Исходный материал и инструментарий структурирования историко-научного пространства

Это последний из структурных элементов исследовательской историко-научной ситуации, — последний, конечно, не по важности, а в том смысле, что он завершает подготовку к исследовательской работе. Сначала, как мы помним, идет формулировка цели исследования (или изучения), четкая постановка проблемы — вопроса или вопросов, на которые необходимо найти ответ. Чем более четко сформулированы вопросы, тем более конкретным будет результат и тем проще будет определить эффективность проведенного исследования. Потом в соответствии с поставленной целью определяется объект и предмет исследования. А уже в соответствии с ним отбирается материал и, наконец (хотя на практике все эти исследовательские процедуры идут параллельно и с обратной связью), подбираются или специально разрабатываются эффективные и корректные методы исследования — логические, статистические, параметрические, модельные, экспериментальные и т. д.

Итак, даже в первом приближении мы сталкиваемся со множеством самых различных факторов, которые влияют на разработку периодизации. Профессионализм историка науки оценивается в том числе и по тому, насколько хорошо тот учел все эти факторы в своей периодизации исследуемого процесса. Это критерий хотя и вспомогательный (и, конечно, не единственный), но достаточно репрезентативный для оценки качества историко-научного исследования.

Таким образом, единственно верной периодизации нет и быть не может. Возможны различные периодизации, научность которых определяется корректным учетом названных факторов и адекватным выбором критериев для выделения периодов.

Периодизация, которой мы будем пользоваться в данном учебнике, относится к наиболее высокому уровню историко-научного пространства — к общей истории науки в концепции В. И. Вернадского — П. Таннери.

Наука в этой концепции рассматривается максимально широко, как форма культуры (не лишним будет напомнить, что, поскольку понятие «наука» сегодня практически пусто, то нам следует четко понимать, что конкретно мы включаем в это понятие в каждом случае, — это позволит избежать многих недоразумений). В связи с этим обосновать нашу периодизацию не представляет особого труда, если воспользоваться имеющейся общеисторической периодизацией с некоторыми замечаниями и дополнениями.

Общая история науки, как уже упоминалось, по ряду причин не так привлекает внимание специалистов — абсолютное большинство исследований относится к уровням минимальной и средней общности историко-научного пространства. Вместе с тем практически все согласны в отношении ее основных хронологических вех: XVII в. — это век научной революции, начало классической науки, науки в ее близком к современному пониманию; рубеж XIX—XX вв. — начало неклассической науки; а примерно середина XX в. — начало новой формы науки (многие называют ее постнеклассической), с которой, как принято считать, мы имеем дело и сейчас.

Не столь единодушно историко-научное сообщество в отношении к более ранним этапам. Так, мало кто из историков науки рискнет выделить как этап в развитии науки Средние века, и дело не только в живучести таких оценок, как «мрачное Средневековье», «темная ночь Средневековья» и т. д., но прежде всего в том, что наше понимание науки, ее важнейших характеристик, даже привычная нам типология ученых совсем неприменимы к тогдашним реалиям или применимы лишь в очень малой степени. Требуется серьезное интеллектуальное усилие, чтобы разглядеть под пластом стереотипов «новое Средневековье» (заметим, во избежание возможных недоразумений, что речь идет не о современной действительности, а о новом взгляде на Средневековье).

Не все, но многие из историков науки признают, — правда, нередко с оговорками, — существование такого этапа в развитии науки, как античный. В эпоху древних цивилизаций большая часть историко-научного сообщества не видит даже следов науки. А что касается доцивилизационного периода, то лишь отдельные смельчаки (правда, число их постоянно растет, например в рамках палеоастрономии) рискуют говорить о какихлибо универсальных знаниевых комплексах даже в древних мифах — прежде всего космологических.

Если мы попытаемся осмыслить все эти неоднозначно оцениваемые этапы в рамках периодизации общей истории науки, то первая проблема, которую необходимо решить, — это поиск подходящего критерия, который позволит выявить некие радикальные изменения и по ним нащупать границы отдельных периодов. Такой критерий предложил В. И. Вернадский. Это изменение научной картины мира — связной, развивающейся системы знаний и представлений, позволяющих в рамках соответствующих понятий и моделей все более полно отвечать на три главных вопроса: что есть мир, что есть жизнь и что есть человек (его сознание).

Используя научную картину мира, вернее, ее изменения, в качестве критерия развития представлений о мире и соотнося этот критерий с общей периодизацией истории культуры, мы получаем достаточно убедительную схему исторического развития рациональных знаний и науки. Эта схема включает десять периодов, или этапов, развития науки (понятие «наука» здесь условно до неприемлемости, но его точное наполнение, так же как и конкретные временные границы периодов, будут даны позже):

• 1) доцивилизационный период;
• 2) период древневосточных цивилизаций;
• 3) Античность;
• 4) Средневековье;
• 5) Возрождение;
• 6) Новое время;
• 7) XVIII в. — век Просвещения;
• 8) XIX в. — начало индустриальной эпохи;
• 9) конец XIX — первая половина XX в. — становление неклассической науки;
• 10) современная (постнеклассическая) наука.

В названиях периодов бросается в глаза явная асимметрия, разнородность (например, «Античность» и «Современная наука»). Надеемся, что несоответствие это станет меньше, когда мы перейдем к рассмотрению конкретных периодов: если бы мы попытались избежать его прямо сейчас, название каждого периода заняло бы полстраницы.

И еще одно замечание, инициированное рассуждениями о периодизации. С чего следует начинать рассмотрение истории науки? Казалось бы, ответ очевиден — с начала. Но, может быть, допустим и противоположный подход — с конца? В традиционных учебниках и книгах по истории науки такого подхода мы не найдем. Но, может быть, как эвристический прием он уместен? Какие доводы «за» мы могли бы привести?

Во-первых, мы живем в современности; ею обусловлены наше образование, воспитание, восприятие, и от этого никуда не деться. Античными греками, например, нам не стать. Разве не логично, «отправляясь» исследовать ту же Античность, прежде по возможности критично оценить свои представления о современной науке, ее природе, проблемах? Разве мы не вправе рассчитывать, что с этим багажом наше представление о прошлом будет более адекватным? Правда, здесь есть и опасность — связь между настоящим и прошлым не линейная, поэтому прямые параллели не уместны.

Во-вторых, давно известно, что адекватное представление о каком-либо процессе можно составить лишь после его завершения, т. е. оценить начало чего-либо можно только по конечному результату («по плодам»). Развитие науки далеко от завершения, но современные ее достижения уже очевидны.

В-третьих (хотя этот довод носит скорее вспомогательный, методический характер), современная наука представляет исследователям своей истории такой мощный инструментарий — физические, химические, биологические и другие методы исследования артефактов (например, цифровое, в том числе объемное, моделирование), что речь идет фактически о новой истории науки, без знания основ которой браться за изучение науки прошлого вряд ли имеет смысл.

В заключение параграфа о периодизации истории науки необходимо подчеркнуть следующее.

• 1. Приведенные здесь рассуждения адресованы не профессиональному сообществу историков науки и даже не тем, кто стремится стать профессионалом в этой области. Они адресованы тем, кто, готовясь к любой другой профессиональной деятельности, понимает, что современный мир, хотим мы того или нет, — это онаученный мир, а природа научного знания, как и сама действительность, исторична: не в том смысле, что укладывается в строгую хронологию, а в смысле существования тех законов, что лежат в основе непрерывного процесса развития и проявлением которых является то, что мы называем историческими фактами.
• 2. Периодизаций возможно множество. Отправной точкой к разработке любой из них является целевая установка исследователя и выбор на ее основе адекватного критерия для выделения периодов. Признание или непризнание той или иной периодизации историко-научным сообществом носит конвенциональный характер.
• 3. Периодизация — условный и вспомогательный методологический прием, но вместе с тем исходный и важнейший элемент любого историконаучного исследования, своего рода его несущая конструкция. Профессионализм историка науки состоит не в том, чтобы предложить формальную хронологическую сетку, а в создании структуры (например, в виде сводных таблиц), которая будет постоянно подчеркивать не всегда вербализуемую идею исторического пространственно-временного континуума, идею того, что даже самое незначительное событие вписано в контекст мировой истории.