Пластичность человека как закон

Исторические примеры показывают, что любой человек оперирует тем материалом, который заложен в него рано. И все-таки это не делает нас рабами собственного детства. Например, широкий и легкий человек со временем может ожесточиться, а щедрый стать скупым.

Чем старше человек, тем менее он изменчив, — но все-таки изменчив. Полагая, что личность не перерождается, мы берем относительно однородный период в истории ее среды, свободный от резких катаклизмов в общественной и (или) личной жизни, когда можно сравнивать человека с самим собой вне зависимости от медленно текущих событий. Но хорошо известно о стремительном изменении взрослых людей в условиях государственного террора, деспотии, равно как и в ситуации резкой отмены жесткого давления государства на человека.

Человек снабжен силой заменять свои основоположения и критически их переосмысливать, строить свою жизнь, свою деятельность, свои взаимоотношения с миром по новым принципам.

Человек рождается настолько пластичным, гибким, изменчивым по сравнению с любым другим существом на Земле, что его наследуемые и приобретенные свойства могут воплощаться в самых неожиданных формах.

Вместе с тем человек не беззащитен перед воздействиями окружающей среды. Напротив, мы говорим о многократно опосредствованном и невероятно сложном взаимодействии природных и социальных факторов его развития.

Пример 5.1.

Леопольд Моцарт (1719—1787) был первоклассным музыкантом, композитором, исполнителем, дирижером и выдающимся педагогом. Обучайся в гимназии, где получил широкое общее образование, и научился играть на скрипке и органе. В 1737— 1739 гг. изучал философию и право в Зальцбургском университете.

Разумеется, он приобщал к музыке свою дочь, и она выросла в очень славного исполнителя. Но с ней Леопольд начал заниматься в обычном для детей возрасте. А ее младший брат Вольфганг Амадей, присутствуя на уроках сестры и других учеников отца, порывался повторять все, что делали старшие.

Леопольд рассказал друзьям, как двухлетний Вольфганг боролся со сном, чтобы послушать музыку Скарлатти-младшего, но ему никто не поверил.

Когда Моцарт-старший убедился, к своему изумлению, во всепоглощающей любви трехлетнего сына к музыке, то, вопреки здравому смыслу и всем обычаям, без отлагательств стал обучать его игре на клавесине, органе и скрипке. Серьезно изучалась также музыкальная композиция.

Леопольд Моцарт позаботился о том, чтобы занятия детей — причем не только музыкой, но и обычными школьными предметами — проходили планомерно. Он обучал детей французскому, учил читать молитвы по-латыни и непринужденно держаться в гостиных. Его радовало, что Вольфганг все более совершенствуется в игре на скрипке и все искуснее играет на клавикордах и клавесине. Обнаружив, что мальчик сочиняет собственную музыку для клавесина, Леопольд заставил его изучать сочинения других композиторов. Среди них были произведения Адольфа Гассе, Георга Телемана и Карла Филиппа Эммануила Баха. К шести годам Вольфганг все эти вещи играл наизусть и сам сочинил для клавесина три менуэта и аллегро.

Успешно шли занятия также арифметикой, историей и географией. Кроме того, Вольфганг приступил к изучению итальянского языка. В те времена для композитора это было обязательным.

И вот Вольфгангу семь лет. У мальчика живой, пытливый ум. Своим чередом идут занятия чтением, правописанием, языками. Самый любимый предмет — математика. Каждый день он исписывает примерами и задачками обе стороны грифельной доски. А если места на доске не хватает, продолжает выводить большие кривые цифры прямо на столе и даже на полу.

Леопольд Моцарт хорошо сознавал, что, как ни велика музыкальная одаренность его детей, без упорного, настойчивого труда серьезных результатов им не достигнуть. «Дети мои одарены таким талантом, — писал он в одном из своих писем, — что, помимо родительского долга, я бы всем пожертвовал ради их воспитания. Каждая потерянная минута — потеряна навеки… Но вы знаете, что дети мои привыкли к работе. Если бы что-либо могло отвлечь их от работы — я бы умер с горя».

Отец привил сыну работоспособность, которой отличался и сам. Если бы ктонибудь попробовал хотя бы просто переписать все сочинения Моцарта-младшего, у него на это ушла бы вся жизнь.

Вольфганг всю жизнь встает с рассветом. Для творческого труда утренние часы самые лучшие. Пока мир проснется, у него уже готовы страницы гениальных произведений красоты, ума, вкуса, фантазии.

Пример 5.2.

Рассмотрим условия, в которых развивался пушкинский гений.

До семи лет Саша был толстым, неповоротливым, ленивым ребенком. Гулять и играть его заставляли насильно. Да его и неохотно принимали в игры, потому что внешне он был очень не похож на других детей.

Этот мальчик был довольно свободен в выборе занятий. Отец детьми почти не интересовался. Мать страстно любила свет и развлечения и, подобно мужу, также мало беспокоилась о воспитании своего потомства.

Остальные домашние не вмешивались в развитие мальчика. Бабушка и няня погрузили его в стихию родного русского языка, фольклора. А иод рукой и перед глазами ребенка была огромная библиотека отца, преимущественно на французском языке, — фолианты с блестящими иллюстрациями, с дивными гравюрами. Лет с восьми он начинает читать и пересказывать прочитанное. Сестра Ольга смотрит на брата, как на божество, когда он пересказывает ей стихи, романы, драмы. Более того, дети разыгрывают эти сюжеты. Они драматизируют усвоенное, спорят. Это основное их времяпрепровождение.

Маленький Александр читал жадно, без устали, день и ночь, и при необыкновенной своей памяти на одиннадцатом году уже был, по выражению дяди, поэта Василия Львовича, отличным знатоком французской литературы.

Французская литература увлекательна, изящна, ослепительна. Саша поглощает книгу за книгой. Он перечитал чуть ли не всех классиков XVII в. Расин, Корнель, Мольер. Страсти, борьба чувства и долга, великие характеры, герои древности. Высочайшие достижения и подвиги человеческого духа. И все это было усвоено не из-под палки, а по блестящим образцам, но первоисточникам. У мальчика была уникальная возможность с детства прикоснуться к образцам высокого вкуса.

Литературные нравы дома и особая любовь, которую Сергей Львович Пушкин питал к Мольеру, — он читал его произведения вслух для поучения детям — пробудили в мальчике желание испытать свои силы в творчестве.

Сергей Львович дружил со многими литераторами и тогдашними властителями дум. Бывали они и в его доме — общались, беседовали, спорили. Близок к этому кругу был и второй дядя Пушкина, Василий Львович, светский и блестяще образованный человек. Саша жил у него, когда готовился к поступлению в лицей. Василий Львович писал неплохие стихи и часто обменивайся с племянником шутливыми стихотворными посланиями.

Ко времени, когда Саша поступил в лицей, в садах которого «беззаботно расцветал», он уже приобрел колоссальные познания, преодолел рубеж отчуждения растущего человека от высокой культуры.

В лицее способности Пушкина развернулись быстро. Он чрезвычайно много читал и прекрасно помнил все прочитанное. Больше всего Александр интересовался французской и русской словесностью и историей. Он был одним из самых усердных сотрудников в рукописных лицейских журналах, а также активным членом кружка лицейских новеллистов и поэтов. Собираясь по вечерам, молодые люди экспромтом сочиняли стихи и повести.

Александр Пушкин из флегматичного ребенка вырастает в обаятельного юношу, становится общительным, светским, изысканным человеком. Всю жизнь он неизменно сохранял верность высокому вкусу, блеску ума и глубоким корням лучшей европейской культуры.

Шестнадцатилетний лицеист отдался поэзии как призванию, тем более что имел хороших наставников. К нему в лицей приезжали Жуковский и Батюшков, ободряли его и давали советы. Особенно сильно и благотворно было влияние Жуковского, с которым Александр быстро и близко сошелся летом 1815 г.

Расцвет пушкинского гения — не единичный спонтанный эксперимент, поставленный историей. Почти одновременно с Пушкиным похожая история раннего развития повторилась с итальянским поэтом Д. Леопарди (1798—1837), а век спустя — в судьбе французского мыслителя и писателя Ж.-П. Сартра (1905—1980).

Были и специальные целенаправленные эксперименты по ускорению психического развития детей. Например, страдая «воспитательной лихорадкой», отец И. В. Гёте наделил мальчика колоссальным количеством первоклассных познаний, которые дали возможность еще очень юному Иоганну стать универсальным гением.

Отец другого лидера неогуманистов — Ф. А. Вольфа — с пеленок говорил сыну немецкие слова вперемешку с латинскими, благодаря чему латынь стала для него вторым родным языком. С четырех лет малыш стал изучать французский и греческий языки. В восемь лет был принят в третий класс гимназии, где читал по-гречески уже свободно, как, впрочем, и по-итальянски, по-испански, по-английски.

Д. С. Милль — логик, философ, политэконом, политолог, публицист и общественный деятель — в самом раннем детстве настолько усердно занимался со своим отцом, влиятельным историком, философом, экономистом и педагогом Джеймсом Миллем, труднейшими науками — психологией, историей, правом и др., что даже несколько занемог от усиленных трудов. Это не помешало ему вскоре настолько окрепнуть, чтобы оказать благотворное влияние на всю европейскую и мировую культуру. И таких примеров немало.

Итак, чтобы дарования раскрылись, необходимо сочетание нескольких обстоятельств. Первое — время детства, не целиком заполненное беготней и играми. Второе — отсутствие постоянного навязчивого контроля. Третье — доступ к культурным богатствам, хорошей библиотеке, а также интеллектуальная среда и раннее участие в умственной жизни. Четвертое — любящие и внимательные спутники, с которыми интересно делиться чувствами и мыслями.

В трудных жизненных обстоятельствах маленькие дети могут в житейском отношении рано взрослеть, становиться предусмотрительными и даже приобретать черты зрелости и мудрости.

Заложенные в детстве свойства человека, такие как мужество, стойкость, здравомыслие, пригождаются ему в будущем — и в расцвете сил, и в глубокой старости, и на одре смерти, перед «заходом солнца».

Педагогическая антропология помогает обнаружить в личности, в характере, психическом складе и формах поведения человека то главное, что определяет достойную или недостойную жизнь и смерть.

Немало стариков, людей высокой и утонченной культуры, сильно привязаны к жизни даже в чрезвычайно преклонном возрасте. Общаясь с обитателями приютов для престарелых, легко убедиться в том, что почти все они хотят долго жить.

Вместе с тем статистикой доказано, что число самоубийств увеличивается с возрастом. Действительно, старики лишают себя жизни гораздо чаще, чем молодые. Изучая статистические данные более детально, мы видим, что главная причина самоубийств заключается не в исчезновении инстинкта жизни, а преимущественно в невозможности зарабатывать на свое существование, а также в частых болезнях.

Из всего сказанного можно сделать следующий вывод: судьба человека в огромной степени зависит не только от «паспортного» возраста, но и от душевных и духовных качеств, заложенных с детства и практически неизменных на протяжении всей дальнейшей жизни.