Психология как явление идеальной, виртуальной и материальной реальности

Рассматривая «психологию» как явление, мы придаем онтологический статус этому понятию, обозначающему вполне конкретную реальность человеческого бытия. Эта смысловая нагрузка данного понятия присутствует, прежде всего, когда люди в процессах взаимодействия и общения говорят о психологии друг друга как о некотором качестве. Это приводит к понятию «психологической реальности», присущей человеку. В житейской практике межличностного общения психологическая реальность воспринимается как психология человека, в которой заключена его индивидуальная сущность. Это то, чем обладает каждый человек как некоторым потенциалом своей личности, особо выделяемым окружающими людьми. Психологические явления — это онтологические формы существования психического. Именно в них психические образы и переживания человека как идеальные данности превращаются в объективную реальность, доступную для наблюдения и осознания.

В психологических явлениях происходит объективация результата психической деятельности человека. Именно психологические явления образуют ту психологическую реальность, которая заполняет все пространство человеческого бытия, создавая особые условия жизни человека и общества. На этом пространстве психологические явления образуют особое содержание человеческой жизни. Они складываются в бескрайние проблемные поля, которые каждый человек вынужден прорабатывать в разнообразных контекстах жизнедеятельности.

В этом пространстве произрастают многочисленные проблемы психологии человека и общества, социального взаимодействия, профессиональной деятельности людей, жизни и смерти. Психологические явления органически вплетаются в предметно-практические контексты взаимодействия, превращаясь в условия успешности совместной жизнедеятельности, приобретая значение психологических факторов, стимулирующих или блокирующих достижение целей.

Психологические явления обнаруживают себя как объективированная сущность человека, в которой представлено единство психологического содержания и форм его существования. В этом смысле понятие «психологическое явление» приобретает методологическую функцию. Оно может использоваться для объяснения противоречивого единства антиномий «идеального и материального», «субъективного и объективного», «души и тела», «организма и психики», «личности и общества», «народа и власти», «мы и они» и других, порожденных причинно-следственным дуализмом созидательной деятельности человека.

Именно в психологических явлениях происходит интегральный синтез противоречивых свойств человека, заключенных в его телесно-психической организации и процессах жизнедеятельности. Психологические проявления человека происходят в формах его активной деятельности, где он выступает в качестве субъекта познания, общения и труда.

На эти три атрибутивные формы активности человека постоянно указывал Б. Г. Ананьев, подчеркивая их факторную функцию в онтогенезе Homo sapiens. С. Л. Рубинштейн относил к основным видам деятельности труд, игру и учение. К ним, по нашему мнению, необходимо добавить отдых, как один из видов активности современного человека. Шесть наиболее общих форм жизнедеятельности людей могут послужить методологическим основанием для выявления специфических психологий познания, общения, труда, игры, учения, отдыха. Эти основания позволяют интегрально дифференцировать достижения эмпирической психологии и интерпретировать психологические явления в парадигмах и академической, и прикладной, и практической психологии.

С. Л. Рубинштейн определял взаимодействие человека с миром вещей и людей как место существования психического («бытующего сознания»). Именно в процессах предметно-практического взаимодействия человека с миром происходит перевоплощение (трансформация) врожденного психического потенциала человека в качественно определенные формы существования в виде психологических явлений. Именно психологические явления составляют психологическую реальность жизни человека в социальном пространстве взаимодействия друг с другом. В связи с этим на повестку дня современной психологии опять всплывает проблема объективации психической деятельности человека.

Эту проблему пытались решать И. М. Сеченов, В. М. Бехтерев, И. II. Павлов, В. Вундт и другие представители психофизиологического направления и сторонники психофизического параллелизма. На основе методологических принципов естествознания им удалось обнаружить ряд психофизиологических и психофизических свойств, проявивших себя на уровне биофизических и биохимических свойств нервных и других процессов, происходящих в организме.

Представители этих направлений, за исключением В. Вундта, придерживались материалистической парадигмы в познании психической деятельности и признавали примат соматической детерминированности психической организации и психической деятельности человека. Объективацию психического потенциала человека они видели только в реакциях как отправлениях организма, в телесных движениях, в неконтролируемом сознанием поведении (инстинктах, паттернах, стереотипах как безусловных и условных рефлексах). Вне всякого сомнения, что реакции, телесные движения и поведение — эго первичные формы объективации психического, но не только они. В. М. Бехтерев считал, что к объективным проявлениям психологии человека «относятся психически обусловленные движения и секреторные акты, речь, мимика, жесты, деяния и поступки, а в более широком смысле, что составляет собственно предмет объективной психологии народов, язык, нравы, обычаи и быт отдельных племен, их законы и общественное устройство, их индустрия и наука, их философия и религия, их поэзия и изящные искусства…»^[1] Этими проявлениями, как полагал В. М. Бехтерев, характеризуется «нервно-психическая деятельность». С одной стороны, он расширяет список онтологических форм существования психического, но, с другой стороны, считает допустимым изучение только нервно-психического процесса по схеме, подобной рефлексу, из-за жесткой приверженности психофизиологической парадигме. Содержательное наполнение всех названных и не названных форм объективации психической деятельности человека невозможно проследить через познание даже «сочетательных рефлексов», на механизм которых Бехтерев возлагал большие надежды.

К сожалению, с этих позиций не удается проникнуть в глубины более сложных психических образований, таких как интеллект, чувства, речь, нравственность, на высшем уровне их проявления, да еще в контексте ситуаций созидательной предметно-практической деятельности и социального взаимодействия людей. Более того, психофизиологическими свойствами психического отражения невозможно объяснить парадоксы субъективности даже в психофизическом эксперименте. Это говорит о разной качественности психологических явлений, а, следовательно, о разном их происхождении и механизмах функционирования.

Например, сознанием первобытных народов созданы мифологические картины мира, благодаря способности человеческого интеллекта к фантазии, восполняющей недостающие знания о законах природы и бытийных формах психологических явлений. Мифологические концепции души служат тому хорошим подтверждением. Сейчас мы знаем, что их картины мира не функциональны для современного понимания мироздания, но тогда их действие оказывало положительный эффект на регуляцию образа жизни и демографического воспроизводства общины, где индивидуальная идентичность нивелировалась идентичностью с любым другим человеком, и даже с неодушевленными объектами природы. В наше время происходит похожее растворение индивидуальности на фоне роста народонаселения, формирования общества массового производства и массового потребления, массовой культуры. Новые поколения, захваченные этими процессами, как и первобытные люди, утрачивают возможность индивидуализации, и вместе с тем переживают кризис идентичности с самим собой. Особенно это проявляется в экстравагантном оформлении внешнего облика, которое копирует архаические приемы (пирсинг, татуировки, раскрашивания, деформации) первобытных людей. В этой связи возникают правомерные вопросы: с каких позиций изучать подобные факты и достаточно ли логики психофизического параллелизма для объяснения этих психологических явлений?

Задача психологического познания состоит в том, чтобы расшифровать психологическое содержание как проявление психологии человека в различных по форме психологических явлениях. Но прежде необходимо прояснить вопрос о происхождении и формах существования психологической реальности в сферах человеческого бытия в виде материализованной деятельности человека как субъекта познания, общения, труда, игры, учения, отдыха. Для этого нужно определиться с основными сферами воспроизводства психологической реальности, формами ее проявления и существования.

Изначально психологическая реальность возникает из психической деятельности человека, которую принято трактовать как отражение субъектом объектов реального взаимодействия. В результате во внутреннем плане сознания человека возникают образы — представления об этих объектах. В этом процессе реализуется потенциал гностических функций психической организации человека, который трансформируется в его познавательную деятельность. Образы-представления являются идеальной сущностью психического отражения. Они принадлежат человеку, который является их носителем, хранителем и распорядителем. Они составляют содержание индивидуального сознания, являясь «вещью для себя», и обладают свойством субъективности, то есть вероятностью индивидуальных различий, которые обнаруживаются в процессах экстериоризации. До момента экстериоризации образы-представления функционируют только во внутреннем плане сознания, заполняя его идеальное пространство.

Вместе с тем человек не безучастен в своем отношении к объектам познания. Одни из них вызывают у него положительные эмоции, другие — отрицательные. В эмоциональном реагировании происходит реализация аффективного начала психической деятельности человека. В результате возникают соответствующие переживания, которые трансформируются в отношения «приятия — неприятия» объектов взаимодействия. Аффективные отношения придают образам-представлениям эмоционально-эстетический окрас, усиливая тем самым субъективную индивидуализацию идеального пространства человека.

Доступ в идеальное пространство внутреннего мира человека 01раничен, с одной стороны, возможностью психологического прочтения (интерпретации) непроизвольных телесных движений человека, если он становится объектом восприятия. С другой стороны, им самим, если человек не хочет подпускать наблюдателя к своим образам внешнего мира и переживаниям своих отношений с этим миром.

Возникает труднейшая проблема познания внутреннего мира человека как некоторого идеального пространства существования психологических явлений, образующих идеальную реальность человеческого бытия. Именно эта реальность является основой индивидуального знания и мироощущений человека.

Идеальная реальность сначала существует для самого человека, и, казалось бы, что без него она не может быть выражена. На этом убеждении выстраивала методологию интроспективная психология. Однако экспериментальные исследования процесса восприятия внешнего облика человека человеком показали, что внутренний мир человека-объекта не является недоступной тайной для человека-субъекта. Субъект смело интерпретирует экспрессию внешнего облика как признаки психологических качеств воспринимаемого. Возникает вопрос: можно ли на основе этой процедуры создать новый метод объективного психологического познания внутреннего мира человека?

Ответ, исходя из практики совместного бытия людей друг с другом, напрашивается сам собой: конечно, можно. Но возникает другой вопрос: насколько психологическая интерпретация субъекта восприятия ближе к истине в сравнении с психологической интерпретацией самопознания?

Подводя краткий итог методологическому анализу идеальной реальности, следует зафиксировать понимание этой реальности как психологического явления, заключающего в себе содержание предмета психологической науки. Следует признать, что доступ к ней ограничен как возможностями самонаблюдения, так и возможностями наблюдения со стороны. Важно понимать, что феноменом познания идеальной реальности другого человека является мнение о нем, а феноменом самопознания все той же идеальной реальности — образ Я. И образ Я, и мнение выполняют функцию психологической опоры при социальном взаимодействии независимо от их истинности или адекватности. В связи с этим возникает еще вопрос: насколько важна адекватность этих феноменов (образа Я и мнения), если истина в том, что ими пользуются на практике, не отягощая себя проблемой их адекватности?

Для некоторого прояснения этих вопросов необходимо обратиться к самому содержанию образов Я и мнений. Чтобы это сделать, они должны быть каким-либо образом объективированы. Это происходит либо в рисунках, либо в высказываниях (в изобразительной или вербальной формах). В результате возникает еще одна разновидность психологической реальности — виртуальная реальность. В отечественной психологии в трудах А. Н. Леонтьева уже было употреблено и рассмотрено близкое по сущностным характеристикам понятие — «пятое квазиизмерение» человеческого бытия. Тем не менее, термин «виртуальная реальность» видится нам более понятным для XXI в., а также является семантически более широким. Виртуальная реальность порождена способностями человека к отображению и выражению своих субъективных образов-представлений и отношений с миром объектов в виде изображений и текстов. Происходит это посредством знаково-символической деятельности, свойственной в полной мере только человеку. Результатом этой деятельности является информационно-коммуникативное пространство, которое и образует виртуальную реальность духовного бытия человечества. Духовность эта реальность приобретает благодаря возможности сохранять в информационной коммуникации «летучесть» идеальных свойств сознания, которые обеспечивают сохранность индивидуального опыта в опыте общечеловеческом. Этот опыт постоянно воспроизводится от времен зарождения Homo sapiens до наших дней, утверждая бессмертие этого опыта духовного бытия человечества. Можно сказать, что человек обеспечивает свое бессмертие через общение в духовном пространстве виртуальной реальности. Именно в актах общения, совершаемых каждым человеком, происходит объективация его психологической реальности через трансляцию своих представлений и чувств, которые становятся достоянием других. Эти другие, становясь носителями воспринятого, также передают ассимилированные представления и чувства в своем окружении. Эти бесконечные циклы общения превращают духовное содержание жизни, и вместе с ним психологическую реальность человека, в факт его бессмертной трансакции.

Духовное содержание психологических явлений, отображенное и воспроизведенное в информационно-коммуникативном пространстве виртуальной реальности в виде изображений и текстов, может быть подвергнуто материализованным способам познания. В этом направлении успешно развиваются технологии контент-анализа и психосемантики. Если язык — душа народа, то высказывания отдельного человека — его психология.

Тексты и изображения представляют собой результат экстериоризации психологических явлений идеальной реальности в объективированных формах виртуальной реальности. В текстах и изображениях заключена индивидуальная психология человека так, как он сам ее выразил. Следовательно, речь может идти о психологической деятельности человека и ее индивидуальном стиле. В текстах и изображениях происходит отчуждение психологической реальности как «вещи для других». В них человек хочет донести свои взгляды до ближайших и удаленных людей, раскрыть свой внутренний мир, чтобы получить признание и утвердиться в обществе как значимая личность.

Однако для реализации этих мотивов есть и другие способы самовыражения, связанные, прежде всего, с предметно-практической деятельностью человека. Именно в этой деятельности происходит предметная материализация представлений и эстетических чувств, зародившихся в идеальном пространстве индивидуальной психической деятельности человека. На пути к предметной материализации идеальные представления субъектов проходят этап виртуальной объективации в виде проектов предметного мира. По этим проектам человек в сотрудничестве с другими создает предметный мир своих потребностей и интересов.

Этот новый мир является результатом преобразовательной деятельности человека и человечества. В ней происходит реализация внутренних креативных потенций психической организации человека. В результате возникает предметная реальность, воплощающая в себе не только креативные, но и мотивационные потенциалы людей прошлого и настоящего времени. Предметная реальность является материализованной формой существования психологической реальности, порожденной преобразовательной и созидательной деятельностью человека, реализующей, в первую очередь, мотивационные и креативные функции психической организации человека. В этой реализации внутренних интенций человека не последнюю роль играют эстетические чувства, проистекающие из эмоционального отношения субъекта к естественным и, особенно, создаваемым объектам внешнего мира. Создавая предметно-практической деятельностью новые условия бытия, человек не только реализует потенциал своих возможностей, но, что самое важное для понимания психологической реальности, воплощает в результатах этой деятельности особенности своей психологии как специфического мироощущения, свойственного людям определенного исторического времени. Неслучайно антропологи, археологи, этнографы, искусствоведы и другие специалисты, анализирующие объекты предметного мира, реконструируют по предметам быта и искусства особенности психологии их создателей и пользователей. Б. Г. Ананьев указывал на необходимость анализа продуктов деятельности. Он писал: «Для каждого из видов продукции человеческой деятельности должна быть разработана соответствующая техника анализа (измерения определенных количественных характеристик и оценка качества, в том числе новизны и индивидуальности результатов теоретической и практической деятельности)»^[2]. Невероятную продуктивность применения этого метода показал за четверть века до этого Л. С. Выготский в работе «Психология искусства» .

Продукты предметно-практической и информационно-коммуникативной деятельности людей являются отчужденными от них носителями их реальной психологии. При этом продукты информационно-коммуникативной деятельности в силу «идеальной летучести» оказываются нетленными по сравнению с продуктами материальной реальности, хотя и в последних могут надолго сохраняться следы психологического содержания их создателей.

Психологическое содержание, отчужденное в объектах человеческой деятельности, составляет сущность психологических явлений на эмпирическом уровне. Именно эго содержание и должно реконструироваться в теоретических моделях, конструктах и теориях психологии человека. Но прежде она должна быть изучена как психологическое явление в эмпирических формах существования.

В обыденном сознании под «психологией человека» подразумевают некоторые психологические качества, определяющие индивидный и личностный потенциал человека как приемлемого или нет партнера совместной жизнедеятельности. В ряду психологических качеств, прежде всего, отмечаются способности человека и его мотивация, коммуникативный потенциал и индивидуальное своеобразие личности, характеризующее достоинства и недостатки. Психология человека как явление наполняет содержание психического образа партнера по кальке функциональной заинтересованности друг в друге. Например, в партнере по общению для нас представляют ценность коммуникативные качества, которые мы, в первую очередь, в нем замечаем. Эмпирическое содержание психологии человека можно подвергнуть научному анализу на основе теоретической модели психического образа, в котором запечатлена идеальная сущность законов психологического познания человека человеком. Можно сказать, что психология человека как феномен репрезентирует психологические качества его личности. Психология, таким образом, рассматривается как атрибут человека, выступающего в качестве субъекта общественной и индивидуальной жизнедеятельности. В атрибутивной психологии, прежде всего, рассматриваются актуальные и потенциальные качества человека, в которых заинтересованы партнеры по совместной жизнедеятельности. Поэтому она наполнена всевозможными качествами, определяющими его потенциал.

• [1] Бехтерев В. А/. Объективная психология. М.: Наука, 1991. С. 14.
• [2] Лнанмв Б. Г. О проблемах современного человекознания. М.: Наука. 1977. С. 310.