Феноменологическая социальность. 
Социальная феноменология

ВВЕДЕНИЕ

МЕСТО ФЕНОМЕНОЛОГИИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Слово «феноменология» (от греч.: phainomenon — появляющийся и logia — высказывания) появилось в XVIII в., но история современной феноменологии, в том числе и социальной, открывается творчеством Эдмунда Гуссерля (1859−1938). Его «Логические исследования» (1900;1901) можно считать первой феноменологической монографией, в период работы в Геттингене он стал центром первой феноменологической школы, и, что гораздо важнее, к 20-м гг. XX в. под влиянием его книг и его преподавательской деятельности создается феноменологическое движение [Шпигельберг, с. 19−24], охватывающее многие страны мира. Первоначально Гуссерль учился математике в университетах Берлина, Лейпцига и Вены, где его учителями были Леопольд Кронекер, Карл Вейерштрасс и Лео Кёнигсбергер. Несмотря на то, что карьера начинающего математика складывалась удачно, Гуссерль возвращается в университет Вены для того, чтобы изучать философию и психологию под руководством Франца Брентано, а позднее — Карла Штумпфа. Поиски философских оснований математики привели его к исследованию самого человеческого сознания и его способности к усмотрению сущностей. Вслед за своими философскими учителями и в соответствии с традицией рационалистической континентальной философии исходной точкой исследования человеческого сознания в феноменологии становится самоочевидность собственного существования. Критикуя в первом томе «Логических исследований» «психологизм» и предлагая проект «чистой логики», Гуссерль во втором томе переходит к созданию «чистой грамматики» и к описанию конституирования «Я». Тем самым он предпринимает не только и не столько описание индивидуального сознания, сколько радикальное, обращающееся к самим корням, исследование того содержания индивидуального сознания, которое индивидуальным не является.

Признание «Логических исследований» философским сообществом Германии, которым Гуссерль в значительной степени обязан доброжелательному отношению Вильгельма Дильтея, позволило ему найти работу в Геттингене, где вокруг Гуссерля постепенно образуется т. н. Геттингенско-Мюнхенская школа. Инициатором ее возникновения стал Иоганнес Дауберт (1877−1947), приехавший к Гуссерлю, а впоследствии способствовавший тому, что кружок студентов из Мюнхена, изучавший философию Теодора Липпса, обратился к изучению философии Гуссерля. Выдающимися последователями Гуссерля времен Геттингена стали приехавший из Иены бывший ученик Рудольфа Ойкена Макс Шелер (1874−1928), Эдит Штайн (1891−1942), Дитрих фон Гильдебранд (1889−1977), Мориц Гайгер (1880−1937), Александр Пфендер (1870−1941), Николай Гартман (1882−1950), Адольф Райнах (1883−1917), Хедвиг Конрад-Мартиус (1888−1966), Жан Геринг (1890−1966), Роман Ингарден (1893−1970), Александр Владимирович Койре (1892−1964), Жорж (Георгий Давидович) Гурвич (1894- 1965), Густав Густавович Шпет (1879−1937) и др. Этих авторов объединила задача разработки эйдетической феноменологии, ставшей основанием отдельных философских наук: философии религии и теологии, философии права, этики, эстетики, философии науки, философской антропологии, социологии знания. Одной из главных тем главных работ Гуссерля, написанных и опубликованных в это время, статьи «Философия как строгая наука» (1911) и первого тома «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» (1913), также становится обоснование онтологии, фундаментальной по отношению к региональным онтологиям отдельных научных дисциплин.

В 1916 г. Гуссерль переходит из Геттингенского университета в университет Фрайбурга-в-Брайсгау, куда привозит с собой интерес к проблемам трансцендентальной феноменологии, описывающей процесс конституирования мира. Во Фрайбурге Гуссерль работал до самой своей отставки в 1928 г., в этом городе он жил до самой смерти, последовавшей в 1938 г. Хотя во Фрайбурге Гуссерль не создал особую школу, трансцендентальная феноменология привлекла к нему новых учеников и последователей, в первую очередь Мартина Хайдеггера (1889−1976), Ойгепа Финка (1905;1975), Людвига Ландгребе (1902;1991), Германа Лео ван Бреда (1911;1974), Жана-Поля Сартра (1905;1980), Мориса Мерло-Понти (1908;1961) и Эммануэля Левинаса (1906;1995). Во фрайбургский период к Гуссерлю ученики прибывают уже не только из стран Европы, но и из Японии и США. В основных работах этого периода — «Формальная и трансцендентальная логика» (1929), «Картезианские медитации» (1931) и «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1935;1938, опубликована полностью в 1954;м) — Гуссерль занят разработкой трансцендентальной феноменологии, которая, помимо всего прочего, позволяет создать набросок описания трансцендентально-феноменологической социальности.

Широкое распространение и влияние феноменологии объясняется в первую очередь тем, что она адекватно описывает воззрения людей минувшего и нашего века на себя и свой мир. На исходе XIX столетия, поклонявшегося материи и прогрессу и брошенного своими богами, возникает новое мировоззрение, совмещающее индивидуализм с незаурядной силой воображения и стремлением к обновлению. Эпохе модернистской и постмодернистской культуры свойственна любовь к радикальной новизне, предполагающая постоянное возвращение к первоисточнику творческих сил, поколение за поколением порождающая абсолютных новичков. Что ж, Брентано и Гуссерль всегда оставались новаторами в философии, полагая, что их философские проекты начинают принципиально новый этап в развитии философии, а сами эти проекты всегда находятся в стадии предварительной разработки. Начинающей с очевидных положений философии свойственен радикализм новичков. «Подобно Декарту, мы намерены осуществлять размышления с радикализмом начинающих философов» [Гуссерль 1998, с. 56]. Феноменология, все положения которой требуется проверять собственными переживаниями, создает привлекательную иллюзию философской традиции, всегда готовой принимать новичков. Еще бы, новички просто необходимы этой философской дисциплине, ставящей перед собой еще никем не решавшиеся задачи и решающей их. «Как и во всех принципиально новых задачах, где нельзя руководствоваться даже аналогией, этому неизбежно сопутствует новая наивность. В начале будет дело» [Гуссерль 2004а, с. 210]. Феноменология начинает с описания содержания собственного сознания первооткрывателя, приглашающего читателей следовать за ним неторными тронами, впервые самим первооткрывателем и проложенными. Я «попытаюсь провести читателя, намеренного в своем понимании следовать за мною, одним из тех путей, по которым я действительно ходил сам, путем, который, стало быть, был действительно пройден и теперь предстает как путь, на который в любое время можно ступить снова и который позволяет на каждом шагу возобновить и испытать как аподиктическую именно эту очевидность: очевидность возможности когда угодно повторить этот путь и провести его дальше во вновь и вновь подтверждаемом опыте и познании» [Там же, с. 166]. Ответственный индивидуализм феноменологии, выраженный знаменитым высказыванием, что «философия — мудрость (sagesse) — есть всецело личное дело философствующего» [Гуссерль 1998, с. 51], — был и остается одним из наиболее важных духовных достижений нашего времени. Особый свойственный феноменологии эмпиризм, выраженный словами Гуссерля «мы не утверждаем ничего, что сами не видим» [Гуссерль 1991а, с. 10], равно как и проблематика видения и усмотрения в целом, прямо связаны с необходимостью ответить наступлению аудиовизуальной культуры с ее упадком воображения и новым трайбализмом.

Социальная феноменология (или феноменологическая социология) как таковая была создана Альфредом Шюцем (1899−1959), одним из представителей новой австрийской экономической школы, организованной Людвигом фон Мизесом в 1922 г. Участник семинара Мизеса, Шюц предпринял попытку создания социальной теории, которая смогла бы предложить развернутое обоснование теории экономистов австрийской школы. В поисках методологических оснований такого рода теории Шюц, полностью или частично отвергнув некоторые другие варианты, обратился к феноменологии Гуссерля. Первая книга Шюца «Смысловое строение социального мира» (1932) представляла собой синтез «понимающей» социологии Макса Вебера и феноменологии. Эмиграция в США и работа в Новой школе социальных исследований в Ныо-Йорке (с 1943 г.) привели Шюца в соприкосновение с идеями символического интеракционизма, автохтонной американской социологии, которая была создана на основании традиции американского прагматизма и в первую очередь социальных теорий Джорджа Герберта Мида (1863— 1931) и Чарльза Хортона Кули (1864−1929). Такие важнейшие представители символического интеракционизма, как Герберт Блумер (1900;1987) и Ирвинг Гофман (1922;1982), разрабатывали вариант социологии, своими принципам, методами и результатами близкий социальной феноменологии Шюца. Так же, как и Шюц, развивавший отныне социальную феноменологию в тесном контакте с учениями символических интеракционистов, они описывали социальность с точки зрения самого субъекта социального действия. Напротив, Толкотт Парсонс, книгу которого «Структура социального действия» (1937) Шюц рецензировал и с которым он после этого некоторое время переписывался, несмотря на определенный интерес к феноменологии Гуссерля, разрабатывал иной путь развития социальной теории. Парсонс, как и другие представители структурно-функционального анализа, стремился создать объективную теорию систем социальной ориентации действия. Социальная феноменология и символический интеракционизм, с одной стороны, и структурно-функциональный анализ, с другой стороны, представляют собой один из вариантов противостояния субъективистских и объективистских теорий общества.

Проблемой социального познания была и остается необходимость соединения того общества, которое находится внутри каждого из нас, с тем обществом, которое окружает нас. Эта проблема имеет как теоретическое измерение, так и измерение практическое. История теоретического измерения восходит к первым шагам становления обшей социальной теории, т. е. к XVIII в., когда впервые была предпринята попытка соединить моральную философию, а значит, и ее теорию действия, с теориями разделения груда и социальной стратификации. В XIX в., в эру торжества первоначально утилитарных, а затем позитивистских и марксистских теорий общества, единственно-научным представлялся объективный подход к исследованию общества, а синтез субъективного и объективного подходов к исследованию общества казался вопросом, навсегда снятым с повестки дня. В начале XX в. приблизительно одновременно возникли символический интеракционизм и «понимающая» социология, предложившие новые варианты субъективных теорий общества. Появление волюнтаристской теории действия Парсонса привело не к синтезу субъективизма и объективизма в социологии, но к возникновению нового типа объективистской социологии — структурно-функционального анализа. Символический интеракционизм и феноменология Гуссерля, явно недооцененные Парсонсом, стали основанием социальной феноменологии. У задачи синтеза объективизма и субъективизма в описаниях общества есть и иной аспект. Это проблема жизни в обществе и самой возможности переустройства общества: может ли индивид рассчитывать на то, что он способен своими силами или в союзе с другими изменить общество, или общество представляет собой своего рода социальное броуновское движение, в котором усилия многочисленных взаимодействующих между собой агентов приводят лишь к результатам, не запланированным никем?

Практическое измерение этой задачи стало особенно актуальным в связи с т. н. «культурной (или молодежной) революцией 60-х». Именно в этот период культурных перемен появилось множество культурных и художественных течений, связавших между собой создание новых художественных форм, новых религий и новых философий с новой микрои макрополитикой и с жизнестроительством. Появление как раз в это время двух основных произведений социальной феноменологии книги Питера Людвига Бергера (р. 1929) и Томаса Лукмана

(р. 1927) «Социальное конструирование реальности» (1966) и книги Гарольда Гарфинкеля (1917;2011) «Исследования по этнометодологии» (1967), написанных учениками Шюца, — далеко не случайно. И та и другая книги посвящены описанию того, как и почему индивид способен творить общество. То, что теоретики социальной феноменологии описывали в этих книгах, их студенты пытались решить в коммунах и ашрамах, на антивоенных выступлениях и рок-концертах и в рамках иных форм поведения, направленного на изменение общества. Пик культурной революции в США, где как раз и были изданы вышеупомянутые книги, пришелся на 1965;1967 гг., и именно на площадях и улицах американских, европейских и азиатских городов практически решался вопрос о том, могут ли действия людей изменить общество. Последовавшее разочарование в трудах и днях «шестидесятников» было связано не столько с тем, что сотворение общества индивидами невозможно, сколько с чрезмерностью их притязаний. Вот почему развиваемые социальными феноменологами, символическими интеракционисгами и этиометодологами теории социального конструктивизма не потеряли своей актуальности, а, напротив, нашли новое применение в качестве философского обоснования передовых форм менеджмента, способов анализа коммуникации и т. д.