Синтетическая концепция идеального и идеала

Идеальное и идеал. — Ideelle и Ideate. — Три концепции идеального. — Синтетическая концепция идеального. —Антропоморфизм и экстраполяция. — Две стороны идеала.— Идеал: проблема авторства.

Идеальное и идеал

Понятие идеала сформировалось сравнительно недавно (вероятно, в Средневековье), понятие же идеального уходит своими корнями в глубокую древность — анимизм и тотемизм, согласно которым, во-первых, каждая вещь имеет свою уникальную душу, а душа вещи способна перемещаться в пространстве и проникать в другие вещи и людей; во-вторых, каждый класс вещей или людей обязан своим происхождением и главными признаками тотему, предку-родоначальнику.

В термине эйдос (греч. eidод, пат. forma, species, рус. вид) древнегреческие философы, вероятно, закрепили один из аспектов анимистического взгляда на душу предмета как специфическую причину жизни и мысли в том существе, которое она одушевляет. Некоторые моменты тотемистических воззрений на аниму (душу) рода, народа, мировую душу закрепились в термине идея (греч. idea).

Во времена Гомера и досократиков эйдос понимался как внешний вид, наружность, видимое, то, что видно, но с V в. до н. э. его значение стало изменяться: по Эмпедоклу, эйдос — это образ, по Демокриту, эйдолон — это фигура атома, по Пармениду — это видимая сущность. Софисты добавили к понятию эйдоса смысл «быть видовым понятием, разновидностью сущности». Постепенно эйдос все более наделяли значением чего-то внутреннего, скрытого (Платон, Аристотель, Плотин), пока в наше время (например, в феноменологии Э. Гуссерля) эйдос не превратился в чистую сущность, объект интеллектуальной интуиции.

Исследовав историю термина эйдос, А. Ф. Лосев выделил следующие аспекты этого понятия: простое, единое, цельное, неизменное, индивидуальная общность, самопрозрачносгь, смысл, явленный лик; эйдос видится мыслью, осязается умом, созерцается интеллектуально (см.: Лосев А. Ф. Бытие, имя, космос. М., 1993. С. 346—458). Лосев противопоставляет термины эйдос и идея, предлагая расценить природу эйдоса как дифференциальную, а природу идеи — как интегральную. Эйдос наглядно значит, идея наглядно выражает (см.: Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930. С. 135—281).

Античное понятие идеи обозначало целостность некоторого множества, родовую сущность вещей; если эйдос — душа тела и начало дифференциации мира на отдельные предметы, то идея — это дух рода, общее в явлениях. Платон понимал идею как общее в чистом виде, бестелесную и объективную сущность, находящуюся вне конкретных явлений и живущую в особом, неземном мире. Напротив, Аристотель полагал идею необходимой формой («морфе») вещи; идея нс есть некий совершенный, неизменный и спокойный образец, существующий отдельно от вещей, а представляет собой слитую с вещами деятельную форму, целевой принцип жизни; идею нельзя оторвать от вещи, она имманентна явлению, подлежит изменению, сопряжена с отдельным, а не с общим; она не обладает спокойным бытием платоновского прообраза. Платон и Аристотель перемешали внутреннее и внешнее значения понятия эйдоса, а также сблизили содержания понятий эйдоса и идеи.

Последующие мыслители при описании невещественных аспектов мира предпочитали ограничиваться термином идея, а об «эйдетическом» стали говорить скорее применительно к картинному характеру человеческой памяти, зрительным впечатлениям. Вместе с тем благодаря Платону и Аристотелю в философии возникла проблема универсалий: предшествует ли идея вещам, растворена в вещах или существует лишь в форме человеческих понятий?

Отход от языческого архетипа с его четким различением души (эйдоса) и духа (идеи) усилил релятивизм в понимании различия между видовыми и родовыми сущностями, законами общего и частного порядка. Не следует ли вернуться назад — путем отрицания отрицания — к прежним, досократическим, понятиям эйдоса и идеи?

Древнегреческая культура ориентировалась на внешние формы познания, эйдосы и идеи наделялись свойствами внешней воспринимаемости и живой чувственности. Отсюда сохранение наглядного аспекта в современном понятии идеи. Напротив, средневековые мыслители сместили акцент на положение о внутренней данности идей (как божественных логосов) мышлению человека. Тем самым идее были приписаны логические свойства. В XVII— XVIII вв. на первый план выдвигается теоретико-познавательный аспект понятия идеи. Эмпиризм связывал идеи с ощущениями и восприятиями людей, а рационализм — со спонтанной деятельностью мышления.

В начале XVIII в. появляется термин идеализм (франц. idealisme), которым стали обозначать философское учение о первичности мира идей. Вместе с тем французы сумели найти категорию, которая связала бы между собой эйдос и идею, а именно — идеал (франц. ideal). Идеал — образец, нечто совершенное, высшая цель стремления, подчас недостижимая. В Новое время греческий термин Idea (первообраз) и латинский термин idee (мысль), прежде всего, стали применять для рассуждений об образах «вообще» (будь то образы как творцы вещей или как копии вещей), а французский термин идеал обрел значение чего-то образцового.

В идеале уравновесились внутренний и внешний аспекты идеи: чувственно-телесная ипостась идеала стала цениться не меньше, чем его идейное (сверхчувственное) значение. Одних людей больше привлекает телесная сторона идеала, и именно ее могут превращать в кумира, идола. Другие люди понимают идеал как «окно» в сущность и относятся к нему преимущественно духовно.

Особо важна опора на традиционные идеалы при обсуждении политического бытия человека, т. е. таких публичных вещей (res publica), как справедливость, законность, объявление войны или выбор формы правления, строительство храма или возможность устроить театральное представление. В подобных ситуациях проблематичными становятся добродетели лиц или оценки поступков.

Тип знания, применимый к ситуациям сомнительности оснований оценки и самого оценивающего «я», впервые был проанализирован Аристотелем в «Никомаховой этике» и обозначен термином фронезис — мудрость, которая переплавлена совестью и не оторвана от действительности; суть фронезиса составляет ориентация на добродетель, на правильное разумное поведение. Римляне перевели греческий термин фронезис как рассудительность

(лат. prudentia), откуда произошло слово юриспруденция (лат. jurisprudentia).

Аналогом понятия фронезиса служат понятия общего чувства и здравого смысла (лаг. sensus communis, нем. Gemeinsinn), с которыми Кант увязал эстетические суждения вкуса. Суждения вкуса, по Канту, имеют общечеловеческий и общезначимый характер. Они объединяют всеобщее с особенным таким способом, что особенное не принижается и в публичном пространстве начинает исполнять роль образца, идеальной нормы.

Внутри каждой культуры достоверность «общего чувства» безусловна, не требует никакого обоснования. Справедливым внутри «хорошего общества» может считаться суждение, согласованное с господствующими идеалами. Но в современном обществе, в условиях мультикультурализма и размывания традиционализма, единое «общее чувство», по-видимому, исчезает и уступает место множественности «общих чувств».

Немецкий язык схватывает различие между способом существования всякой идеи и характером существования идеала как особо ценной идеи и представителя рода вещей, обозначая идеальное термином Ideelle, а идеал — термином Ideate.

Так, Г. В. Ф. Гегель понимал под Ideelle'. 1) всякое снятое бытие, пребывание предметов внутри незримой сущности в форме возможностей; 2) положенность, представленность инобытия внутри самобытия; 3) признанность сверхчувственных свойств, которыми сознание наделяет некоторое бытие. Под Ideale же немецкий мыслитель подразумевал совершенное проявление сущности в некотором редко встречающемся во внешнем мире явлении, имеющем характер эстетического предмета (зримую сущность, слышимую сущность, чувственное явление идеи).

По Гегелю, идеальное есть особое, а именно признанное бытие (Anerkanntsein). В «Иснской реальной философии» он пишет, что в труде вещь получает второе бытие, снимает в себе «я» человека, «одухотворяется». Признанное бытие принадлежит только «вещи по отношению к рассудку» (Гегель. Работы разных лет. М., 1970. Т. 1. С. 298), и его границы определяются сознанием.

Ideelle и Idealc

В русском языке отсутствуют специальные термины для различения Ideelle и Ideale. И то и другое обычно переводят как идеальное, но точнее, по-моему, переводить их так: Ideelle — идейное, a Ideale — образцовое. Неопределенный перевод терминов эйдос, идея, идеал и идол всеохватывающим русским словом образ нередко ведет к путанице. Термин образ ближе по смыслу латинскому слову имаго (лаг. imago, англ, image — образ). Вместе с тем русское слово образ сближает со словами идея, идеал и идол начальная часть этих слов Id, означающая то же, подобие (ср.: iden — так же, identical — идентичный).

В современной философской литературе продолжается воспроизводство трех основных трактовок понятий идеального и идеала:

• 1) в духе платонизма и реализма (идеальное и идеалы — это общее в чистом виде, объективно существующее до отдельных родов вещей и порождающее их);
• 2) в духе аристотелизма и умеренного реализма (идеальное и идеалы — общее в форме вещей, слитое с самими вещами и проявляющееся при взаимодействии вещей или при их сравнении между собой как «закон» или «схема взаимодействия»);
• 3) в духе средневекового номинализма (идеальное и идеалы имеют исключительно субъективно-реальное бытие в сознании людей; они суть образы сознания, понятия или просто имена вещей).