Виды стационарного принудительного лечения и показания для их применения
По характеру всегда был вспыльчивым, мнительным, недоверчивым, педантичным. С 25-летнего возраста наблюдались колебания настроения. После женитьбы (30 лет) «стал замечать», что жена негативно относится к его ласкам, избегает оставаться с ним наедине. «Понял», что у нее есть любовник, искал доказательства этого, в связи с чем жена расторгла с ним брак. Жил один, но вскоре «заметил», что сослуживцы… Читать ещё >
Виды стационарного принудительного лечения и показания для их применения (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего типа заключается в помещении лица в обычную психиатрическую больницу (отделение), в которой проходят лечение больные, не совершившие никаких опасных деяний. Определенным преимуществом этой меры является возможность размещения лиц, направленных на принудительное лечение, внутри больницы по тем же принципам, что и обычных пациентов: либо по профилю отделения (геронтологическое, эпилептологическое, психосоматическое), либо по территориальному принципу (в зависимости от места жительства), что обеспечивает наиболее адекватное применение лечебно-реабилитационных мер. Из приведенного перечня психиатрических отделений исключаются лишь подразделения со свободным выходом. По своим клиническим особенностям больные, направляемые на принудительное лечение в такие стационары, не должны существенно отличаться от пациентов, которые поступают туда на общих основаниях. Чаще всего у них имеют место острые или обострившиеся хронические психические расстройства, требующие активной медикаментозной терапии, как, например, в следующем наблюдении.
Больной Т., 48 лет, обвинялся в избиении жены и сына, попытке поджечь свой дом.
Психически болен на протяжении 10 лет. Дважды госпитализировался в психиатрическую больницу в остром психотическом состоянии галлюцинаторно-параноидной структуры. Оба раза выписывался через 2−3 месяца с диагнозом: шизофрения, приступообразнопрогредиентная. Вне обострений хорошо адаптирован. Работает слесарем на заводе. По работе и по месту жительства характеризуется положительно. Живет с женой и сыном, заботится о них.
За 2−3 дня до правонарушения плохо спал, был подавлен. Затем стал злобным, напряженным, было видно, что он чего-то боится, к чему-то прислушивается. Внезапно, не говоря ни слова, набросился на жену, нанес ей несколько ударов руками, ударил сына обухом топора, затем поджег кучу строительного мусора, лежащую у стены его дома, а сам спрятался в подвале соседнего.
Во время экспертизы остается растерянным, с трудом понимает задаваемые вопросы, отвечает с задержкой. Предоставленный самому себе с кем-то перешептывается, застывает в однообразной позе. Говорит, что слышит голоса, происхождение которых объяснить затрудняется, боится, что его убьют. Рассказывает, что дома «голоса» приказывали ему убить жену и сына, поджечь дом, в противном случае угрожали ему расправой. Не мог сопротивляться этому, «выполнял, что говорили». К собственному состоянию отношение двойственное. Сожалеет о случившемся, говорит, что сделал это не по своей воле.
Экспертная комиссия пришла к заключению, что Т. страдает хроническим психическим расстройством в форме шизофрении, при совершении инкриминируемых ему деяний не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Комиссия рекомендовала направить его на принудительное лечение в психиатрический стационар общего типа.
В обоснование данной рекомендации следует сказать о том, что вне психотических обострений больной никаких асоциальных тенденций не обнаруживает. Психическое заболевание протекает относительно благоприятно, так как личность больного остается достаточно сохранной. Совершенные деяния прямо связаны с продуктивной психотической симптоматикой, императивным характером вербального галлюциноза. По опыту прежних госпитализаций больной не склонен к нарушениям больничного режима, а сама психотическая симптоматика быстро редуцируется под влиянием психотропных средств. Все это говорит о том, что больной не нуждается во время лечения в создании каких-то особых условий, не нуждается он и в последующих психокоррекционных мероприятиях, в связи с чем он может находиться в психиатрическом стационаре общего типа. Вместе с тем лечение должно проводиться в принудительном порядке, поскольку опасность больного сохраняется, а рассчитывать на добровольное лечение не приходится в силу отсутствия у него должной критики к своему состоянию, а также с учетом изменчивости статуса, что может привести к отказу от лечения.
Общественно опасные действия таких больных прямо связаны с их психотическими переживаниями (бредовыми идеями, нарушениями восприятий, явлениями психического автоматизма, аффективными расстройствами и др.) и совершаются по так называемым продуктивно-психотическим механизмам. Вне психотического обострения эти лица, даже при хроническом течении заболевания, обычно антисоциальных тенденций не обнаруживают, поэтому купирование с помощью терапии названных психотических явлений и установление ремиссии служит основанием для прекращения применения принудительной меры. Необходимо лишь удостовериться, что достигнутое улучшение является стойким и не грозит скорый рецидив заболевания. Именно последнее обстоятельство приводит обычно к тому, что сроки принудительного лечения в таких отделениях бывают все же значительно более длительными, чем пребывание в них обычных пациентов.
Психиатрические стационары специализированного типа представляют собой психиатрические отделения (реже самостоятельные больницы), предназначенные исключительно для принудительного лечения определенного контингента психически больных. Показания для направления в такие стационары обнаруживают до 50−60% лиц, к которым применяются принудительные меры. Пациентов, не направленных судом на принудительное лечение, в этих стационарах нет. Поэтому режим таких отделений или больниц и организация лечебно-реабилитационного процесса в них существенно отличаются от общепсихиатрических. Специфика заключается, во-первых, в значительно более строгом психиатрическом контроле и наблюдении, во-вторых, в том, что наряду с лечением наиболее существенная роль в таких стационарах должна отводиться психокоррекционным, трудотерапевтическим, социокультуральным мероприятиям.
Дело в том, что общественная опасность направляемых сюда больных не носит временного, преходящего характера, поскольку она обусловлена не относительно курабельными обострениями психоза, а стойкими, малообратимыми дефицитарными расстройствами и изменениями личности, а также сформировавшейся на этой почве антисоциальной жизненной позицией. Общественно опасные действия совершаются ими обычно по так называемым негативно-личностным механизмам. Характерно следующее наблюдение.
Больной К., 56 лет, обвинялся в краже пальто.
Раннее развитие без особенностей. В подростковом возрасте перенес черепно-мозговую травму, после чего испытывал головные боли, головокружения, появились раздражительность, вспыльчивость, стал плохо переносить жару, духоту. Отмечались несерьезность, самонадеянность; любил развлечения, выпивки. Не удерживался на работе, жил на случайные заработки, совершал кражи. Неоднократно судим. В 40-летнем возрасте — повторная травма головы с потерей сознания, после чего усилились возбудимость и вспыльчивость, появились периоды тоскливо-злобного настроения, ухудшилась память, стал бестолковым и упрямым. На протяжении 15 лет четырежды привлекался к уголовной ответственности за различные правонарушения имущественного характера. Признавался невменяемым с диагнозом: органическое поражение головного мозга с выраженными изменениями психики; направлялся на принудительное лечение в различные психиатрические больницы общего типа. Принудительное лечение, как правило, отменяли через несколько месяцев. Разъезжал по различным городам, проживал у случайных знакомых, совершал кражи, мошеннические действия, играл в карты. Не интересовался судьбой своих детей, матери, холодно относился к сожительнице, интересовался только развлечениями.
Во время экспертизы обнаружена рассеянная резидуальная неврологическая симптоматика. Начальные явления атеросклероза. Словоохотлив, несколько эйфоричен. Держится без чувства дистанции. С бравадой говорит о своем образе жизни, не видит в нем ничего предосудительного. Равнодушно вспоминает о детях. Эмоционально обеднен. О себе рассказывает путанно. Память снижена. Требует к себе особого отношения, выпрашивает привилегии и льготы. Планов на будущее не имеет. К сложившейся ситуации и своему состоянию некритичен.
Экспертная комиссия пришла к заключению, что К. страдает органическим заболеванием головного мозга с выраженными психическими нарушениями; при совершении инкриминируемого ему деяния не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Комиссия рекомендовала направить его на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа.
Данная рекомендация основана на том, что имеющиеся у больного психические нарушения носят в основном дефицитарный характер, они тесно спаяны с его личностью, что привело к формированию своеобразной эгоистической жизненной позиции с полным пренебрежением к нормам морали и права. Рассчитывать на чисто медикаментозную коррекцию отмеченных нарушений нет никаких оснований. Наряду с лечением здесь необходима длительная коррекционная работа в условиях изоляции больного от общества. Вместе с тем по характеру совершавшихся и вероятных опасных действий больной не может быть отнесен к категории особо опасных, требующих так называемого интенсивного наблюдения, в связи с чем наиболее адекватной для данного больного мерой медицинского характера является принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа.
Медикаментозное лечение, сколь бы активным оно ни было, не может существенно повлиять на общественную опасность таких лиц. Они обычно проявляют тенденцию к противоправным действиям даже во время пребывания в психиатрическом стационаре. Поэтому и необходимо обеспечить здесь более строгое наблюдение, что достигается за счет наружной охраны и создания пропускного режима в таких стационарах (силами организаций, имеющих право на охрану медицинских учреждений), а также за счет лучшей обеспеченности их медицинским персоналом (что предусмотрено штатными нормативами таких отделений, утв. приказами Минздрава РСФСР от 28.08.1992 № 240 «О состоянии и перспективах развития судебной психиатрии в Российской Федерации» (в ред. от 19.05.2000) и Минздрава России от 24.03.1993 № 49 «О внесении изменений в штатные нормативы судебно-психиатрических экспертных комиссий и отделений принудительного лечения»[1]), на который возлагаются функции психиатрического контроля и надзора.
Кроме того, в стационарах специализированного типа много внимания должно уделяться выработке и закреплению у больных социально приемлемых стереотипов поведения, коррекции их мировоззренческих установок. Поэтому все большее значение в таких отделениях приобретает работа специалистов социальнопсихологического профиля: психологов, инструкторов по трудовой терапии, педагогов, которые могут проводить занятия по программе вечерней школы, социальных работников, юристов. Хотя формальные возможности для этого в настоящее время имеются, на практике далеко не каждый стационар располагает необходимыми для формирования полипрофессиональной бригады квалифицированными специалистами и может обеспечить систематическое проведение социореабилитационных мероприятий.
Эффект от этих мероприятий, естественно, наступает не так быстро, как от медикаментозной или биологической терапии, поэтому и длительность принудительного лечения в таких стационарах обычно бывает значительно большей, чем в стационарах общего типа.
Психиатрические стационары специализированного типа с интенсивным наблюдением предназначены для больных, представляющих по своему психическому состоянию и с учетом характера совершенного деяния особую опасность. При этом имеются в виду прежде всего риск совершения агрессивных действий, угрожающих жизни окружающих, а также систематичность ООД, совершаемых несмотря на применявшееся в прошлом принудительное лечение, или склонность к грубым нарушениям больничного режима (попытки побега, нападения на персонал и других больных, инициирование групповых беспорядков), делающие невозможным проведение показанных лечебно-реабилитационных мероприятий в психиатрических стационарах иного типа. Характерно следующее наблюдение.
Больной Б., 43 лет, обвинялся в убийстве сожительницы.
По характеру всегда был вспыльчивым, мнительным, недоверчивым, педантичным. С 25-летнего возраста наблюдались колебания настроения. После женитьбы (30 лет) «стал замечать», что жена негативно относится к его ласкам, избегает оставаться с ним наедине. «Понял», что у нее есть любовник, искал доказательства этого, в связи с чем жена расторгла с ним брак. Жил один, но вскоре «заметил», что сослуживцы что-то замышляют против него. Стал часто менять места работы, так как везде чувствовал «что-то неладное», испытывал опасения за свою жизнь. Через 3 года женился вновь, но с первых дней ревновал жену, так как она пристально смотрела, задавала странные вопросы. Скоро пришел к выводу, что она хочет избавиться от него, уничтожить, поскольку стал себя плохо чувствовать, появилась вялость, путались мысли, не мог сосредоточиться. Расстался с женой, несмотря на рождение ребенка. Несколько лет жил один, ни с кем не общался, «механически ходил на работу», хотя там тоже «замечал» враждебность. Затем стал сожительствовать с К. Очень скоро по походке, «по ухмылке», по поведению во время близости «понял», что у нее есть любовники (сосед, сослуживец), «заметил», что она хочет избавиться от него и пытается его отравить. Понял это по вкусу и запаху приготовленной ею пищи. Вызывал скорую помощь, обращался в милицию, но «везде были ее любовники». Был госпитализирован в психиатрическую больницу, где диссимулировал свое состояние и был выписан через 10 дней с диагнозом «ситуационная реакция у тревожно-мнительной личности». Дома был подавлен, предчувствовал смерть, показывал соседям отравленные продукты. Увидев идущую домой сожительницу, по выражению лица понял, что она хочет его убить, и через форточку застрелил ее из охотничьего ружья.
Во время экспертизы тревожен, подозрителен, насторожен. На вопросы отвечает формально, односложно. Жалуется на слабость, «переливание жидкости», «чувство холода» в голове, онемение в руках, что считает последствием отравления сожительницей. С убежденностью говорит о ее неверности, приводит массу «фактов». Говорит, что в результате отравления он «отупел», появилась «скованность мыслей и чувств». Убежден в правомерности своего поступка: «если бы я не убил, то меня бы убили». Никакого сожаления о содеянном не испытывает. В отделении отгорожен и подозрителен, по-бредовому интерпретирует поступки и высказывания окружающих.
Экспертная комиссия пришла к заключению, что Б. страдает параноидной шизофренией и при совершении инкриминируемого ему деяния не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Комиссия рекомендовала направить его на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением.
Комиссия обоснованно оценила Б. как представляющего особую опасность для общества, поскольку психическое заболевание у него на всем протяжении сопровождается бредовыми идеями ревности, преследования и отравления, которые сочетаются с эмоциональным напряжением и бредовым поведением, носящим характер активной бредовой защиты. На каждом этапе заболевания бредовые идеи направлены на определенных лиц (персонифицированы). Учитывая непрерывный характер течения заболевания, трудно рассчитывать на хороший терапевтический эффект и достижение полноценной ремиссии. Более того, и в стационаре он продолжает продуцировать бредовые идеи прежнего содержания, что делает его опасным даже в этих условиях и требует интенсивного наблюдения. К сказанному следует добавить диссимулятивные тенденции больного, с которыми необходимо считаться и в дальнейшем при оценке его опасности.
Интенсивность наблюдения обеспечивается наличием в таких стационарах наряду с медицинским персоналом специальных подразделений, подчиненных Главному управлению исполнения наказаний Минюста России, осуществляющих их охрану и надзор за содержащимися здесь пациентами[2], а также созданием охранных сооружений, установкой специальной сигнализации и связи.
Серьезной организационной проблемой, препятствующей в какой-то мере надлежащей реализации рассматриваемого вида принудительного лечения, является неравномерное распределение больниц с интенсивным наблюдением по территории страны. Все указанные учреждения в настоящее время сосредоточены в европейской части Российской Федерации. На обширных территориях Сибири и Дальнего Востока нет ни одной койки рассматриваемого профиля. Это приводит к дорогостоящим и опасным перевозкам соответствующего контингента больных на большие расстояния, что в условиях постоянной нехватки средств у больниц оборачивается задержками исполнения определений судов об изменении форм принудительного лечения, содержанием в названных стационарах пациентов, которым уже отменено принудительное лечение, и другим нарушениям закона. Одним из путей решения проблемы является организация в структуре имеющихся психиатрических больниц отделений соответствующего профиля для удовлетворения местных потребностей. Законодательных препятствий для создания таких отделений в настоящее время нет.
Следует отметить, что в клиническом отношении в больницах с интенсивным наблюдением представлены как пациенты, совершившие опасные действия в состоянии острого или обострившегося хронического психического расстройства (которым показана преимущественно активная медикаментозная терапия), так и больные с состояниями выраженного психического дефекта или слабоумия (нуждающиеся главным образом в психокоррекционных мероприятиях). Общим свойством пациентов этих учреждений является не какая-либо клиническая особенность, а такой социальный признак, как особая опасность для общества, обусловленная самыми разнообразными психопатологическими проявлениями. В силу этого лечебно-реабилитационный процесс в рассматриваемых стационарах отличается большим разнообразием форм, что требует узкой профилизации отделений, соответствующей либо различным клиническим состояниям, либо различным этапам терапии, через которые последовательно должно пройти большинство пациентов (приемное, активной терапии, реабилитационное и другие отделения).