Методы. 
Детская и подростковая психотерапия

Серийное рисование — юнгианский метод, предполагающий создание рисунка в присутствии терапевта на свободную тему. Психолог проводит регулярные еженедельные встречи с ребенком в течение 20—25 мин, в ходе которых просит его «просто нарисовать картинку». В процессе таких встреч формируются доверительные отношения, внутренние конфликты и переживания находят свое выражение на символическом уровне, в результате чего возникает возможность их разрешения.

Дж. Аллан выделяет недирективный, директивный и частично директивный методы.

Недирективный метод. Некоторые дети интуитивно знают, что именно хотят нарисовать, и, видя перед собой лист бумаги, сразу начинают изображать что-то. В этом случае терапевт просто наблюдает за ребенком, отмечая особенности рисунка и типы образов, темы, возникающие в рисунках. Как отмечает Дж. Аллан, такие дети уже включены в процесс собственного исцеления. В конце можно попросить ребенка рассказать, что изображено на рисунке: «Этот рисунок изображает какую-то историю? Ты можешь рассказать мне, что происходит на рисунке? У рисунка есть название?» Можно также поинтересоваться, какие события предшествовали этому рисунку и что произойдет потом.

Директивный метод может быть применен, когда ребенок страдает от нерешительности. Как отмечает Дж. Аллан, в таких случаях предложение темы для рисования помогает детям приступить к работе. Можно предложить нарисовать образ, который, по мнению аналитика, сейчас подошел бы для выражения чувств ребенка — например, вулкан для раздраженного ребенка.

Данный метод целесообразно применять до тех пор, пока ребенок не приступит к спонтанному рисованию или не отвергнет предложенные образы. Одним из вариантов направленного рисования является тест ДДЧ (дом дерево — человек). При использовании этого метода психолог обращает внимание на образы, отражающие болезненную область либо область нового психологического развития. В этих случаях он просит ребенка еще раз нарисовать определенный образ уже на следующей встрече. Дж. Аллан приводит следующий пример обращения к ребенку: «Я размышлял о рисунках, которые ты нарисовал на прошлой неделе, и вспомнил, что ты затратил много времени на сломанное дерево. Меня интересует, как на этой неделе обстоит дело с этим деревом. Не мог бы ты еще раз нарисовать его для меня?» .

Частично директивный метод предполагает обращение к символу, который неоднократно упоминался ребенком и имеет для него особенное значение. Сам по себе образ может быть не значимым, однако его смысловая насыщенность проявляется при описании ребенком данного образа. Один раз в четыре-шесть недель психолог просит ребенка нарисовать этот образ: «Я сегодня размышлял о клетке. Ты не мог бы нарисовать се для меня? Что произошло с ней с тех пор, как ты последний раз рисовал ее?» Четыре-шесть недель составляют оптимальный период времени, в течение которого психика регистрирует изменение, а ребенок формирует новую установку или отношение к символической теме. На остальных встречах ребенок может рисовать все, что захочет сам. В этом образе заключен целительный потенциал. Он может отражать динамику, трансформацию ребенка.

Одной из форм серийного рисования является рисование мандал {рисунков в круге). В своей автобиографии Юнг рассказывал о том, как ежедневно рисовал мандалы и постепенно обнаружил, что каждый рисунок отражает его внутреннюю жизнь на данный момент. Он стал использовать эти рисунки, чтобы фиксировать свою психическую трансформацию. В конце концов Юнг пришел к выводу, что метод мандалы — это путь к нашему центру, к открытию нашей уникальной индивидуальности. Он считал мандалу чрезвычайно мощным символом, являющимся зримой проекцией психического мира и выражающей Самость человека.

Создание мандалы в процессе работы с ребенком является актом индивидуального творчества и несет в себе важную терапевтическую функцию, позволяет выразить волнующие ребенка переживания в символической форме, способствует общей гармонизации состояния. Мандала является основой, началом для совместного обсуждения. С помощью символического рисунка ребенок выражает свое внутреннее состояние, и, возможно, это поможет ему рассказать о том, что является значимым для него в данный момент.

Большая вариативность форм работы с мандалой открывает широкие возможности для терапии. Ее можно нарисовать на бумаге, вышить с помощью цветных ниток или бусин. Интересной является и работа с насыпной мандалой, с использованием природных материалов разных форм и цветов (крупы, семена, травы, специи). Методом насыпания ребенок создает рисунок в форме круга. Сыпучие мандалы динамичны, одним движением руки они могут разрушаться или видоизменяться, и в этом заключается их особенность.

Создавать можно как свою собственную индивидуальную мандалу, так и групповую: с семьей или со сверстниками. При этом возможны разные варианты работы: разделение круга на сегменты, когда у каждого будет своя территория, или же спонтанное заполнение круга, основанное на внутреннем ощущении границ каждого из участников. Вышеописанные варианты работы используются наиболее часто, их можно дополнять или придумывать новые. Выбор формы работы с ребенком зависит, прежде всего, от его предпочтений и интересов, ведь процесс должен приносить удовольствие. Также следует учитывать возраст и особенности психологического состояния ребенка. Юнг подчеркивал важное значение именно серийного рассмотрения творческих работ, поскольку таким образом можно наблюдать динамику образов бессознательного. Когда ребенок регулярно воплощает свои образы в присутствии терапевта, происходит активизация целительного потенциала, конфликты находят свое выражение.

Sandplay (песочная терапия)

Техника песочной терапии базируется на работе с символическим содержанием бессознательного как источником внутреннего роста и развития. Ребенок может выражать и исследовать свой мир, превращая свой опыт и свои переживания, часто непонятные или тревожащие, в зримые и осязаемые образы.

Исследовать свой внутренний мир ребенку поможет множество миниатюрных фигурок, ящики с песком, некоторое количество воды и ощущение свободы и безопасности самовыражения, возникающее в общении с психологом.

Фигурки-образы подходят для символического выражения многих человеческих переживаний. Коллекция миниатюрных фигур и предметов, вода и песок призваны возбудить воображение ребенка^[1]. В ходе сеанса ребенку сначала предлагается выбрать фигурки, которые привлекают его внимание, и построить из них композицию на песке. После того, как он это сделал, его просят дать название построенному и рассказать об этом историю.

Сказки

" Сказки — это лекарство. Они обладают целительной силой, не заставляя нас делать, быть, действовать — достаточно просто слушать их" , — пишет К. Эстес^[2]. Сказки — излюбленный инструмент работы детских психологов разных направлений. Они помогают прикасаться к страшному и запретному, поддерживают в сложных ситуациях, учат правильно действовать и показывают путь к собственным ресурсам и их использованию.

Особенность обращения к сказке в юнгианской работе с ребенком заключается в глубинном взаимодействии с образами и сюжетами. Как это происходит?

Сказки, мифы, легенды и предания говорят на языке коллективного бессознательного, в их основе лежат простые мифологемы — похожие сюжеты и герои встречаются у самых разных народов в самые разные периоды их культурного развития. Этот язык доступен и понятен психике, поэтому в сложных ситуациях, в моменты ощущения тупика и беспомощности в голове появляются необычные фантазии и странные образы. Таким способом психика обращается к коллективному опыту, ищет ответ и ресурс для разрешения непростой ситуации. В терапевтическом пространстве у сказки особая роль — она помогает разбудить в ребенке внутреннего мудреца, помогает бесстрашно опираться на свои силы и следовать собственному пути развития.

Условно можно выделить два способа работы со сказкой.

В первом случае терапевт и ребенок используют уже готовые, придуманные сказки. Специалисты единогласно сходятся во мнении, что для такого способа работы больше подходят «неприукрашенные и неиспорченные старые сказки». Они позволяют более полно прочувствовать всю гамму переживаний, которые несет сказочный сюжет. Д. Лиар говорит об этом так: «Я нс рекомендую адаптированные варианты, неполные, с выкинутыми кусками. Они извращают роль сказки, призванной дать типичный человеческий ответ на тревожащие вопросы» .

Возникнув очень давно, сказочные сюжеты менялись с течением времени. Под воздействием культурных преобразований из многих сказок исчезли моменты, связанные с фекалиями, сексуальностью, расчленением. Жестокость была смягчена, на языческие символы наложились христианские. Эти наслоения затрудняют, но, к счастью, не препятствуют продуктивному взаимодействию психики с архетипической основой сказки. К. Эстес отмечает: «Несмотря па всю структурную неразбериху в версиях сказок, существует прочная основа, которая ярко просвечивает и поныне. Все, что нужно, и нужно нам всем, по-прежнему подает нам тихий голос из сюжетной структуры сказки — из ее «костяка» «.

При работе с ребенком в поле внимания может оказаться его любимая сказка, или случайно вспомнившаяся из раннего детства, или особенно страшная и пугающая, которую маленький клиент слышал когда-то, или случайно выбранная из книги. Хорошо, если в кабинете терапевта есть книги со сказками разных народов, и ребенок знает о возможности почитать сказку вместе с психологом.

Каким образом будет происходить чтение — по ролям, по очереди или кем-то одним — не так важно, способ должен предложить сам ребенок. Сказочные истории хороши тем, что даже простое слушание дает целительный эффект.

После того как произошла встреча со сказкой, важно остановиться на образах, которые вызывают наибольший эмоциональный отклик у ребенка. Это могут быть не только герои, но и ситуации, запомнившиеся моменты, чувства. Для взаимодействия с ними подойдут самые разные способы: рисование, лепка из пластилина и глины, разыгрывание в песочнице или просто на столе/ковре с помощью игрушек. С детьми более старшего возраста эффективным может быть проговаривайте и связывание сказочного материала с личной историей.

Существует опасность зачарованности сказкой или отдельной се частью. Подобно Герде в волшебном саду, ребенок может уноситься в мир своих фантазий и сказочных образов. Это возможно в том случае, если он рисует и (или) описывает образ, но не проживает его в опыте, в чувствах, как бы отстраняясь от насыщенного переживания. В таких ситуациях терапевту важно дать ребенку время и быть особенно внимательным к своим личным реакциям. Часто в такие моменты психологу становится скучно, его клонит в сон или появляется нежелание присоединяться к процессу ребенка. Это обусловлено взаимодействием на уровне «бессознательное ребенка — бессознательное терапевта». Именно на уровне этого поля психолог улавливает переживания ребенка — боязнь столкнуться с тяжелыми чувствами, страх перемен и др.

Лучшим способом для преодоления у терапевта желания выключиться из процесса является осознавание происходящего и чувств ребенка. Важно, чтобы психолог сумел осознанно быть внутри процесса ребенка, чтобы переживал вместе с ним. Непосредственно при взаимодействии с маленьким клиентом полезно называть чувства героев, присоединяться к ним, но не вторгаться со своей интерпретацией. Возвращение к эмоциям и переживаниям героев сказки помогает уменьшить зачарованность и приблизиться к непростому чувству безопасным образом — через проживание проекции на героев и дальнейшее осознавание.

Еще одним способом привнесения сказки в работу с ребенком является рассказывание ее психологом. Он может сам предложить сказку, которая причудливым образом перекликается с детским сном, повествует о ситуации, похожей на ситуацию ребенка, учит обращаться с чувствами.

Так, десятилетняя девочка, которая хотела преодолеть застенчивость и не бояться отвечать на уроках, полюбила сказку «Птица Фица». В сказке рассказывается о том, как злой волшебник обманом забирал в свой дом девушек и жестоко убивал их в секретной комнате. Но главная героиня оказалась хитрее и смекалистей других, и благодаря своей смелости не только спасла сестер и избежала гибели, но и уничтожила злого волшебника.

Эта сказка не сразу появилась в процессе работы девочки и психолога. После установления доверительного контакта девочка стала придумывать страшные истории. Одна из историй была об ужасном старике, который разрубал женщин топором, но они не могли от него сбежать. Психологу вспомнилась сказка с похожим мотивом, он сказал об этом девочке, а та попросила рассказать подробно. Она была очень удивлена и обрадована, что страшный мотив в сказке уже придуман кем-то другим, т. е. не одна она переживает ужас и невероятный страх и от самого сюжета, и от того, что это пришло ей в голову. Познакомившись с этой сказкой, девочка просила психолога рассказывать ее на нескольких следующих встречах. И каждый раз ее страх уменьшался. В какой-то момент она сама стала рассказывать вместе с психологом. В итоге у нее родилась собственная аналогичная история, в которой юная клиентка придумала свой способ расправы над злым мучителем. Ей стало гораздо легче отвечать на уроках и быть более открытой с друзьями.

Этот случай иллюстрирует, как ребенок с помощью сказки взаимодействует с пугающим образом в бессознательном, вследствие чего страшный образ перестает быть слишком страшным, и его энергия используется дня реальной жизни. У нашей девочки появилось больше смелости.

Следует отметить, что «ответ», который дает сказка, усваивается не как урок или сознательное руководство к действию. Педагогическое научение в этой ситуации не имеет никакого отношения к аналитическому процессу. Опыт, получаемый через сказку, усваивается на бессознательном уровне вследствие того, что «в нашем бессознательном под слоем личных воспоминаний и представлений некоторым образом существует слой общечеловеческих душевных возможностей развития». Именно к этому «плодородному слою» мы получаем доступ благодаря сказке.

Второй способ работы со сказкой предполагает ее рассказывание самим ребенком. Терапевт может предложить ребенку определенную структуру придумывания собственной сказки, задать «волшебную ситуацию», которую ребенок наполняет актуальными для него образами.

Но иногда сказочные мотивы или образы возникают у ребенка спонтанно, в игре или рисунке, не образуя при этом закопченного сюжета. В таком случае необходимо время для проживания этих образов, важных и значимых для ребенка. Глубинные чувства, фантазии воплощаются в конкретном персонаже или действии и появляются до тех пор, пока не будут узнаны и исследованы. Терапевту не стоит торопиться и интерпретировать. Необходимо дать возможность ребенку познакомиться с этим образом-переживанием, исследовать его. Сказочные истории и герои могут очень многое рассказать о внутреннем мире ребенка, о том, что его волнует в данный момент, что ему важно.

Образы имеют не только универсальное, архетипическое, но и индивидуальное значение. Юнгианский подход подразумевает, что образ имеет не одно, а множество значений, подчас противоположных. Этот специфически юнгианский взгляд в корне отличается от классического аналитического подхода к работе с образом, когда ему приписывается конкретное, уместное в данной ситуации значение.

Юнгианский аналитик должен обладать достаточными познаниями в мифологии, знать множество самых разных сказок и преданий. Тогда он сможет точнее понять ситуацию, актуальную для психики ребенка. Одновременно он должен быть чуток к индивидуальному значению образа для своего клиента и не фокусироваться только на архетипических паттернах. Это поможет терапевту прочувствовать ткань переживания ребенка и особенности его личного опыта. Ориентация в коллективных смыслах сюжетов и образов в совокупности с индивидуальным значением, которое предает им сам ребенок, позволяет увидеть картину происходящего в психике во всей ее полноте. Именно такой многогранный подход дает свободу клиенту, позволяя терапевту лучше ориентироваться в процессе работы.

Многозначность образа заключает в себе ресурс, к которому психика получает доступ через работу со сказкой. В каждом отдельном случае понимание и интерпретация образа становятся живым процессом, основанным не только на знаниях терапевта, но и на понимании глубокого бессознательного смысла, заложенного в нем.

Сказка, которую придумывает ребенок, со временем может измениться, в пей появляются новые персонажи, новые мотивы. Зачастую для того, чтобы найти выход из проблемной ситуации, необходимо пройти большой путь. Он может быть очень сложным и запутанным. Это на самом деле большая работа, которую ведет бессознательное ребенка в поисках внутреннего помощника, мудреца, который даст ответ и энергию для разрешения сложной ситуации, актуализирует не задействованные ранее части психики.

В старых сказках и историях сокрыта мудрость многих и многих поколений. Их использование в психологической работе помогает душе маленького (и взрослого) клиента найти выход из тупика, справиться с тяжелым переживанием, обрести внутренние ресурсы и воспользоваться ими. Сказки показывают гармоничные пути течения внутренней энергии и этапы, которые необходимо пройти психике в процессе развития и жизни.

Работа с родителями

Анализ ребенка, по мнению Юнга, — «трудное и своеобразное предприятие», когда приходится работать совсем при других обстоятельствах и условиях, чем со взрослым человеком. Для того чтобы детская терапия была эффективна, необходима также работа с родителями. Встречи терапевта с родителями проходят с определенной частотой, индивидуально обсуждаемой в каждом случае, и имеют своей целью поддержку родительских инстинктов, обсуждение актуальных переживаний ребенка. «На языке Юнга — это помочь отцу и матери найти их родительский инстинкт и довериться ему, т. е. соответствовать родительским архетипам» .

Когда в процессе терапии дети начинают восстанавливать отношения с самими собой и идти по пути индивидуации, родители могут столкнуться с собственным сопротивлением. Ребенок больше не является вместилищем их проекций и ожиданий и, возможно, становится «неудобным». В этом случае родители сталкиваются с собственными комплексами и неприятными чувствами, и им может быть необходима собственная терапия у другого, своего личного аналитика.

Дети могут легко создавать образы, проживать их и воплощать, но часто не интегрируют их в сознание. Это особый процесс — формирование символического отношения к образам, который требует активного участия Эго. В ходе терапии аналитик берет эту функцию на себя. Благодаря его собственному символическому отношению к появляющимся на сессиях образам возможно формирование связи между бессознательным содержанием и сознанием. В этом процессе общения с символизирующей функцией аналитика ребенок формирует свою собственную символическую способность, выстраивается или восстанавливается ось Эго — Самость. Таким образом, на аналитических сеансах создается пространство, в котором у ребенка формируется собственная функция регуляции связи между сознанием и бессознательным, которая лежит в основе здоровья психики.

• [1] См.: Штейнхардт Л. Юнгианская песочная психотерапия. СПб.: Питер, 2001.
• [2] См.: Эстес К. П. Бегущая с волками: женский архетип в мифах и сказаниях. М.: София, 2011.