Истоки «окорыствования» общественных отношений в России

В 1960;е гг. доля корыстных преступлений в СССР оценивалась в 40−45%, в конце 80-х — в 75%, а в настоящее время — более 80%. С принятием нового УК РФ их доля увеличилась. При этом надо учитывать исключительно высокую латентность корыстных (особенно экономических) деяний. Поскольку удельный вес насильственных посягательств в России составляет около 6%, неосторожных — не более 5%, то оставшаяся часть тяготеет в основном к корыстным преступлениям. Разрыв в доходах самых бедных и самых богатых в нашей стране растет угрожающими темпами. По данным «Финансовых известий», в 1991 г. он составлял 1: 4,5, в 1992 г. — 1: 8, в 1993 г. — 1: 10, в 1994 г. — 1: 15^[1]. По данным Министерства экономики (июнь 1995 г.), в России 10% населения имели третью часть денежных доходов, в то время как 60% - лишь около 30%. У 45,1 млн человек среднегодовые доходы были ниже прожиточного минимума. Только по официальным данным, в январе 1995 г. уровень доходов 10% населения с самыми низкими доходами был в 12,4 раза ниже уровня 10% населения с самыми высокими доходами, а в мае разрыв стал еще больше — в 14,7 раза^[2]. По данным из правительственной программы социальных реформ на 1996−2000 гг., этот разрыв был 24-кратным^[3]. Однако реальный разрыв намного больше. Согласно исследованиям российских социологов, разрыв между миллионом самых богатых и миллионом самых бедных достигает 100-кратной величины^[4]. И вряд ли здесь можно заподозрить преувеличение, наблюдая в России «убийственную бедность» и «умопомрачительное богатство»^[5]. Уровень жизни населения страны упал до предела в связи с мировым экономическим кризисом 2008−2009 гг., несмотря на некоторое повышение зарплат и пенсий.

В целях предупреждения преступлений Платон предлагал установить четырехкратный предел разрыва между бедностью и богатством (т.е. в 4 раза)^[6]. В европейских странах до кризиса разрыв был близок к пятикратному, в США — восьмикратному, а в Японии — к четырехкратному. Социально опасным и криминогенным считается уже соотношение 1: 10 и более.

Материальные интересы доминируют в российском обществе. Об этом свидетельствуют повсеместная коррупция государственных служащих, постоянное снижение жизненного уровня народа, рост скрытой и зарегистрированной безработицы. Трансформации материальных интересов в корыстные мотивы преступного поведения способствовали правовой вакуум, правовой нигилизм и отсутствие государственного контроля. В одном из официальных обращений к Президенту РФ Б. Ельцину министр финансов РФ в начале 1995 г. писал: «…Такого слабого контроля со стороны государства за своими собственными финансами в истории России еще не было»^[7].

В соответствии с Законом СССР «О собственности в СССР» 1990 г. распоряжаться и управлять государственным имуществом от имени народа стали Советы народных депутатов, а фактически — директора предприятий на основе полного хозяйственного ведения. Российские власти в Законе РСФСР от 25 декабря 1990 г. «О предприятиях и предпринимательской деятельности» пошли дальше и вопрос о хозяине решили однозначно: и директор государственного завода, и президент акционерного общества, и владелец частной фирмы стали предпринимателями, получившими право формировать производственную программу, выбирать поставщиков и потребителей, устанавливать цены, заниматься внешнеэкономической деятельностью, управлять предприятием, нанимать и увольнять работников, назначать себе зарплату и т. д. Совершенно очевидно было в такой ситуации, что директора будут богатеть, а предприятия — беднеть^[8].

Оказавшись фактически владельцами предприятий, бывшие красные директора не были заинтересованы в развитии и поддержании производства, так как оно юридически им не принадлежало. Но, имея право создавать при госпредприятиях частные и получастные фирмы, они «перекачивали» туда львиную долю доходов предприятия, использовали его недвижимость и другое имущество. Разрушенное производство с устаревшим оборудованием уже ничего не стоило, и Госкомимущество продавало предприятия по бросовым ценам тем же директорам, другим нуворишам и организованным преступникам, получая за это 4% от сделки.

Перевод плановой экономики в рыночную в тяжелых бюджетных условиях путем ускоренной продажи нерентабельных предприятий был необходим, но, как показала проверка Счетной палаты РФ, неплатежеспособными были объявлены, например, более 40 заводов авиапромышленности, моторостроительных, агрегатных, приборостроительных предприятий с уникальными передовыми технологиями. 70% предприятий, признанных неплатежеспособными, относились к пяти стратегическим областям промышленности, в том числе 261 предприятие Госкомоборонпрома. Ущерб от такой приватизации был огромен. По мнению американских экспертов, при применении критерия ФУНД к предприятиям США 80% из них могли быть признаны банкротами. За свою работу ФУДН получало 20% от проданных банкротов, и его сотрудники были, безусловно, в этом заинтересованы^[9].

Главная экономическая, социальная и криминологическая проблема заключалась не в том, что фабрики, заводы и другие предприятия ушли из собственности государства в частные руки, а в том, что эти «частные руки» в силу своего криминального происхождения абсолютно не волновали интересы страны и народа, они зачастую ничего не понимали в специфике работы оказавшихся у них во владении предприятий и, самое главное, не осознавали всей трагичности экономического положения страны. Собственность перепродавалась по возможно более высокой цене, здания предприятий сдавались в аренду под склады, базы и магазины, оборудование продавалось на металлолом и т. д. Честным трудом в этой стране выжить было нельзя. Вот в чем заключалась главная политическая, экономическая, социальная и криминологическая проблема приватизации.

В условиях массового казнокрадства руководство государства систематически придумывало новые правила игры, позволяющие грабить собственный народ и еще дееспособные предприятия. Обесценивание вкладов населения в Сбербанке, замораживание валютных средств предприятий, которые были растрачены Внешэкономбанком, введение налога на положительную курсовую валютную разницу, когда курс рубля по отношению к доллару был катастрофически низким, установление более 30 других налогов делали невыгодными производство и честную предпринимательскую деятельность. Предоставление отдельным предприятиям различных льгот было особенно криминогенным обстоятельством. Во-первых, решения о льготах принимались «за кулисами» и, как правило, сопровождались коррупцией. Во-вторых, предоставление льгот одним предприятиям возможно лишь за счет других и за счет снижения доходной части бюджета. В-третьих, «льготники» получали огромные доходы, из-за которых шли кровавые разборки.

По мнению главы налоговой полиции С. Алмазова, действовавшие налоговые ставки, доходящие до 95 копеек с рубля, провоцировали налоговые правонарушения, ставя многие компании перед выбором: уклониться от налогов или пожертвовать бизнесом^[10]. Поэтому уже в 1994 г. было изобретено более 150 способов уклонения от уплаты налогов. Решение этой проблемы лежит не в репрессивной сфере, а в регулятивной. Но государственных должностных лиц, видимо, устраивала непрерывная смена правил игры, что позволяло им дискреционным путем решать актуальные для себя проблемы. И в этом плане российское государство, по сути, стало самым главным корыстным преступником, с которого брали пример граждане страны. Криминальная мотивация людей, выработанная веками, и особенно в 1990;е гг. безнаказанности, неиссякаема. Она становится все изощреннее. Более того, мировой экономический кризис 2008—2009 гг. усилил криминальную корыстную мотивацию.

Итак, корыстная преступность как в России, так и во всем мире является доминирующей. Ее динамика определяет главные тенденции и проблемы преступности в целом. Корысть лежит в основе большинства насильственных преступлений. Она выступает становым хребтом организованной преступности.

Российские корыстные мотивации, оказавшиеся не просто устойчивыми, но и репродуктивными, отражает известная фраза Шопенгауэра: «Иной человек был бы в состоянии убить другого только для того, чтобы его жиром смазать себе сапоги!»^[11]

Борьба с корыстной преступностью и в мире, и в России определяется основными криминологическими стратегиями, хотя корыстная преступность в полном объеме и во всем своем разнообразии никогда и нигде не отслеживалась, не анализировалась и не прогнозировалась. Здесь, к сожалению, преобладает традиционный уголовно-правовой формальный, а не сущностный криминологический мотивационный подход.

• [1] Финансовые известия. 1995. 21 февр.
• [2] Экономика: от спада к стабилизации. Доклад Министерства экономики РФ Правительству РФ об итогах социально-экономического развития за пять месяцев // Российская газета. 1995. 6 июня.
• [3] Российская газета. 1995. 12 мар.
• [4] Аргументы и факты. 2000. № 1−2.
• [5] «Убийственная бедность» — так один журналист назвал свою статью о 28-летней женщине из Челябинска, которая убила двух сыновей (2 и 4 лет) и повесилась сама от голода (Российская газета. 2004.12 нояб.). В том же номере газеты сообщается о том, что в Ульяновской области мать продала своего ребенка за 50 руб. Видимо, эти женщины не видели для себя другого выхода.
• [6] Платон. Законы. Соч.: в 3 т. М., 1972. Т. 3. Ч. 2. С. 219.
• [7] Российская газета. 1995. 14 апр. См. также: О состоянии финансового контроля в стране. По материалам заседания Правительства РФ 25 мая 1995 г. и выступления на нем министра финансов РФ В. Г. Панскова // Российская газета. 1995. 26 мая.
• [8] См.: Элиты России о настоящем и будущем страны. М., 1996. С. 65.
• [9] За что Президент снял с работы А. Чубайса. Итоги проверки Счетной палаты // Российская газета. 1996. 21 февр.
• [10] КоммерсантЪ Daily. 1995. 24 мар.
• [11] Шопенгауэр А. Свобода воли и основа морали. СПб., 1986. С. 252.