Не менее интереснее, мы бы даже отметили, что более занимательнее было бы исследование причин, по которым японские политики уравновешивают, а не просто отбрасывают простые культурные объяснения, такие как tatemae и honne, чтобы объяснить, что происходит в обществе и стране в целом. Следует отметить, что в отличие от политиков других государств, никто никогда не слышит, как японские политики объявляют «войну» (sensou) внутренним социальным проблемам. Даже крайне правые политики воздерживаются (пока, по крайней мере) от использования sensou, призывая подавлять все, начиная от прогуливающей японской молодежи и заканчивая нелегальными иностранцами. Следует также обратить внимание на объект, который редко, если вообще когда-либо, охватывал неяпонскими учеными: японские политические мультфильмы. О. Фельдман смотрит на политические карикатуры в двух разных газетах: «Asahi» «Yomiuri» (Асахи и Йомиури) и приходит к выводу, что в обоих газетах часто фигурировал премьер-министр как субъект, и что проблема премьер-министра или стиль его руководства часто были главной проблемой японской политики. Кроме того, японские политики традиционно пренебрегают западными политическими знаниями, как серьезным предметом для исследования по нескольким причинам: во-первых, язык труден для изучения, во-вторых, политики слишком часто используют невербальные формы общения. В-третьих, журналисты монополизируют доступ к политикам и склонны вступать в сговор с ними. В-четвертых, слишком много передовиц, у которых отсутствует способность быть решительными по обе стороны политического забора. В-пятых, политики, выступающие по телевидению, не знакомы с такой формой сессий, как вопрос-ответ, поэтому реальные политические дебаты часто затемняется.
И в-шестых, появляются в выпусках газет непонятные для случайного наблюдателя политические карикатуры. Исследуя форму и содержание проведения японских политических дискуссий, мы пришли к выводу, что данный способ коммуникации характеризуется последовательностью «вопрос-ответ», которые занимают значительное время, но в студии, к сожалению, нет ни четкой резолюции, ни истинного спора. В нашем исследовании мы рассматриваем форму «вопрос-ответ» как политический дискурс, в процессе которого вопросы являются средством для управления другими партнерами, а также отношения между вопросами и конфликты в японском политическом дискурсе. Обзор телевизионных программ в форме дебатов и дисскуссий показал, что групповое обсуждение проводится среди нескольких участников, состоящих из японских политиков, экономистов, и профессиональных модераторов, видео-кассеты, записанной во время японской телевизионной программы и отредактированной. Вопросы программы раскрываются и классифицируются на несколько синтаксических форм, а распределения данных этих анкет изучается. Порядок, по которому эти вопросы ставятся и на них отвечают, качественно и количественно проанализированы с целью определения степени контроля и их роль в качестве маркеров спора. Эти исследования показывают, что вопросы, которые имеют большую неопределенность в плане ответов желаемого респондента, также большое и стратегически актуальное исследование использования функции надсегментарных и неязыковых устройств находится в стадии поисково-развивающейся. Исследование показывает, что общая тенденция, которая предполагает избежание реального контроля и откровенного противоречия, отраженных в протоколе стратегий, используемых в дискурсе, является формой, которая символизирует характерный тип «японскую» аргументацию. Разительной особенностью Японии с другими мировыми государствами является различие языка на гендерном плане. Так японская женская лексическая речь имеет название onnakotoba/jyoseigo, в состав которой входят специальные словесно-грамматические построения и префиксы вежливой формы, разделительные вопросы, слова для женщин.
мужская японская речь отличается использованием специализированных грубых конструкций и лексем. Кроме того, детальные различия в языке довольно-таки заметны в передаче мужчинами и женщинами. Это касается и местоимения «jibun», которое одинаково активно используется обеими полами. Но это же значение используется женщинами в отличие от мужчин лексемой atashi/watwshi, atai, в то время когда у мужчин это значение носит иное значение — watakushi, boku, ore, oresama. Женское местоимение «ты» — anata — мужчинами используется в сфере официально-деловой деятельности. Лексемы kimi, temae, kisama являются чисто мужскими и используются среди мужчин для обращения друг к другу. Особой сферой японской лексемы следует выделить заключительные частицы предложений, которые придают модального характера высказыванию обозначенные частицы также классифицируются на: Женские — wa, wayo, wa ne, no yo, no ne, kashira. В соответствии с порядком, эти частицы несут такие характерные особенности: wa — смягчает характер предложения; wayo — информативная; wane — окончание разделительного вопроса; noyo — акцентирование на важной информации; none — форма разделительного вопроса; kashira — отображает интерес, заинтересованность. Мужские — kai, zo, ze, kana. В соответствии с порядком, эти частицы несут такие характерные особенности: kai — форма вопроса; zo — частица усиления;, ze — усилительная частица; kana — выражение интереса. 2.
2. Когнитивно-прагматические характеристики выступлений японских политиков.
Современные исследования политического дискурса репрезентуют коммуникативные возможности языка, что дает возможность интерпретировать политические тексты выступлений и выявлять взаимосвязи социокультурного пространства, содержанием и структурой речевого процесса и спецификой тематики. Как было сказано выше, японский язык — средство самоидентификации личности, посредством которого можно судить о позиции человека в обществе.
учитывая менталитет японцев, отметим, что они характеризуются стремлением к ассимиляции и идентификации с другими ленами общества, что иногда выражается в форме агрессии, негативизма по отношению к различным конфликтным ситуациям, спорам, т. е., японцы всегда стремятся найти консенсунс в отношениях. Для японских политических выступлений характерна такая черта ораторского мастерства как уверенность, которая проявляется на уровне безапеляционности, направленности на достижение поставленной цели. Речевые конструкции насыщены уверенностью и решимостью, которые подчеркивают личностные качества спикера со стороны модальности необходимости и долженствования: I want to make it — やってまいりたいと思っております - «яхочуэтосделать», it is necessary for us — 私たちは必要です - «намнужно».Тем не менее, в речи политиков встречается и отношение говорящего к высказыванию с точки зрения желаний и возможностей: it would be desirable to express — 大変ありがたいと思っております - «хотелосьбывыразить».Такого плана речевые конструкции ослабляют силу выступающего в ракурсе подачи своей воли и донесения ее до слушателей. Иногда в речи японских политиков встречаются такие выражения как «я думаю», «очевидно», «вероятно». Такого плана вводные слова также ослабляют силу речи, что приводи к спаду интенсивности высказывания. Тем не менее, речь японских политиков строится по принципу превышения волевой составной речи в соотношении «должен — хочу» 3:
1. Час то в речи политиков звучат категорические заявления типа «нельзя менять курс» (その方向性を変えてはならない), «нет никаких конкретных оснований» (そもそもそんな事実は存在しない) и пр. Анализ выступлений и текстовых изложений политических деятелей Японии показал, что среди общества ярко выражено тяготение к глагольности речи, что придает смысловому тексту динамичности. Например, 新しい進歩的な道を進む必要がある - Нужно идти новым прогрессивным путем. Не менее важный аспект — присутствие традиционности в речевой деятельности политиков, которая в настоящее время под влиянием европейских риторов все меньше используется японскими лидерами — неопределенность, расплывчатость, туманность, уклончивость, отсутствие категоричности, которые издавна были характерны для публичных выступлений в Японии. То есть, в Японии сохраняются традиции ненавязчиво, мягко, многословно-обтекаемо выражать свои мысли, снение и пр. также, для публичного выступления характерны специфические фигуры, созданные на основе бюрократизма т раскрывающие отсутствие содержательности текста в полном объеме и скрытие текстовой пустоты в внешне прилично-обтекаемом тексте. Например, выражения適当な措置を取る - «принять надлежащие меры» и 適切に対応する - «реагировать надлежащим образом» употребляются в том случае, когда конкретные меры, направленные на решение проблемы, неизвестны. Традиционно сложилось, что публичное выступление в Японии тесно связано с соблюдением канонов, умению найти соответствующие выражения, необходимые для решения проблемной ситуации, способности учитывать реакцию слушателя.
В данном аспекте особое место занимает соблюдение традиционных норм, правил языковой этики и эстетики, оригинальность мысли. В помощь выступающим в Японии выпущено множество пособий по произношению приветствий, поздравлений, речей. Тем не менее, за последнее 10-летие в Японии стали появляться нормы европейской риторики: точность, лаконичность, выразительность, яркость оригинальность и пр. например: I expect your understanding, thanksよろしくお願い申し上げますРассчитываю на Ваше понимание, спасибо. Однако, стиль устного публичного выступления в Японии изобилует шаблонами, разговорными трафаретами, стереотипами, особенно характерными для начала и конца развертывания речи:"В завершение своей политической речи, я искренне прошу…" - を心からお願いし、私の所信表明とさせていただきます。На этой ноте я закончу свое вступительное высказывание… — 最初のごあいさつにさせていただきたいと思います。На этом позвольте закончить свою программную речь. — わたしの所信表明を終えます。 Рассмотрим применение методики политического дискурс-анализа на примере политического обращения премьер-министра Наото Кана на мирной церемонии в Нагасаки.
Сюжетной составляющей рассматриваемого дискурса является ликвидации ядерного оружия по всему миру и пересмотр энергетической политики в стране. Узловой точкой дискурса, вокруг которой организуются основные смыслы («мир», «ядерное оружие», «ООН», «АЭС»), является решение ряда политических задач (международная система безопасности, решение энергетических проблем, помощь пострадавшим во время взрыва в Нагасаки). Социально-историческим фоном дискурса является использование ядерного оружия в Нагасаки в 1945 г. Доминирующей в смысловой структуре текста является дихотомия «свой — чужой», характерная для политического дискурса. Она четко проявляется в коммуникативных стратегиях позитивной презентации Японии и негативного представления «другого»: 被爆66年の今年、原発事故や「核兵器のない世界を」と宣言していたアメリカの核実験など被爆者の心を痛める出来事が相次いだ。В этом году отмечается 66 лет атомной бомбардировки 66 лет, аварии на АЭС и «мира без ядерного оружия». Заявляем, что нет американским ядерным испытаниям, поможем всем пережившим с болью в сердце те события. Идентичность адресанта формируется вокруг ключевого знака «Япония». Япония и японская власть в лице премьер-министра не разделимы, в данном случае подразумевается единая позиция власти и народа в проблеме ядерного разоружения. Анализ локальной сферы семантики показал, что основная стратегия высказывания премьер-министром Наото Каном является презентация своей позиции, которая реализуется в процессе демонстрации стратегии и тактики сильного лидера современной Японии, реализуемая с помощью аргументации, направленной на ее легитимацию, реализуемая при помощи тактики демонстрации сильного лидера:私は約束します - «Я обещаю»…Приведенный пример анализа обращения Наото Кана демонстрирует возможность более глубокого раскрытия цели высказывания и средств ее достижения. Исследование смысловой структуры позволяет объективно судить о текстового материала.
Таким образом, исследования политического дискурса — еще один шаг вперед в понимании как разговорных, так и неречевых форм японской политической коммуникации. Тем не менее, нужны последующие исследования о других формах политической коммуникации. Также необходимо направить конкретную исследовательскую работу на женщин-политиков и их коммуникативный стиль.
