Утрата в общеиндоевропейском языке неопределенной гласной

Я говорил, что в тех случаях, где в о. и. е. языке неопределенная гласная являлась в чередовании с а различного качества, она получалась в слоге без ударения, предшествовавшем слогу с ударением, кроме редких случаев в конце слов. В эпоху распадения о. и. е. языка такая гласная сохранялась главным образом в первом слоге слов, и притом фонетически (т. е. за исключением образований по аналогии), может быть, непосредственно перед слогом с ударением, а также в конце слов, между тем как во внутреннем слоге слов она подвергалась утрате, если не препятствовало этому известное стечение звуков. Например, в таком др. инд. образовании, как dad-mas — «мы даем» (а 1-е л. ед. ч. dada-mi), основа представляла еще в о. и. е. языке утрату гласной э, находившейся в чередовании с й° (сравн. форму 1-го л. ед. ч.), в положении во внутреннем слоге слова, между тем как при положении в первом слоге слова перед слогом с ударением мы находим в том же глагольном корне о. и. е. з в виде др. инд. Т, например в 3-м л. ед. ч. среднего залога аориста a-di-ta (а в начале слова — аугмент, являвшийся в о. и. е. языке отдельным частичным словом и лишь впоследствии сросшийся с глаголом, а ударение в этой форме, когда она еще не срослась с аугментом, падало на конечную гласную), др. инд. i из о. и. е. сравн. лат. а в datus. Но в тех случаях, где утрате д препятствовало известное стечение звуков, о.и.е. неопределенная гласная сохранялась, а затем под влиянием аналогии могла переноситься и в другие, однородные формы. Например, в греч. глагольной основе *ipva-, например в x! pvaptsv, греч. а из о. и. е. гласной д> чередовавшейся с а известного качества (сравн. *tpV7)jit, где диалектическое из о. греч. а, о. и. е. а^а), а о. и. е. д здесь сохранялось при положении во внутреннем слоге вследствие известного стечения звуков. К случаям о. и. е. утраты гласной э, чередовавшейся с а различного качества, во внутреннем слоге принадлежат, например, и те образования, которые являются в ст. слав, ддсть, ддстъ и дздать, дддатъ. О. слав. s в ст. слав, ддсть, дзстъ из о. и. е. аффрикаты с (?s), а последняя из зубной шумной перед зубною шумною, т. е. в данном случае из d в окончании основы о. и. е. *dtio°d-, откуда о. слав. *dad-> ст. слав, дздв дзд-ать, дддатъ; в этой о. и. е. основе *dd°d-, представлявшей корень *dd°- (ст. слав, ддвддтн) с удвоением, фонетически исчезла в конце гласная д.

Так как о. и. е. гласная э, чередовавшаяся с а различного качества, сохранялась в первом слоге слов перед слогом с ударением, то надо думать, что, как скоро за э следовало а того или другого качества под ударением, обе гласные сливались в одну долгую гласную. Например, в таких случаях, как греч. (pajjuv, о. и. е. язык имел гласную р, откуда греч. а, в слабом звуковом виде глагольной основы (совпадающей в этом случае с корнем), между тем как полный звуковой вид таких глагольных основ под ударением являлся в о. и. е. спряжении только в трех лицах ед. ч. действительного залога, сравн., например, греч. (с перенесенным ударением), где диалектическое 7] из о. греч. а, о. и. е. поэтому и в форме 3-го л. мн. ч. действит. залога о. и. е. язык имел в спряжении этого глагола (и других, однородных с ним) слабый звуковой вид основы на д_у а так как личным суффиксом в этой форме глаголов с таким образованием основы было в о. и. е. языке *-a^enti (с ударением на а^е), то из соединения гласной первого слога с а^е личного суффикса получалось, я думаю, в этой форме о. и. е. а, качество которого я не определяю, т. е. являлась форма на -dnti

с, а известного качества. В о. греч. языке существовала, правда, в этих глаголах форма с краткою гласной перед —nti> например *^,г), но в о. греч. языке долгая гласная перед группой «сонорная согласная -|-согласная* фонетически сокращалась. В др. инд. языке, где вообще сохранялось в спряжении чередование о. и. е. полного и слабого видов основы, в тех глаголах, которые имели основы, совпадавшие с корнями и оканчивавшиеся в полном звуковом виде на а (из о. и. е. гласных а различного качества), это а являлось во всех формах действительного залога, причем, следовательно, был утрачен слабый звуковой вид в действительном залоге; например, при у Ami—"я njiy^u, ydti — „он идет“, где др. инд. а в основе у а- из о. и. е. а известного качества, др. инд. язык имел также yatnas—"мы идем⁴¹, yatha — „вы идете“, где а нефонетически заменило гласную из о. и. е. э. Это объясняется, я думаю, именно тем, что в таких глаголах получено было а из о. и. е. а различного качества не только в трех лицах ед. ч. действительного залога, с о. и. е полным звуковым видом основы, но также и в 3-м л. множ. ч., где требовался слабый звуковой вид основы (так как еще в о. и. е. языке д-{-А^е в этой форме обратились в а известного качества): под влиянием формы 3-го л. множ. ч. действительного залога, совпадавшей, следовательно, по отношению к долготе гласной в основе (хотя бы качество долготы было другое) с формами ед. ч. действит. залога, а переносилось (еще в индо-иранскую эпоху) и в прочие формы действительного залога, где получено было из о. и. е. языка э. При положении во внутреннем слоге слов о. и. е. гласная э, чередовавшаяся с а различного качества, подвергалась, как я говорил, утрате, если не препятствовало стечение известных звуков; поэтому и перед а различного качества о. и. е. гласная э в таких случаях исчезала, именно если ей не предшествовала гласная. И действительно, в таких глаголах, как др. инд. kritiLdmi—"покупаю», krlnimas—"мы покупаем" (I в-ni- вместо I из о. и. е. д), в 3-м л. множ. ч. действительного залога являлась форма kririanti, где —anti из о: и. е. окончания -tfntiy перед которым фонетически исчезло э в окончании основообразователыюго суффикса.