Предмет международного уголовного права

Большинство отечественных авторов попросту умалчивают о выделении самостоятельного предмета правового регулирования, присущего международному уголовному праву. Обратных примеров немного. В 40-х гг. XX в. определение предмета международного уголовного права исходило из задач борьбы за мир, борьбы с преступлениями, которые были сформулированы в Уставе Нюрнбергского трибунала^[1]. Например, П. С. Ромашкин считал, что предметом регулирования международного уголовного права являются те отношения между государствами, которые складываются в процессе координирования их борьбы с международными преступлениями^[2]. Такая позиция разделялась большинством авторов^[3].

И. И. Лукашук и А. В. Наумов указали, что международное уголовное право регулирует «межгосударственные отношения, т. е. отношения, с участием государств и международных организаций»^[4].

Большинство других исследователей просто констатируют тот факт, что международное уголовное право «характеризуется тем, что сохраняет международный правопорядок в целом с помощью специфических уголовно-правовых методов и средств». При этом международное уголовное право призвано бороться с преступностью в области международного морского права, международного воздушного права, дипломатического права, международного экономического и финансового права и т. д.^[5]

Однако факт возрастания «самостоятельности» международного уголовного права заставляет говорить о необходимости определения его самостоятельных предмета и методов.

Как известно, предмет любой отрасли права носит всегда комплексный характер. Какие виды общественных отношений регулирует международное уголовное право?

На первый взгляд, и это отмечается практически всеми авторами, международное право регламентирует отношения, возникающие по поводу строго определенного юридического факта — совершения виновным лицом (лицами) деяния, признанного международным преступлением. При этом такое деяние может быть преступлением по общему международному праву либо преступлением международного характера.

Действительно, большинство действующих актов международного права содержат непосредственное указание на то, что они применимы в случае совершения строго определенных деяний. Так, например, Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за него от 9 декабря 1948 г.^[6] (далее — Конвенция о геноциде) прямо перечисляет в ст. 2 деяния, образующие названное преступление: «В настоящей Конвенции под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую: а) убийство членов такой группы; b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; е) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую» .

Подобные установления характерны для многих других документов (ст. 2 Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов от 14 декабря 1973 г.^[7]; ст. 1 Международной Конвенции о борьбе с захватом заложников от 18 декабря 1979 г.^[8] и пр.).

Таким образом, в подавляющем большинстве случаев нормы международного уголовного права, по преимуществу, регулируют охранительные отношения, возникающие в связи с совершением виновным лицом вполне определенного юридического факта — деяния, преступность которого установлена в международном уголовном праве.

Подавляющее большинство международно-правовых актов, устанавливающих преступность деяния, содержит указания на обязательность соответствующих изменений в национальных уголовных законах стран-участников. Поэтому надо сейчас остановиться на очень важной проблеме: как определить предмет правового регулирования в случае, когда преступность деяния определена одновременно в национальном и международном уголовном праве?

С одной стороны, в силу II Принципа международного права, признанного Уставом Нюрнбергского трибунала, то обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-либо действие, признаваемое по международному праву преступлением, не освобождает лицо, совершившее это действие, от ответственности по международному праву^[9]. Казалось бы, что международное уголовное право обладает абсолютным приоритетом в регулировании общественных отношений по поводу совершения преступления, предусмотренного в его установлениях.

С другой стороны, в современном международном уголовном праве отмечается тенденция признания того, что оно всего лишь «дополняет национальные органы уголовной юстиции», а «обязанностью каждого государства» является осуществление его собственной, национальной уголовной юрисдикции в случае совершения преступлений, предусмотренных в международном уголовном праве (преамбула Римского Статута).

В силу положений п. «а» ст. 17 Римского Статута, одним из оснований невозможности осуществления юрисдикции Международного уголовного суда (и, соответственно, применения нормы международного уголовного права напрямую) является осуществление национальной юрисдикции государства за совершенное международное преступление. Таким образом, если национальный Уголовный закон предусматривает ответственность за международное преступление, то охранительные общественные отношения по поводу данного юридического факта становятся предметом правового регулирования национального уголовного закона. Сказанное еще раз подтверждает мысль о том, что сферы действия международного и национального права различны.

Однако в силу конституционных предписаний большинства стран (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, ст. 25 Конституции Федеративной Республики Германии^[10], ст. 55 Конституции Франции^[11], раздел 2 ст. 6 Конституции США^[12] и др.), международно-правовые акты, вступившие в силу для этих государств, включаются в национальную правовую систему и имеют приоритетное действие.

Вполне может существовать ситуация, когда в национальном законе отсутствует норма, содержащаяся в международно-правовом акте, либо такая норма не соответствует последнему. В этих случаях изначально юридическое регулирование по поводу совершения преступления, предусмотренного в международном уголовном праве, должно происходить в соответствии с установлениями последнего.

Видимо, именно эти ситуации имелись в виду в уже цитированном п. «а» ст. 17 Римского Статута, указавшего, что Суд считает дело приемлемым и применяет нормы международного права, если государство «не желает или не способно» вести преследование или возбудить уголовное преследование должным образом. Такое «долженствование» означает соответствие нормы национального уголовного закона норме международного уголовного права. Если в национальном законодательстве подобная норма отсутствует либо не соответствует норме международного уголовного права, то юридический факт совершения преступления по международному уголовному праву становится основанием для регулирования возникших общественных отношений непосредственно по международному уголовному праву.

Анализ актов международного права позволяет также говорить о том, что в предмет международного уголовного права входят также общественные отношения общепредупредительного характера. Данные отношения связаны с удержанием лиц от совершения преступлений по международному уголовному праву. При этом средством такого удержания является угроза применения строгого и неотвратимого наказания.

Видимо, одной из главных целей общепредупредительного воздействия международного уголовного права является как раз поддержание мирового правопорядка. «Духом» этой задачи пропитан практически каждый международный документ уголовно-правового характера^[13].

Действительно, «болезнь всегда лучше предупредить, чем лечить». Именно с этим связана прямая и явная угроза применения самых строгих мер ответственности, адресованная потенциальным преступникам и многократно повторяющаяся в самых различных международных актах. При этом неотвратимость наказания, видимо, является главным средством общепредупредительного воздействия международного уголовного права. Оставим без комментариев одно из положений преамбулы Римского Статута: страны-участники приняли этот документ, «будучи преисполненными решимости положить конец безнаказанности лиц, совершающих такие преступления, и тем самым способствовать предупреждению подобных преступлений» .

К тому же сам факт установления преступности деяния в международном уголовном праве налагает на любое лицо обязанность воздержаться от совершения преступления. Подобным образом происходит специальное, присущее только международному уголовному праву регулирование поведения как в мировом сообществе в целом, так и в национальных обществах в частности.

Для отечественной теории уголовного права характерно выделение и третьей группы общественных отношений, входящих в предмет национального уголовного права — общественных отношений регулятивного характера. Подобные нормы наделяют субъектов правом на правомерное причинение вреда и, при соблюдении критериев допустимости, ответственность за причиненный вред исключается («обстоятельства, исключающие преступность деяния»). Существуют ли регулятивные общественные отношения в качестве составляющей предмета международного уголовного права?

Общепризнано, что регулятивные общественные отношения регулируют правомерное поведение лица. Ряд норм международного уголовного права содержит указание на возможность реализации именно таких общественных отношений. Так, в силу положений п. «b» -" с" ст. 31 Римского Статута, основаниями освобождения от ответственности являются: 1) состояние необходимой обороны, если лицо причинило вред, но действовало «разумно для защиты себя или другого лица»; 2) состояние «вынужденной ответной реакции» на угрозу неминуемой смерти либо причинения тяжких телесных повреждений для него самого или другого лица.

Такого рода нормы международного права позволяет говорить о том, что в них имеется ряд уголовно-правовых предписаний дозволительного характера. Поэтому для международного уголовного права, возможно, наличие отношений регулятивного характера, которые бы предписывали и считали непреступным причинение вреда тем интересам, которые охраняются рассматриваемой отраслью.

Вышеизложенное позволяет прийти к выводу о том, что предмет международного уголовного права представляет собой комплекс следующих общественных отношений.

• 1. Охранительные отношения, возникающие по поводу совершения деяния, преступность которого определена в международно-правовых актах. Кроме того, в предмет международного уголовного права входят также охранительные отношения, связанные с международно-правовой регламентацией наступления уголовной ответственности по национальному законодательству государств.
• 2. Общепредупредительные отношения, которые складываются по поводу соблюдения запрета на совершение преступлений, предусмотренных в международном уголовном праве.
• 3. Дозволительные (предписывающие) отношения, возникающие по поводу причинения вреда в рамках допустимых обстоятельств освобождения от ответственности, не связанных с отсутствием признаков субъекта ответственности.

Самым непосредственным образом с предметом международного уголовного права связаны его задачи и методы правового регулирования.

• [1] См.: Трайнин А. Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества. М., 1956. С. 36−39.
• [2] Ромашкин П. С. К вопросу о понятии и источниках международного уголовного права // Советское государство и право. 1948. № 3. С. 26.
• [3] См., например: Левин Д. Б. О понятии и системе современного международного права // Советское государство и право. 1947. № 5.
• [4] Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право. С. 9.
• [5] Международное уголовное право / под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 1999. С. 13.
• [6] Ведомости Верховного Совета СССР. 1954. № 12. Ст. 244.
• [7] Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. 33. М., 1979. С. 90−91.
• [8] Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. М., 1989. С. 100.
• [9] Принципы международного права, признанные уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в решении этого трибунала // Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма / под ред. И. А. Ледях, И. И. Лукашука. М., 1995. С. 113.
• [10] Федеративная Республика Германия. Конституция и законодательные акты. М., 1991. С. 34.
• [11] Французская Республика. Конституция и законодательные акты. М., 1989. С. 43.
• [12] Соединенные Штаты Америки. Конституция и законодательные акты. М., 1993. С. 26.
• [13] Так, например, в ст. 1 Конвенции о геноциде читаем: Договаривающиеся Стороны подтверждают, что они «обязуются принимать меры предупреждения» геноцида в военное и мирное время.