Границы современной философской культуры

Реферат Границы современной философской культуры

1. Горизонты современной культуры и философии

По «странному стечению обстоятельств» западноевропейский философский дискурс, который на протяжении двух с лишком тысячелетий формировался под знаком тождества, стремился к «слиянности» мышления и бытия, человека и Бога, субъекта и объекта, вот уже полтора столетия как пытается от него откреститься. Стоило ли отыскивать дом бытия, свой собственный дом, чтобы в итоге объявить себя номадом без рода, без племени? Какова причина этого поворота? Только ли дело в попытках «спасти неповторимый внутренний мир субъекта от диктата внешних сил. Человеческую индивидуальность — от диктата всеобщего, свободу и творчество — от регламентации, чувства — от рассудочных форм» [1, с. 163]. Насколько был радикален этот поворот и каковы его культурные последствия? Вопросы эти не новы и составляют уже своеобразный интеллектуальный фон затянувшегося синдрома fin de siecle. Без претензии на окончательное и всеобъемлющее решение подобных вопросов, в рамках данной статьи предпринимается попытка раскрыть лишь некоторые аспекты, касающиеся метафорического и мифологического контекстов существования постмодернистской философии в современной культуре. В этой связи автор обращается к одному из значимых понятий постмодернистского дискурса — «номадической сингулярности» Жиля Делёза, в котором, на его взгляд, имплицитно содержится объяснение причин состояния современной философии и современной культуры.

Фигура Делёза представляет безусловный интерес, как для историка философии, так и для историка культуры или искусствоведа. Будучи одним из гуру современного философского mainstream^, он, тем не менее, стоит несколько особняком. В отличие от дерридианской программы деконструкции, с которой обычно ассоциируется постмодернистская философия, Делёз в гораздо меньшей степени был ориентирован на лингвистические проблемы.

Введение

им понятия «номадической сингулярности» (кочующей доиндивидуальной единичности), которая противопоставляется им как субъекту классики, так и структуралистским теориям, выводит его за границы постструктуралистских исканий Деррида, Барта, Фуко, Лиотара и др. Это, с известными оговорками, «маргинальное» положение Делёза в постмодернистском ряду делает его философию интересной в качестве опорной точки в рефлексии о культуре, сосредоточившейся именно на «окраинном», маргинальном.

Номадологический проект, разработанный Делёзом вместе со своим многолетним соавтором Феликсом Гваттари, предполагает различение двух типов культур, сосуществующих в наши дни — «оседлую» и «кочевую». Первый тип культуры тяготеет к классическим образцам искусства, основанным на платоновской идее мимесиса, родственным классическим философским теориям представления, так как оно подражает природе, являясь по сути всего лишь ее дубликатом, фотографией. «Оседлая» западная культура, конечно же, еще не до конца себя исчерпала. Но, по мнению Делёза, у нее нет будущего. Искусство этого типа культуры становится пресным, эпигонским по сравнению с искусством нарождающейся кочевой культуры. «Ризома», с которой Делёз ассоциирует нарождающуюся кочевую культуру, не содержит в себе никакого стержневого корня, она растет «разом во все стороны» и в этом смысле она абсолютно нелинейна, а потому и практически неуничтожима. «Ризома» не имеет не только семантического центра, но и единого кода, который мог бы оказывать центрирующее действие. Целостность «ризомы» обеспечивается не жесткой структурой, иерархией и четко организованным порядком, но, наоборот, внутренне присущей ей нестабильностью. Ризоморфная среда, таким образом, получает огромный творческий стимул к самоорганизации. В бытии ризоморфной среды статика невозможна, так как эта среда есть нечто бесконечно изменчивое. Для «ризомы» не страшны разрывы, поскольку именно благодаря разрывам она и существует как таковая. Мы можем разорвать ризому в любом месте и перестроиться на другую линию функционирования, подобно тому как, читая в Интернете новости, мы, перескакивая от ссылки к ссылке, пишем какую-то совершенно бесконечную историю. Таким образом, ризома — среда принципиально открытая во всех возможных смыслах. Ризома растет и развивается как бы из «середины», а потому не имеет ни начала, ни конца и организуется по принципу «нон-селекции», т. е. среди виртуальных структур «ризомы» мы не можем выделить какую-то в качестве доминантной. Все ответвления «ризомы» в любой момент могут переплетаться самым непредсказуемым образом, образуя временные «плато».

Проект Делёза часто воспринимается критикой постмодернизма как обширный культурный канцероматоз, в который как бы вовлечена современная культура, так как нонфинальность и нонселекция ризомы чем-то сродни недиффиренцируемому раку, т. е. тому виду и стадии заболевания, когда материнская опухоль пускает метастазы во все близлежащие ткани и когда уже невозможно отличить ткань одного органа от другого (литературу от литературной критики, например). Бесконтрольно делящаяся и разрастающаяся, ризоморфная кочующая современная культура смешивает все ценности, традиции, в их кошмарном симбиозе. Однако целью проекта был именно вывод человека за рамки жестко заданных границ пространства и времени, чтобы подобно океану деструктурированный Соляриса из фильма Тарковского, подарить возможность повторения неповторимого. Поэтому Делёз так активно использует ницшеанскую идею Вечного Возвращения и интерпретирует Вечное Возвращение как победу над временем и очевидностью законов природы, как «протест против времени и „было“ и стремление воли изменить порядок вещей.» [1, с. 167]

Этот бунт против неизбежности, многократно повторялся под тем или иным обличием в истории культуры. И если говорить о западноевропейской культуре, то одной из ее мифологических доминант всегда был миф о бунтаре (вспомнить хотя бы героев Камю или Сартра), отказавшемся от рода и племени ради собственного, уникального пути. В самом архетипичном виде этот миф отразился в евангельской притче о блудном сыне. С героем этой притчи в западной традиции ассоциировалось человечество, отпавшее от божественной благодати и пожелавшее искать собственного пути.

Данная метафорическая аналогия, конечно же, не сможет заменить логического объяснения, но позволяет высветить те стороны сокровенного культурного подсознания, которые не всегда очевидны — бунт неклассической философии против логоцентризма классики проигрывает старый миф о блудном сыне. Как это может сказаться на культуре, «гибель» которой теперь так модно предрекать?

Да, действительно, «культура — это вся сфера бытия и деятельности человека, включая ее результаты, инициируемая и направляемая Духом, и, соответственно, ориентированная (осознанно или бессознательно), только и исключительно на творческую, нравственно полноценную, духовно наполненную жизнь» [2, с. 556]. Постмодернистская же философия с ее обостренным желанием стереть все бинарные оппозиции, с ее отрицанием идеального (ведь «платонизм нужно перевернуть вверх ногами» [3, с. 226]), редуцирует человека к телу, что заводит философские и культурные поиски в тупик. Однако если вспомнить о том, что вся постмодернистская философия была замешана на эстетике (недаром Бодрийяр говорит о трансэстетике, как одной из характеристик современной культуры), то возникает один очень важный момент в анализе номадизма. Именно на примере искусства Делёз парадоксальным образом утверждает уникальность духовного. Как пишет Е. В. Марева, «перечитать роман или заново посмотреть любимый фильм — это значит погрузиться в ту же самую реальность. Искусство, подобно памяти, демонстрирует возможность повторения неповторимого и служит примером универсальности уникального. Особенное как неповторимое, рассчитанное на бесконечное повторение, проявляет себя именно в области духа». Это означает, что существует сфера, в которую бездомный номад будет привносить именно ценности Духа, развивая культуру, а не уничтожая ее.

Таким образом, Делёзовский номадизм, будучи одной из ярких метафор современной культуры, проистекающий из вечного желания человечества жить согласно своему разумению (что чревато, безусловно, растратой культурных ценностей, этическим релятивизмом, смертью искусства и т. д.) утверждает вовсе не бесцельные скитания оставленного Духом тела, а во многом трагичный, духовный поиск человека на пути культурного развития.

2. Глобальная эпоха и философские вызовы

философия культура постмодернистский мифологический Бесспорен факт, что в последние десятилетия ХХ-го и в начале ХХ1 века, в силу своего инерционного исторического движения, человечество зашло глубоко в зону глобального риска, окотором еще в 70-е гг. ХХ века начали предупреждать ученые «Римского клуба» и который, наконец, был осознан ведущими политиками мира и ощущается всеми разумными людьми на планете.

Разразившийся несколько лет назад мировой финансовый и экономический кризис, который потряс большинство стран, придерживающихся доминирующих с начала 80-х годов ХХ века принципов неолиберализма, т. е. универсального маркетизма, не просто представляет собой верхушку айсберга, который сделал глубокую пробоину в корабле мировой цивилизации. Он дает жесткое предупреждение, что если не будут сделаны своевременные и радикальные коррективы в историческом курсе человечества, его ждут еще более масштабные катастрофические катаклизмы.

К сожалению, попытки лидеров ведущих государств мира в разных форматах — G-8 и G- 20 — сделать что-либо, не привели к ощутимым результатам, и это во многом потому, что они не вышли из идейного гипноза неолиберализма и не осмелились выработать программы радикальной перемены глобального курса исторического движения человечества. Причины у этого разные, но, прежде всего, они заключаются в том, что в публичном пространстве не был выработан единый целостный диалектический подход к пониманию накопившихся мировых проблем. Другими словами, человечество не выработало адекватной философии, которая могла бы содействовать пониманию единства и синергии взаимодействия глобальных вызовов и угроз и поиска верных решений.

В то же время, на фоне глобального кризиса, который не может устраниться сам собой, почти каждый день мировые медиа «выхватывают» в поле зрения то одно, то другое кризисное явление: например, продолжающееся таяние ледников Антарктиды, изчезающие каждый год десятки и сотни видов животных и растений, лесные пожары, ураганы, наводнения и землетрясения, уносящие тысячи жизней террористические акты. С другой стороны, достоянием публики становятся изображения сногсшибательных коттеджей, замков, яхт, принадлежащих мультимиллионерам и миллиардерам, новости о коррупционных скандалах на сотни миллионов долларов, и о находящихся в средневековой бедности и отсталости миллиардах людей в Азии, Африке, Латинской Америке. Для внешних наблюдателей — это калейдоскоп, причудливая мозаика жизни планеты. Конечно, раздаются и призывы о помощи людям, переживающим гуманитарную катастрофу, но масштабы этих явлений с каждым годом нарастают, и для каждого разумно мыслящего человека ясно, что в мире сложились устрашающие тенденции. При этом человечество не только не помогает пострадавшим в должной мере, но в скором времени и вообще не будет в состоянии им помочь.

В сущности, все эти явления глубоко взаимосвязаны. И именно они создают ощущение приближающейся глобальной катастрофы. Потому что зона глобального риска, в которую вошло человечество, является и зоной глобальных неравновесий, которые, синергетически взаимодействуя, усиливают эффект, обозначаемый как вызов и угроза.

Эти глобальные неравновесия, угрозы и вызовы впервые за всю историю человека разумного выдвинули перед ним судбоносный вопрос «Быть или не быть?»

На первом месте по степени тяжести последствий для цивилизации и жизни на планете Земля, безусловно, находится экологический дисбаланс между социумом и окружающей средой. Масштабы этого дисбаланса стали катастрофическими вследствие многосторонней уничтожающей, разрушающей и загрязняющей деятельности человечества, которая ведется не только и не столько для удовлетворения разумных жизненных потребностей людей, но для накопления вещного богатства нескольких процентов миллиардеров и миллионеров. Кроме того, если цивилизация продолжит следовать тем образцам потребления ресурсов, которым следует 12−15% населения Земли, живущие в Северной Америке и Европе, то в следующие десятилетия людям понадобятся четыре такие планеты, как Земля. На самом деле, с уверенностью можно предсказывать нарастание в ближайшие годы природных катаклизмов разного характера, потому что живая система Земли — литосфера, гидросфера, атмосфера и так называемая ноосфера, т. е. человеческая цивилизация, находившаяся до середины прошлого века в равновесном состоянии и обладавшая способностью компенсировать те или другие нарушения целостности, — уже вошла в состояние глубокого дисбаланса, расстройства.

На втором месте по производству негативных эффектов, угрожающих будущему цивилизации, находится усугубляющаяся бедность огромной части человечества. По разным данным, около 1,5 млрд. человек из нынешних 7 млрд. на планете живут менее чем на один доллар в день. Примерно такое же количество людей не имеет доступа к чистой питьевой воде. Примерно такое же количество людей неграмотно. Но именно за счет народов и стран с самым бедным населением происходит демографический бум, наблюдается нарастание демографического дисбаланса с развитыми странами. Этот факт не только иллюстрирует действие биологического закона динамики популяции, но объясняет и множество других явлений. Потому что именно такие бедные неграмотные слои населения уничтожают по разным мотивам природу, выращивают наркотические культуры, пополняют ряды преступников и террористов и тем самым являются инструментом обогащения элит, будь то исламского или западного мира.

На третьем месте, как фактор создающий напряжение по всему пространству человеческой цивилизации, — культурные неравновесия. Уже несколько десятилетий как нарастает волна процессов глобализации, в результате которых сформировались незнакомые для прежних эпох глобальные информационные, финансовые, экономические и транспортные сети, опоясавшие весь мир. Идет процесс возникновения так называемой глобальной культуры, которая вызывает напряжения и противодействия со стороны региональных и локальных культур, формировавшихся столетиями на основе других принципов и ценностей.

Все дело в том, что как процесс глобализации в целом, так и процесс создания новой глобальной культуры протекает не как синтез усилий всех народов, принципов и ценностей всех культур, а под давлением американской культуры и финансово-экономических интересов США. Созданные после Второй Мировой войны влиятельные глобальные и региональные институты и организации, такие как ООН, МВФ, МБ, МТО и НАТО, фактически являются, по признанию многих американских аналитиков, инструментами США. Кроме того, эти организации и институты созданы в эпоху национального капитализма, а мир уже вступил в эпоху капитализма наднационального и ощущает потребность в новых формах и институтах управления мировыми делами.

Чтобы найти верные решения для проведения эффективной, рациональной и действительно гуманистической политики как на национальном уровне, так и на наднациональном — в системе международных отношений, — человечество остро нуждается в действительно научном целостном системном и стратегическом анализе, то есть анализе философском. Современная постнеклассическая наука и современное высокое искусство подготовили множество идей для становления такой философии. Какой бы она ни была — национальной или универсальной, — она бы всегда выражала целостное универсальное отношение человека к миру и к самому себе как высшей ступени универсальной эволюции Вселенной. Она бы не только помогала ему давать оценку и реализовывать стратегию своего спасения и культурного прогресса, но и позволяла понять свое высшее предназначение для универсальной эволюции, т. е. свою свободу творить, а также и свою ответственность, свой долг перед ней.

3. Взаимосвязи национальной и фундаментальной философии

Философское знание является одной основ духовной жизни общества. Оно не только существует в виде самостоятельной системы категорий и принципов, но входит как неотъемлемая часть в иные типы человеческого знания, такие как мифология, религия, искусство, наука, обыденное знание. Существует немало определений философского знания, которые отражают различные его аспекты. Мы будем исходить из подхода, в котором находят свое отражение общностные и сущностные аспекты бытия. То есть, под философией будем понимать область человеческого знания о наиболее общих законах бытия природы (мира), общества (человека), познания (знания) и их взаимосвязи.

Важными для нашего анализа являются проблемы структуры и уровней философского знания. Будем основываться на том, что в структуре философского знания существуют такие области, как онтология, гносеология, философия природы, философия человека и философия общества, философия сознания, аксиология, праксиология, — а также специальные области философского знания (такие как, например, философии науки, философия права, философия культуры и многие другие). В этой наиболее распространенной классификации прослеживается два уровня философского знания: фундаментальное и, — для философии, наверное, будет не совсем уместно употреблять термин «прикладное», — знание о некоторых конкретных областях бытия.

Под фундаментальным философским знанием будем понимать область философии, в которой решаются общетеоретические, фундаментальные, концептуальные его проблемы, описываются наиболее общие свойства и аспекты бытия, наиболее характерные его сущностные черты. Исходя из такого определения фундаментальной философии к ней следует отнести, прежде всего, такие области как онтология и гносеология. Онтология изучает общие вопросы устройства мира, сущность, структуру и организацию бытия и взаимосвязи его элементов. Представления о бытии оформляются в той или иной концептуальной форме, что уводит нас уже в область представлений о человеческом знании, в область гносеологии. Проблематика гносеологии это общие вопросы теории познания, различные аспекты познавательного процесса, проблема истины, проблемы методологии исследования, которые лежат в основе той или иной исследовательской деятельности.

К фундаментальному философскому знанию следует также отнести и метафилософское знание. Если говорить об этом типе знания, то оно анализирует проблемы сущности и структуры философского знания, его назначение, цели и задачи, место и роль в структуре человеческого знания, его особенности, отличия от других типов знания.

Перечисленная выше проблематика фундаментальной философии определяет базис, основы, сущность философского знания, как одного из способов бытия знания человеческого. Эта проблематика имеет общефилософский характер, и она интернациональна в плане предмета и способов его исследования.

Если же обратиться к анализу философского знания о некоторой конкретной области бытия, то здесь можно выделить знание основное и специальное. Все это знание обладает своей спецификой, которая основывается на специфике предмета исследования, постановки проблем, выбора исследовательской методологии. К основным типам философского знания относятся следующие: философия природы, философия человека, философия общества, философия идеального (сознания), праксиология. К специальным областям философского знания относятся философия науки, философия образования, философия техники, философия истории и многие другие. Они находятся как бы дальше от фундаментального философского знания, все более глубоко проникая в конкретные области бытия, анализируя их с позиций философского подхода.

В свете изложенных представлений попытаемся определить национальную философию и связать ее с философией фундаментальной.

Понятие фундаментальной философии можно определить с двух сторон. С одной стороны, в основе характеристики этой области философского знания лежит ее предмет. С этих позиций сущность национальной философии заключается в анализе и осмыслении бытия той или иной целостной, определенным образом организованной (как правило, на основе общего языка, культуры, политики, национально-государственных интересов, идеологии, генетики, а зачастую и экономики, территории и других факторов) общности людей. Область ее действия, — это, прежде всего, функционирование и развитие указанной выше общности, как в ее материальном, так и в духовном измерениях. Проблематика — это осмысление различных аспектов бытия указанной общности, ее возникновение, особенности функционирования как единого целого (как самого по себе, так и в той или иной среде), ее потенциал (материальный и духовный), ее развитие (цели и задачи, перспективы, особенности исторического пути, анализ самоидентификации социума).

Собственно, национальная философия позволяет осмыслить жизненный путь (во всех основных своих измерениях) своего народа, оценить потенциал и перспективы его развития, что является, как правило, основой для формирования стратегии развития нации, формирования ее социального идеала, разработки планов ее развития в различных областях и т. д. В этом плане национальная философия является мощным духовным источником развития нации, который не только лежит у основ ее устойчивого функционирования, но и питает ее идеями дальнейшего развития.

Национальная философия неразрывно взаимосвязана и оказывает влияние на национальный характер, национальную культуру, национальный менталитет. Она является основой обучения и воспитания нации, формирования национального мировоззрения, национальной культуры как способа деятельности нации. Способом проявления национальной философии является интерес к национальным вопросам, их глубокий анализ, попытки ответа на них с позиций разных философских подходов, с использованием разных методологий. Это спектр вопросов, от онтологических, к которым можно отнести такие как: «Кто мы?», «Откуда мы пришли в этот мир?», «Каков наш национальный потенциал?», «Что из себя представляет наш национальный характер?», «Какова внешняя среда, в которой мы существуем?» и т. п. до вопросов футуристических «Каковы наши возможности развития?», «Где лежат наши перспективы?», «Каков наши социальный (и личностный) идеал?», «Каково наше место в мире?», «Каким должен быть путь нашего развития?» и т. д.

Вторая сторона функционирования национальной философии связана с особенностями решения (с позиций или с учетом национальной философии) тех или иных философских задач, как фундаментального характера, так и характера специального и прикладного. При этом способ философствования и стиль мышления носят национальный характер и накладывают свой отпечаток на анализ фундаментальных проблем. Философия, в зависимости от того, кто ее развивает, приобретает национальный (и личностный) оттенок. Наличие разных национальных подходов к анализу фундаментальных проблем философского знания позволяет шире использовать их методологический потенциал, получать разные, порой неожиданные решения различных фундаментальных проблем. Но при этом надо помнить, что национальный подход сам по себе специфичен и ограничивает широту поля исследования. В связи с этим уместнее будет говорить о национальном аспекте или ракурсе в рассмотрении фундаментальных проблем и или о национальной составляющей в их анализе.

Каково же воздействие фундаментальной философии на философию национальную? Следует признать, что оно не менее значимо. Создаваемая в недрах фундаментальной философии система концептуального, общего для философии знания дает возможность формировать концептуальные подходы к анализу предмета исследований в национальной философии, поставляет ей систему представлений, категорий, логических схем, методов исследования, способов решения возникающих в процессе исследования задач. Естественно, вышеперечисленные элементы исследовательского процесса не проецируются автоматически на исследуемый предмет. Происходит их трансформация, адаптация к конкретному исследовательскому процессу, а порой и разработка на их основе новых элементов исследования и новых представлений о предмете. Но, тем не менее, фундаментальные знания играют существенную роль в формировании онтологических и методологических снований национальной философии.

Более глубокое разграничение этих областей философского знания, определение их места и роли позволяет более точно определить их проблематику, более направленно вести исследовательскую деятельность в этих областях, более тщательно осмысливать их точки соприкосновения и взаимодействия.

1. Мареева, Е.И. Ж. Делёз как историк философии // Вопросы философии. — 2003. — № 8.

2. Бычков, В., Бычкова Л. Предельные метаморфозы культуры — итог ХХ века // Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура ХХ века. — М., 2009.

3. Делёз, Ж. Платон и симулякр // Интенциональность и интертектсуальность. Философская мысль Франции. — Томск, 2008