Истязание тела как наслаждение

Средневековая церковь видела в таинстве наказания часть своей основной функции исцеления и спасения души. Душа страдала и продолжает страдать недугом, а значит, нуждается в исцелении. Язык Уложения о наказаниях времен раннего христианства — язык медицинский, хотя вызывает скорее духовный, чем биологический резонанс. Исповедники использовали в качестве руководства к действию Уложение о наказаниях («Peninentials») содержащее список грехов и соответствующих наказаний. Оно использовалось в Западной Европе с VI по XI в., потом постепенно такая практика прекратилась. (С 1215 г. исповедь для всех христиан стала обязательной не реже одного раза в год.) Основной интерес, который вызывает Уложение о наказаниях с точки зрения психологии, заключается в том, что оно в некоторой степени смещало акцент с внешнего признания греха на внутреннее (т.е. грех — это больше состояние «бытия», чем «деяния»), и такая интроспекция, начавшись с «Исповеди» Блаженного Августина, продолжалась и получала поддержку в контексте христианского вероучения. Иначе говоря, грех состоял не только в поступке, но скорее в самом помышлении. Несмотря на довольно грубую классификацию душевных недугов, тем не менее были попытки добраться до корней греха и углубить индивидуальное религиозное переживание.

Наказание рассматривается как средство исцеления и лечения греха. Подобно врачам Древней Греции и Древнего Рима, не видевшим никакого противоречия между наукой и религией, средневековые священники видели в наказании и покаянии души грешников медицинское средство исцеления и спасения души. Наказуемый «считался человеком морально ущербным и душевно нездоровым, и его лечение заключалось в повторяющемся и даже обыденном Наказании, к которому относились как к нравственному исцелению. Его грехи были симптомами болезни, а „лекарством“ — усиление наказания как необходимое „средство“ для восстановления его морального и духовного здоровья»^[1].

Слово «наказание», как и его синоним — слово «кара» (а также их производные «казнь», «казнить», «карать», «покарать»; в английском языке — «penance», " penalty", «penal», «punishment»), — означает: «преследование», «расплата», «заключение». Фрейд и современная ему психология связывала понятие «мазохизм» с потребностью в наказании. С религиозной точки зрения желание человека быть избитым, исхлестанным кнутом, по существу, выражает его желание получить наказание. Это желание не принимается легко и не запятнано индивидуальными объяснениями, в чем заключается причина наказания и каково его следствие. Психиатры и психоаналитики оценивают потребность в наказании как симптом индивидуальной патологии. Но это переживание носит, по сути дела, религиозный характер.

Святая Тереза из Авилы писала: «…когда у меня появляется это стремление Ему служить, мне хочется получить наказание, однако я не могут выдержать его (физически). Наказание принесло бы мне огромное облегчение и радость»^[2]. Искать наказания с точки зрения религии, в котором есть все: и унижение, и стыд, и, возможно, боль, — значит, стремиться к душевному выздоровлению. Это стремление вызвано желанием обрести здоровье (лат. — " salus" , производным которого является слово «salvation» — спасение). Фактически не удовлетворить потребность человека в «лечении наказанием» имело только один смысл: пусть остается «больным», иначе говоря «морально ущербным». Унижение карой (обвинение, наказание, раскаяние) добавляется к той стороне жизни, которую можно считать «светлой» (радость, наслаждение, восторг, страсть, похвала). Если человек хочет быть целостным, он должен добавить к «радостям жизни» еще и ее теневую сторону. Только так можно стать полноценным человеком, выздороветь, ощутить свою целостность. Желание получить наказание или наказать кого-то самому рассматривалось как средство достичь сексуального удовлетворения или духовного наслаждения. И в том, и в другом случае человек обретал удовольствие.

Средневековые флагелланты (так называли кающихся грешников, которые занимались самобичеванием) могут служить примером крайнего стремления к публичному испытанию боли и удовольствия, порожденных религиозными и мазохистскими чувствованиями. В самом начале XI в. монахи-отшельники в местечке Камальдоли и Фонте Авеллана в Италии применяли самобичевание как средство наказания. Эта практика вошла в обиход монашеской жизни, но вскоре проникла за монастырские стены и стала самым широко применяемым способом наказания среди всех других. Фактически понятие disciplina, которое вначале употреблялось для определения всех видов наказания, назначаемых церковью (сравним с выражением из армейского обихода «дисциплинарное взыскание»), постепенно стало означать «наказание розгами» .

Нам трудно представить, какая кровавая страсть руководила этими флагеллантами, какое неистовое желание могло достичь своего воплощения в изувеченной самоистязанием плоти. Нам привычнее более утонченное, не столь явное и внутреннее ощущение удовольствия-боли. («И ощутить сиротство как блаженство»). Вот описание переживаний монаха XIV в. вызывает потрясение и вместе с тем завораживает. Этот монах холодной зимней ночью «…раздевшись донага, закрылся в своей келье… взял свои розги с острыми шипами и хлестал себя по телу, рукам и ногам, пока из него не полилась кровь, словно из наполненного до краев сосуда.

Один из шипов плети был согнут в виде крюка: попадая на тело, этот крюк терзал и разрывал его плоть. Он хлестал себя с такой силой, что разорвал плоть натрое, а все стены были обрызганы кровью. Он стоял весь в крови и смотрел на себя. Этот взгляд был мучительно-ужасным, что во многом внешне напоминал возлюбленного Христа во время Его бичевания. Из жалости к себе он стал горько рыдать. Обнаженный, он пал на колени, обливаясь кровью, и в страшный мороз умолял Бога не обращать внимания на его грехи, отведя от них свой ласковый взор^[3]" .

Целые процессии флагеллантов переходили из одного города в другой, в каждом из них пополняя свои ряды новыми самоистязателями. Иногда в количестве нескольких тысяч они приближались к церкви, вставали полукругом перед входом в нее — и начинался организованный обряд ритуального бичевания. Обнаженные по пояс бичующиеся совершали ритуал, исполняя торжественные песнопения и гимны, впадая в полную прострацию покаяния, и поднимались, чтобы снова запеть гимн. В конце концов ритуал завершался жестоким самобичеванием всех участников, иногда длившемся несколько часов. По его окончании их изможденные тела были распростерты лицом к земле, полные стыда и восторга, были изуродованы так, что мясо висело клочьями, их розги, окрашенные в кроваво-красный цвет, были подняты в экстазе. Эмоциональное напряжение и чудовищное зрелище этой ритуальной масштабной публичной порки никогда не приводило к ее провалу, а, наоборот, способствовало пополнению числа новообращенных флагеллантов.

Требования для вхождения в группу флагеллантов были очень конкретными и жестокими: все участники должны был принести клятву в беспрекословном подчинении Мастеру общины, но только на время участия в процессии (договорконтракт мало отличался от современного «мазохистского контракта»). Акцент делался на самоунижении. Его цель заключалась в том, чтобы заслужить прощение, но ритуальные порки имели дополнительное воздействие, возбуждая участников для выполнения своей миссии искупления.

Фрагелланты считали самобичевание коллективным imitation Christi (подражанием Христу), обладающим уникальной эсхатологической ценностью. Масса народа также верила в то, что совершаемое ими коллективное самонаказание должно приблизить эру Царства Христа, отвратив человечество от катастрофы, угрожающей ему полным уничтожением. Таким образом, мазохизм стал не только способом искупления грехов, но и способом выживания. Жестокий, бесхитростный, и, наверное, слишком прямолинейный, с точки зрения нашего современника, все же это был очень эффективный и экзальтированно-возвышенный способ выживания в лживом и страшном мире. И, по всей видимости, этот ритуал радикально изменял мировоззрение многих его участников.

Взгляд на движение флагеллантов как на «явление массового психоза», а на его участников — как на «оппозиционеров», «психопатов» и «маньяков»^[4] был бы слишком ограниченным. Простая замена религиозных понятий («добродетель», «Бог», «греховность», «наказание», «искупление») психологизмами («идеалы Супер-эго», «фигура Отца», «бессознательное чувство вины», «потребность в наказании», по существу, ничего не объяснила. Этот феномен упорно продолжал существовать, отвечая социальным потребностям и потребностям души. В 1349 г. папа Климент VI объявил флагеллантов вне закона за распространение самых разных ересей. Но уже на следующий год многие из них понесли наказание в виде бичевания розгами на Высшем Алтаре Святого Петра, которое осуществляли священники, а не мастера их городских и сельских сообществ. В некоторых религиозных уставах самобичевание сохраняется и по сей день; его цель как формы наказания остается неизменной, да и в современной светской жизни его место практически не изменилось.

" Мои знакомые, бывшие монахини, исполняли послушание, в котором практиковалась «порка по пятницам» — индивидуальное самобичевание. Каждую пятницу они хлестали себя розгами по спине, усмиряя свою мятежную душу. Вместе с тем они обе сильно беспокоились — правда, больше на словах, чем на деле, — испытывая «мазохистское» чувство, так они это называли. Наряду с таким чувством и совершенно от него неотделимым было желание соединиться с Христом и понести наказание за отлучение от Него: и то, и другое порождало смутное ощущение удовольствия. Эти ощущения вместе с подсознательным и стыдливым ожиданием пятничной порки привели этих женщин к тому, что они стали считать мазохистским удовольствием наказание, которое назначали сами себе, т. е. еще одним грехом, заслуживающим наказания. Подобное тому, что происходило с ними шесть лет назад во время ритуальных публичных процессий, теперь совершалось в уединении в келье, однако предвосхищение и желание этого наказания и подспудное сексуальное желание в значительной мере искажали религиозное переживание этих двух человеческих душ"^[5].

• [1] McNeill John Т. Medicine for Sin as Prescribed in the Penitentials // Church History 1.1932. C. 14−26.
• [2] St. Teresa of Avila. Spiritual Relations // The Complete Works of Saint.
• [3] Cohn Norman. The Pursuit of the Millenium. N. Y., 1970. P. 128.
• [4] Alexander Franz, Selesnick Sheldon. The history of Psychiatry. N. Y., 1966. P. 62.
• [5] Коуэн Л. Мазохизм. М., 2005. С. 42−43.