Младенчество. 
Детская и подростковая психотерапия

Это первый год жизни ребенка. По словам Л. С. Выготского, уже «первый контакт ребенка с действительностью оказывается целиком и полностью социально опосредованным»^[1]. Определяющим фактором развития в младенческом возрасте являются взаимоотношения ребенка с матерью или замещающим ее лицом. В этом сходятся все исследователи, независимо от того, каких объяснительных моделей они придерживаются.

На протяжении первого года ведущей деятельностью ребенка является эмоциональное общение с близким взрослым, т. е. основные психологические образования формируются внутри этой деятельности.

Заметим, что большая часть исследований развития ребенка на первом году жизни была выполнена в рамках психоаналитической традиции. Именно психоаналитики первыми обратили внимание на роль эмоциональных отношений между матерью и ребенком в этот период, влияние этих отношений на всю дальнейшую жизнь человека. Поэтому при описании развития на ранних этапах мы будем в первую очередь обращаться к психоаналитическим исследованиям.

Характеризуя развитие ребенка на этапе младенчества, принято говорить о развитии диады «мать — ребенок». Известная фраза Д. Винникотта о том, что нет такой вещи, как младенец, очень точно передает невозможность существования ребенка без матери.

Задачи матери на этапе младенчества определяются Д. Винникоттом понятиями «холдинг» и «достаточно хорошая мать». «Хороший холдинг» — это хороший уход за ребенком в широком смысле. Это и собственно уход, и удовлетворение эмоциональных потребностей ребенка. «Достаточно хорошая мать» — это мать, способная осуществлять хороший «холдинг»^[2].

Какими же качествами должна обладать достаточно хорошая мать? Прежде всего, она должна правильно держать ребенка па руках (холдинг в узком смысле), должна обладать способностью к отзеркаливанию (отражению) и контейнированию. По мнению Д. Винникотта, формообразующим опытом в жизни ребенка является ощущение, как мать, в полном смысле слова, «держит» ребенка (холдинг), что предполагает «присутствие ребенка как в материнском сознании, так и у нее на руках»^[3]. То, как держат младенца и обращаются с ним, имеет непосредственное и главное отношение к общему доверию ребенка к миру. Физическое держание младенца «является формой любви». Отзеркаливание — это отражение матерью эмоционального состояния ребенка. Оно может происходить в разных модальностях, т. е. мать может отражать эмоции ребенка и мимически, и телесно, и голосом и пр. Контейнирование — это способность матери удерживать, сохранять и перерабатывать деструктивные импульсы ребенка, возвращать их ребенку не сразу, а уже в переработанном виде, тем самым означивая и открывая ребенку человеческий смысл его аффектов.

Мать является своеобразным зеркалом для ребенка, в ней он видит себя, узнает себя, через реакции матери он начинает выделять и осознавать свои ощущения и потребности. Удовлетворение всех жизненно важных потребностей облечено в культурные, социальные формы, сопровождается эмоциональным взаимодействием (улыбкой, словами, поглаживаниями и т. д.). По словам Д. Винникотта, даже «кормление для ребенка — это меньше всего кормление». Этот процесс чрезвычайно важен, так как именно в процессе кормления наиболее полно осуществляется эмоциональное взаимодействие матери и ребенка.

Взаимодействие матери и ребенка — это не односторонний процесс, что очень хорошо описано современным психоаналитиком Д. Стерном. Матери и младенцы создают цепочки взаимного поведения, которое дает им возможность вести социальные диалоги. В этом диалоге мать, по словам Стерна, «осуществляет точные или приблизительные имитации непосредственного поведения младенца. Если младенец издает звуки, мать тоже. Если младенец строит гримасу, она ее повторяет…». На протяжении первого года жизни происходит постепенное отделение ребенка от матери. Создание условий для отделения — функция матери и семьи. В первые недели после рождения мать полностью сосредоточена на ребенке, она улавливает все его сигналы и, по возможности, удовлетворяет их. Это состояние Винникотт называет «первичной материнской озабоченностью». У ребенка такое поведение матери создает «иллюзию всемогущества». В этот период мать «настроена па волну» ребенка, ее сензитивность по отношению к нему максимальна. Постепенно мать теряет такую обостренную чувствительность и порой сознательно, порой бессознательно начинает незначительно фрустрировать некоторые потребности ребенка, т. е. начинает разрушать иллюзию всемогущества. Выход из состояния «всемогущества» необходим ребенку для того, чтобы ориентироваться в реальности, постепенно отделяться от матери, строить образ себя, отдельный от образа матери. Улыбкой, позой, плачем, криком или другим способом выражая свои желания, ребенок приходит к осознанию их, к осознанию себя.

Ярким подтверждением того, что ребенок усвоил первые формы социального поведения, является его улыбка при виде лица взрослого, которая появляется в возрасте между шестью неделями и тремя месяцами. Первая социальная улыбка еще неразборчива, младенец улыбается любому лицу. Эта улыбка является взаимной и знаменует собой важнейшую веху в социальном развитии ребенка.

На втором-третьем месяце жизни младенца происходит оформление отдельных эмоционально-выразительных движений в «комплекс оживления». Он включает в себя сосредоточение на лице взрослого, улыбку, движения головы, вскидывание ручек и ножек, голосовые проявления. Комплекс оживления является важным этапом в развитии общения ребенка и взрослого.

Следующей значимой вехой в социальном развитии младенца считается появление привязанности. Привязанность младенца к матери (или к близкому взрослому, ухаживающему за ним) является важнейшим новообразованием младенческого возраста. Понятие «привязанность» было предложено Дж. Боулби, автором теории привязанности. Привязанность — это особый вид поведения, специфика которого заключается в обеспечении близости или физического контакта с родителем (чаще всего с матерью).

Поведение привязанности обусловлено потребностью беспомощного существа в защите от опасностей окружающего мира, это не просто поведение, связанное с удовлетворением физиологических потребностей. Регуляция поведения опирается на когнитивные карты («рабочие модели»). Рабочие модели — это система образов и представлений ребенка о внешней и внутренней среде, система управления поведением.

В теории Боулби привязанность (attachment) к матери понимается одновременно и как активное поведение ребенка, и как эмоциональная связь с ней. Поиск ребенком защитной близости и контакта со взрослым активизируется в ситуации опасности и дискомфорта. При разлуке с матерью или в ситуации опасности внутренняя система регуляции поведением привязанности у ребенка активизируется, а привычные стимулы, которые прекращают ее действие (контакт с матерью), отсутствуют. Это вызывает страдание ребенка.

Процесс формирования привязанности начинается с момента рождения, а приблизительно через семь или восемь месяцев первичная привязанность, как правило, уже сформирована. Происходит объективация фигуры родителя как объекта привязанности. С этого времени ни один взрослый не может полноценно заменить ребенку мать. Именно поэтому вынужденная разлука с матерью во втором полугодии жизни является для ребенка более травматичной, нежели в первые полгода. Если до 12 месяцев привязанность не сформирована, то психическое развитие ребенка нарушается. Главными факторами формирования привязанности ребенка к матери являются чуткость ее реагирования на подаваемые ребенком сигналы, частота и длительность реального взаимодействия с ним.

Для исследования качества привязанности канадской исследовательницей М. Эйнсворт была разработана специальная экспериментальная процедура — «Незнакомая ситуация». Эксперимент состоит из восьми трехминутных эпизодов, во время которых наблюдают младенца наедине с матерью, наедине с незнакомцем, с матерью и незнакомцем, а также в одиночестве. Эта процедура содержит три момента, которые могут вызвать стресс у ребенка: наличие незнакомой обстановки (экспериментальная комната), присутствие незнакомого человека и отделение от матери. В этой ситуации активируется система привязанности ребенка, на основании наблюдения за взаимодействием матери и ребенка оценивается качество детской привязанности.

В результате исследования было выявлено три вида привязанности младенца к матери:

• 1) надежная, безопасная привязанность;
• 2) ненадежная, небезопасная привязанность избегающего типа;
• 3) ненадежная, амбивалентная привязанность.

В дальнейшем был выделен еще один тип привязанности — ненадежная привязанность дезорганизованного типа.

Формирование привязанности — принципиальное событие в социальном развитии ребенка, поскольку привязанность является основой для развития отношений с другими людьми и в дальнейшей жизни, для установления интимных, дружеских и супружеских отношений.

В последние годы влияние привязанности па психическое развитие и разные сферы человеческих взаимоотношений находится в центре внимания исследователей. Была обнаружена связь между надежностью привязанности и когнитивным и социоморальным развитием, а также с «Я» -концепцией.

Современные исследования показывают, что сформированная в первые годы жизни первичная привязанность может быть как устойчивой, так и изменчивой. Однако надежная привязанность, как правило, не изменяется, в то время как ненадежная амбивалентная привязанность может переходить в дезорганизованную.

Ученые, исследовавшие привязанность к отцам, обнаружили, что отцы могут устанавливать с младенцами не менее эмоциональные отношения, чем матери, и эти отношения развиваются и становятся все более разнообразными по мере развития ребенка. В настоящее время установлено, что у многих младенцев формируется надежная безопасная привязанность к отцам в конце первого года жизни в случае, если отцы заботятся о детях, эмоционально взаимодействуют с ними. Исследования показали также, что дети, у которых сформирована надежная привязанность к обоим родителям, менее тревожны, лучше адаптируются к школе, у них лучше саморегуляция, они более социально компетентны, чем дети с надежной привязанностью только к одному из родителей.

На качество привязанности влияют не только отношения с каждым из родителей, но и супружеские отношения родителей. Так, в работе Б. Лунди было установлено, что чем выше удовлетворенность супругов браком, тем выше привязанность ребенка к отцу, и чем больше депрессивных признаков у матери, тем слабее привязанность к ней у ребенка^[4].

Формирование привязанности сопряжено с появлением у ребенка новой эмоциональной реакции, новой формы поведения — это так называемая «тревога восьмимесячных». В «тревоге восьмимесячных», которая возникает обычно между шестым и девятым месяцами, можно выделить два связанных между собой феномена: тревогу отделения (сепарационную тревогу), которая появляется, когда мать или другой заботящийся о ребенке человек уходит, и «боязнь незнакомца». Это реакция тревоги и страха на незнакомого человека — ребенок закрывает лицо руками, прячется в подушку, может заплакать. «Боязнь незнакомца» и сепарационная тревога — важные показатели социального развития ребенка, обретения им социальной компетентности.

Первые полгода перемещаться в пространстве комнаты младенцы могут лишь на руках у родителей, после шести месяцев могут ползать на животе на небольшом пространстве, а примерно к восьми месяцам они начинают ползать на четвереньках, т. е. начинают самостоятельно осваивать пространство, обретают относительную свободу от взрослых. Это чрезвычайно важный момент и для процесса сепарации от матери, и для формирования образа тела, развития координации и пространственных представлений. Таким образом, ползание является важным психологическим приобретением первого года жизни.

Примерно к году ребенок начинает самостоятельно, независимо от взрослых ходить. Это является решающей вехой в развитии его автономии и независимости, в формировании образа «Я», в построении его отношений с миром.

Традиционно считалось, что на первом году жизни ребенка семья представлена ему, главным образом, матерью, что основная функция отцаэто обеспечение комфорта матери (эмоционального и физического), создание условий для осуществления хорошего ухода за ребенком в широком смысле. Однако современные исследования показывают, что уже на первом году жизни младенцы обладают способностью к взаимодействию втроем. В этих исследованиях, которые проводились в режиме реального времени, участвовали дети младенческого и раннего возраста. В работах было показано, что общение ребенка с матерью отличается от его общения с отцом и отличается от взаимодействия в триаде «мать — отец — ребенок»^[5]. Исследования взаимодействия в триадах показали, что это совершенно особый тип взаимодействия, который не равен сумме взаимодействия ребенка с каждым из родителей в паре. Общение в триаде имеет более сложную структуру, чем общение в диаде. Взаимодействие в триаде вносит особый вклад в развитие ребенка, пока еще мало изученный. Таким образом, дети, которые воспитываются одной лишь матерью, испытывают дефицит не только отцовского влияния, но и важнейшего опыта пребывания втроем.

Была также установлена связь между способностью к общению втроем и супружескими отношениями в паре. Так, в работе зарубежных психологов исследовалась игра втроем (мать, отец и ребенок младенческого или раннего возраста) в семьях с нормальной и перевернутой семейной иерархией^[6]. В ходе исследования была выявлена способность младенца к трехстороннему общению — способность уделять внимание одновременно обоим родителям и разделять с ними эмоциональные переживания. В процессе игры с обоими родителями так называемые «триангулярные призывы» (triangular bids) наблюдаются у младенцев уже на двенадцатой неделе жизни: они быстро переводят взгляд с отца на мать и, обращаясь к обоим, сигнализируют о своем аффекте. Кроме того, было показано, что уже в младенческом возрасте в случаях проблемного семейного альянса ребенок, действуя как посредник, способен активно контролировать отношения между родителями с помощью провокационных стратегий.

В данном параграфе в фокусе нашего внимания были тс основные обретения, которые связаны с взаимодействием младенца и близкого взрослого и формируются внутри этого взаимодействия — социальная улыбка, появление привязанности, ползание, начало ходьбы, первые слова. В рамках данной главы невозможно рассмотреть все сферы психического развития ребенка. На первом году формирование личностных структур сплетено в единый комплекс и обусловлено когнитивным, сенсорным, моторным и эмоциональным развитием.

Анализ большинства теорий развития, выполненных в разных парадигмах (психоанализ, теория объектных отношений, культурно-исторический подход, теория когнитивного развития Ж. Пиаже), показывает, что, несмотря на различие теоретических позиций, психическое развитие понимается как движение от некой слитности, ощущения нераздельности Я и Другого, «Я и не-Я», к постепенной сепарации ребенка от матери, Я от не-Я, дифференции Я и индивидуации^[7].

Важно заметить, что иная точка зрения представлена в теории развития Д. Стерна, который также считает, что развитие ребенка происходит в рамках взаимодействия с матерью, но отрицает наличие симбиотической фазы и утверждает, что младенец автономен с первых дней жизни. В центре теории Стерна находятся ощущения самости, которые являются важной субъективной реальностью. Ощущение самости — это центральный организующий принцип, оно существует с момента рождения, а может быть, и раньше.

Стерн выделяет четыре различные ощущения самости, каждое из которых определяет особую область переживания самости и социальной отнесенности. В отличие от всех теорий периодизации, предполагающих, что стадии развития последовательно сменяют друг друга, Стерн подвергает сомнению представление о фазах развития в целом. По его мнению, основные изменения социального опыта происходят благодаря тому, что младенец обретает новые ощущения самости.

Каждое ощущение самости (т.е. отдельная зона), будучи сформировано, существует и развивается на протяжении всей жизни. По мнению Стерна, младенец начинает воспринимать ощущения зарождающейся самости с рождения, ни в какой период младенчества нет смешения самости и «Другого», в младенчестве «всегда заложен отклик на внешние социальные события». Переживание слияния с другим, переживание симбиоза — это не отправная точка в развитии, не неспособность к дифференциации, а результат активной организации сосуществования самости с «Другими». Именно возникновением новых форм самости Стерн объясняет некоторые «квантовые скачки» в развитии ребенка, которые легко замечают и наблюдатели, и родители.

Мы остановились на теории Стерна столь подробно потому, что при таком взгляде па развитие кардинально меняется и взгляд на клинику развития, и на диагностику, и, соответственно, на психотерапевтическое вмешательство.

Таким образом, рассмотрение развития ребенка па первом году жизни подтверждает, что практически все важнейшие психологические структуры в этот период формируются во взаимодействии ребенка с матерью, и, следовательно, психологические проблемы ребенка являются результатом нарушения этого взаимодействия. Уже в конце 1940—1950;х гг. Р. Шпицем было установлено, что в младенчестве психические расстройства являются следствием неудовлетворительных отношений между матерью и ребенком. Поэтому к основным факторам риска в младенчестве следует отнести нарушения отношений матери и ребенка, низкое качество материнства (неудовлетворение эмоциональных потребностей ребенка, неправильное держание на руках и др.)' ограничения активности ребенка.

Из практики известно (это отмечают и X. Ремшмидт, и Д. Стерн), что родители младенцев крайне редко обращаются с проблемами их ребенка к психотерапевту. В сознании родителей существует представление о трудностях первого года жизни ребенка, которые нужно просто «перетерпеть». Как правило, они обращаются к специалистам только в тех случаях, если проблемы ребенка приобретают крайние формы — например, если ребенок совсем отказывается от еды, непрерывно кричит, совсем не спит ночами. В этих случаях, если специалистами установлено, что у такого поведения ребенка нет медицинских или органических причин и требуется именно психологическая помощь, то помощь эта должна быть адресована диаде «мать — ребенок», поскольку за поведением ребенка с большой долей вероятности стоит нарушение отношений матери и ребенка.

Современные отечественные исследования отношений младенца с матерью на ранних этапах развития и последствия их нарушений представлены в работах Р. Ж. Мухамедрахимова, Н. Н. Авдеевой, С. Ю. Мещеряковой, М. Е. Ланцбург, М. К. Бердышевской и других исследователей.

• [1] Выготский Л. С. Вопросы детской (возрастной) психологии // Собрание сочинений. М.: Педагогика, 1984. Т. 4. С. 281.
• [2] См.: Винникотт Д. В. Маленькие дети и их матери.
• [3] Филиппе А. Винникотт// Д. В. Винникотт и аналитическая психология. М.: Добро-свет, 2009. С. 36.
• [4] Lunely В. L. Father and mother-infant face-to-face interactions: Differences in mind-related comments and Infant attachment // Infant Behavior & Development. 2003. Vol. 26. P. 200−212.
• [5] Lindsey Е. W., Caldera К. М. Mother-Father-Child Triadic Interaction and Mother-Child Dyadic Interaction: Gender Differences Within and Beween Contexts // Sex Roles. 2006. Vol. 55. P. 511—521. См. также: Frascarolo F., Faces F., Carneiro C, Fivaz-Depeursinge^.Hierarchy of Interactive Functions in Father-Mother-Baby Three-way games // Infant and Child Development. 2004. Vol.13. P. 301−322.
• [6] Fivaz-Depeursinge E., Frascarolo F., Lopes F. et al. Parent-chield role reversal in triloquc: Case studies of trajectories from pregnancy to toddlerhood // Attachment & Human Development. 2007. Vol. 9(1). P. 17−31.
• [7] См.: Малер М., Пайн Ф., Бергман Л. Психологическое рождение человеческого младенца. М.: Когито-Центр. 2011.