Местное самоуправление — классическая форма современной демократии

Современная система демократии как способ осуществления политической власти приобретает универсальные, во многом глобалистские характеристики с точки зрения сфер, уровней, форм, способов своей реализации. При всем многообразии современных институтов демократии аксиомой является тот факт, что демократизм политического режима во многом определяется широтой и глубиной участия человека (населения) в политических процессах и в конечном счете в осуществлении власти. В этом плане конкретные формы осуществления самоуправления в содержательном, социально-политическом плане во многом совпадают с институтами демократии. Но само по себе понятие самоуправления, тесно соприкасаясь с демократией, не тождественно ей и не исчерпывается ею. Известны и другие, отличные от системы самоуправления, демократические модели управления обществом и государством.

Так, в условиях централизованного государственного управления (что применительно к нашему государству было характерно не только для советского периода) представления о демократии укладывались в своей основе в модель демократии как институционной основы «участия» населения в управлении общественными и государственными делами. Нельзя не отдать должное концептуально-идеологическому обоснованию такого подхода, в соответствии с которым вся система демократии сверху донизу должна носить государственный характер: ведь государственная власть и есть в соответствии с таким подходом воплощение системы народовластия, так как вне государственных институтов невозможна реализация политической власти народа. Более того, и сама по себе демократия — в отсутствие сформировавшегося гражданского общества — представляет собой в этом случае (на уровне идеологических представлений) политическую форму «поголовного участия населения» в осуществлении государственной власти, вплоть до «каждой кухарки».

Как некая идеологическая альтернатива политико-правовым моделям «демократии участия» со второй половины XX в. на Западе активно разрабатываются идеи «совещательной демократии». В конечном счете их смысл — государство, профессиональные политики решают, а граждане совещаются, дискутируют при выработке государственными органами окончательного решения. При этом в концепции совещательной демократии отнюдь не считаются равноценными все аргументы и принципы, выдвигаемые гражданами, с одной стороны, и публичными деятелями — с другой; ведь в демократическом государстве граждане в процессе дискуссий не могут прийти даже к временному согласию^[1].

Не менее показательна получившая развитие в последние два-три десятилетия, в особенности в странах «молодых» демократий после геополитических изменений, связанных с распадом СССР, модель так называемой корпоративной демократической системы, которая, по справедливому замечанию одного из глубоких ее исследователей Председателя Конституционного Суда Республики Армения профессора Г. Г. Арутюняна, является «результатом слияния политической, экономической и административной сил», «игнорирует принцип верховенства права, основана на теневой экономике и реалиях абсолютизации власти» и по своей сути «более опасна для общественной системы, чем тоталитарная система»^[2].

В связи с этим нельзя не признать, что в практике государств не только «молодых», но и развитых демократий принцип народного суверенитета все в большей степени приобретает применительно к большинству населения как «электорату» субсидиарный характер, а применительно к государственной власти — во многом формально-юридическое значение ее легитимации.

Иная модель демократии, которая возможна и реальна в условиях современных государств, — когда граждане не просто совещаются и не только участвуют в политических, социально-экономических процессах, а сами решают пусть ограниченный, но четко установленный на законодательном уровне круг жизненно важных для них вопросов. И это уже иная модель демократии — самоуправлеическая (муниципальная) демократия.

Но ее противопоставление «государственно-управленческой» демократии участия не вполне корректно. В идеальном варианте речь идет о возможности оптимального сочетания государственных и самоу правленческих (муниципальных) институтов демократии в единой системе осуществления народом своей власти.

На этой основе становится возможным возникновение местного самоуправления, говоря языком А. Солженицына, как «демократии малых пространств»^[3] (на уровне сел, хуторов, поселков, городов и т. п.).

Исторический опыт свидетельствует, что уровень развития местного самоуправления, его конкретная модель оправданы исключительно в той мере, в какой это позволяет выстроить эффективную систему управления поселением, что содействовало бы созданию условий, обеспечивающих достойную жизнь человека. Но это не исключает понимания местного самоуправления как закономерного — и в этом смысле обязательного — требования современного демократического общества и государства.

• [1] См.: Гутман Эмми, Томпсон Денис. Демократия и разногласия // Теорияи практика демократии: избр. тексты; пер. с англ. / под ред. В. Л. Иноземцева, Б. Г. Капустина. М.: Ладомир, 2006. С. 20—21.
• [2] См.: Арутюнян Г. Угрозы корпоративной демократии // Конституционноеправосудие. Ереван, 2006. № 3 (33). С. 39, 41—42.
• [3] См.: Солженицын А. И. Как нам обустроить Россию. Посильные соображения. М.: Патриот, 1990.