Перевод и языковые универсалии

Теоретическая возможность языковой глобализации, о которой так много говорят в последнее время, имеет определенные лингвопсихологические основания. Наличие языковых универсалий свидетельствует об определенной универсальности видения мира у народов, говорящих на разных языках. Американский исследователь проблем перевода и этнолингвист Ю. Найда, чей опыт по организации перевода Библии более чем на 1000 языков Америки и Африки уникален, отмечал, что за огромным видимым несовпадением частей речи от языка к языку скрываются поразительные совпадения. Прежде всего в большинстве из описанных сегодня языков мира обнаруживаются номинации объектов (обычно расцениваемые как некие разновидности имен) и номинации событий (обычно описываемые как разновидности глаголов), а также по меньшей мере другие классы слов, часто это местоимения, прилагательные и относительные частицы. В языках отчетливо выделяются четыре основные группы слов: номинации объектов (огрубленно эквивалентные классу имен), номинации событий (огрубленно эквивалентные классу глаголов), абстрактные номинации (модификаторы имен объектов и событий) и относительные номинации (огрубленно эквивалентные предлогам и союзам индоевропейских языков)^[1].

Что касается семантики, то она еще более показательна. Французский лингвист Ш. Серю, основываясь на данных перевода, определял всю совокупность языков как явление широкой синонимии, оставляющей неизменным смысл текстов при основательной вариативности форм^[2]. А Ш. Балл и еще в начале XX столетия высказывал мнение о существовании единого общеевропейского менталитета, отраженного во взаимном переплетении языковых картин мира, возникшем в результате заимствований и калек^[3].

Универсальность видения и категориального отражения мира дает реальные лингвопсихологические основания рассуждениям о возможной языковой глобализации. Однако процесс глобализации, как и всякий иной процесс, протекает под воздействием противоположно направленных сил. Экономическая глобализация встречает мощное сопротивление. Во французском языке появилось новое имя — produit communautaire, с явной отрицательной коннотацией, в которой проявляется пренебрежительное отношение к продуктам, произведенным не во Франции, а неизвестно где в Европейском экономическом сообществе.

И чем сильнее раздаются голоса, предвещающие языковую глобализацию, тем чаще слышатся выступления в поддержку национального самосознания, культурной, исторической и языковой самобытности. Идее универсальности в видении мира людьми, пользующимися разными языками, противопоставляется идея асимметричности концептов, лежащих в основе языковых форм, концептов как главных когнитивных категорий, отражающих в концентрированном виде весь предшествующий культурный опыт данного народа, опыт как рационального, так и чувственного познания. Универсальность наиболее общих категорий отражения языками картины мира наталкивается на весьма существенную вариативность нюансов, заключенных в концептах, сформировавшихся в различных национальных культурах, связанных с историей и географией народа.

Приведем пример со словом милиция — milice. Согласно французскому словарю Le Petit Robert 1996 г. (электронная версия), слово milice, первоначально milicie, образовалось от латинского militia — «service militaire» в XIV в. В современном языке у этого слова регистрируется целый ряд как современных, так и устаревших, а также специфических национальных значений:

• — устаревшие: 1. Военное искусство; 2. Армия;
• — историческое: Вооруженные формирования, создававшиеся в городах коммун, а также резервные силы регулярной армии, комплектовавшиеся по жребию;
• — современное, специфическое для Бельгии: армия и военная служба.

В современном употреблении за этим словом закреплено несколько значений:

• — формирования по поддержанию порядка, замещающие или усиливающие регулярную армию;
• — силы по поддержанию порядка, полиция в некоторых странах;
• — незаконные формирования, нанимаемые каким-либо сообществом (политической партией, группой оказания давления, предприятием и т. п.), к которым оно прибегает для охраны или защиты своих интересов.

Особо выделено специальное значение слова: военизированные части французских добровольцев, сформированные правительством Виши для поддержки немецких оккупационных войск в борьбе против французского Сопротивления в 1943—1944 гг. (La Milice: corps paramilitaire de volontaires frangais forme par le gouvemement de Vichy pour soutenir les forces allemandes d’occupation contre la Resistance frangaise, de 1943 a 1944). Именно это специальное значение и закрепилось в обыденном сознании французов как основное, близкое им, все остальные говорят о «чужой» действительности, чужой в историческом либо географическом, национальном плане. Соответственно слово La Milice вызывает совершенно определенные ассоциации и обладает совершенно определенной отрицательной коннотацией. Поэтому, видя на улицах российских городов милиционеров, они регулярно называют их полицией и не используют лексему, вызывающую неприятные воспоминания.

Аналогичным образом связано с определенным негативным явлением в истории конкретного народа и русское слово полицай. Напротив, слово милиция в русском языке не имеет отчетливо выраженной отрицательной коннотации.

Сравним также пример с именами белое вино и красное вино в русском и французском языковом сознании. Словарь русского языка определяет белое вино как светлое виноградное вино', а красное — как вино из темных сортов винограда^[4][5]. Уже упоминавшийся французский словарь Le Petit Robert, отмечая сходные значения соответствующих форм французских имен, оказывается более точным: красное вино — вино, цвет которому придает шкурка красного винограда (Vm rouge, dont la couleur vient de la pellicule des raisins noirs). Белое вино — вино, приготовленное из белого винограда или из черного без шкурки (Vm Ыапс, de raisins blancs (blanc de blanc); de raisins noirs sans leurs pellicules). Важным для нас, однако, оказывается то, что словари обоих языков отмечают виноградное происхождение и того, и другого сорта вина. Правда, словарь русского языка у слова вино регистрирует также и значение, свойственное разговорной речи, а именно водка, и приводит цитату из Некрасова: «Откудова ни взялися / Две дюжие руки: / Ведро вина поставили, / Горой наклали хлебушка«^[6].

Действительно в обыденном сознании русского человека, особенно в тех районах, где культура потребления сухих виноградных вин не развита, слово вино ассоциируется с водкой. А далее происходит дифференциация водки и всех других алкогольных напитков именно по цветовым определениям: водка — «белое» (транспозиция в существительное), все остальные напитки — «красное».

Примеров подобных столкновений общекатегориального и национально специфического можно привести очень много. С наибольшей очевидностью эти столкновения проявляются именно в переводе. Сам перевод как деятельность межъязыковой и межкультурной коммуникации уже противоречив. С одной стороны, одно из центральных понятий теории перевода, понятие переводимости, основывается именно на универсальности отражения действительности разными языками. Отрицание этой универсальности неизбежно привело бы к отрицанию самой возможности перевода.

С другой стороны, переводческая практика на каждом шагу предоставляет нам примеры несоответствий, полной или частичной асимметрии концептов, заключенных в языковых формах оригинальных и переводных текстов. Таким образом, перевод, представляющий собой момент соприкосновения, контакта языков и культур, демонстрирует очевидное противоречие общего и частного, объективного и субъективного, рационального и чувственного, общественного и индивидуального в членении и отображении реальной действительности.

• [1] Nida Е. A. Principles of translation exemplified by Bible translating // Brower R.(ed.) On translation. Cambridge (Mass), 1959. P. 20—21.
• [2] Serrus Ch. Le parall? lisme logico-grammatical. Paris, 1933. P. 75 (цит. no: Mounin G. Les problfcmes th6oriques de la traduction. Paris, 1963. P. 212).
• [3] Bally Ch. Traits de stylistique franijaise. Paris, 1930. Vol. 1. P. 51—52.
• [4] Словарь русскою языка: В 4 т. Т. 1. С. 78.
• [5] Там же. Т. 2. С. 122.
• [6] Там же. Т. 1. С. 176.