Россия. 
История международных отношений

В XVIII в. Россия вступила в качестве дикого и нищего Московского царства, у которого совершенно не было морского флота и имелось лишь несколько боеспособных полков (так называемые «полки нового строя» и «потешные»). Основу же вооруженных сил составляла боярская помещичья конница и стрельцы, гораздые лишь бунтовать. Такое войско не могло уберечь страну даже от крымских и ногайских набегов, не говоря уже о том, чтобы решить вековую проблему выхода к морям. Ни о каком серьезном участии в большой европейской политике такой России, которая была гораздо менее цивилизованной в то время, чем Турция, не могло, разумеется, быть и речи.

Конец XVIII — начало XIX в. застали Российскую империю в зените славы и могущества. Россия стана признанным членом клуба великих держав; без ее участия не решалась ни одна крупная международная (т.е. европейская) проблема. Союза с ней домогались сильнейшие державы; и они же трепетали гнева России.

В XVIII в. России, наконец-то, удалось решить те основные внешнеполитические задачи, которые страна не могла решить со времен Ивана Грозного:

• 1) надежно обезопасить свои южные рубежи;
• 2) обеспечить выход к морям, Балтийскому и Черному;
• 3) объединить восточнославянские народы, наследников Киевской Руси — русских, украинцев и белорусов — в едином государстве.

Это обстоятельство не могло не способствовать общему экономическому и культурному подъему страны. Особенно быстрыми темпами развивались такие новые экономические регионы, как Прибалтика, Юг России и Урал. Да и в целом страна совершила громадный рывок в своем экономическом развитии, что, видно хотя бы по росту численности населения. Нели в 1721 г. в Российской империи жили 15,5 млн чел., то в 1747 г. — 18 млн чел., а в 1796 г. — 36 млн чел.

Вплоть до конца XVIII в. (когда в Британии начался промышленный переворот) Россия по объему производства многих видов промышленной продукции занимала первое место в Европе. Так, в 1770 г. в Российской империи производилось 5,1 млн пудов чугуна, а в Англии — около 2 млн пудов. Общее количество мануфактур в стране увеличилось в 10 раз с примерно 200 при Петре I до 2000 в конце столетия.

С освоением громадных земельных массивов на Юге России связан и подъем русского сельского хозяйства: в конце XVIII в. Россия начала превращаться в одного из главных экспортеров зерна. Разумеется, без всех этих экономических успехов страна была бы не в состоянии нести громадное бремя военных расходов: ведь на протяжении столетия Россия непрерывно воевала, причем с достаточно сильными противниками: со шведами, с пруссаками, с турками, а в самом конце века — и с французами.

Успехи российской внешней политики, о которых говорилось выше, были неразрывно связаны с успехами русского оружия. Были, конечно, военные неудачи и у русских, но в целом на протяжении XVIII в. Россия воевала очень успешно. К концу столетия ни у кого в Европе нс было и тени сомнения в том, что Россия — это великая военная держава, с которой надо считаться. Причем именно в XVIII в. русский флот под командованием Фёдора Фёдоровича Ушакова одержал свои самые блестящие победы. Тем самым Россия сделала серьезную заявку и на превращение в великую морскую державу.

Все эти выдающиеся достижения России в экономике, культуре, военном деле, разумеется, нельзя считать одними лишь «потемкинскими деревнями» (тоже, кстати, термин из XVIII в.), однако они не должны заслонять от пас тех серьезных проблем, с которыми сталкивалась Россия и которые в следующем — девятнадцатом — веке приведут к подрыву международного влияния страны. Но в XVIII в. российским властям почти всегда удавалось маскировать и от страны, и от мира, и от самих себя всю глубину таких проблем, как самодержавие, крепостное право, общая отсталость страны и (главное) колоссальный культурный разрыв между народом и правящей элитой, который стал главным следствием петровского переворота.

С течением времени, по мере того как Россия решала те основные задачи своей внешней политики, о которых было сказано выше, менялось и содержание ее внешней политики. Из политики национальной российская политика превращалась в политику империалистическую, из политики оборонительной — в политику наступательную.

И если, к примеру, выход на Балтику и присоединение Юга соответствовали национальным интересам страны, то уже участие в разделах Полыни или в антифранцузских коалициях уже нельзя было объяснить никакими национальными интересами — это была агрессивная и реакционная политика царизма в чистом виде. Позднее, уже в XIX в. эта агрессивная политика объединит против России всю Европу (во время Крымской войны).

Пруссия. Трудно вообразить то ужасающее разорение, которому подверглась Германия в ходе Тридцатилетней войны. Некоторые районы Германии (Пфальц и Вюртемберг на западе, Бранденбург, Мекленбург и Померания на северо-востоке) в результате военных действий и сопутствовавших им голодовок, эпидемий и массовой эмиграции потеряли до 5/6 населения. Погибла значительная часть скота, в Северной и Северо-Восточной Германии треть пахотных земель превратилась в пустоши и заросла лесом, прекратилось производство ряда сельскохозяйственных продуктов. Города пострадали меньше, чем деревни, но и городской экономике война нанесла тяжелые раны. Переход к Швеции в силу условий Вестфальского мира устьев Везера и Одера, в то время как устье Рейна продолжало оставаться в руках Голландии, хозяйничанье обоих этих государств на Балтике окончательно подорвали торговлю Ганзы.

Вестфальский трактат закрепил и усилил политическую раздробленность Германии, которая по-прежнему именовалась Священной Римской империей германской нации, по представляла конгломерат реально ничем между собой не связанных 800 светских и духовных суверенных княжеств, нс считая имперских городов и владений полутора тысяч западных (рейнских) рыцарей, которые юридически были вассалами императора, но фактически ни от кого не зависели. Нищета этих «суверенных государей» была неописуемой; практически единственным источником доходов для многих немецких князьков была сдача внаем своих войск тому, кто больше заплатит. За одну только вторую половину XVII в. немецкие князья заработали таким путем не менее 137 млн ливров от Франции и 46,5 млн фунтов стерлингов от Англии. Так, Фридрих И, ландграф Гессенский, для усмирения восставших против Англии американцев продал Англии 17-тысячную армию; за это он получил, кроме вознаграждения за убитых и раненых, 2,8 млн фунтов стерлингов.

Политическая раздробленность Германии, в свою очередь, способствовала экономической отсталости страны. Не менее губительной для страны была внешняя политика князей, которые продавали национальные интересы Германии иностранным государствам, в первую очередь Франции.

Постепенно, однако, в Германии стали заметны первые признаки оживления и национального возрождения. И хотя иностранные державы делали все возможное, чтобы Германия и дальше пребывала в состоянии хаоса, тем не менее и в этом хаосе начали выкристаллизовываться центры силы, вокруг которых стана объединяться немецкая нация (подобно тому как в XIV в. русские начали объединяться вокруг Москвы).

И как в случае с Москвой, решающим фактором стал политико-идеологический, а не экономический. Дело в том, что, подобно Московскому княжеству, курфюршество Бранденбургское было одним из самых бедных и слаборазвитых районов Германии. В XVII в. существовали куда более развитые и зажиточные немецкие земли — например, Вестфалия, Ганновер и др. Но сыграло роль другое — а именно политическая воля, которая привлекла к Пруссии симпатии немцев. На примере Пруссии немцы увидели, что они могут создать сильное, влиятельное и уважаемое германское государство, с которым придется считаться всем другим странам и народам.

Со времени Фридриха Вильгельма I — «великого курфюрста» — Бранденбург (ставший Королевством Пруссия) начинает играть уже значительную роль в мировых делах. Целью внешней политики Фридриха Вильгельма I было расширение границ Бранденбурга за счет слабых соседей; ее главным методом — использование противоречий между великими державами. Готовый в любой момент перейти на сторону более сильного, курфюрст выжидал, хитрил, изворачивался, обманывал и заметал следы. Один французский дипломат сказал о нем: «Это самая хитрая лиса во всей Европе». Во время первой Северной войны 1655—1660 гг. Фридрих Вильгельм I дважды предавал Польшу, которой был обязан помогать в качестве вассала, и дважды изменял Швеции, с которой он заключал союзы против Полыни. Не менее вероломной была его политика внутри империи.

Фридрих III Бранденбургский, продолжая действовать теми же методами лавирования и предательств, сумел извлечь выгоды из двух крупных конфликтов, охвативших всю Европу: Северной войны 1700 1721 гг. и Войны за испанское наследство. Обещанием поддержать Австрию против ее врагов он добился у императора королевского титула и в 1701 г. провозгласил себя королем Пруссии под именем Фридриха I.

Следует подчеркнуть в связи с этим, что и в XVIII в., и на протяжении первой половины XIX в. Пруссия оставалась, пожалуй, самой бедной и слабой среди других великих держав. Основные доходы пруссаки получали от продажи сельскохозяйственных продуктов, получаемых в крепостнических экономиях. Естественно, такое хозяйствование не приносило в специфических климатических условиях Пруссии особых доходов. Прусская индустрия далеко отставала от промышленности Англии, Голландии и Франции.

Правда, в царствование Фридриха II (Великого) были проведены некоторые реформы в духе «просвещенного абсолютизма»: упорядочения деятельности финансовых и судебных органов, расширения начального образования в городских и сельских местностях (в последних «под присмотром помещиков»), отмены некоторых средневековых законов в отношении религии (терпимость к различным сектам).

Фридрих II проводил мероприятия меркантилистического характера в целях поощрения промышленности. По его приказанию в Пруссии сооружались каналы и шоссейные дороги. В Берлине в 1765 г. был основан Прусский государственный банк. Прусская промышленность охранялась высокими таможенными пошлинами на иностранные промышленные изделия. Особенно поощряло правительство развитие суконной промышленности и оружейного производства в связи с военными нуждами. Однако все эти мероприятия не могли преодолеть общего отставания Пруссии от Западной Европы.

В этих условиях хорошо организованная и дисциплинированная армия оставалась единственным ресурсом Пруссии, благодаря которому она вообще могла претендовать на звание великой державы. Нуждам армии должна была служить вся отечественная промышленность. На содержание армии шла подавляющая часть государственного бюджета. Фридрих II имел уже в начале своего царствования непомерно возросшую по сравнению с размером территории и населения страны 89-тысячную армию (на 2,5 млн жителей); в дальнейшем он удвоил ее численность. Опираясь на эту армию и используя имевшиеся в прусском казначействе денежные средства, накопленные при Фридрихе Вильгельме I, Фридрих II в самом же начале своего царствования вступил с Австрией в Войну за австрийское наследство, которая скоро превратилась в общеевропейскую. Непрерывные территориальные захваты — вот суть внешней политики Пруссии на протяжении XVIII—XIX вв. Еще один важный властный ресурс Пруссии — это дипломатическое маневрирование, игра на противоречиях великих держав.

Характерным примером служат в данном случае действия Фридриха II в ходе Войны за австрийское наследство (1740—1748 гг.).

Права дочери Карла VI Габсбурга Марии Терезии на австрийский престол далеко нe сразу были признаны Европой; в частности, Испания и Бавария оспаривали эти права. Воспользовавшись этим, Фридрих II обещал Марии Терезии поддержку в обмен на Силезию.

Присоединение этой богатой, промышленно развитой области намного усилило бы Пруссию — соперника Австрии за влияние в Германии и в Центральной и Восточной Европе; да и вообще — не в обычае Габсбургов было отдавать свои владения без боя. По этим и другим причинам Вена отвергла притязания Берлина — и тогда Фридрих II просто оккупировал Нижнюю Силезию. Более того, во многом благодаря интригам Фридриха II была образована антиавстрийская коалиция с участием Франции, Испании и Баварии.

Но в то время, когда французы вели войну с Австрией в интересах прусского короля, последний заключил тайное соглашение с австрийской императрицей. Он обещал ей ничего не требовать, кроме Нижней Силезии с городами Бреслау и Нейсе. Однако действуя через курфюрста Карла Альбрехта Баварского, избранного (под давлением Парижа) императором Священной Римской империи германской нации, Фридрих II добился признания прав Пруссии и на Верхнюю Силезию. Обеспечив, таким образом, международно-правовое признание своей захватнической политики, Фридрих И, разбив австрийцев при Чаславе, получил всю Силезию.

Аахенский мир 1748 г. окончательно отдал Силезию в руки Фридриха II. По этому поводу Мария Терезия сказала, что она снимет с себя последнюю юбку, но вернет свое. Отныне — и вплоть до конца XVIII в. — Австрия и Пруссия были смертельными врагами.

Более того, махинации Фридриха II стали известны и в Париже, и негодованию Людовика XV не было предела. В этих условиях Вене удалось, 7 лет спустя, сколотить антирусскую коалицию в составе Австрии, Франции и России. Все участники коалиции имели свой счет к прыткому прусскому королю; все они были им обведены вокруг пальца и одурачены. Но были и свои особые причины для участников коалиции не любить Пруссию.

Во-первых, рост силы и могущества Пруссии воспринимался участниками коалиции как прямая угроза их интересам. Во-вторых, участники коалиции были крайне недовольны англо-русским договором, подписанным в Уайтхолле 16 января 1756 г., в соответствии с которым главным союзником Англии в Германии становилась именно Пруссия. Франция, Россия и Австрия были крайне недовольны как Фридрихом, так и новым проявлением вероломства «Коварного Альбиона» .

Франция была недовольна тем, что смертельный враг, который в открытую начал преследовать французов на морях (в течение одного лишь месяца в 1755 г. англичане захватили 300 французских судов с 8 тыс. чел. экипажа), обрел могучего союзника на суше; Австрия и Россия были недовольны тем, что лишились английских субсидий — отныне субсидии получали пруссаки. Так, согласно англо-русскому договору 1755 г., Россия за 500 тыс. фунтов стерлингов единовременно и 100 тыс. фунтов стерлингов ежегодно должна была выставить против врагов Англии на континенте 80 тыс. войска. Разумеется, после Уайтхолльского договора — это соглашение пришлось расторгнуть.

Лондону не удалось сколотить антифранцузскую коалицию с участием Австрии, Пруссии и России; Фридриху также не удалось перетянуть Париж на свою сторону, предложив ему захватить Бельгию. Согласно условиям Версальских договоров (1756 и 1757 гг.) Франция брала на себя субсидирование Марии Терезии в размере 12 млн флоринов ежегодно и, кроме того, выставила армию в 105 тыс. чел.

Итоги семилетней войны^[1]

Семилетняя война (1756—1763 гг.) — война коалиции Австрии, России, Франции, Саксонии. Швеции и Испании против Пруссии и Великобритании.

Взаимное истощение сил к концу 1762 г. заставило воюющие стороны начать мирные переговоры. К) февраля 1763 г. Великобритания, Франция и Испания заключили Парижский мир, по которому французы уступили англичанам: в Северной Америке — остров Кейн-Бретон, Канаду, долину реки Огайо и земли к востоку от реки Миссисипи, за исключением Нового Орлеана; в Вест-Индии — острова Доминика, Сент-Винсент, Гренаду и Тобаго: в Африке — Сенегал, и почти все свои владения в Индии (кроме пяти крепостей); испанцы отдали им Флориду, получив взамен от французов Луизиану. 15 февраля 1763 г. Австрия и Пруссия подписали Губертусбургский мирный договор, восстановивший довоенный статус-кво: Пруссия сохранила Силезию, гарантировав ее населению свободу католического вероисповедания.

Результатом войны стало утверждение полной гегемонии Великобритании на морях и резкое ослабление колониального могущества Франции. Пруссия сумела сохранить статус великой европейской державы. Эпоха преобладания австрийских Габсбургов в Германии окончательно ушла в прошлое. Отныне в ней установилось относительное равновесие двух сильных государств — Пруссии, доминирующей на севере, и Австрии, доминирующей на юге. Россия, хотя и не приобрела никаких новых территорий, укрепила свой авторитет в Европе и продемонстрировала свои немалые военно-политические возможности.

В ходе войны Фридрих II сумел совершить почти невозможное — благодаря своим военным и дипломатическим дарованиям, а также редкому везению (вроде смерти Елизаветы Петровны 5 января 1762 г.) он сумел выйти из войны почти без потерь, сохранив свою территорию (в том числе и новоприобретенную Силезию). Последним приобретением Фридриха II был большой кусок польской территории, отошедший к Пруссии при первом разделе Польши в 1772 г.

В то же время положение Пруссии в привилегированном клубе великих держав утвердилось окончательно. Другое дело, что у Пруссии не было адекватной экономической базы для такого рода претензий; страна оставалась бедной и сравнительно отсталой, и только первоклассная армия и игра на противоречиях великих держав позволяли Пруссии претендовать на положение великой державы.

• [1] История дипломатии: в 5 т. М.: Политиздат, 1959—1979. Т. 1. С. 336—373.