Для этого, прежде всего, необходимо философское понимание права как правового закона, определяющего равную меру свободы в общественной жизни, выразить в понятийном словаре социологии, опираясь на ключевую для социологии категорию интереса. 2.3 Юридико-догматическая проблематика теории государства и права.
Догма права — общепринятая в юриспруденции доктрина позитивного права, включающая в себя «исходные основные положения о позитивном праве, его установлении и действии», — служит связующим звеном между правовой теорией и практикой. Через догму права то или иное понимание права, которое в концентрированном виде содержит в себе всю соответствующую теоретическую юриспруденцию, оказывает воздействие на правотворческую и правоприменительную деятельность. Поэтому нельзя согласиться с представлениями о том, что догма права «сама по себе является идеологически нейтральной, допускает различные идеологические интерпретации и может включаться в правовую идеологию самой различной направленности».Одна из существенных проблем современного правового развития России заключается как раз в том, что кардинальная смена мировоззренческих ориентиров, связанная с переходом к закрепленной в Конституции РФ человекоцентристской политико-правовой парадигме, не сопровождается соответствующей корректировкой юридической догматики. Среди теоретиков права бытует представление, что «главным противоречием существующего правопорядка является то, что мы в целом грамотно пишем законы, но думаем и поступаем как-то иначе». Совершенствование общественного правосознания, к которому призывают эти авторы, требует от юридической науки, прежде всего, усилий по совершенствованию правосознания законодателя путем обеспечения его надлежащей догмой права и постоянного критического внимания к его отступлениям от принятых в науке юридико-догматических конструкций.
Пока же есть все основания говорить, что в нашей теории государства и права «до предела ослаблено внимание к юридико-догматической проблематике», которая ушла на периферию научных исследований. Недостаточный интерес к задачам обновления догмы российского права в значительной мере объясняется тем, что дискуссии о правопонимании до сих пор не привели к формированию нового подхода к праву, который выражал бы согласованную позицию научного сообщества. В этой ситуации российская догма права по-прежнему выстраивается на базе юридического позитивизма в его легистском варианте. А между тем способность того или иного типа правопонимания предложить теоретико-методологическую основу для разработки догмы права, адекватной актуальным потребностям правовой практики (и прежде всего — потребности в разграничении права от законодательного произвола), является важнейшим показателем его научной конкурентоспособности. Поэтому из всех многочисленных концепций права, конкурирующих сейчас в рамках российской юриспруденции, наиболее серьезные претензии на общедоктринальный статус заявляют три подхода, имеющие потенциал для формирования обновленной догмы права, — юридический позитивизм, естественно-правовая доктрина и либертарно-юридическая теория права. Что касается юридико-позитивистской доктрины, для которой вопросы догмы права традиционно находятся в центре внимания, то при всей внешней «облагороженности» этого подхода позитивациейв Конституции РФ естественных прав человека, она, как я уже отмечала, по сути дела, не выходит за рамки легизма советского образца. Можно продекларировать в Конституции приоритет неотчуждаемых прав человека, закрепить современный каталог основных прав и т. д., но если содержание конституционных норм, определяющих критерии ограничения этих прав, интерпретируется законодателем и правоприменителем с позиций системоцентристского подхода, то реально действующим оказывается легистскоеправопонимание. Для сторонников юснатурализма проблемы юридической догматики всегда находились на периферии их внимания. Вклад приверженцев данной доктрины в обновление догмы российского права сводится главным образом к обоснованию необходимости включения судебного прецедента в систему источников российского права, а также к разработке проблематики соотношения национального законодательства с нормами, действующими в рамках наднационального и международного правопорядков. С точки зрения сторонников включения судебного прецедента в систему источников российского права, прецедент в большей мере, чем закон, способен гарантировать защиту прав человека.
В основе подобной позиции лежит характерное для юснатурализма представление о том, что моральные начала права, составляющие содержание основных прав человека, наиболее полно могут быть выражены не представительным органом, а судьей, то есть юристом, обладающим надлежащими профессиональными и человеческими качествами. Для стран с давно сложившейся системой прецедентного права, базирующейся на высоком и заслуженном авторитете судейского сообщества, такой подход вполне уместен. Здесь роль судебного прецедента как гаранта индивидуальной свободы обеспечена, прежде всего, высоким уровнем профессионализма судей, выкристаллизовавшимся за многовековую историю развития национального правосудия, а также устойчивыми традициями независимости судебной власти и ее высоким статусом в системе разделения властей. В России никогда не было ни одного из перечисленных факторов. В этих условиях нет оснований полагать, что закрытая корпорация судей высших судов лучше справится с правотворчеством, чем представительный орган, открытый для социального контроля.
Как отмечает В. Д. Зорькин, различия между англо-саксонской и романо-германской правовыми системами не являются только формальными, они отражаются в специфике мышления юристов и требуют принципиально иной организации всего юридического процесса. Другое направление развития юридической догматики на базе доктрины юснатурализма касается разработки вопросов соотношения национального, наднационального и международного права. В настоящее время ситуация в этой области такова, что «традиционные теории международного права, в том числе — монизма и дуализма, не могут предложить системных решений для преодоления правовых коллизий. Как отмечают исследователи, картина правового ландшафта сегодня выглядит гораздо более сложной, чем в эпоху Ганса Кельзена с его классической „пирамидой права“, и соответственно, наблюдается недостаток конкретных практических подходов».Последовательная ориентация при решении подобных вопросов на доктрину юснатурализма ведет к отказу от идеи национально-государственного суверенитета, поскольку естественное право «предполагает и естественное государство», гражданами которого являются все люди (каждый человек). Такой подход означает признание безоговорочного приоритета наднациональных и международных норм над национальными законами, включая и конституцию страны. С позиций же либертарно-юридического подхода вопрос о месте Конституции РФ в иерархии нормативных актов решается не столь однозначно. Исходя из принципа приоритета прирожденных и неотчуждаемых прав человека, можно сказать, что государство, выполняя свою конституционную обязанность по признанию, соблюдению и защите этих прав как приоритетной ценности, должно ориентироваться на те правовые положения, которые гарантируют более высокий уровень их обеспечения. Поэтому вопрос о соотношении конституции с нормами наднационального и международного права (прежде с нормами Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод) и об их месте в иерархии нормативных актов должен решаться ситуативно, исходя из понимания того, где полнее гарантируются права человека.
С точки зрения либертарно-юридической догматики, язык права носит не дескриптивный, а прескриптивный характер, он «не просто описывает то или иное фактическое состояние, но трактует (интерпретирует) его с позиций юридически должного», то есть предписывает рассматриваемому фактическому состоянию надлежащие правовые характеристики. Это значит, что к праву в целом, а соответственно, и к юридической догматике в частности не может быть применима известная ленинская формула «формально правильно, а по сути издевательство», потому что-то, что не соответствует сущности права, не может быть верным и с формально-догматической точки зрения. Обозначенный круг проблемне исчерпывает всей проблематики догмы российского права, нуждающейся в обновлении в свете новых потребностей социально-правовой практики. Это лишь те направления усилий, в которых сейчас наиболее заметно продвижение в сторону формирования человекоцентристской юридической догматики и которые в наибольшей степени отвечают задачам разработки «современной догмы российского права, способной надлежащим образом конкретизировать конституционно-правовые принципы и нормы, переводя их в плоскость практической правотворческой и правоприменительной деятельности».
Заключение
.
Теория государства и права" рассматривается в двух значениях (смыслах): широком и узком. В широком понимании — это все учение о государстве и праве в целом, которое ассоциируется с такими понятиями, как юридическая наука, юриспруденция, правоведение. Более широко этот термин употребляется в узком понимании — как один из видов юридической науки, представляющей совокупность знаний о наиболее общих закономерностях возникновения, развития и функционирования государства и права. В курсовой работе была дана общая характеристика современного состояния российской теории государства и права, которая рассматривается в единстве таких ее аспектов, как философия права, социология права и юридическая догматика. В центре внимания философии права как самостоятельной научной дисциплины юридического профиля и одновременно как философской базы теории права находятся проблемы понятия и смысла права, его внутренней сущности и форм внешнего проявления, выражения и действия, его объективных оснований и места в мире, закономерностей его возникновения и развития, приемов и средств его познания, его роли в жизни человека, общества и государства, всудьбах народов и человечества. Социологический подход к пониманию права с самого начала своего формирования находился в жесткой оппозиции с юридическим позитивизмом легистского образца, фактически имевшем характер официальной доктрины. Юридическая догматика — общепринятая в юриспруденции доктрина позитивного права, включающая в себя «исходные основные положения о позитивном праве, его установлении и действии», — служит связующим звеном между правовой теорией и практикой.
Список литературы
Алексеев С. С. Философия права. М.: Статут, 2009.
Дворкин Р. О правах всерьез / пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2004.
Зорькин В. Д. Конституционный вектор России. 20 лет реализации Основного Закона страны // Российская газета. 2013. 19 нояб. Зорькин В. Д. Цивилизация права //Журнал конституционного правосудия. 2014. № 5. Ковлер А. И. Антропология права / Учебник для вузов. М., 2002.
Лапаева В. В. Российская социология права. М.: РАП, 2005.
Мальцев Г. В. О субъективных публичных правах // Интерес в публичном и частном праве. М.: ГУ ВШЭ, 2002.
Межуев В. М. Россия в диалоге с Европой. URL:
http://www. lebed.com/2006/art4797.htm.Михайлов А. М. Генезис континентальной юридической догматики. М.: Юрлитинформ, 2012.
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 2013.
Нерсесянц В. С. Философия права / учебник для вузов. М., 2006.
Правовая система социализма: в 2 кн. / под ред. А. М. Васильева. Кн. 1: Понятие, структура, социальные связи.
М.: Юрид. лит, 1986. Проблемы общей теории права и государства / под ред. В. С. Нерсесянца.
2-е. изд. М., 2010.
Синюков В.Н., Синюкова Т. В. К обновлению методологии юридической науки. Саратов, 2007.
Смирнов В. В. Юридическая политология: теоретико-методологическая эволюция // Политическая наука в России: проблемы, направления, школы (1990−2007). М., 2008.
Филатова М. Конфликты конституционных и наднациональных норм: способы преодоления // Международное правосудие. 2013. № 4.Хеффе О. Политика. Право. Справедливость // пер. с нем. М., 1994.
Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1990.
Эффективность правовых норм / отв. ред. В. И. Никитинский, В. В. Глазырин. М.: Юрид. лит., 1980.
Юридическая конфликтология / под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 1995.
Юридический энциклопедический словарь / под ред. А. Я. Сухарева. М.: Советская энциклопедия, 1984.
