Просветители XVIII в

Век Просвещения приходит к каждой нации только в том случае, если к государственной политике просвещения присоединяется общество. Сначала это происходит при помощи деятельности Просветителей. Так в европейской цивилизации возвысились фигуры Данте, Эразма Роттердамского, а позже — Дидро, Вольтера. В России такие мощные фигуры появились в XVIII в. — они превратили государственное просветительство в настоящую эпоху Просвещения.

Просветительская идеология в России формировалась большей частью за счет усвоения идей французских гуманистических мыслителей (то, что в быту часто называли «вольтерьянством»). Смесь усвоенных и адаптированных идей, которые российские просветители попытались применить к реалиям родной страны, стала первым опытом обновленного национального самосознания.

Роль просветителей в становлении культуры европейского типа. Роль «первого просветителя» в России выполнило само государство, люди у трона, петровская «ученая дружина». Весь XYIII в. идея «мудреца на троне» в окружении просвещенных подданных преобладала. Петровская «ученая дружина» подбиралась как группа лично преданных государю людей, которые ревностно выполняли его волю и строили планы преобразований в соответствии с представлениями царя. Среди них были Я. В. Брюс, А. Д. Кантемир, В. Н. Татищев, А. П. Волынский, Г. Ф. Бужинский, Ф. Прокопович. Это были чрезвычайно одаренные люди, но собственный талант и знания они рассматривали как орудие «блага государства». Их еще нельзя назвать собственно просветителями. Это скорее ученые люди, талантливо и изобретательно проводившие государственную политику и личные идеи императора.

Даже такой выдающийся мыслитель, как Феофан Прокопович, обогатил государственную концепцию Петра I точно в русле стремлений самого императора. Автор двух знаменитых документов, которые можно назвать основополагающими «манифестами самодержавия» («Духовный регламент» и «Правда воли монаршей «), он фактически «озвучил «, облек в юридическую формулу идеи императора (в противном случае ему не было бы места у трона).

Несмотря на почти энциклопедическую ученость представителей «ученой дружины», они прежде всего были «слуги государевы».

Во второй половине XYIII в. в России постепенно увеличивается количество образованных людей, воспринявших и усвоивших европейскую систему знаний и культурных ценностей. Интеллектуальная деятельность привлекала их сама по себе, а не как профессия или источник заработка. Этих новых деятелей образования, мыслителей, книгоиздателей, собирателей живописи и книг, литераторов принято называть «просветителями».

Феномен деятельности просветителей почти исключительно связан с XYIII в., когда происходило активное освоение Россией мирового культурного богатства. Поколение российских просветителей испытало сильное влияние английского просветителя Дж. Локка, но подлинными властителями их дум стали французы Вольтер, Руссо, Дидро, Гельвеций, Гольбах. Пример подавала сама Екатерина II, которая переписывалась с Вольтером и Дидро, покупала и помогала издавать их книги. В самодержавную Россию приезжали деятели французского просвещения Дидро, Рейналь, Гримм.

Глава екатерининской Российской академии Е. Р. Дашкова не отставала от своей державной покровительницы. Она была знакома с Даламбером, Дидро, с английским экономистом А. Смитом. Поддерживая борьбу английских колоний в Америке, Дашкова предложила принять в почетные члены Петербургской Академии наук автора американской конституции Б. Франклина и сама стала членом Академии наук в Филадельфии.

Формирование общей идеологии просвещения в России выразилось не только в усвоении европейских теорий, но и выработке собственных идей (работы С. Е. Десницкого, И. А. Третьякова, Д. С. Аничкова, М.М. Щербатова). Попытки выработать собственные концепции, сформулировать свою систему идей предпринимались в отдельных областях знаний: это просветительская система Н. И. Новикова, Д. И. Фонвизина, И. Н. Панина, педагогическая концепция бессословного образования В. В. Попугаева, взгляды И. А. Крылова, Г. Р. Державина, А. П. Сумарокова.

Русские просветители екатерининского времени определили духовный облик нового века: русскую литературу и журналистику, этику нового времени, социально-философские идеи. Но самое главное, что дали просветители для русской культуры, — это уникальность собственных личностей. Культура России переставала быть анонимной. В российскую ментальность впервые вошло понимание культурной значимости авторитетной человеческой личности.

Типы просветителей XVIII в. Все просветители были ярчайшими и самобытными личностями. Но все-таки можно условно выделить три типа первых русских просветителей: ученые-энциклопедисты, общественные деятели на литературном и журналистском поприще и мыслители-" бунтовщики «. Это деление, при всей условности, отражает те пути, на которых формировалась независимая мысль и самостоятельная культура России.

Звездой первой величины среди русских энциклопедистов XVIII в. был, безусловно, М. В. Ломоиосов. Его деятельность была настолько разносторонней, что еще в начале XIX века в Европе бытовало мнение, что это два разных человека: Ломоносов-химик и Ломоносов-поэт. Невероятное множество явлений жизни и науки привлекало его пытливый ум. Едва ли не все существовавшие тогда в России отрасли знания несут на себе отпечаток его могучего таланта.

Ломоносов первый стал трактовать слово «литература» не как развлечение, а как средоточие мысли и орудие разума. Нередко содержание ломоносовских стихов включало его научные наблюдения, а то и научный спор. Он впервые использовал сатиру для утверждения научных истин («Случилось, вместе два Астронома в пиру…»). Его возвышенная или сатирическая поэзия имела одно постоянное свойство, созвучное натуре Петра I, которого Ломоносов боготворил, — это приоритет полезности. В своем сочинении «Риторика» он писал, что если в литературном произведении нет «никакого учения добрых нравов и политики», то оно бесполезное и ненужное.

Деятельность, жизнь и научные занятия М. В. Ломоносова демонстрируют принципиально новую и важную черту русской культуры второй половины XVIII в. Можно сказать, что М. В. Ломоносов был из первых русских людей, которые успешно закончили «школу» и пошли дальше. Он вышел на такой уровень, где ученичество перерастает в самостоятельное творчество.

Лучше многих усвоив достижения европейской науки, М. В. Ломоносов оказался способен стать родоначальником новой отечественной науки, поэзии, литературы. Обращаясь к молодому поколению российских ученых, он писал полные надежды строки:

О ваши дни благословенны!

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,.

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

М.В. Ломоносов представлял собой тип просветителя-энциклопедиста, который с равным успехом занимался химией, физическими опытами, мозаикой, керамикой, литературой, астрономией… А. С. Пушкин писал о нем так: «… Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериной II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом…».

Рядом с М. В. Ломоносовым среди энциклопедистов XVIII в., на наш взгляд, может быть поставлена Е. Р. Дашкова. За свои обширные познания она получила должность первого президента новой Российской Академии. Российская Академия в отличие от петровской Академии наук была образована как специальный научный центр по изучению русского языка и словесности. План новой Академии был разработан самой Дашковой, которая успешно управляла этим учреждением более десяти лет. Среди членов Академии были Фонвизин, Державин, Вяземский, Жуковский, Крылов, Пушкин. А. И. Герцен писал об этой замечательной женщине: «В Дашковой чувствуется… что-то сильное, многостороннее… петровское, ломоносовское, но смягченное аристократическим воспитанием и женственностью*.

Другой, наиболее распространенный тип просветителей XVIII в. — общественных деятелей — представлен фигурами Н. И. Новикова, Д. И. Фонвизина, И. А. Крылова, А. П. Сумарокова, Г. Р. Державина. Это были люди, стремившиеся воздействовать на «просвещенного самодержца» при помощи критической журналистики и литературы. Формула «и истину царям с улыбкой говорить» точно отражает содержание и цель их деятельности.

Среди них наиболее активную роль сыграл Н. И. Новиков, который издавал три самых значительных сатирических журнала XVIII века: «Трутень», «Живописец» и «Кошелек». Просветительство Н. И. Новикова вдохновлялось идеей духовнонравственного совершенствования, не останавливаясь перед критикой пороков «неразумения» со стороны императрицы. Для «исправления нравов», по мнению Н. И. Новикова, наилучшим средством было просвещение и смех. Он стал создателем русской сатирической журналистики, став в этом деле победоносным соперником самой императрицы Екатерины И.

Державная просветительница, играя в «равенство по разуму», стала издавать журнал «Всякая всячина», объявив себя «частным лицом» и разрешив печатать любые другие сатирические журналы без всякой цензуры. Н. И. Новиков принял государственный вызов и стал издавать свой сатирический журнал «Трутень», в котором печатал свои материалы под псевдонимом «Правдулюбов».

Он следовал призыву самой просвещенной государыни обличать зло и способствовать его искоренению. Но подхватив императорский пример в критике государственных злоупотреблений, Н. И. Новиков показал себя более талантливым и остроумным сатириком. Там, где правительственный журнал ограничивался иронией и мягкой усмешкой, новиковский «Трутень» применял жестокую сатиру и безоговорочное осуждение. В конце 70-х годов журнал Екатерины II и общественный журнал Новикова обсуждали тему чиновничьих взяток. Позиция просветителя была такой бескомпромиссной, что государыня была поставлена в весьма неловкое положение едва ли не защитницы «слабости» взяточников и была принуждена поддержать общественный журнал. Публичное осуждение «мздоимства» как злостного «порока», а не «слабости» было первой победой общественной публицистики Раздражение державной журналистки удачливым соперником сначала проявлялось в мягких призывах к сдержанности и мягкости, затем последовали суровые предупреждения. Резкое недовольство императрицы вызвал сам эпиграф новиковского журнала «Они работают, а вы их труд ядите…* (из басни Сумарокова). Дуэль официальной и общественной журналистики закончилось вполне в духе российского просвещенного абсолютизма: в 1792 г. Н. И. Новиков оказался в Шлиссельбургской крепости, из которой его освободил только Павел I. По свидетельству журнала «Русская старина», уже после ареста Н. И. Новикова, читая материалы следствия, Екатерина II заметила: «Я всегда успевала управляться с турками, шведами и поляками, но, к удивлению, не могу сладить с армейским поручиком*.

Но большинство просветителей XVIII в. вполне уживались с самодержавием и крепостничеством. Все они находились под обаянием идеи «мудреца на троне», а свою роль видели в том, чтобы помочь, подсказать, предугадать. Самый значительный поэт XVIII в. Г. Р. Державин участвовал в подавлении пугачевского бунта, писал язвительные стихи по поводу французской революции. Поэзия была для него только одним из орудий «устроения государства», и он легко переходил от творчества к административной работе или к карательной акции. И не он один. Но просветители XVIII в. способствовали становлению в России важного признака гражданской жизни — общественного мнения. Первые просветители пошли вместе с Екатериной ею же выбранным путем, но вскоре «неблагодарные сограждане» обогнали власть в ее просветительской политике, а затем стали искать и собственные пути.

Вопрос, в путях решения которого власть и «общественное мнение» начали расходиться, связан с именем представителя третьего типа просветителя: мыслителя — «бунтовщика» А. Н. Радищева. Уникальность А. Н. Радищева состоит не в его практическом вкладе в дело просвещения (в этом плане гораздо больше сделал Н.И. Новиков), а в том, что он был первым среди российских просветителей, который не только не участвовал в просветительской политике власти, но выступил против ее результатов.

А.Н. Радищев в основную когорту просветителей не вписывается. Он не был вовлечен в общественную жизнь, молодость провел за границей, а затем служил в петербургской таможне. Первое свое известное произведение — оду «Вольность» — Радищев написал в 1780 г., а его главная книга «Путешествие из Петербурга в Москву» была завершена в 1789 г.

Интеллектуальный подвиг Радищева в том, что он первый заговорил не просто о свободе личности, но о свободе гражданской, то есть отделил подданного от государства, сделав его гражданином. В его произведениях впервые в русской литературе появилась позиция гражданина, который подчиняется не воле государя, а законам. Он первый поднял голос против власти, разрушив миф о «просвещенном самодержавии». Его слова «Самодержавие есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние» принадлежали уже следующему веку и определили путь русской общественной мысли на столетие вперед. А. Н. Радищев — это своего рода мостик между просветителями XVIII в. и декабризмом.

Почти весь крохотный тираж его знаменитой книги «Путешествие из Петербурга в Москву» был уничтожен по распоряжению Екатерины II. Русская публика по-настоящему познакомилась с этим произведением только в конце 50-х гг. XIX в., когда ее напечатал в своей заграничной вольной типографии А. И. Герцен, т. е. почти 80 лет спустя. К тому же книга была написана таким архаичным, тяжелым русским языком, что ее трудно было читать даже современникам.

Но свой титул «бунтовщик хуже Пугачева*, полученный от императрицы, А. Н. Радищев вполне заслужил тем, что его понимание просвещения резко разошлось с государственным. Ужаснувшись крепостническим отношениям, он поставил под сомнение саму идею просвещенного абсолютизма. Радищев ступил на путь, ведущий к формированию высокой общественной роли литературы, отдельной от политики государства.

Вскормленный государственным просветительством слой образованных людей начинал выходить из повиновения * просвещенному монарху*. Сенат приговорил А. Н. Радищева к смертной казни, которую императрица заменила 10-летней ссылкой в Сибирь. Так оценила власть первую серьезную критику в свой адрес.

В целом пафос деятельности русских просветителей XVIII в. состоял в их великой любви к Отечеству, желание видетЬ свою страну могучей и просвещенной. В литературе XVIII в. есть уникальная анонимная «Молитва к Родине*, текст которой поражает своим возвышенным патриотизмом.

«О Ты, родина моя, радуйся! Ты исполненна благодатью; слава с тобою; благословенна ты во всех странах Европских…

Величественнейшая Россия! Толиких героеврождшая, прими милостиво иже возвращается в недро твое после толиких странствований и тщаний дабы стать достойным твоея доверенности…"

Становление государственной цензуры. Пока государство сохраняло монополию в просветительской деятельности, никакой надобности в цензуре просто не возникало. С некоторыми «вольностями* просветителей все императоры от Петра I до Екатерины II управлялись сами.

Но процесс формирования целого слоя образованных людей, принимавших участие в просветительской деятельности, поставил проблему государственного контроля за содержанием информации, за самой общественной мыслью. К началу XIX в. усилия и интересы власти и общества в области просветительства уже не всегда совпадали. Начинался заключительный период русского Просвещения, который должен был подготовить выработку своей национальной идеи. Власть не могла оставить этот процесс без надзора.

Еще в первые годы правления Александра I цензура практически находилась в руках самих университетов. В учебных округах решение о печатании книг принимали университетские профессора, а за ними присматривали попечители учебных округов. Существовал верховный цензурный комитет из трех министров: народного просвещения, внутренних и иностранных дел. В особо важных случаях вмешивался сам император или его доверенные лица. В целом существовала довольно патриархальная система, с точки зрения государственного чиновника неопределенная и ненадежная.

В начале века в университетских и частных издательствах выходило около 143 названий книг в год. Но к середине века объем изданий значительно возрос: в год выходило уже более 2 тысяч наименований книг. К тому же в 20−30-е гг. появились частные издательства, выпускавшие книги массовыми тиражами.

В ситуации массового распространения книг и частного издания журналов положение с цензурой стало нетерпимым с точки зрения людей власти. Источником всех бед в распространении «вольнодумства» виделся крайне либеральный устав цензуры 1804 г. Требовалась новая система контроля за печатью, которая защитила бы позиции правительства.

В начале 20-х гг. очередной министр просвещения адмирал А. С. Шишков пишет любимцу императора А. А. Аракчееву о своем убеждении в необходимости государственного контроля за всей просветительской деятельностью в России. Это мнение разделял созданный в июне 1820 г. специальный комитет для составления нового цензурного устава. В него вошли чиновники Министерства просвещения, попечители учебных округов: Магницкий, Рунич, гр. Лаваль, кн. Мещерский и др.

В проекте составленного комиссией цензурного устава предусматривалась передача функций цензоров исключительно государственным чиновникам. Им предписывалось запрещать все, что внушает сомнение в Священном писании, нарушает почтение к власти. «Вредной* пауке истории было посвящено целых пять руководящих параграфов. Венцом устава стал параграф 151, который запрещал печатать все, что могло иметь двойное толкование.

Устав 1826 г. настолько сильно расходился с общественными интересами, что вскоре его пришлось смягчить, и следующие двадцать лет николаевские цензоры руководствовались цензурным уставом 1828 г. Из предыдущего устава были убраны наиболее одиозные статьи и создана отдельная цензура для духовных сочинений и для иностранных книг.