание дистантной связи. Динамическая природа ключевого слова, развитие у него множества контекстуальных значений, а также формирование индивидуально-авторского символического значения позволяет предположить, что в семантике ключевого слова, функционирующего в современной драме, происходят определенные сдвиги. Поэтому исследование художественного диалога проводится нами в структурно-семантическом аспекте, предполагающем анализ его строения и языковых средств связности контактных и дистантно расположенных реплик.

Объектом анализа в исследовании являются связи реплик в драматургических диалогах произведений А. П. Чехова и современных авторов. Детальное рассмотрение механизма связности позволило выделить в качестве особого предмета анализа ключевые слова, функционирующие в текстах драматургов. При этом ключевые языковые единицы рассматриваются в работе как знаки полифункциональные, которые не только эксплицируют дистантную связь реплик, но и соотносятся с содержательными структурами произведения: образами героев, характером и последовательностью событий, движением сюжета и Др.

Актуальность предпринятого исследования определяется необходимостью рассмотрения драматургического диалога в аспекте его внутритекстовых (контактных и дистантных) и межтекстовых связей, а также необходимостью сопоставительного описания структурной организации диалога в пьесах А. П. Чехова и современных драматургов и выявления тенденций развития драматургии.

Научная новизна работы обусловлена тем, что в ней предпринята попытка анализа дистантной связи реплик в драматургическом тексте. Новизна исследования определяется также введением понятий «чеховский драматургический сверхтекст», рассматриваемый как совокупность драматургических текстов А. П. Чехова и современных авторов, чьи произведения содержат различные интертекстуальные элементы, отсылающие к претексту, и «сверхдиалог», под которым понимается особая форма реализации этого сверхтекста.

Целью исследования является обнаружение не только формальных, смысловых, прагматических связей между репликами в пределах диалогических единств, но и установление связей реплик и более крупныхотрезков диалога, удаленных друг от друга в текстовом пространстве, рассмотрение дистантной связи, отражающей особенности структурирования диалога в драме.

Достижение поставленной цели потребовало решения в диссертации следующих задач:

1) охарактеризовать структурные, содержательные, функциональные особенности драматургического диалога и установить его отличия от реального речевого взаимодействия;

2) выявить и описать такие единицы членения драматургического диалога, которые способствуют обнаружению связей между контактными и дистантными репликами;

3) определить роль монолога и диалога в структурировании драматургического текста;

4) исследовать принципы построения драматургического диалога в пьесах Чехова;

5) проследить дальнейшее развитие этих тенденций в современной драме;

6) учитывая своеобразие развертывания контактной и дистантной связей в чеховских текстах, проанализировать механизмы и языковые средства связности реплик персонажей;

7) выявить функции ключевого словавыделить и охарактеризовать ключевые слова, актуализирующие дистантные связи реплик в чеховской и современной драмах.

Материалом исследования послужили тексты драматургических произведений А. П. Чехова, в которых нашли отражение новые принципы построения диалога, что определяется особым характером конфликта в его пьесах (при этом более детально рассматриваются три пьесы: «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад»). В качестве материала привлекались также пьесы современных драматургов — представителей «Новой-новой волны» (или «новой драмы»), произведения которых начали публиковаться в 80 — 90-е годы XX века, и драматургов «Новой волны» (70 — 80-е годы). Основными критериями отбора пьес современных драматургов послужили:

1. Интертекстуальность. Преимущественное внимание уделяется пьесам, содержащим такие интертекстуальные элементы, как заглавие и ключевые слова, отсылающие к драматургическим произведениям Чехова: «Три девушки в голубом» Л. Петрушевской, «Чайка спела» Н. Коляды, «Чайка» Б. Акунина, «Вишневый садик» А. Слаповского, «Смерть Фирса» В. Левановаименно эти пьесы анализируются в работе более детально.

2. Известность широкому кругу публики. Это пьесы, которые получили сценическую реализацию и стали известны современному зрителю.

3. Преемственность чеховских тем, мотивов, идей. Для анализа привлекаются современные пьесы, обнаруживающие общность проблематики с драматургическими произведениями А. П. Чехова.

В соответствии с целью и задачами исследования в работе применялись различные методы анализа: сопоставительный метод, метод наблюдения, статистический метод (метод элементарных статистических подсчетов). Основными методами исследования избраны семантико-стилистический, опирающийся на тщательный контекстный анализ языковых единиц, и структурно-функциональный. При выявлении содержательной структуры ключевого слова используется методика компонентного анализа.

Практическое и теоретическое значение диссертации определяется тем, что она вносит определенный вклад в разработку теории диалога, в частности диалога драматургического, уточняя прежде всего ее базовые понятия — диалог, драматургический диалог, диалогизация, диалогический комплекс и др., акцентируя внимание на таких дискуссионных вопросах, как соотнесенность художественного и разговорного диалогов, проблема сегментации диалогической речи, разграничение монологической и диалогической реплик.

Теоретически и практически значимым является определение роли дистантных связей реплик в выявлении содержательно-концептуальной информации драматургического текста.

Уточнение понятия ключевого слова, определение критериев выделения ключевых единиц текста, их детальное описание позволяет создать словарь, в котором будут представлены лексемы, имеющие индивидуально-авторское символическое значение и являющиеся концептуально значимыми, «сквозными» в творчестве А. П. Чехова.

Материалы и результаты исследования могут быть также использованы в преподавании вузовских дисциплин «Лингвистика текста»,.

Лингвистический анализ художественного текста", «Филологический анализ текста», «Стилистика русского языка», в спецкурсах, посвященных изучению специфических особенностей языка художественного произведения, проблемам диалогической речи.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Несмотря на наличие множества сходных черт с диалогом в разговорной речи, драматургический диалог имеет отличные от него характеристики и является его типизацией (автор воспроизводит в тексте наиболее типичные черты естественной речи). Драматургическая диалогическая речь вторична по отношению к реальному речевому взаимодействию, является эстетически обработанной формой существования языка. Исследование диалога драматургического, в частности обнаружение закономерностей и особенностей дистантного сцепления реплик, требует выделения особой единицы его членениядиалогического комплекса.

2. Своеобразие структурирования диалога в пьесах А. П. Чехова, а также произведениях, испытавших влияние этого драматурга, определяется типом и характером драматургического конфликтаоно проявляется во взаимопроникновении монологических и диалогических реплик, стирании границ между ними. В выявлении содержательно-концептуальной и подтекстовой информации наиболее важна роль монолога, особенно исповедального обращенного монолога, являющегося обязательным элементом чеховского диалога-диссонанса. Диалогическая реплика, в которой доминирует монологическое начало, вызванное нарушением формальных, смысловых, прагматических связей с контактными высказываниями, реализуется в драме как художественный прием, выявляющий авторскую позицию.

3. Интерпретация текста художественного произведения предполагает анализ его структуры, формальной организации. Для выявления концептуальной информации в драматургическом тексте важен учет взаимосвязанности контактных и дистантно расположенных реплик. Любое нарушение контактной связи (локальной связности, когезии) реплик сигнализирует о глубоком подтекстовом, имплицитном смысле того или иного текстового фрагмента. Анализ дистантной связи (глобальной связности, когерентности) позволяет сделать вывод, что основным механизмом ее создания выступает повтор. При этом семантический повтор, результатом функционирования которого является образование в тексте семантических рядов, всегда связан с выражением основных мотивов произведения и развитием сквозных образов.

4. Ключевые слова играют основную роль в реализации дистантной связи реплик и выявлении содержательно-концептуальной информации драматургического текста. Ключевое слово в тексте концептуализируется: оно осложняется различными индивидуально-авторскими приращениями смысла, обнаруживает тесную связь с идеей произведения. Реализация его парадигматических, синтагматических, деривационных связей с другими языковыми единицами текста, различного рода повторы, актуализирующие связи реплик, формируемые на их основе семантические ряды позволяют увидеть, что в семантике ключевого слова происходят различные сдвиги. Анализ современных драматургических текстов обнаруживает их связи с драмами Чехова как в принципах структурирования художественного диалога, так и в идеях, образах, мотивах, формируемых ключевыми словами, в семантике ключевых слов.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры русского языка ПГУ (2001 — 2005 гг.). Результаты исследования были представлены в выступлениях на научных конференциях: международной конференции «Славянская культура в современном мире» (г. Архангельск, сентябрь 2002 г.), XIV Ломоносовских чтениях (г. Архангельск, ноябрь 2002 г.), XVI Ломоносовских чтениях (г.

Архангельск, ноябрь 2004 г.), конференции молодых ученых «Ломоносова достойные потомки» (г. Архангельск, декабрь 2004 г.). Основные положения диссертации нашли отражение в четырех публикациях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка источников и словарей.

ВЫВОДЫ.

1. Основную роль в обеспечении дистантной связи реплик и выявлении содержательно-концептуальной информации драматургического текста играют ключевые слова.

КС имеет динамическую природу. Чаще всего в чеховской и современной драме оно используется в начале текста с прямым номинативным значением. Но по ходу развития действия в семантической структуре слова актуализируется дифференциальная или потенциальная сема и реализуется значение, связанное с воплощением определенного мотива произведения, развитием образа. В результате функционирования КС в различных контекстах его семантика существенно трансформируется — формируется индивидуально-авторское символическое значение, в реализации которого также велика роль национально-культурного оценочного компонента семантики КС.

В связи со сложностью выявления КС в тексте были определены такие критерии их выделения, как 1) употребление в сильных позициях текста;

2) высокая частотность употребления и регулярная повторяемость;

3) возможная концентрация в начале текста- 4) обнаружение различных связей и отношений с другими единицами текста- 5) способность КС формировать сквозные оппозиции текста- 6) функционирование в диалогических комплексах, включающих монологическое высказывание, а также в диссонирующих репликах, выявляющих имплицитную информацию.

В чеховском драматургическом сверхтексте были выявлены следующие КС: сад, птица, чайка, дом, свобода, жизнь. Слово озеро является ключевым знаком только в пьесе Чехова «Чайка».

2. В результате анализа пьес А. П. Чехова и современных авторов было установлено, что КС является важнейшим средством актуализации дистантной связи реплик и выявляет содержательно-концептуальную и подтекстовую информацию. Между тем функции КС данной ролью не исчерпываются: 1) осложненность его семантики и реализация связей со множеством других единиц текста, в т. ч. другими КС, предполагает развертывание определенных мотивов произведения. Например, КС птица и чайка последовательно развивают устойчивые чеховские мотивы одиночества, духовной общности, свободы, движения, мотив открытого и замкнутого пространства- 2) КС формируют сквозные, эстетически значимые оппозиции в тексте, выражающие конкретную идею драматурга. Так, в пьесах Чехова и современных авторов сквозными являются следующие оппозиции: э/сизнь — духовная смерть (антижизнь), свобода — несвобода (плен), уют — безбытность, свое пространство — чужое пространство, духовное единение — разобщенность, двиэюение — статика, миг человеческой жизни — вечность и т. д.- 3) наряду с функцией экспликации темы высказывания (ключевые лексемы жизнь, дом, свобода), в аспекте интерпретации художественного текста велика роль КС, конструирующих сквозные образы (ключевые лексемы чайка, птица, озеро, сад), соответственно в работе выделяются тематические и нетематические КС, включенные в реплику в качестве информативной детали, — слова-образы- 4) ключевое слово-образ, являясь частотным в репликах того или иного персонажа, часто выступает как его сквозная образная характеристика (см., например, соотнесенность образов Маши и Ирины Прозоровых и образом птицыНины Заречной и Константина Треплева — с образом чайки и т. п.) — 5) КС играет важную роль в формировании художественного пространства в драматургическом тексте. Слова-хронотопы дом, сад, озеро не просто маркируют реальное географическое пространство, но, реализуя контекстуальные значения, обнаруживая смысловые, ассоциативные связи с ключевыми лексемами чайка, птица, свобода, моделируют космическое и психологическое пространство, определяют его динамичность. Например, в чеховской пьесе «Чайка» реализуются следующие смыслы КС озеро: 1) безграничное, открытое пространство, предполагающее свободу движения и 2) «усадебная заводь», «отстойник», замкнутое пространство, ограничивающее движение. Являясь важным компонентом художественного пространства, это КС формирует сквозные оппозиции текста: открытое природное пространство — замкнутое пространство, свобода — несвобода, двиэ/сение — статика- 6) КС связывает не только контактные и дистантные реплики драматургического диалога, но, функционируя в ремарках, соотносит их с основным текстом пьесыв результате в системно организованном ремарочном пласте последовательно развиваются сквозные образы и мотивы произведения (ср. формирование образа дома и развертывание мотива утраты дома в ремарках чеховских и современных пьес).

3. Реализуя дистантные связи реплик и обеспечивая целостность драматургического текста и сверхтекста в целом, КС актуализирует и свое словарное значение, и значение контекстуальное — формируется переносное или индивидуально-авторское символическое значение.

Так, концептуально значимое слово э/сизнь (э/сить) является ключевым во всех пьесах Чехова и большинстве драматургических произведений современных авторов. По сравнению с другими КС оно наиболее активно в экспликации дистантной связи реплик и выявлении содержательно-концептуальной информации текста: оно маркирует тему высказываний персонажей, выступает смысловым центром целого ряда диалогических комплексов в той или иной драме. В ряде пьес с наиболее ослабленной фабулой (см., например: «Три сестры» А. П. Чехова, «Чайка спела» Н. Коляды, «Смерть Фирса» В. Леванова и т. п.) движение действия подчинено разъяснению вопросов о смысле жизни, о жизни прошлой и будущей.

КС птица, чайка, дом, озеро, сад, наращивая смысловую активность с начала и до конца сценического действия и реализуя ассоциативно-смысловые связи со словом жизнь, формируют в чеховском драматургическом сверхтексте сквозную оппозицию жизнь — антиэ/сизнь {иллюзия жизни). При этом все КС актуализируют два типа противоположных оценочных смысла — положительный и отрицательный: жизнь мечта, счастье, чистота, радость, духовное единение, родовая связь, свобода, полет, движение мечта, счастье, свобода, движение, движение-борьба, открытое пространство свое место, уют, тепло, гармония, семейственность, родовая память, родина, свобода, вечность антижизнь птица иллюзия (невозможность) свободы, счастья, открытое пространство, бесприютность, странничество, неприкаянность чайка одиночество, открытое пространство, разорванность связей, неприкаянность, странничество, бесприютность дом (вне чужое место, дисгармония дома) (хаос), мелочность, бездуховность, одиночество, разъединение, разобщенность, безбытность, несвобода (тюрьма, плен), материальная ценность (предмет купли-продажи), временность открытое природное пространство, движение, движение-борьба, надежда, духовный подъем, духовный порыв, творчество, свобода (внутренняя и внешняя) озеро замкнутое пространство, отстойник, усадебная заводь, предсказуемость, статика, несвобода (внутренняя и внешняя) родина, родовая память, свое место, уют, дом, сад (вне чужое место, дисгармония сада) (хаос) счастье, чистота, надежда, молодость, открытое природное пространство, гармония, космос, вечность, вечное обновление в природе.

В результате тесной взаимосвязи, смысловых «пересечений» КС птица, чайка, дом, озеро, сад со словом эюизнь формируется два основных контекстуальных значения последнего: 1. Жизнь — существование в замкнутом пространстве, ограничивающем свободу передвижениясуществование, итог которого — потеря внутренней свободы, свободы творчества, свободы выбора жизненного пути. Замкнутость круга жизни определяется отчужденностью человека от жизни другого, разорванностью связей с окружающим миром. Соответственно слово эюизнь соотносится с семантическим рядом, включающим его атрибутивные характеристики с общей отрицательной эмосемой: эюизнь странная, смешная, угловатая, грешная, неуемная, невыносимая, дикая, пескариная и т. п. Слово жить, реализуя контекстуальные парадигматические связи, вступает в синонимические отношения с сочетаниями: съедать собственную эюизнь, тащить эюизнь волоком, не эюить и т. п. 2. Жизнь как движение-борьба, активное действование, труд, поиск смысла жизни. При этом жизнь, «полная смысла», возможна только при осознании ценности связей с общей жизнью.

В современных пьесах получила развитие чеховская оппозиция жизнь.

— антижизнъ, иллюзия жизни, формирование которой связано с усилением мотива замкнутости круга жизни, ее предсказуемости и предопределенности, временной ограниченности — быстротечности, отсюда в семантической структуре КС актуализируется темпоральная сема. В соответствии с этим в пьесах Чехова и современных драматургов активны конструкции: а) с субъектом-именем э/сизнь и предикатом, в семантике которого усиливается темпоральная семаформируется парадигма: жизнь-то проилла, пропала э/сизнь, жизнь так сложилась, как странно меняется, обманывает э/сизнь, наша э/сизнь уходит, жизнь кончилась уже, э/сизнь уходит и никогда не вернется и т. п.- б) с субъектом.

— носителем жизненного состояния и предикатом э/сить с отрицаниемформируется ряд: словно и не э/сил, если бы не существовать, только хотел жить и т. п.

В современной пьесе чеховский конфликт человек и его э/сизнь трансформируется, что определяется актуализацией в КС значения «жизненный уклад, бытжитье». Реализация данного значения в слове э/сизнь, занимающем позицию активного субъекта, связана с развитием мотива бытовой неустроенности, бытового плена. Формируется семантический ряд «негативная оценка своего жизненного состояния»: мучаться, маяться, мыкаться, загибаться, цепляться за э/сизнь и т. п.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Полученные результаты исследования показывают, что дистантные связи реплик, основным механизмом которых в драматургическом диалоге является семантический повтор, а основным средством связности — КС, обеспечивают целостность текста, его завершенность, заключающиеся в единстве темы и ее исчерпанности, в единстве фактуального и концептуального содержания. При этом элементы структурирования драматургического диалога (КС, монологическая и диалогическая реплики, диалогический комплекс), а также многообразие механизмов структурирования (контактные и дистантные связи реплик, содержательная, тематическая, ассоциативная соотнесенность диалогических комплексов, монтаж диалогических комплексов, нарушения контактных связей реплик и т. п.) значимы в выявлении содержательно-концептуальной информации текста.

Исследование диалогической речи в драме в любом из аспектов (в аспекте речевой характеристики персонажей, соотношении авторской речи и речи героев, в аспекте анализа связи реплик и т. п.) должен проводиться с учетом двух важнейших характеристик драматургического диалога. Во-первых, диалог в драме имеет текстовую организацию, а значит, всякая языковая единица является включенной в целостное диалогизированное произведение и подчиненной единой текстовой структуре, определяемой авторскими интенциями. Именно поэтому, на наш взгляд, неприемлемо использование драматургических текстов или их фрагментов в качестве материала для изучения живой разговорной речи. Следует также отметить, что вопрос соотношения художественного диалога с реальной разговорной речью в теории диалога является одним из проблемных. Во-вторых, сложность выявления содержательно-концептуальной информации в драматургическом тексте, специфичность проявления авторской интенции, всегда имеющей имплицитные формы выражения, обусловлено отсутствием прямых средств реализации авторского голоса (за исключением ремарок, афиши, заглавия). Это указывает на необходимость поиска, разработки особых методов исследования драматургического диалога, отличных от методики анализа как реального речевого взаимодействия, так и прозаического или лирического произведений.

Таким образом, при исследовании художественного диалога в драме представляются важными следующие его характеристики: 1) текстовая организация диалогаподчиненность единой текстовой структуре всех элементов (как языковых единиц, так и единиц структурно-содержательного плана) — 2) коммуникативная двунаправленность драматургического диалоганаличие двух уровней художественной коммуникации — затекстового и внутритекстового, т.к. именно на затекстовом уровне реализуется авторская интенция- 3) информативная уплотненность высказывания, а отсюда — смысловая емкость слова- 4) монотематичность драматургического диалога в отличие от тематической неустойчивости, политематичности разговорного диалога- 5) обработанность диалогизированной речи в драматургическом тексте мастером слова, являющаяся следствием сознательного отбора автором лексико-стилистического материала.

Тот факт, что диалогическая реплика является включенной в диалогизированный текст, а также анализ связей реплик, удаленных друг от друга в текстовом пространстве, потребовали выделения особой единицы членения драматургического диалога — диалогического комплекса, который наряду с репликой и диалогическим единством выступает как элемент структурирования диалога. Выделение диалогического комплекса позволило выявить особенности развертывания контактной и дистантной связей реплик, закономерности их дистантного сцепления, а также определить содержание КС, функционирующего в определенном текстовом фрагменте.

Новые принципы построения драматургического диалога в чеховской драме обусловлены особым характером конфликта: его психологичностью, ослабленностью фабулы, преобладанием «внутреннего» действия над «внешним». В результате анализа дистантных связей реплик, в частностидиалогических и монологических реплик, было установлено, что в структурировании драматургического диалога особое место занимает монолог, и в развитии конфликта его роль по сравнению с диалогической репликой является приоритетной. Монолог в драме А. П. Чехова полифункционален: он является средством создания психологического и лирико-философского подтекстасвязан с воплощением мотивов произведения и развитием сквозных образовявляется средством создания психологической характеристики персонажа и т. п.

Проблема разграничения монолога и диалога до сих пор не имеет однозначного решения в лингвистике. Пространность, больший объем монологической реплики по сравнению с диалогической традиционно в лингвистике выделяется едва ли не единственным их различительным признаком. Эта проблема представляется особенно актуальной при исследовании чеховского художественного диалога. В результате его анализа с точки зрения структурно-содержательной была выявлена такая особенность поэтики монолога и диалога драматурга, как синкретичность монологической формы, а также выделены две тенденции в структурировании диалога: 1) тенденция диалогизации монолога, являющаяся результатом синтезирования обращенного и уединенного монологов, включенности этой реплики в диалогическую цепь высказываний- 2) тенденция монологизации диалогической реплики, реплики, имеющей небольшой объем, но содержательно и функционально «тяготеющей» к монологической.

Проведенное исследование позволяет утверждать, что современным драматургическим текстам также свойственна повышенная монологичность, что, безусловно, является фактом преемственности чеховской поэтики драматургического диалога. Следует отметить также, что большинство монологических реплик близки по структуре и содержанию монологам внутренним, но сохраняют лингвистические «сигналы» диалогичности, т. е. являются формами синкретичными.

Связность диалогического текста в драмах А. П. Чехова обеспечивается соотнесенностью и связанностью как контактных реплик, так и реплик, дистантно расположенных, но развертывание этих связей своеобразно. Несмотря на то что механизмы связности контактных реплик в разговорной речи и драматургическом произведении достаточно полно исследованы в отечественной лингвистике, необходимость пристального изучения контактной связи в чеховском драматургическом диалоге обусловлена частотностью нарушения ее в пределах диалогического фрагмента.

Нарушение связности контактных реплик персонажей на формальном, смысловом и прагматическом уровнях является отражением особенностей конфликта в пьесах А. П. Чехова, конфликта, воплощенного во внутреннем действии, а также причиной возникновения диалога-диссонанса, определяющий признак которого — наличие игнорирующей реакции. Диалог-диссонанс и в чеховской, и в современной драмах является средством формирования содержательно-концептуальной информации, а также вычленяется как важнейший элемент структурирования драматургического диалога. В результате анализа текстов пьес современных авторов была доказана преемственность чеховской поэтики диалога-диссонанса, но в драмах, появившихся на свет на рубеже XXXXI веков, он имеет принципиальное отличие. Как и в реальном речевом взаимодействии, игнорирование предшествующей реплики расценивается как нарушение норм речевого взаимодействия и является причиной развития конфликтной ситуации и дисгармоничности диалога: герой современной пьесы реализует в высказывании установку на вербальное снятие внутренней агрессии, манифестирует игнорирующей репликой неприятие ненормативного, этического или речевого, поведения другого. В драмах Чехова конфликтный диалог отсутствует благодаря согласованности экспрессивных макроинтенций говорящих. Таким образом, особенностью структурирования драматургического диалога является наличие диалогических комплексов с диссонирующими репликами, которые дистантно соотносятся с другими текстовыми фрагментами по типу сопоставления (если они составляют диалог-диссонанс) или противопоставления (если другой диалогический комплекс представляет собой гармоничный диалог унисонного типа).

Важнейшей особенностью структурирования драматургического диалога является развертывание дистантных связей реплик — реплик, расположенных на различных участках художественного текста. Соотноситься могут дистантные реплики как одного героя, так и разных персонажейв современной пьесе это могут быть высказывания персонажа, не вступающего в коммуникацию с другими действующими лицами.

Кроме того, диалогическая реплика реализует межтекстовые дистантные связи: является включенной в целое, большее, нежели отдельный текст, определяемое нами как чеховский драматургический сверхтекст. Последний реализуется в особой форме — сверхдиалоге, который структурируют реплики, реализующие межтекстовые, «вертикальные» связи и обнаруживающие общность формируемого ими мотива и выводимых из семантики языковых единиц концептуальных смыслов. Совокупность данных высказываний образует особую единицу сверхдиалога — мотивно-смысловой комплекс.

В результате анализа дистантной связи реплик основным механизмом последней признан повтор языковых единиц: семантический, лексический, деривационный, грамматический. Но наиболее важным для выявления содержательно-концептуальной информации драматургического текста, на наш взгляд, является семантический и лексический повтор, в частностиповтор лексем, являющихся в тексте ключевыми. Во-первых, КС, благодаря смысловой емкости, способности конденсировать основное содержание текста, реализует семантические, образные, ассоциативные связи с фрагментами диалога, удаленными друг от друга в текстовом пространстве, а также связи с другими ключевыми единицами. Во-вторых, способность КС поддерживать синтагматические, парадигматические, деривационные связи с другими единицами текста способствует порождению новых смысловых связей и «смысловых приращений». Последовательное семантическое осложнение КС обусловлено его частотностью и регулярной повторяемостью в тексте. Динамическая природа КС связана с актуализацией в нем в том или ином контексте ассоциативной потенциальной семы, национально-культурного оценочного компонента, реже — дифференциальной семы. В результате формируется индивидуально-авторское символическое значение. В-третьих, значимость КС как в плане структурной организации драматургического диалога, так и в плане содержательно-эстетическом обусловлена его полифункциональностью: оно актуализирует дистантные связи реплик, его семантическая осложненность предполагает развертывание определенных мотивов произведения, КС эксплицирует тему высказывания, конструирует сквозные образы, является средством формирования художественного пространства в драматургическом тексте, соотносит ремарки с основным текстом драмы. В-четвертых, КС можно квалифицировать как элемент структурирования драматургического диалога наряду с репликой и диалогическим комплексом, поскольку, функционируя в композиционно центральных диалогах, включающих диссонирующие реплики и реплики монологические, они соотносят высказывания персонажей по типу контраста или сопоставления, а также эксплицируют тему, заявленную слушателем или рассказчиком.

Проведенное исследование показало, что авторы современных текстов не только следуют чеховским традициям структурирования драматургического диалога, но и последовательно воплощают в художественных произведениях темы, мотивы, проблематику пьес А. П. Чехова, что находит отражение и в преемственности КС и названий драм. В пьесах современных драматургов в КС актуализируются как чеховские «смысловые приращения», так и значения, закрепленные традицией ассоциативно-символического употребления слова. Но поскольку КС выступает основным средством воплощения художественного образа реального мира, является репрезентантом определенной концепции автора, его эстетического отношения к действительности, то выявление индивидуально-авторских значений КС в пьесах этих драматургов является закономерным.

Перспективными нам видятся следующие направления исследования: 1) изучение других средств реализации дистантной связи реплик в драматургическом тексте (помимо КС) — 2) описание функций КС и условий их функционированиясоздание методики выделения ключевых лексем в художественном тексте- 3) дальнейшее выявление и описание способов актуализации авторских смыслов в драматургических текстах- 4) продолжение изучения диалога современных пьес, определение специфики его структурирования по сравнению с классической драмой.