Женские образы и прототипы в романе-эпопее М. Шолохова «Тихий Дон»

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

(ФГБОУ ВПО «КубГУ»)

Кафедра истории русской литературы, теории литературы и критики ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ (ДИПЛОМНАЯ) РАБОТА Женские образы и прототипы в романе-эпопее М. Шолохова «Тихий Дон»

Работу выполнил (а) Днепровская Ж.А.

Научный руководитель канд. филол. наук, профессор Голикова Л.П.

Краснодар 2013

Содержание Введение

1. «Тихий Дон»: литература и история

2. Мастерство М. Шолохова в изображении семейных и любовных отношений

2.1 Григорий и Наталья

2.2 Григорий и Аксинья

3. От прототипа к образу: женские образы в романе

3.1 Роль женских образов в романе-эпопее М. Шолохова «Тихий Дон»

3.2 Женские образы в романе-эпопее М. Шолохова «Тихий Дон»

Заключение

Список использованных источников Введение Рождение романа-эпопеи связано с событиями русской истории, имеющими мировое значение. Первая русская революция 1905 года, мировая война 1914;1918 годов. Октябрьская революция, гражданская война, период мирного строительства вызвали стремление художников слова создать произведения широкого эпического охвата.

Роман-эпопея «Тихий Дон» занимает особое место в истории русской литературы. Пятнадцать лет жизни и упорного труда отдал Шолохов его созданию. М. Горький видел в романе воплощение огромного таланта русского народа, описание его истории, традиций жизненных трагедий на примере определенных героев.

События в «Тихом Доне» начинаются в 1912 году, перед первой мировой войной, и заканчиваются в 1922 году, когда отгремела на Дону гражданская война. Прекрасно зная жизнь и быт казаков Донского края, будучи сам участником суровой борьбы на Дону в начале 20-х годов, Шолохов основное внимание уделил изображению казачества. В произведении тесно соединяются документ и художественный вымысел. В «Тихом Доне» много подлинных названий хуторов и станиц Донского края. Центром событий, с которым связано основное действие, является станица Вешенская.

К созданию женских характеров Шолохов обращается уже в самом начале творческого пути. Но если в рассказах характеры женщин только намечаются, то в «Тихом Доне» Шолохов создает яркие художественные образы. Женщины занимают центральное место в эпопее; женщины разных возрастов, разных темпераментов, разных судеб — мать Григория Ильинична, Аксинья, Наталья, Дарья, Дуняшка, Анна Погудко и другие.

Действие романа «Тихий Дон» вовлекает широкий круг людей, представителей самых разных социальных прослоек. Оно начинается с изображения жизни в казачьем хуторе Татарском, захватывает помещичью усадьбу Листницких, переносится на места развернувшейся мировой войны — в Польшу, Румынию, Восточную Пруссию, в Петроград, Новочеркасск, Новороссийск, в станицы Дона.

Работая над эпопеей «Тихий Дон», Шолохов исходил из философской концепции о том, что народ является основной движущей силой истории. Эта концепция получила в эпопее глубокое художественное воплощение: в изображении народной жизни, быта и труда казачества, в изображении участия народа в исторических событиях.

Шолохов показал, что путь народа в революции и гражданской войне был сложным, напряженным, трагичным. Уничтожение «старого мира» было связано с крушением вековых народных традиций, православия, разрушением церквей, отказом от нравственных заповедей, которые внушались людям с детских лет.

С момента своего выхода в свет, «Тихий Дон» поразил зрелостью таланта молодого автора, вследствие чего, в его адрес стали раздаваться клеветнические обвинения в плагиате. Проблема авторства «Тихого Дона» впервые стала обсуждаться в далеком, 1929 году. Комиссия в составе Фадеева, Серафимовича и М. И. Ульяновой официально закрыла данный вопрос на долгие годы. Шолохов представил рукописи и черновики романа. Тогда же в частном письме А. Серафимович сообщал: «Нашлись завистники — стали кричать, что он у кого-то украл рукопись. Эта подлая клеветническая сплетня поползла буквально по всему Союзу. Отпор ей был дан на страницах «Правды». Однако брошенное семя клеветы периодически прорастало, питаясь порой фактами анекдотическими. Появилось в печати в 1930 г. письмо Л. Андреева от 1917 еще года, в котором очерки С. Голоушева «С тихого Дона» названы «Тихим Доном» (обычный перифраз названия, сводимого к ключевым словам), и противники Шолохова уже готовы были объявить автором прославленного романа посредственного публициста. Измученный писатель обращался к Серафимовичу: «Что мне делать? Мне крепко надоело быть вором».

Наиболее мощное наступление на Шолохова было предпринято в 1974 г. Когда в Париже вышла книга Д* (под этой литерой скрылась Ирина Томашевская, умершая в 1970 г.). «Стремя „Тихого Дона“ (Загадки романа)» с предисловием А. Солженицына. В ней «соавтором» Шолохова был объявлен донской писатель белоэмигрант Федор Крюков.

Необходимо обратить внимание на то, что авторство самого Шолохова здесь не исключается, речь идет лишь об использовании некой рукописи Крюкова, в которую Шолоховым якобы вставлялись и фразы и целые главы. В третьей и четвертой книгах степень авторства Шолохова определяется более, чем в «одну треть», а авторское право на финальную восьмую часть было полностью «возвращено Шолохову». В семидесятые годы были предприняты новые попытки исследовать роман. Время сделало работы, затрагивающие проблему авторства, общедоступными. Впервые этот вопрос был поднят в книге И. Н. Медведевой-Томашевской «Стремя „Тихого Дона“: загадки романа», изданной под псевдонимом Д*, А. И. Солженицыным в Париже, в издательстве YMCA-Press. В дальнейшем эти исследования продолжил Рой Медведев в книгах «Куда течет „Тихий Дон“?» и «Кто написал „Тихий Дон“?», а позднее — Зеев Бар-Селла. Зарубежные исследователи не остались в стороне. Известны, например, работы: Германа Ермолаева (США) «О книге Р. А. Медведева «Кто написал «Тихий Дон»?», Гейр Хьетсо, Густавсон С., Бекман Б., Гил С. (Норвегия) «Кто написал «Тихий Дон»?». Этой теме посвящена так же работа А. И. Солженицына «По донскому разбору». Из последних работ, затрагивающих данный вопрос, следует отметить книги Валентина Осипова, Ивана Жукова, Льва Колодного, публикации Н. Федя и В. Васильева в журналеле «Молодая гвардия», новомирские публикации А. Г. Макарова и С. Э. Макаровой «К истокам «Тихого Дона». Интересный текстологический анализ первой части романа был сделан А. А. Смирновым.

Проблема авторства «Тихого Дона» — проблема мнимая. Кривотолкам и огульным обвинениям могло бы положить конец академическое издание сочинений Шолохова, решение вопроса о каноническом тексте романа, публикация всего изъятого из журнального варианта и первого издания романа. Это работа, которая ждет своего неотложного решения. Первый шаг к нему сделан изданием первоначально-журнального варианта романа с комментариями В. Литвинова. Как сказано в издательской аннотации, «это подлинный, настоящий текст романа, освобожденный от конъюнктурных наслоений».

Традиционно реалистическая проза «Тихого Дона» — высшая точка эволюции этого направления в русской литературе ХХ века. Она выдержала нелегкое соревнование с классикой «Золотого века». В истории русской литературы нет другого романа, который с такой бы художественной полнотой и объективностью запечатлел бы народную жизнь на крутом переломе истории и сохранил казачью Атлантиду для будущих поколений.

Цель исследования: рассмотреть особенности создания женских образов и прототипов в романе-эпопее М. Шолохова «Тихий Дон».

Выдвинутая цель определила постановку конкретных задач:

— изучение степени использования М. Шолоховым исторических событий в романе-эпопее «Тихий Дон»;

— осмысление и обобщение литературы по выбранной теме;

— рассмотрение женских образов и их прототипов в романе.

В соответствии с целью и задачами структура нашей работы такова: введение, 3 главы, заключение, библиографический список.

Во введении характеризуется предмет дипломной работы, выделяются цель и задачи, обосновывается актуальность темы, определяется место Шолохова в литературе 20 века, проводится обзор литературы по теме.

В первой главе «Тихий Дон»: литература и история" мы рассматриваем связь героев романа с историей, реальными историческими лицами, анализируем их роль в произведении.

Во второй главе «Мастерство М. Шолохова в изображении семейных и любовных отношений» изучены способы изображения автором семейных отношений с точки зрения традиций казачьего быта.

В третьей главе «От прототипа к образу: женские образы романа» мы рассматриваем женские образы и их прототипы.

В заключении приведены основные выводы.

Список литературы

представлен 32 источниками.

1. «Тихий Дон»: литература и история Тональность авторского повествования в «Тихом Доне» во многом задана эпиграфом к роману, широкими эпическими параллелями старинных казачьих песен, их лирической интонацией, эмоциональным подъемом. От образов «славной землюшки», «батюшки тихого Дона» протягиваются нити к образной системе романа. «Ой ты, наш батюшка, тихий Дон!» — так издавна в своих песнях обращаются к великой реке донские казаки. Хотя от Днепра и Терека до Яика и Амура раскидало казачество хутора за свою многовековую историю («казаки» упоминаются в летописи с 1549 г.), для любого русского человека эта река прочно связана с судьбой и укладом казаков. Простое на первый взгляд название вобрало в себя все смысловое богатство грандиозного романа-эпопеи, стало символом судьбы лихих казаков.

На донском берегу расположился хутор Татарский станицы Вешенской: «Мелеховский двор — на самом краю хутора. Воротца со скотиньего база ведут на север к Дону. Крутой восьмисаженный спуск меж замшелых в прозелени меловых глыб, и вот берег: перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки и дальше — перекипающее под ветром вороненой рябью стремя Дона» — так начинается роман М. Шолохова.

Роман М. Шолохова «Тихий Дон» в последние годы все чаще и чаще рассматривается исследователями как произведение исторической прозы, — разумеется, со многими другими, не менее важными чертами этого грандиозного творения. Это обосновывается тем, что в конце 60-х годов начался заметный подъем общественного интереса к отечественной истории, поэтому «Тихий Дон» — величайшее произведение русской литературы 20 века, — не мог не привлечь к себе внимания с этой стороны.

Уже в начале 80-х годов были подведены своеобразные итоги проделанной работы в книгах В. Гуры и К. Приймы [2], в которых с особым вниманием рассматривалась именно историческая основа романа. Необходимо отметить, что усилиями обоих ученых были полнее, чем ранее, выявлены литературные и жизненные источники, служившие опорой для автора, прототипы некоторых героев, использование периодической печати и т. п.

Как известно, в «Тихом Доне» описываются реальные исторические события в период с 1912;1922 годов. Десятилетие это стоит признать поистине неповторимым по своему значению в мировой истории. В романе множество сцен и эпизодов, прямо посвященных изображению этих грандиозных по значению событий и подлинных исторических лиц. В них участвовавших. По некоторым подсчетам, около четверти всех персонажей — это реально существовавшие деятели разного масштаба и разных политических лагерей. По насыщенности и драматизму второго такого десятилетия еще не было в течении всех минувших эпох истории человечества. Все эти безмерные по сложности явления получили в романе Шолохова не только высокохудожественное, но и исторически точное отражение. Порой эта полнота жизненной реальности достигается удивительно скупыми средствами, предельным лаконизмом текста. Вот, к примеру, свержение Николая II — в четвертой части есть лишь краткая сцена в Могилеве, данная через восприятие Листницкого: здесь не только точное описание внешних примет, но и выразительный портрет самого царя — человека вялого, заторможенного, обреченного судьбой.

Гигантские социальные метаморфозы в романе даются, отраженными через глухой хутор Татарский, лежащий в степи на Верхнем Дону. Именно здесь происходят главные события в судьбе героев «Тихого Дона». Этот хутор — центральная территориальная точка романа, и вместе с тем, единственный вымышленный населенный пункт.

Действие романа в основном происходит в хуторе Татарском или в соседних ему районах Верхнего Дона и — далее — по всему пределу тогдашней области Войска Донского. Однако нередко судьба заносит героев романа далеко от его географического эпицентра. В 1914 году в фокусе повествования находится Галиция (ныне в основном Львовская область), есть сцены и в Москве. В 1915;1916 годах действие происходит в Восточной Пруссии, в Белоруссии, в приграничных районах с Румынией. 1917 год повествует, в основном о действиях, происходящих на территории Нарвы, Могилева, Москвы, Быхова, несколько раз показан революционный Петроград.

Описание событий 1918 и 1919 годов занимает наибольшую часть текста «Тихого Дона» — действие происходит здесь целиком на территории Донской области; исключение составляют два эпизода с Листницким, во время сражения корниловцев на Кубани. В 1920 году в романе есть несколько беглых сцен, связанных с судьбой Григория и его товарищей, происходящих на Кубани, и развернутый эпизод в Новороссийске: показана эвакуация деникинских войск. С 1920 по весну 1922 года события, описанные в романе, происходят исключительно в Верхне-Донском краю.

«Тихий Дон» начинается и кончается в хуторе Татарском. Первая фраза романа: «Мелиховский двор — на самом краю хутора». Последняя сцена: Григорий стоит «у ворот родного дома», держит на руках сына. Здесь, в отчем доме, в семье, на родной земле все начала и концы жизни. Земля эта — Верхне-Донской край тогдашней казачьей Донщины.

Необходимо отметить, что в тексте довольно много всякого рода датировок, связанных как с вымышленными событиями и персонажами, так и с реальными. Судьба всех героев невероятно точно определена во времени.

Рассмотрим внутреннюю хронологию романа, так как в «Тихом Доне» имеется очень четкий хронологический «календарь».

Данный литературный шедевр начинается с родовой истории мелиховской семьи, это как бы краткая историческая экспозиция к действию, занимающая всего три книжных страницы. В романе никаких прямых указаний на эту дату нет; первое обстоятельство действия, соотнесенное с реальным событием — это начало первой мировой войны (19 июля — 1 августа нового стиля — 1914 года). Первый раз наиболее полная датировка появляется лишь на трехсотой странице романа (18 сентября 1914 года) — это письмо о мнимой гибели Григория Мелихова, полученное его отцом.

С первых же страниц «Тихого Дона» и до последних в тексте разбросаны хронологические приметы — как прямые, так и косвенные. Первая такая примета — уже в самом начале романа — хотя и довольно неопределенная: мимоходом сказано, что «из хутора Татарского в майские лагеря уходило человек тридцать казаков» (речь идет здесь о лагерных сборах военнообязанных первой и второй очереди «льготы»). Это еще совсем не означает, что действие романа начинается в мае, так как выражение «майские лагеря» может быть условным. Но далее в тексте имеется бесспорное хронологическое уточнение: «За два дня до Троицы хуторские делили луг. Приближался сенокос» [1, с. 34]. По православному календарю за 1912 год праздник святой Троицы выпадал на 13 мая, а отсюда следует, что луг делили 11-го, а действие романа началось где-то 5 мая.

Последнее событие реально-исторического характера — это антисоветский кронштадский мятеж, вспыхнувший в начале марта 1921 года (о нем говорил Фомин, склоняя Григория вступить в его банду). Финал этого события приходится на конец марта 1922 года.

В тексте дипломного сочинения приведены «крайние даты» романа, которые абсолютно точны исторически и полностью соответствуют движению времени в романе. «Внешняя» хронология постоянно присутствует при описании реальных исторических событий революции или гражданской войны. Точную дату имеют почти все приводимые в тексте романа подлинные исторические документы. Например, письма Корнилова к Духонину от 29 августа и Каледину от 1 сентября 1917 года, постановление белоказачьего суда от 28 апреля (10 мая) 1918 года и др. Точную датировку имеют почти все документы, составленные самим автором. Таково письмо командира сотни о мнимой смерти Григория Мелихова (об этом уже говорилось), донесение Листницкого в штаб дивизии о революционных речах Бунчука (20 октября 1916 года). Исполнительный лист о взыскании долга в размере 100 рублей с Пантелея Прокофьевича в пользу купца Мохова (27 октября 1916 года) и т. д.

«Внутренняя» хронология романа «Тихий Дон» сложнее, она не столь очевидна и определена, как «внешняя», календарная, но столь же точна. «Внутренняя» хронология — это народное представление о времени, которое оперирует конкретными, ясными понятиями: зима, позапрошлая осень, рождество, сенокос, жатва, до войны — после войны и пр.

Существенной частью неписаной народной хронологии был церковный календарь. Крупнейшие православные праздники непременно отмечались в русских селах. Отсюда иной ряд бытовых хронологических примет: перед рождеством, в троицын день, на масленицу и т. п. Именно такое времяисчисление пронизывает весь текст романа: «…около рождества предложил Штокман почитать».

М. Шолохов очень скупо рассказывает о работе над собственным произведением. Однако в процессе публикации «Тихого Дона» он сделал одно существенное заявление: «Работа по сбору материала для „Тихого Дона“ шла по двум линиям: во-первых, собирание воспоминаний, рассказов, фактов, деталей от живых участников империалистической и гражданской войн, беседы, расспросы, проверки своих замыслов и представлений; во-вторых, кропотливое изучение специальной военной литературы. Разборки военных операций, многочисленных мемуаров, ознакомление с зарубежными, даже белогвардейскими источниками». Анализ содержания романа показывает, что М. Шолохов хорошо изучил специальную литературу, имевшуюся к моменту написания тех или иных разделов. Особенно это заметно на примере двух очень приметных событий эпохи «Тихого Дона»: описание хода Галицийской битвы на русско-австрийском фронте (август-сентябрь 1914 года) и корниловского мятежа (август-сентябрь 1917 года).

Относительно обоих этих исторических сюжетов уже ко второй половине 20-х годов появилась обширная и разнообразная литература — как советская, так и зарубежная. М. Шолохов о ходе корниловского мятежа мог найти обильный фактический материал не только в мемуарах генералов Деникина и Лукомского, но и в целом ряде добротных советских исследований и публикаций [8, 137]. Так что автору было на что опереться в смысле достоверного фактического материала.

Примечательно то, что во всех сценах корниловского мятежа главные герои «Тихого Дона» не сталкиваются впрямую с известными реальными лицами. Например, в эпизодах, где действуют Бунчук, Котляров, Калмыков и Листницкий, не появляются конкретные исторические персонажи.

Если говорить о картине Галицийской битвы, то можно сказать, что она еще более подробнее развернута М. Шолоховым. В романе дано детальное описание стратегической канвы данного исторического события: номера и наименования армий, корпусов, дивизий, даже некоторых частей и подразделений называются в тексте романа часто. Как и имена реальных командиров и военачальников.

Ко второй половине 20-х годов появился ряд превосходных исследований на эту тему. Писатель тщательно изучил эту обширную специальную литературу и позже имел основания сказать: «Хотя я и не был на войне, ни один военный специалист не нашел у меня каких-либо ошибок или неточностей». Однако в описании мировой и гражданской войн герои «Тихого Дона» действуют, как правило, в «микромире» действительности. И тут-то открывается самое интересное в изображении М. Шолоховым реальной исторической действительности.

Григорий Мелихов после призыва на действительную службу был зачислен в 12-й Донской казачий полк. Произошло это в январе 1914 года. Сотенным командиром Григория назван подъесаул Полковников, который и подписал письмо о мнимой смерти Григория. Как выяснилось, Полковников вполне реальная историческая личность. В Военно-историческом архиве сохранился послужной список Полковникова Георгия Петровича, из которого ясно, что с начала 1914 года он служил в чине есаула сотенным командиром в 12-м Донском полку. А с июля того же года — в штабе 11-й кавалерийской дивизии.

В начале первой мировой войны полк Григория Мелихова, как говорится в романе, входил в 11-ю кавалерийскую дивизию. Здесь все точно: по материалам того же архива удалось установить, что в 1914 году в состав 11-й кавдивизии входил 12-й Донской полк. Названная дивизия входила в состав русской 3-й армии, занявшей в ходе Галицийской битвы Львов.

Необходимо отметить, что командиром упомянутой дивизии действительно был генерал Каледин — один из заметных действующих лиц второй книги романа.

Начало первой мировой войны есть первое событие в романе, когда главные герои его выходят в «большой мир», делаются участниками знаменитых исторических событий, сталкиваются с реально существовавшими историческими деятелями той эпохи.

Среди второстепенных персонажей «Тихого Дона» довольно приметной фигурой является сотник Изварин. В конце 1917 — начале 1918 года он оказывается в одном полку с Григорием Мелиховым (во 2-м запасном). В романе Изварин представлен с немалыми биографическими подробностями: «Ефим Изварин был сыном зажиточного казак Гундоровской станицы, образование получил в Новочеркасском юнкерском училище, по окончании его отправился на фронт в 10-й Донской казачий полк» и т. д. Действительно, в сохранившихся документах этого полка он упомянут в приказах с 23 января по 9 июня (старого стиля) 1917 года. Григорий же встретился с Извариным в конце 1917 года. Из таких как Изварин формировались первые отряды врагов народной власти, а кулацкая «закваска домовитого казачества» толкала его к сепаратизму. Реальный Изварин действовал именно так. На белогвардейском Дону сделал успешную карьеру, став членом красновского «Войскового круга» в 1918 году от Черкасского круга. Он получил чин подъесаула, пописывал в белогвардейских газетах, его имя упоминается в мемуарной литературе.

В романе обстоятельно изложена политическая обстановка на Дону зимой-весной 1918 года. Среди действующих лиц — атаман Каледин, генералы Алексеев, Деникин, корнилов, вожаки революционного казачества Подтелков и Кривошлыков, множество других реальных исторических персонажей.

В «Тихом Доне» также довольно подробно описан съезд казаков-фронтовиков в станице Каменской. Это было очень важное историческое и политическое событие в жизни края: съезд казаков-фронтовиков был созван неслучайно, так как они являлись наиболее политически опытными в своей среде людьми и социально активными. Именно на них опиралась партия среди казачьего населения и придавала огромное значение революционной работе среди них и придавала огромное значение революционной работе среди них: делегация донцов, по прибытии в Петроград на 3-й Всероссийский съезд Советов, была принята В. И. Лениным 16 (29 января) 1918 года.

М. Шолохов приводит на съезд в Каменской Григория Мелихова, Котлярова и Хрисанфа Токина (Христоню). Через эпизоды с их участием в романе представлен обильный фактический материал исторического характера. В частности:

— Кто это? — вытягивая граблястую руку, допытывался у Григория Христоня.

— Щаденко. Командир у большевиков.

— А это?

— Мандельштам.

— Откель?

— С Москвы.

— А эти кто такие? — указывал Христоня на группу делегатов", и т. д. [2, c. 206]

Действительно, на съезде активно действовал большевик Е. А. Щаденко, будущий герой Конной армии. Член РКП (б) врач А. В. Мандельштам возглавлял делегацию из Петрограда; он был заметной фигурой на съезде.

Ожесточенные бои в западной части Донской области в январе 1918 года так же очень детально описаны в романе: наступление белогвардейского отряда есаула Черенцова, взятие им станицы Каменской, мобилизация красных казаков, контрнаступление их, бой под станицей Глубокая. Все это довольно подробно освещалось в периодической печати того времени [19,с.35], и скорее всего М. Шолохов использовал фактические сведения прессы. Необычайно сильно описана сцена расправы над чернецовцами и также имеет под собой точную историческую подоснову.

Командиром красных казаков под Глубокой был войсковой старшина Голубов. Он, как свидетельствует очевидец, действительно обещал сохранить жизнь пленному Чернецову и, очевидно строил на его счет какие-то планы, но Подтелков убил Чернецова, и тогда Голубов вырвал наган, но тут же забился в припадке (у М. Шолохова на Подтелкова бросается с наганом Григорий Мелихов — эпизод приобретает совсем иной, более глубокий нравственный смысл).

В событийной линии романа особое место занимает история так называемого вешенского белоказачьего восстания, так как его обстоятельства сыграли огромную роль в судьбе всех без исключения главных героев «Тихого Дона». Григорий порвал с Советской властью и его гражданский и политический путь сбился. То же самое происходит и в его семье: жена страшно и мучительно умерла, дети осиротели… Гибнут в беспощадной войне Петр Мелихов, Иван Котляров, Штокман, многие друзья Григория, земляки-хуторяне. В ходе вешенского восстания расходятся судьбы Михаила Кошевого и Григория.

В «Тихом Доне» ни прямо, ни косвенно не приводится дата начала вешенского мятежа, но по роду обстоятельств можно установить, что действие происходит до начала марта. Здесь Шолохов пользуется старым стилем, и применяет его намеренно: население Верхнего Дона слишком короткий период жило при Советской власти и не могло привыкнуть к новому календарю; так как действие третьей книги романа происходит исключительно в пределах Верхне-Донского округа, то для героев характерен именно такой календарь.

Документы штаба Южного фронта называют 10−11 марта 1919 года, причем центром мятежа указывается станица Еланская. У Шолохова эта подробность нашла отражение: старик казак, прискакавший на хутор Рыбный, где прячется Григорий Мелихов, кричит: «Весь Еланский юрт поднялся с малу до велика. В Вешенской выгнали красных…» [2, c. 259]. Последовательность перечисления неслучайна: сперва восстали еланцы, а потом уже вешенцы (мятеж получил название по имени последней станицы потому, что именно там разместился штаб повстанцев).

В романе приведена подробная дислокация повстанческих войск в апреле 1919 года, то есть в период их наибольших территориальных успехов, перед решительным наступлением Красной армии. М. Шолохов пишет, что линия фронта повстанцев имела 400 верст в окружности. В советских архивах сколь-нибудь подробной информации о дислокации повстанцев пока обнаружить не удалось, хотя в книге Д. Кинга говорится, что мятеж охватил площадь в 10 тысяч квадратных километров и простирался от станицы Усть-Медведицкая до Богучара. Эти данные были повторены в «Истории гражданской войны».

Сражения на Верхнем Дону описаны в «Тихом Доне» с необычайной подробностью, причем «крупный масштаб» войны постоянно перемежается здесь с «мелким». Автор то рассматривает борьбу против повстанцев в целом, то, напротив, детализирует изображение до операции полка, а то и сотни. Батальные описания здесь в высшей степени характерны для особенностей историзма М. Шолохова.

Мятеж уже в разгаре, мятежники наступают, идет, как можно полагать конец марта — начало апреля 1919 года (по новому стилю). Дивизия Григория Мелихова продвигается на юг в сторону фронта. То было основное стратегическое направление для обеих сторон, ибо повстанцы могут уцелеть только в соединении с белогвардейцами — это ни для кого не является секретом. Навстречу мелиховской дивизии двигались с юга, от Северского Донца, части Красной Армии. Вот Григорий допрашивает пленного красноармейца, это был казак с Верхнего Дона, хоперец. Григорий спрашивает:

— Какие полки были в бою вчера?

— Наш Третий имени Стеньки Разина. В нем почти все с Хоперского круга казаки. Пятый Заамурский, Двенадцатый кавалерийский и Шестой Мценский.

— Под чьей общей командой? Говорят, Квиквидзе вел?

— Нет, товарищ Демнич сводным отрядом командовал" [3, c. 298].

Этот отрывок замечателен по своей достоверности. По данным архива Советской Армии, 3-й Донской казачий полк («имени Стеньки Разина» — это, очевидно, бытовое наименование) входил в марте-мае 1919 года в состав 16-й стрелковой дивизии. В указанный период дивизия вела бои в районе станции Глубокая, то есть в сотне верст от района мятежа. Возможно, один из полков дивизии был направлен с фронта на подавление. 5-й Заамурский кавалерийский полк (официальное наименование) входил в состав 36-й стрелковой дивизии и в полном составе был направлен на подавление мятежа и вошел в состав Экспвойск (по данным на 9 мая).

Не случаен вопрос Григория о Квиквидзе. 3-й полк входил в 16-ю дивизию, которой командовал знаменитый герой гражданской войны Василий Квиквидзе. Григорий не мог не слышать о нем, так как эта дивизия покрыла себя славой под Царицыном в боях с белоказачьей Донской армией (в войсках которой довелось служить и герою «Тихого Дона»). Квиквидзе был убит в бою 12 января 1919 года. Григорий. Естественно мог об этом и не знать.

Среди красноармейских частей, брошенных в апреле против повстанцев, М. Шолохов назвал Тамбовские и Рязанские курсы, которые, как сказано, «дрались с беззаветным мужеством». Архивные материалы это подтверждают: в середине апреля 1919 года на пополнение Экспвойск прибыли 1-е Тамбовские курсы и 30-е рязанские пехотные курсы.

В описаниях вешенского восстания необычайно велика «концентрация» фактического материала. Например: Мишка Кошевой отправляется «со спешным пакетом», названа, что редко у Шолохова, точная дата: 19 мая. Далее: «Хутор был забит многочисленными подводами обозами второго разряда 23-й дивизии. Они шли с Дона, прикрываясь двумя ротами пехоты и направляясь на Усть-Медведицу». По архивным данным, части указанной дивизии в мае-июне 1919 года действовали против повстанцев именно в районе станицы Усть-Медведицкой, а ранее находились на рубеже северского Донца. Дата «19 мая» может быть приведена как по-новому. Так и по старому стилю — в обоих случаях временное и географическое соответствие фактам сохраняется.

Вешенское восстание является одной из самых трагичных страниц истории Донского казачества. Уникальность этого восстания отмечали уже современники, одна из белогвардейских газет писала: «Мы читали о громадных крестьянских восстаниях в Тамбовской губернии — однако они все задавлены, и только восстание верхне-донцов из всех русских восстаний увенчалось успехом».

Автор книги скрупулезно восстанавливает атмосферу в станицах накануне восстания, пытается разобраться, что же стало истинной причиной восстания, делается акцент на судьбах участников восстания. Особый интерес вызывает раскрытая автором проблема выбора стороны — белой или красной, стоявшая перед простым казачеством. На страницах книги подробно описывается ход боевых действий, силы повстанцев, Красной Армии и Донской армии.

В сюжете романа заметное место занимает описание антисоветского мятежа в Сердобском полку. Входе этих событий гибнет Штокман, Котляров. В разгар гражданской войны мятежи в отдельных, нестойких частях Красной Армии происходили на различных фронтах, но причины были, как правило, одинаковыми: нарушение классового принципа в формировании личного состава, слабость политической работы и враждебная настроенность. А то и прямой заговор комсостава из бывших офицеров. У М. Шолохова все эти факторы показаны не только в образной форме, но и прямым авторским словом: «Сердобский полк наспех формировался в городе Сердобске. Среди красноармейцев — сплошь саратовских крестьян поздних возрастов — явно намечались настроения, ничуть не способствовавшие поднятию боевого настроения. В роте было удручающе много безграмотных и выходцев и з зажиточно-кулацкой части деревни. Комсостав полка наполовину состоял из бывших белых офицеров; комиссар — слабохарактерный и безвольный человек — не пользовался среди красноармейцев авторитетом; а изменники — командир полка, начальник штаба и двое ротных командиров, — задумав сдать полк. На глазах ничего не видевшей ячейки вели преступную работу по деморализации красноармейской массы…» [3, c. 319].

В телеграмме командования советской 9-й армии сообщаются подробности измены полка: с его переходом на сторону противника силы их усилены на 380 штыков, 2 орудия и 10 пулеметов. Очень близкие к этому данные приведены в «Тихом Доне» (письме Кудинова — Григорию Мелихову): «Сдали нам четыре орудия (но замки проклятые коммунисты успели поснять); более 200 снарядов и 9 пулеметов».

Наконец, последнее: в документальных материалах 23-й дивизии за март-апрель 1919 года сохранились сведения о том, что командиром 204-го Сердобского полка был Виталий Врановский, бывший штабс-капитан, и помкомполка — Виктор Волков, бывший поручик; немаловажно, что оба они, судя по домашним адресам, родом из города Сердобска [31], следовательно, могли быть знакомы друг с другом и могли знать многих однополчан — факт, облегчавший им заговорщискую работу. У М. Шолохова оба офицера названы с точными биографическими приметами, только Врановский стал в романе Вороновским; автор либо намеренно изменил эту фамилию, либо. Что вероятнее. Она попала на страницы романа из устного предания; естественно, что в этом случае польская фамилия Врановский русифицировалась. В заключении необходимо добавить, что о мелком событии, которым являлся Сердобский мятеж, никакого упоминания в научной литературе не имеется.

В седьмой части «Тихого Дона» описываются сражения на юге России во второй половине 1919 года и в начале 20-го. Здесь идет речь (порой довольно подробно) о стратегических планах сторон, о ходе крупных операций фронтового масштаба и т. п. М. Шолохову сравнительно нетрудно было воспроизвести реальную картину тех событий, так как в середине 30-х годов. Когда писались и редактировались эти главы. В советской историографии появился обширный ряд добротнейших исследований и публикаций по истории гражданской войны, и в частности — борьбы с деникинщиной.

Правда, в седьмой части почти нет детальной батальной истории, подробностей, столь характерных для изображения в романе боев в Галиции или во время вешенского восстания. И понятно: все главные герои за это период времени не показаны в боевых операциях: ни Григорий Мелихов, ни Михаил Кошевой, ни другие. Например, Григорий Мелихов вступил в марте 1920 года в легендарную Первую Конную армию. Он провел всю кампанию в борьбе с белополяками, а потом сражался в Северной Таврии против врангелевцев. Однако Григорий не показан в этих эпизодах совсем. Сам Шолохов однажды счел нужным сделать к этому обстоятельству пояснение: «Для того, чтобы показать должным образом Первую Конную, надо было бы написать еще одну книгу. Это нарушило бы архитектонику романа».

В заключительной восьмой части «Тихого Дона» автор вновь обращается к самой что ни есть «мелкомасштабной» истории и вновь блестяще дает пример изображения исторической реальности. Речь идет о метяже караульного эскадрона под командой Фомина в станице Вешенской весной 1921 года, а потом действия фоминовской банды на Верхнем Дону. По зловещему капризу судьбы, участником этой банды стал Григорий Мелехов.

Яков Ефимович Фомин — вполне реальное историческое лицо. Первый раз он появляется в романе перед самым февралем 1917 года; на узловой станции Петр Мелехов встречает его. Арестованного за дезертирство, он урядник. На погоне цифра «52» — из 52 полка, значит. Действительно. В архивных материалах названной части в приказе от 31 мая 1916 года значится старший урядник Яков Фомин. Значит, он пользовался определенной популярностью у казаков, раз его избрали на столь заметную по тем временам должность.

Далее в романе показано, как осенью 1918 года Фомин возглавил переход 28-го полка красновской армии на сторону Советов, при этом есть характерная авторская ремарка: «но, по сути, только вывеска была фоминовская, а за спиной Фомина правила делами и руководила группа большевистки настроенных казаков». Он показан Шолоховым недалеким и спесивым демагогом, который мог приобрести случайный вес только в неустойчивое время и в социально зыбкой среде.

С началом вешенского восстания Фомин ускользнул из охваченной мятежом станицы. Потом, как сказано мельком в романе, служил в корпусе красных казаков под начальством Ф. К. Миронова и, наконец. Зимой 1920;21 года командовал в Вешенской караульным эскадроном.

Фоминовский эскадрон состоял из местных казаков, восстание их в начале 1921 года объяснялось общими причинами социального порядка: среднее крестьянство было недовольно продразверсткой, кулачество подбивало его на открытые выступления против Советов, кое-где это и произошло — иногда в больших масштабах, как, например, антоновщина в Тамбовской губернии, порой в мелких и даже в микроскопических, как случилось в Вешенской. Но природа этих мятежей была одна и та же.

В опубликованной научной литературе по истории гражданской войны нет никаких упоминаний о банде Фомина, так как это был заурядный случай бандитизма. Однако сохранились документы, которые дают возможность сделать некоторые фактологические сопоставления с фабулой романа. Численность банды, как и рассказано в «Тихом Доне», сильно колебалась, но никогда не была большой.

Состав войск Северо-Кавказского округа был в ту пору очень сильным, в него входила, например, знаменитая 6-я Чонгарская кавдивизия, отличившаяся в боях под Перекопом; здесь действовала и Отдельная бригада Первой Конной армии. Командование округом тоже оказалось авторитетным и опытным: во главе его был К. Е. Ворошилов, членами РВС — С. М. Буденный и А. С. Бубнов. Положение в огромном округе было напряженным: очень распространен был политический бандитизм. Так, в «Тихом Доне» говорится, что Капарин предлагал Григорию Мелехову соединиться с крупной бандой Маслака, которая, мол, «бродит где-то на юге области». Действительно, банда Маслака (Маслакова — бывшего ранее одним из командиров Первой Конной армии, который поднял мятеж против Советской власти в начале 1921 года) действовала, как видно по донесению штаба округа, весной-летом в южных пределах Донской области. Позже герои романа говорят о Махно, появившемся со своим отрядом неподалеку, терпя поражения, забрели во второй половине июля в западную часть Донской области и скрывались там до 8-го августа 1921 года.

В «Тихом Доне» показано, как к Фомину стекается всякий уголовный сброд, а рядовые казаки-крестьяне тайно бегут из банды и отправляются в Вешенскую сдаваться… Ликвидации бандитизма способствовала амнистия, объявленная приказом Ворошилова от 26 июля 1921 года и широко опубликованная по всей территории Дона и Северного Кавказа.

Окончательно была разгромлена фоминовская банда, а главарь ее убит в марте 1922 года (об этом рассказывает Григорию Мелехову Чумаков).

Действительно, 10 февраля в Ростове состоялось совещание по борьбе с бандитизмом и было признано «необходимым, чтобы Фомин был ликвидирован в самом непродолжительном времени и во всяком случае до наступления весеннего периода». Вскоре так оно и произошло: 15 марта фоминовцев разгромили, главарь пал в бою.

Привлечение М. Шолоховым народного предания находит своеобразное подтверждение в тех фактических сбивках, которые есть в романе. Например, казак Чубатый рассказывает (идет осень 1914 года), что за захват австрийской батареи их благодарил сам начальник 11-й кавалерийской дивизии фон Дивид. Отсюда, то есть из народного предания, эта фамилия и попала в роман.

Подлинно историческая, не искаженная в угоду официальным версиям основа романа свидетельствует о честной позиции автора, что вызвало активное противодействие пробольшевистской критики. За Шолоховым прочно закрепилась репутация апологета кулачества и белого движения, и многозначительной была реплика первого лица НКВД Генриха Ягоды: «Миша, а ты все же контрик, твой „Тихий Дон“ ближе белым, чем нам» [32, c. 165]. Сам Шолохов еще в 1929 после выхода в свет первых двух книг романа признавался в частном письме: «Были и такие слухи, будто я подъесаул Донской армии, работал в контрразведке и вообще заядлый белогвардеец… Меня организованно и здорово травят. Я взвинчен до отказа» [32, c. 183].

Гонения на писателя усилились, когда встал вопрос о печатании 3-ей книги, где как раз шла речь о верхнедонском восстании. Даже «высочайшее разрешение» Сталина на ее публикацию в 1932 г. не избавило автора от искажений текста: из журнального варианта была выброшена сцена расстрела пленных казаков и Петра Мелехова, ее восстановили (в форме дополнения) только по настоянию писателя.

Михаил Александрович Шолохов — один из великих художников 20-го века. Он был глубоко убежден в поступательном ходе истории, при всех ее неожиданных поворотах, переплетении противоречивых, взаимоотрицающих тенденций. Это обусловило одну из сильнейших сторон его художественного метода и гуманизма, не «абстрактного», не «социалистического», а общечеловеческого гуманизма.

Эпопея «Тихий Дон» пронизана таким последовательным историзмом, которому может позавидовать ученый-историк. И это поражает тем сильнее, что писатель не скрывает своей кровной связи с Доном, своей любви к людям, природе Дона. Автор смело нарушает величавое течение своего эпоса мощными всплесками лирики. Лирические обращения Шолохова к донской степи, к материказачке, задушевнейшие пейзажи вошли в классический репертуар иллюстраций к историческим событиям.

Следует подчеркнуть, подчеркнуть, что историзм гениальной эпопеи — историзм художественный. В отличие от ученого художник не вычленяет исторические события из потока жизни. Его интересует судьба человека во всех ее связях, зигзагах и аспектах.

В «Тихом Доне» блистательно проявилась еще одна черта шолоховского историзма, обусловленная глубокой народностью автора: направленность в будущее.

2. Мастерство М. Шолохова в изображении семейных и любовных отношений Семья — основа основ народного бытия в мире «Тихого Дона». Естественно, что семейные отношения рассмотрены в романе во всеобъемлющей полноте. Жизненные обстоятельства казацко-крестьянской среды изображены с такой основательностью, что позволяют воссоздать общее строение семьи в России, как раз накануне социальных потрясений и перемен.

Для героев «Тихого Дона» семейное начало буквально пронизывает всю человеческую жизнь. Каждая отдельная личность воспринималась тут не только в своей самоценности, но непременно как часть общего — семьи, рода. Отношения между родственниками — ближайшими и дальними — важнейшая часть народного быта. Эти отношения четко определялись вековыми обычаями, нарушение которых считалось существенным грехом. Родственное — становилось выше товарищества, влюбленности, деловых взаимоотношений, землячества, соседства и т. д.

Одним из главных героев является Аникушка — сосед и ближайший товарищ Петра и Григория Мелеховых. Вроде бы вскользь, нос большой точностью отмечено в самом начале романа, что Аникушка троюродный брат их обоих [1, c. 126]. В разгар Гражданской войны Аксинья находит приют у своей двоюродной тетки, и та принимает ее беспрекословно и заботливо. Для современного человека такие родственные понятия, как «троюродный брат» или «двоюродная сестра», существуют в быту разве только в виде исключения, но во времена «Тихого Дона» такого рода близость почиталась весьма серьезной.

В казацко-крестьянском кругу родственные отношения учитывались с очень большой точностью. Примеров такого рода можно найти в романе достаточно, вот лишь один из них: Мишка Кошевой проходит в родном хуторе мимо дома старого казака Архипова, три молодые «бабы» белят курень. Буквально мимолетно в тексте отмечено, что это две снохи и одна водворка: то есть две жены братьев Архиповых и одна сестра этих братьев, у которой муж живет в курене тестя [3, c. 291]. Подобного рода тонкости семейных отношений были общепонятны в народном быту.

Необходимо подчеркнуть, что в казачьей семье царила патриархальность. Вспомним некоторые характерные сцены романа.

Пантелей Прокофьевич неоднократно поднимает руку на сыновей, побивал и жену. Он женит Григория на Наталье даже не спрашивая его согласия или мнения. А вот как разговаривает Мирон Коршунов со своим сыном Дмитрием, когда тот просит отца посватать его за купеческую дочку Елизавету Мохову.

— Дурак! У Сергея Платоновича капиталу более ста тысячев; купец, а ты?.. Иди-ка отсель, не придуривайся, а то вот шлеей потяну жениха этого!

— У нас четырнадцать пар быков, именье вон какое. Опять же он мужик, а мы казаки.

— Ступай! — коротко приказал Мирон Григорьевич, не любивший долгих разговоров" [2, c. 224].

В том же тоне объясняется по тому же поводу с самим Мироном Григорьевичем его отец:

— Цыц! — пристукнул дед Гришака. — Аль мы им не ровня? Он за честь должен принять… Да-с! Поезжай, Мирошка, нечего там! В приданое мельницу нехай дает. Проси! [2, c. 225].

Как видно, поступки круты, а тон старших решителен и непререкаем; младшие сносят это терпеливо и сдержанно. Даже горячий и порывистый Григорий. Однако присмотримся ко всем этим случаям со всех сторон и оценим их в общем течении жизни героев «Тихого Дона». Да, Пантелей Прокофьевич вспыльчив, а в гневе буен и грешит рукоприкладством. Однако — и это важно подчеркнуть — в контексте романа он выглядит именно как исключение. Кто еще из героев поднимает руку на жену и детей? Вспомнить некого, кроме Степана Астахова, который жестоко избивает Аксинью. Но то опять-таки исключение, ибо Аксинья изменила мужу, тем самым всенародно опозорив его и его дом. С другой стороны, провинившимся мужьям приходилось тоже не сладко, доставалось им «на орехи» от суровых жен. «Занозистая бабенка» Фрося рассказала как-то Наталье и другим женщинам про измену супруга: «Я давно за ним примечала, а тут пересказывают мне: мол, твой на мельнице с задонской жалмеркой мирошничает… Я туда, они возля просушки». Ее спрашивают товарки:

— Как же ты, Фроська, казака своего избила?

— Не знаешь как? По спине, по голове, по чем пришлось" [2, c. 247].

Пантелей Прокофьевич своей отцовской властью женит Григория. Несмотря на то, что невеста ему не мила, он не смеет спорить с отцом, так как опозорил свою семью бесстыдным романом с соседкой. Существует еще одна примечательная деталь: не только отцу покоряется Григорий, но и матери — именно она решила женить младшего сына на Наталье и уговорила мужа.

В критической литературе о «Тихом Доне» бытует мнение, что брак Григория и Натальи — пример патриархального произвола. Но мне кажется, что это суждение вряд ли справедливо потому, что никаких других случаев насильственного заключения брака в романе не наблюдается. Если говорить о Наталье, то она еще до сватовства Григория уже успела отказать трем женихам.

Григорий не выбирал себе невесту, он покорился выбору отца. Но важно отметить, что ему понравилась Наталья, «ее смелые серые глаза», ее очевидная девичья чистота и прелесть. Симпатия у них получилась взаимная. Мирон Григорьевич больше всего из своих детей любил Наталью и, видя ее желание выйти замуж за Григория, уступил ей и дал свое благословение, да и жених ему был тоже люб.

Наиболее полно и гармонично автор показывает семейные отношения в своем произведении, когда описывает сцены семейных советов.

В описании семьи Мелеховых есть по крайней мере четыре семейных совета, посвященных событиям острым и неприятным.

Жизнь Григория и Натальи сначала не заладилась. Близкие не вмешивались, но сочувствие семейства было явно на стороне Натальи. Начало прямому и резкому разговору положил, естественно вспыльчивый и несдержанный Пантелей Прокофьевич. Характерно то, что на семейном совете обсуждались семейные неурядицы, не таясь, в присутствии подростка Дуняшки. И это несомненно была воспитательно-предупредительная мера. Вот, собралась вся семья: родители, брат Петр, Григорий — высказываются все, только Наталья красноречиво молчит [2, c. 263]. Каков бы ни был «сюжет» семейного совета и его исход, подчеркнем, что без него ни одно событие в доме Мелеховых не происходило.

Важнейший совет мелеховской семьи состоялся перед первым приходом красных войск в хутор Татарский. Предстоит принять ответственное решение: отступать или оставаться? Прихода красных боятся все члены семьи, но мнения о том, как поступить, расходятся. В ходе долгих споров, члены семьи приходят к консенсусу: мужчины уезжают. А женщины с детьми остаются сторожить дом и скотину [2, c.297].

При всех домочадцах обсуждают сердечные дела Дуняшки отец и брат. Говорят прямо и с суровой недвусмысленностью, что за любимого Михаила Кошевого ей замуж не выйти, он враг семьи. Сама Дуняша на это слабо возражает или подавленно молчит.

Последний описанный в романе семейный совет Мелеховых происходит в самый разгар Гражданской войны на юге России в июле 1919 года. Впрочем, теперь в мелеховском курене собралась уже не вся семья, а ее обломки. Из мужчин в доме только Пантелей Прокофьевич. Петр погиб, а Григорий воюет где-то далеко на фронте. Повод для обсуждения пустяшный, но крайне неприятный. Белогвардейское Донское правительство выдало Дарье как вдове погибшего казачьего офицера медаль и 500 рублей деньгами. Даже в годы военного разорения сумма эта довольно внушительна. Когда-то все деньги семьи складывались в один котел, а крупные траты обсуждались на семейном совете. Теперь дал трещину и этот незыблемый фундамент: Дарья категорично отказывается внести деньги в общий семейный котел. Между ней и Пантелеем Прокофьевичем происходит тяжелый спор за общим семейным столом:

шолохов тихий дон женский

— Деньги, спрашиваю, куда денешь?

— А это уж мое дело. Куда захочу, туда и дену!

— То есть как же это так? Деньги-то за Петра тебе выдали?

— Выдали их мне, и вам ими не распоряжаться.

— Да ты семьянинка или кто?

— А вы чего от этой семьянинки хотите, батенька? Деньги забрать?

— Не к тому, чтобы все забрать, но Петро-то сын нам был или кто, по-твоему? Мы-то со старухой должны быть в части? [3, c. 341].

Примечательно, что никто из других членов семьи не вмешивается в этот спор. Итак, в средней казацко-крестьянской семье Мелеховых все ответственные и сложные дела решались открыто, прямолинейно, даже иногда нелицеприятно, но при этом все крайности, все проблемы находили свое разрешение.

Многообразная и полная жизнь этой семьи не обходилась и без секретничаний. В романе всего описаны три таких случая, которые по-своему характеризуют изображаемый в произведении семейный мир.