Тирсо де Молина

Тирсо де Молина (настоящее имя Габриель Тельес, 15 837—1648) но предположению авторитетных биографов был незаконнорожденным сыном какого-то родовитого испанского вельможи. Эго обстоятельство или какие-то другие личные причины побудили Тельяса принять постриг. Он стал монахом ордена мерсинариев. Однако монашеский сан не помешал ему активно заниматься литературным творчеством. Тирсо был очень плодовитым автором: из-под его пера вышло около 400 пьес (правда, до наших дней дошло лишь 86). В 1625 г. он получил серьезный выговор от городского совета Севильи за слишком откровенное изображение пороков на театральной сцене. Ему запретили писать драматические произведения и услали в один из удаленных монастырей. Считается, что Тирсо де Молина вынужден был смириться с запретом, по крайней мере, светских пьес он больше не создавал. Возможно, как считают некоторые исследователи, если бы Габриель Тельяс продолжал сочинять для театра до конца своей жизни, он мог бы затмить на этом поприще Лопе де Вегу.

Сам он считал себя учеником Лопе де Веги и разделял многие его взгляды на драматургию. В книге «Толедские виллы» (1621), которую он посвятил своему знаменитому собрату по перу, Тирсо де Молина, как Лопе, главным ориентиром для драматурга при создании пьесы считает вкусы зрителей. Он также допускает смешение трагического и комического, и призывает более свободно относиться к правилам и нормам, выработанным античным искусством.

Тирсо де Молина обладал незаурядным чувством юмора, был мастером в построении запутанной интриги, умел оригинально и тонко подать весьма рискованные сцены. Все это особенно наглядно отразилось в его комедиях плаща и шпаги. Самым известным сочинением из этой группы стала пьеса «Дон Хиль — зеленые штаны». Главная героиня донья Хуана, чтобы вернуть себе возлюбленного, распускает слухи о собственной смерти, переодевается в мужской костюм и выдает себя за дона Хиля. Ей удается влюбить в себя невесту бывшего кавалера — донью Инес. Одновременно, меняя наряд, Хуана играет еще одну роль — доньи Эльвиры. В результате этого маскарада возникает невообразимая путаница, которая, правда, разрешается весьма удачно для главных участников действия.

Данная комедия демонстрирует еще одну характерную черту драматургии Тирсо де Молина: женские персонажи получаются у него убедительнее и полнокровнее. Они превосходят мужчин решительностью, предприимчивостью, изобретательностью. В поединке интеллектов победа чаще всего остается за ними.

В пьесах Тельяса, если сравнить их с работами Лопе де Веги, уже ощутимо сказывается влияние барокко. Как отметил исследователь испанской культуры В. Силюнас, Тирсо де Молина «на жизнь, как правило, смотрел сквозь призму театра, сквозь призму маньеристских и раннебарочных представлений», «жизнь, согласно Тирсо, грубее, примитивнее театра»^[1]. Если у Лопе де Веги герои, играя чужую роль, вынуждены поступать так в силу необходимости, и они обычно тяготятся чужой личиной, то персонажи Тирсо упиваются новой ролью, получают от нее наслаждение. Игра делает их существование более ярким и разнообразным. Подобное тяготение к театрализации жизни характерно для барочного искусства.

Сближает с барокко драматургию Тирсо де Молины и его интерес к исключительным, оригинальным характерам и парадоксальным ситуациям. И первое, и второе мы находим в драме «Осужденный за недостаток веры» (ок. 1614). Отшельник Пауло, проведший в молитвах и уединении десять лет, проявляет слабость и начинает сомневаться в милосердии Бога. Это сомнение в конце концов губит его и обрекает его душу на адские муки. Разбойник Энрико, запятнавший себя множеством жестоких преступлений, в последний момент искренне раскаивается в содеянном, и тем спасает душу для небесного блаженства.

Оригинальность и исключительность отличает и самого известного героя, которому дал жизнь творческий гений Тирсо, Дон Хуана. Этому персонажу из пьесы «Севильский озорник, или Каменный гость» (опубл. 1630) суждено было обрести такой же высокий литературный статус, что и Гамлету Шекспира, и Дон Кихоту Сервантеса.

Молодой испанский аристократ Дон Хуан Тенорьо сделал главным жизненным развлечением обольщение женщин. Для достижения своей цели он использует хитрость, обман и мошенничество, не считаясь при этом ни с земными, ни с божественными законами. Уже в первой сцене Дон Хуан соблазняет герцогиню Изабеллу в королевском дворце в Неаполе. Он выдает себя за ее жениха, который приходится ему близким другом. Избежать ареста ему помогает дядя, занимающий пост испанского посла при неаполитанском дворе. Дон Хуан отправляется на родину, но корабль, на котором он плывет, терпит крушение. Едва придя в себя, молодой повеса начинает осаду сердца красивой рыбачки Тисбеи и добивается успеха. По прибытии в Севилью Дон Хуан использует тот же трюк, что и в Неаполе, чтобы овладеть дочерью командора Гонсало — Анной. Но девушка раскрывает обман, на ее крик прибегает отец. В последовавшей схватке Дон Хуан убивает командора. Он вновь должен спасаться бегством. По дороге в Лебриху герой попадает на деревенскую свадьбу и соблазняет невесту, пообещав сделать ее своей женой. Затем Дон Хуан тайно возвращается в Севилью. В кладбищенской часовне он случайно наталкивается на могилу Дон Гонсало. С юношеской бравадой он приближается к надгробной статуе, дергает ее за бороду и зовет к себе на ужин. Каменный гость не только приходит в назначенное время, но и отвечает хозяину таким же приглашением. Не желая показаться трусом, Хуан принимает приглашение. Ужин проходит в часовне. За столом прислуживают два призрака. В качестве кушаний подаются скорпионы, жабы и змеи, а вместо вин — желчь и уксус. После окончания трапезы командор просит Дон Хуана подать ему руку, а когда тот выполняет просьбу, увлекает его в преисподнюю.

В образе Дон Хуана сказались последствия кризиса ренессансного гуманизма. Осознание ценности земной жизни, стремление к большей независимости от жесткого диктата норм религиозной морали, вера в неисчерпаемые возможности человека — эти основополагающие идеи гуманистической философии нередко давали иные всходы, отличные от тех, на которые рассчитывали мыслители Возрождения. Человек, обретя новое знание о самом себе и окружающем мире, часто находил в нем оправдание для достижения целей прагматических и своекорыстных: власть, богатство, неограниченные чувственные наслаждения. А свобода познающего духа стала восприниматься как свобода от нравственных норм вообще.

Для Дон Хуана жизненная философия сводится к возможности удовлетворять свои желания, не считаясь с интересами других людей. Он не атеист, он верит в Бога и загробное воздаяние, но чтобы мысли об этом не мешали ему развлекаться, он в своем сознании создает между настоящим и возможностью искупления грехов и расчета с небесами большой запас времени. На предупреждения окружающих, что его ожидает небесное наказание за прегрешения, «севильский озорник» неизменно отвечает: «До этого еще далеко».

Тирсо де Молина, создавая образ Дон Хуана, исходил из убеждения, что милосердие Бога не безгранично и нераскаявшийся либертин получает заслуженное возмездие. Чтобы подобный финал выглядел вполне закономерным, драматург пытается изобразить своего героя в крайне неприглядном виде. Он эгоистичен, он не считается с чувствами и устремлениями других людей. И все же, несмотря на все усилия, испанскому писателю не удалось сделать из Дон Хуана лишь отъявленного негодяя и грешника. Дух Ренессанса присутствует в нем не только в искаженных и деградировавших формах. Он дает о себе знать и в том авантюрно-игровом начале, которое очень часто лежит в основе поступков Дон Хуана. Он не является законченным сладострастником. Для него важно не столько наслаждение, которое он получает от женщин, сколько удовольствие от преодоления трудностей, лежащих на пути к достижению цели. Он упивается ролью и игрой, которую от него требует выбранная роль. Все это придает характеру Тирсо де Молины некоторый объем и неоднозначность. Эти качества получат дальнейшее развитие в произведениях других авторов, обращавшихся к этому образу. В мировой культуре он более известен под именем Дон Жуана благодаря пьесе Мольера, но своим рождением он обязан именно Тирсо де Молине. Позднее герой вновь появится у Байрона, Гофмана, Моцарта, Пушкина и обретет у них большую сложность и глубину характера, однако генетически в каждом случае он связан с «севильским озорником» испанского драматурга.

• [1] Силюнас В. Стиль жизни и стили искусства. СПб., 2000. С. 112—113.