Судебно-психиатрическая экспертиза лиц с аффективными расстройствами

Для этих больных характерным было наличие депрессивного эпизода, развивавшегося в период, непосредственно относящийся ко времени заключения сделки. Во всех случаях был диагностирован депрессивный эпизод легкой и средней степени. Характерно, что ни у одного больного не отмечался депрессивный эпизод тяжелой степени, поскольку выраженная идеаторная и моторная заторможенность блокировали возможность больного к социально активной деятельности.

Развитие депрессии было обусловлено воздействием совокупности хронических и острых психогенных факторов. Из хронических стрессовых факторов наиболее характерными были материальные трудности, снижение уровня жизни, конфликтные отношения в своей семье и с родственниками, одиночество. Непосредственно заключению сделки предшествовали острые психогенные факторы, такие как смерть родственников, в том числе супругов, детей; конфликты с родственниками, обусловленные их неправомерным и противоправным поведением; внезапно развившаяся тяжелая болезнь, резко изменившая социальное функционирование и материальное положение больного, а также долги и угрозы в связи с этим, расторжение брака. Оценка содержания психогенных факторов, их значимость и характер влияния на уровень социальной деятельности лица, психопатологические расстройства, критические и прогностические функции имели большое экспертное значение.

Вынесение экспертного заключения представляло значительные сложности, в том числе и потому, что депрессивное расстройство было преходящим, ко времени проведения экспертизы психопатологические расстройства могли полностью купироваться. Вместе с тем данные очного освидетельствования и самоотчета о психическом состоянии на период сделки имели особую важность в данной группе больных, поскольку ко времени проведения экспертизы их психическое состояние улучшалось и формировалась критика к перенесенному состоянию и обстоятельствам заключения сделки.

У больных с различными видами экспертного заключения существенным образом отличался уровень социального функционирования. Среди больных с экспертным заключением о несделкоспособности преобладали лица, утратившие работу ко времени заключения сделки, у них отсутствовали средства к существованию. В то время как у лиц, признанных сделкоспособными, уровень благосостояния был высоким, развившееся психическое расстройство не снижало их способность к профессиональной деятельности.

Таким образом, в группе больных, признанных сделкоспособными, отмечался стабильный, в целом высокий уровень социального функционирования во всех сферах деятельности — трудовой, семейной, а также сохранность межличностных отношений. Психогенные воздействия, в том числе и тяжелые, не сказывались радикально на изменении уровня социального функционирования и выполнении социальной роли.

В этом случае у всех больных был диагностирован депрессивный эпизод легкой степени. В клинической картине преобладало подавленное настроение с неудовлетворенностью собственной жизнью, здоровьем, фиксацией на негативных переживаниях, ипохондричностью, повышенной раздражительностью, склонностью к внешнеобвиняющим тенденциям. Критическая оценка своего состояния была неполной, оно расценивалось не как болезненное, а как развившееся вследствие неблагоприятных обстоятельств, в том числе и по вине врачей, зачастую сопровождалось отказом от традиционных методов лечения. Прогностические функции также были несколько снижены, в первую очередь в отношении своего соматического и психического состояния, что, однако, не сказывалось на характере межличностных отношений и оценке планируемых последствий сделки. Отмечавшиеся у больных психопатологические переживания депрессивного спектра с определенным снижением прогностических функций и неполной критической оценкой своего состояния не находили отражения в деятельности по заключению сделки, которая была связана с реальными обстоятельствами, характер действий был осознанным, распоряжение имуществом могло быть единственным выходом из сложной ситуации, т. е. деятельность по заключению сделки определялась активным поиском выхода из неблагоприятной ситуации. Сделки в подавляющем большинстве случаев были заключены с родственниками либо с государственными и коммерческими учреждениями (получение кредита, залога). Возбуждение гражданского дела в этом случае было связано с изменившимися обстоятельствами и появившимися возможностями более выгодно распорядиться своим имуществом.

У больных, признанных несделкоспособными, депрессии развивались на фоне совокупности острых и хронических стрессовых факторов. Воздействие психогенных факторов приводило к резкому изменению социального положения больных, с нарушением контактов с лицами из ближайшего окружения. Отмечалось резкое снижение уровня социального функционирования, больные прекращали трудовую деятельность, нарушалась межличностная социальная адаптация, что, в свою очередь, усиливало хроническое воздействие совокупности психогенных факторов и, соответственно, подверженность больных острым стрессовым факторам. Многие больные не состояли в браке, при этом одиночество являлось хроническим психотравмирующим фактором, усугубляющим чувство безысходности. Непосредственно заключению сделки во всех наблюдениях предшествовала острая тяжелая психогения.

У всех больных диагностировался депрессивный эпизод средней степени с преобладанием тоскливого аффекта, бредовыми и сверхценными идеями самообвинения и самоуничижения, некоторой идеаторной и моторной заторможенностью, характерными были суицидальные высказывания и суицидальные поступки. Во всех случаях сделки оказывались невыгодными, приводили к утрате собственного имущества и имущества близких, зачастую являлись безвозмездными либо носили характер отказа, в частности отказ от участия в приватизации, доли в наследстве, отказ от регистрации.

Заключение

сделки в этом случае непосредственно определялось психопатологическими переживаниями, мотивация сделки была патологической, взаимосвязанной с депрессивным аффектом. Цель сделки, в том числе и на этапе формирования намерения, обусловливалась такими психопатологическими расстройствами, как пессимистический прогноз будущего, идеи самообвинения и самоуничижения, аффектом тоски и безысходности. Регуляция поведения при заключении сделки была нарушена в связи с искаженным пессимистическим восприятием окружающей действительности, утратой интереса к происходящему, снижением побудительной силы мотивов. В связи с этим больные не контролировали осуществление сделки, не принимали участие в различных этапах ее заключения, не были способны оценить действия лиц, с которыми заключали сделки.

Нарушение осознания юридической и социальной сути сделки обусловливалось и когнитивными нарушениями, связанными с идеаторной заторможенностью, снижением продуктивности мышления и внимания с нарушением усвоения и осмысления информации. В качестве ведущих когнитивных расстройств при депрессии выделяли не только нарушения внимания, памяти, скорости психомоторных реакций, но и нарушение «исполнительных функций», т. е. функций, осуществляющих взаимосвязь и координацию различных проявлений психической деятельности.

В вынесении экспертного заключения также учитывались нарушения памяти, развивавшиеся в структуре тоскливой депрессии, связанные с упрощением, обеднением процессов психической деятельности и проявлявшиеся снижением эффективности и мотива к запоминанию, инертностью стратегии запоминания. Нарушения памяти, внимания с трудностями сосредоточения в сочетании со снижением продуктивности и целенаправленности мышления приводили также и к тому, что больные не могли регулировать собственное поведение при заключении сделки, осознавать свою роль в сложившейся ситуации.

Важнейший фактор в вынесении экспертного решения о несделкоспособности — нарушение прогностических функций. В большинстве наблюдений выявлялись выраженные нарушения прогноза, обусловленные мрачным, пессимистическим восприятием будущего, утратой смысла жизни. Критическая оценка ситуации, связанной с заключением сделки, была снижена. При формальном понимании факта заключения сделки и осознании того, что совершается крайне невыгодная сделка, больные в первую очередь не были способны адекватно оценить ее последствия. Таким образом, в этом случае нарушался и интеллектуальный, и волевой компоненты юридического критерия несделкоспособности, в основу экспертного решения могли быть положены и когнитивные, и эмоционально-волевые расстройства.