Биологический аспект проблемы

Жизнь на Земле представлена отдельными видами, являющимися совокупностями организмов, которые обладают свойствами наследственности и изменчивости.

Эти свойства — основа эволюционного процесса. Механизмами, обусловливающими такой результат, являются избирательная выживаемость и избирательное размножение особей, принадлежащих к одному виду. В природных условиях особенно интенсивно размножение происходит в популяциях, которые являются минимальными самовоспроизводящимися группами особей внутри вида.

Каждый из некогда существовавших или ныне живущих видов представляет собой итог определенного цикла эволюционных преобразований на популяционно-видовом уровне, закрепленный изначально в его генофонде. Генофонд отличается двумя важными качествами. Во-первых, он содержит биологическую информацию о том, как данному виду выжить и оставить потомство в определенных условиях окружающей среды, а во-вторых, обладает способностью к частичному изменению содержания заключенной в нем биологической информации. Биологическая информация является основой эволюционной и экологической пластичности вида, т. е. возможности приспособиться к существованию в иных условиях, меняющихся в историческом времени или от территории к территории [3, с. 4].

Итак, вид состоит из популяций и обладает особенностями собственного генофонда, что способствует проявлению в виде в зависимости от обстоятельств таких качеств генофонда, как консервативность (устойчивость) и пластичность (изменчивость).

Таким образом, общебиологическое значение популяционновидового уровня состоит в реализации элементарных механизмов эволюционного процесса, обусловливающих их видообразование.

Видом называют совокупность особей, сходных по основным морфологическим и функциональным признакам, кариотипу, поведенческим реакциям, имеющих общее происхождение, заселяющих определенную территорию, в природных условиях скрещивающихся исключительно между собой и при этом производящих плодовитое потомство.

Наиболее важные признаки вида — его генетическая изоляция, заключающаяся в нескрещиваемости особей данного вида с представителями других видов, а также генетическая устойчивость в природных условиях, приводящая к независимости эволюционной судьбы.

Со времен К. Линнея вид является основной единицей систематики. Особое положение вида обусловливается тем, что это та группа, в которой отдельные особи существуют реально. В составе вида в природных условиях особь рождается, достигает половой зрелости и выполняет свою главную биологическую функцию — обеспечивает продолжение рода. Важнейшим фактором объединения организмов в виды служит половой процесс. Представители одного вида, скрещиваясь друг с другом, обмениваются наследственным материалом. Это ведет к перекомбинации в каждом поколении генов, составляющих генотипы отдельных особей. В результате достигаются нивелировка различий между организмами внутри вида и длительное сохранение основных морфологических, физиологических и прочих признаков, отличающих один вид от другого [3, с. 6].

В природных условиях организмы одного вида расселены неравномерно. Имеет место чередование участков повышенной и пониженной концентрации особей. В результате вид распадается на группы или популяции, соответствующие зонам более плотного заселения.

Популяцией называют минимальную самовоспроизводящуюся группу особей одного вида, населяющих определенную территорию достаточно долго, в течение многих поколений Популяция характеризуется величиной, оцениваемой по занимаемой территории, численности особей, возрастному и половому составу. Размеры территории зависят от индивидуальной активности организмов данного вида и особенностей природных условий на соответствующей территории. Численность особей в популяциях организмов разных видов существенно различается. Однако существуют минимальные значения численности, при которых популяция способна поддерживать себя во времени. Сокращение численности ниже этого минимума приводит к вымиранию популяции. Величина популяции постоянно колеблется, что зависит от изменений экологической ситуации.

Возрастная структура популяций организмов разных видов варьирует в зависимости от продолжительности жизни, интенсивности размножения, возраста достижения половой зрелости. В зависимости от вида организмов она может быть то более, то менее длительной [3, с. 7].

Согласно синтетической теории эволюции, элементарное эволюционное явление, с которого начинается видообразование, заключается в изменении генетического состава (генетической конституции, или генофонда) популяции. События и процессы, приводящие к изменению их генофондов, называют элементарными эволюционными факторами. Важнейшими из них являются мутационный процесс, популяционные волны, изоляция, естественный отбор.

Мутационный процесс — изменение наследственного материала половых клеток в виде генных, хромосомных и геномных мутаций, которые происходят постоянно на протяжении всего периода существования жизни, а отдельные мутации возникают многократно у разных организмов. Особое место в этом процессе принадлежит генным мутациям. Они приводят к изменению и разнообразию содержания биологической информации. Благодаря мутационному процессу поддерживается высокий уровень наследственного разнообразия природных популяций [3, с. 12].

Вследствие общей адаптивной (приспособительной) направленности эволюции виды, возникающие в результате этого процесса, являются совокупностями организмов, так или иначе приспособленных к определенной среде. Эта адаптивность сохраняется на протяжении длительного ряда поколений благодаря наличию в генофондах и передаче потомству при размножении соответствующей биологической информации. При мало изменяющихся условиях обитания сохранность вида во времени зависит от стабильности (консерватизма) его генофонда. С другой стороны, стабильные генофонды не обеспечивают выживания в случае резких изменениях условий жизни.

В то же время популяционная структура вида позволяет совместить новоприобретенные способности адаптации, сформировавшиеся на предшествующих этапах развития, с эволюционными перспективами выживания.

В реальности генофонд вида представлен генофондами популяций, каждая из которых может обладать собственным направлением изменчивости, поскольку популяции — это генетически открытые в рамках вида группировки организмов. И поэтому в случае длительной изоляции некоторых популяций от остальной части вида первоначально минимальные различия между популяциями имеют тенденцию к нарастанию. В конечном итоге это приводит к генетической изоляции, что и означает появление нового вида.

Таким образом, популяция — элементарная эволюционная единица, тогда как вид — качественный этап эволюции, закрепляющий ее существенный результат [3, с. 10−11].

Популяционными волнами называют периодические или апериодические колебания численности организмов в природных популяциях. Это явление распространяется на все виды животных и растений, а также на микроорганизмы. Причины колебаний часто имеют экологическую природу, но вспышки численности организмов некоторых видов, наблюдавшиеся в ряде регионов мира, могут быть обусловлены и деятельностью человека.

Изоляция. Человеческое общество длительно развивалось как совокупность изолированных производственных коллективов, внутри которых в основном и совершались браки. Природа изоляционных барьеров между популяциями людей разнообразна. В ранней истории человечества важное место принадлежало, по-видимому, географической изоляции. Специфическими для человеческого общества являются формы изоляции, зависящие от разнообразия культур, экономических укладов, религиозных и морально-этических установок [3, с. 34].

В настоящее время круг возможных браков неуклонно расширяется. Разрушение многовековых изоляционных барьеров — процесс, повидимому, необратимый.

Естественный отбор в процессе видообразования переводит случайную индивидуальную изменчивость в биологически полезную групповую — популяционную, видовую. Отбор сохраняет «удачные генетические, биологические» комбинации от предшествующих этапов эволюции. Смена биологических факторов исторического развития социальными привела к тому, что в человеческих популяциях отбор утратил функцию видообразования. За ним сохранились функции стабилизации генофонда и поддержания наследственного разнообразия.

В пользу действия стабилизирующей формы естественного отбора говорит, например, большая смертность среди недоношенных и переношенных новорожденных по сравнению с доношенными [3, с. 38].

Таким образом, процесс видообразования (образования видов) осуществляется в результате взаимодействия рассмотренных элементарных эволюционных факторов. Выделяют дивергентное (истинное) видообразование; филетическое видообразование, гибридизацию [3, с. 22].

Дивергентное, или истинное, видообразование заключается в разделении первоначально единого вида на два или более новых. Это связано с возникновением межпопуляционных изоляционных барьеров и углублением различий между генофондами популяций под действием естественного отбора вплоть до генетической изоляции.

Филетическое видообразование заключается в постепенном превращении во времени одного вида в другой. Этот способ наблюдается, если изменения условий захватывают всю территорию, заселензаселенную данным видом.

Существует широко используемое видообразование путем гибридизации.

Процесс видообразования под влиянием естественного отбора создает разнообразие живых форм, приспособленных к существующим условиям обитания.

Наряду с общей приспособленностью, зависящей от генотипа в целом, степени выживаемости и успехов в размножении в процессе эволюции возникают приспособления, или адаптации, для решения организмом задач обеспечения собственной оптимальной жизнедеятельности, предъявляемых средой обитания. Отдельные адаптации — это постоянно возникающие в процессе развития жизни изменяющиеся самосовершенствующиеся иногда исчезающие эволюционно обусловленные активные приспособления к конкретным условиям окружающей среды. В результате выработки механизмов адаптации достигается состояние адаптированности, или соответствия морфологии, физиологии, психики, поведения организмов, занимаемым ими экологическим нишам. Под экологической нишей понимают всю совокупность условий среды и образа жизни данного организма [3, с. 26].

Процесс выработки адаптации происходит постоянно, и в этом отношении в жизнедеятельности организма он абсолютен. Однако различные виды адаптации возникают в ответ на конкретное изменение условий обитания. В силу этого они всегда относительны. Относительность адаптации заключается в ограниченности их приспособительного значения определенными условиями обитания.

В рамках эволюционной теории выделяют несколько (обычно соприкасающихся и взаимодействующих) способов повышения уровня биологической адаптации. Один из них, связанный с обновлением типа обмена веществ особи (индивида) и популяции с окружающей средой, был назван академиком А. Н. Северцовым ароморфозом. Ароморфоз предполагает повышение уровня биологической организации и адаптации в среде не столько через преобразование соответствующих органов, сколько путем перестройки структуры поведения, складывания индивидуально-ситуативной приспособляемости.

Северцов в книге «Эволюция и психика» (1922) анализирует эту форму приспособления организма к среде и именует ее «способом приспособления посредством изменения поведения животных без изменения их организации».

Как показал Северцов, эволюция приспособлений посредством изменения поведения без изменения организации пошла в дивергирующих направлениях по двум главным путям и в двух типах животного царства достигла высшего развития. В типе членистоногих прогрессивно эволюционировали наследственные изменения поведения (инстинкты), и у высших представителей их — насекомых — образовались необыкновенно сложные и совершенные, приспособленные ко всем деталям образа жизни инстинктивные действия (муравьи, пчелы и т. д.). Но этот сложный и совершенный аппарат инстинктивной деятельности является вместе с тем крайне косным: к быстрым изменениям среды животное приспособиться не может.

В типе хордовых эволюция пошла по другому пути: инстинктивная деятельность не достигла очень большой высоты, но зато приспособление посредством индивидуального изменения поведения стало развиваться прогрессивно и сильно повысило пластичность организма.

Над наследственной приспособляемостью появилась надстройка индивидуальной изменчивости поведения. У человека эта надстройка достигла максимальных размеров, благодаря чему человек, как подчеркивает Северцов, является существом, приспосабливающимся к любым условиям существования, создающим себе искусственную среду — среду культуры и цивилизации. С биологической точки зрения нет существа, обладающего большей способностью к адаптации, а следовательно, большим количеством шансов на выживание в борьбе за существование, чем человек [11, с. 79−80].

Одна и та же экологическая задача может решаться путем выработки различных адаптаций. В процессе эволюции выделяют три главных направления, каждое из которых ведет к биологическому прогрессу: 1) арогенез (морфофизиологический прогресс), 2) аллогенез, 3) катагенез, или общая дегенерация.

Арогенез (от греч. airo — поднимаю и genesis — развитие), или морфофизиологический прогресс — эволюционное направление, сопровождающееся приобретением крупных изменений строения — ароморфозов. Ароморфоз (от греч. airo — поднимаю, morpha — образец, форма) означает усложнение организации, поднятие ее на более высокий уровень. Изменения в строении животных в результате возникновения ароморфозов не являются приспособлениями к каким-либо специальным условиям среды, они носят общий характер и дают возможность расширить использование условий внешней среды (новые источники пищи, новые места обитания). Все эти изменения, не будучи частными приспособлениями к конкретным условиям среды, повышают интенсивность жизнедеятельности животных, уменьшают их зависимость от условий существования. Общая черта ароморфозов заключается в том, что они сохраняются при дальнейшей эволюции и приводят к возникновению новых крупных систематических групп — классов, типов, некоторых отрядов (у млекопитающих).

Аллогенез (от греч. alios — иной, другой и genesis — развитие) — эволюционное направление, сопровождающееся приобретением идиоадаптаций, или алломорфозов). Идиоадаптация (от греч. idios — особенность и лат. adaptatio — приспособление) — приспособление к специальным условиям среды, полезное в борьбе за существование, но не изменяющее уровня организации. Поскольку каждый вид организмов обитает в определенных местах, у него вырабатываются приспособления именно к этим условиям. К идиоадаптациям относятся покровительственная окраска животных, колючки растений, плоская форма тела скатов и камбалы. В зависимости от условий обитания и образа жизни многочисленным преобразованиям подвергается пятипалая конечность млекопитающих, а также различия внешнего вида и строения животных, относящихся к отряду парнокопытных.

Крайняя степень приспособления к очень ограниченным условиям существования приводит к специализации — питанию одним видом пищи, условиям обитания, среде. Специализация подавляет эволюционные возможности организмов и при резком изменении условий среды приводит к вымиранию.

Катагенез (от греч. kata — движение вниз и genesis — развитие) — эволюционное направление, когда биологическое процветание достигается упрощением организации. Упрощение организации — морфофизиологический регресс — ведет к исчезновению органов активной жизни и носит название дегенерации. Общая дегенерация как путь биологического прогресса наблюдается у многих форм и связана главным образом с переходом к паразитическому образу жизни за счет хозяина.

Переход к паразитическому образу жизни и пассивному питанию помимо упрощения организации ведет к устранению от конкуренции с другими видами, что также обеспечивает сохранение вида.

Основные направления эволюционного развития показаны на рис. 8.

Рис. 8. Основные направления эволюционного развития.

Приспособление образуется только при наличии в генофонде вида наследственной информации, позволяющей изменить структуру и функции в требуемом направлении (так, млекопитающие и насекомые используют для дыхания соответственно легкие и трахеи, которые развиваются из разных зачатков под контролем разных генов). Нередко основу нового приспособления составляет предшествующая структура. Последняя выполняла другие функции, но изменилась в таком направлении и до такой степени, что смогла взять на себя новые функции.

К адаптации иногда приводит новая мутация. Включившись в систему генотипа, она изменяет фенотип в направлении более эффективного приспособления к изменившейся среде. Этот путь возникновения адаптации называют комбинативным.

Есть несколько классификаций адаптации. По механизму действия выделяют приспособления:

• • пассивной защиты (высокая плодовитость, покровительственная, отпугивающая окраска);
• • активной защиты, перемещение и добывание пищи (совершенствование аппарата движения, нервной системы, органов чувств, развитие средств нападения у хищных);
• • к общественному образу жизни (разделение «труда» у пчел), к сожительству с другими организмами (симбиоз, паразитизм).

В зависимости от характера изменения различают адаптации с усложнением или упрощением морфофизиологической организации. Последнее типично для паразитов.

По масштабу адаптации делят на специализированные и общие. С помощью специализированных адаптаций организм решает конкретные задачи в узкоограниченных условиях жизни вида. К примеру, особенности строения языка муравьеда таковы, что обеспечивают питание муравьями. Общие адаптации позволяют решать многие задачи в широком спектре условий среды. К ним относят внутренний скелет позвоночных и наружный членистоногих, гемоглобин как переносчик кислорода и др. При наличии таких адаптаций осваиваются разнообразные экологические ниши. Они обеспечивают значительную экологическую и эволюционную пластичность и обнаруживаются у представителей крупных таксонов организмов [3, с. 27−28].

Современная наука дает новые подтверждения как биологическому единству человека и животного мира, так и их глубокой эволюционной дивергенции. Из приматов по анатомическому строению и поведению ближе всех к человеку шимпанзе. Однако попытки абсолютизировать сходство телесной организации приматов и человека, непосредственно связать анатомо-физиологическую структуру человека и его животных предков заведомо бесплодны.

Большинство отечественных ученых считает, что в значительной степени причина грандиозных перемен в структуре жизнедеятельности ископаемых приматов и зарождения той ветви эволюции, которая в конечном счете привела к становлению человека, кроется в способах повышения уровня биологической адаптации.

Археологические находки останков и орудий древнейших и древних гоминидов свидетельствуют о том, что процесс антропогенеза был многонаправленным, в нем были свои «тупики», несоразмерности, срывы, движения вспять. Человек современного физического типа сложился под влиянием не только и не столько естественного отбора, сколько в силу объективной необходимости формирования нового типа жизнедеятельности, предполагающего внебиологическое обеспечение непосредственных биологических потребностей прогрессирующих гоминид.

В современной зарубежной и отечественной литературе разрабатываются различные варианты реконструкции этапов последовательной эволюции тех или иных органов гоминид в процессе антропогенеза. Предлагаемые точки зрения расходятся в частностях, в целом же принимается «гоминидная триада» (прямохождение, развитие руки, совершенствование головного мозга), идеи которой изложены в работе Ф. Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», которая выдержала испытания временем и подтверждается современными научными данными.

Поэтому ведущим в эволюционном процессе от приматов до человека является путь ароморфоза, т. е. повышение уровня биологической организации и адаптации в среде не столько через преобразование соответствующих органов, сколько путем перестройки структуры поведения, складывания индивидуально-ситуативной

приспособляемости. Так формировался в биологическом смысле очень динамичный и пластичный (по сравнению с морфологией) специфически поведенческий, этологический характер вида.

Однако стержнем сапиентного (т. е. ведущего к Homo sapiens) ароморфоза был совместный труд с использованием вначале естественных, а затем и искусственных орудий и формирование социальных отношений.

Изменение экологических условий привело к существенной перестройке в процессе адаптации отологических стереотипов (систем поведения) наших далеких ископаемых предков. Последнее обстоятельство обусловило качественно новое направление развития их органов и типа функционирования организма. Словом, не естественный отбор спонтанно возникавших органических мутаций, а выбор и закрепление новых типов поведения в процессе перестройки и «надстройки» функциональных систем организма составили основное направление антропогенеза [2, с. 36].

Данные антропологии, археологии, палеонтологии позволяют ясно представить, как в историческом плане развертывался этот процесс. Выделяют следующие исторические стадии развития:

• 1) человекообразные обезьяны (австралопитеки);
• 2) древнейшие люди (архантропы);
• 3) древние люди (палеоантропы);
• 4) предшественники современного человека (неоантропы).

Сторонники расширенной трактовки семейства гоминид (Нотinidae) включают в него два подсемейства: австралопитековые и собственно люди (Homininae) с одним родом человек (Homo) и тремя видами: человек умелый (Н. habilis)', человек прямоходящий (Н. егесtus) и человек разумный (Н. sapiens).

Австралопитеки (Australopithecinae) — связующее звено между животным миром и первыми людьми. Начиная с 1924 г. в Южной Африке были обнаружены костные остатки, принадлежащие высшим приматам, объединенным в одно подсемейство австралопитековых, куда входят три рода с пятью видами. Вопрос о древности южноафриканских австралопитеков еще окончательно не решен. Он определяется от 10 млн лет, когда развивается прямохождение, до 1,5 млн лет, связанных с использованием примитивных орудий. В целом эти виды животных — близкие родичи африканских высших обезьян, однако они обнаруживают значительно большее сходство с человеком и, по мнению большинства ученых, входят в семейство гоминид.

Двуногая походка предлюдей отличалась от человеческой и была, без сомнения, менее совершенной. Ареалами их обитания были Африка, Азия, Индия. Фауной обитания становятся преимущественно не лес, а более открытые и прибрежные пространства. При охоте в качестве ударных орудий использовались камни, плечевые, бедренные и большебедренные бычьи кости; в качестве колющих орудий — рога, продольно расколотые кости; в качестве скребков кости неба животных. Масса мозга составляла около 500 г, чуть больше обезьян, но значительно меньше человека. Но на основании того, что они способны были изготовлять и использовать простейшие орудия труда, большинство ученых включает их в семейство гоминид.

Данная позиция показана на рис. 9.

Рис. 9. Эволюция приматов.

Древнейшие люди — архантропы, человек умелый (Homo habilis). Считают, что древнейшие люди возникли и существовали около 2 млн лет — до 360 тыс. лет назад. Известно несколько форм древнейших людей: питекантроп, синантроп, гейдельбергский человек и ряд других. Внешне они уже походили на современного человека, хотя отличались мощными надглазничными валиками, отсутствием подбородочного выступа, низким и покатым лбом. Масса мозга достигала 850−1200 г. Мозг имел более примитивное строение, чем у позднейших форм. Древнейшие люди успешно охотились на буйволов, носорогов, оленей, птиц. С помощью отесанных камней они разделывали убитых животных. Жили они в основном в пещерах и умели использовать огонь. Одновременно существовало довольно много форм древнейших людей, стоявших на разных ступенях развития и эволюционировавших в разных направлениях (в том числе в направлении гигантизма). Все другие формы, в том числе гиганты, со временем исчезли.

Наиболее перспективным направлением эволюции было дальнейшее увеличение объема головного мозга, развитие общественного образа жизни, совершенствование орудий труда, более широкое использование огня (не только для обогрева и отпугивания хищников, но и для приготовления пищи). Морфофизиологические изменения в результате совместного труда и общения приводят к появлению примитивной речи, состоящей из отдельных выкриков. Этот этап связан с зарождением абстрактного мышления и развитием социальных отношений.

Обратим внимание и на то обстоятельство, что наиболее крупное оледенение четвертичного периода — 250 тыс. лет назад — совпало с решающим событием в биологической эволюции человека — возникновением сложных форм коллективной деятельности. В суровых условиях ледникового периода только такие формы деятельности и могли обеспечить выживание питекантропов и обусловить переход их к более высокому уровню развития — неандертальцам.

Древние люди — палеантропы, человек прямоходящий (Homo erectus). К древним людям относят новый вид — неандертальцев, возникших и существовавших около 250 — 40 тыс. лет назад. Они занимают промежуточное положение между древнейшими людьми и первыми современными людьми. Ареал их был достаточно велик: Африка, Азия, Европа. Они широко используют изготовленные каменные орудия, умеют не только поддерживать, но и добывать огонь. У них отмечается возникновение элементарных социальных отношений: забота о раненных или больных, индивидуальные захоронения, выполненные по определенному обряду.

Неандертальцы являлись неоднородным видом. Исследования показывают, что в эволюции неандертальцев при всем разнообразии строения выделяются две линии. Одна линия шла в направлении мощного физического развития. Это были существа с низким скошенным лбом, низким затылком, сплошным надглазничным валиком, слабо развитым подбородочным выступом, крупными зубами. При сравнительно небольшом росте (155−165 см) они обладали чрезвычайно мощно развитой мускулатурой. Масса мозга достигала 800- 1500 г. Полагают, что неандертальцы пользовались зачаточной членораздельной речью.

Другая группа неандертальцев характеризовалась более тонкими чертами: меньшими надбровными валиками, высоким лбом, более тонкими челюстями и более развитым подбородком. В общем физическом развитии они заметно уступали первой группе. Но взамен у них значительно увеличился объем лобных долей головного мозга. Эта группа неандертальцев боролась за существование не путем усиления физического развития, а через развитие внутригрупповых связей при охоте, при защите от врагов, от неблагоприятных природных условий, т. е. через объединение сил отдельных особей. Этот эволюционный путь и привел к появлению 50−40 тыс. лет назад вида человек разумный — Homo sapiens (однако возникновение вида началось много ранее).

Некоторое время неандертальцы и первые предшественники современных людей сосуществовали вместе, а затем, примерно 28 тыс. лет назад, неандертальцы были окончательно вытеснены первыми современными людьми — кроманьонцами.

Первые современные люди — неоантропы — предшественники современного человека — человека разумного (Homo sapiens) — возникали около 200 тыс. лет назад и существовали до менее 10 тыс. лет назад. Кроманьонцы были высокого роста — до 180 см, с высоким лбом, объем черепной коробки достигал 1600 см³. Они владели членораздельной речью, о чем свидетельствует хорошо развитый подбородочный выступ. Кремневые, костяные орудия становятся все более сложными и разнообразными. Уже в то время человек умел сшивать шкуры животных и изготавливать из них одежду, жилье. Развитый мозг, общественный характер труда привели к резкому уменьшению зависимости человека от внешней среды, к появлению абстрактного мышления и, более того, попыткам отражения окружающей их действительности в художественных образах: рисунках, вырезывании фигурок из кости и т. п. Ареал их жизнедеятельности значительно расширился: Африка, Азия, Европа, Америка, Австралия. Стоянки неоантропов, живших около 30 тыс. лет назад, были обнаружены на Кавказе, Памире, в Белоруссии, на Украине, Средней Азии, в бассейнах рек Десны, Камы, Индигирки, Печоры. В России уникальные останки ископаемых этих людей найдены возле Воронежа и Владимира.

Основные этапы становления человека показаны на рис. 10.

Рис. 10. Семейство гоминид (Hominidae).

Но и после возникновения прямых предшественников современного человека (кроманьонцев) климатические условия тоже подвергались достаточно резким колебаниям. Однако новое оледенение, кульминация которого произошла 17−16 тыс. лет назад, уже не повлияло на физический тип человека, так как человеческое общество к тому времени путем совершенствования коллективных форм деятельности и материальной культуры сумело противостоять неблагоприятным условиям среды.

Таким образом, ведущую роль в эволюции человечества стали играть социальные факторы, однако жизнедеятельность каждого отдельного человека по-прежнему была подчинена биологическим законам. Сохраняет все свое значение и мутационный процесс как источник генотипической изменчивости. В известной мере действует стабилизирующая форма естественного отбора, устраняя резко выраженные отклонения от средней нормы.

Примером действия стабилизирующего отбора служат повышенная смертность недоношенных детей вследствие снижения жизнеспособности, повышенная смертность мальчиков в первые годы после рождения вследствие фенотипического проявления неблагоприятных аллелей, локализованных в Х-хромосоме. Исследования показывают, что около 20% людей вследствие физических особенностей, особенностей поведения, характера, состояния здоровья не вступают в брак. Если родители плодовиты, около 15% зачатых организмов гибнет до рождения, 5% - при рождении и непосредственно после рождения, 3% людей умирает, не достигнув половой зрелости. Эти цифры показывают, как велик «груз» вредных мутаций в генофонде человечества и сколь эффективен стабилизирующий отбор, отметающий нежизнеспособные генотипы.

В наше время изоляция как эволюционный фактор утрачивает свое значение для человека. Исчезновение классовых, религиозных, расовых и других барьеров, повышение частоты смешанных браков усиливает генотипическое разнообразие человечества. В процессе социальной эволюции создаются все более благоприятные возможности для раскрытия индивидуальности каждого человека. Общественный характер труда позволил человеку выделиться из природы, создать для себя искусственную среду обитания.

Таков общий характер антропосоциогенеза в историческом контексте. Но и он убедительно показывает состоятельность идеи «гоминидной триады»: прямохождение, развитие руки и мозга и ряда других факторов, включенных в трудовую совместную деятельность и общение в процессе возникновения собственно человеческой психики и сознания.

Но возникает и до настоящих дней является дискуссионным вопрос в философском, методологическом, психологическом аспекте: как от животного мышления перейти к человеческому сознанию, а от биологического — к социальному? Поскольку биологическое — это не социальное, а социальное — не биологическое, как же они совместимы?

Постараемся разобраться!

Мы выяснили, что поведение человека коренным образом отличается от поведения животных. Если последнее целиком определяется непосредственным окружением, врожденными инстинктами, индивидуальным опытом, то поведение человека регулируется опытом всего человечества и потребностями общества.

Этот тип поведения настолько специфичен, что для его обозначения в психологии употребляют категорию «деятельность». Деятельность — это форма активного отношения к действительности, через которую устанавливается реальная связь между человеком и миром, в котором он живет. Посредством деятельности человек воздействует на материальную и идеальную природу, других людей с целью их преобразования.

Ведущей, главной деятельностью человека, отличающего его от животного, как показали еще социалисты-утописты (Т. Мор, Т. Кампанелла), английские экономисты (Д. Рикардо, А. Смит), марксисты, является труд, т. е. производство определенных общественнополезных, потребляемых обществом товаров (продуктов) — материальных или идеальных.

Именно трудовая деятельность должна рассматриваться как специфическое видовое поведение человека, обеспечивающее его выживание и размножение, выделение его из животной природы и победу над другими видами, использование им природы для удовлетворения собственных потребностей.

Трудовая деятельность людей изначально являлась по своей природе и по своему характеру общественной. Даже в первобытном обществе потребности рода, клана, племени ее определяли, направляли и регулировали. Один человек был не в состоянии выжить в то жестокое время^[1]. Уже в этих обществах имеет место определенное разделение груда. Мужчины заняты охотой; женщины — собирательством и хозяйством. Но и на охоте роли соплеменников распределены. Одни загоняют дичь в засаду, другие ее убивают и т. д. Позже выделяются животноводство, земледелие, появляются ремесла, функции управления, военные функции и т. д.

Чем же непосредственно определяются действия человека в труде? Не непосредственной биологической потребностью, а поставленной совместным трудом целью.

Первое принципиальное отличие трудовой деятельности человека от приспособительного поведения животных состоит в том, что почему человек действует так, а не иначе, не совпадает с тем, для чего он действует. Побуждения, желания, стремления, мотивы, которые заставляют его действовать, могут расходиться с непосредственной целью, которая управляет его действиями. Поскольку человек приобретает и занимает статус, выполняет ту роль, которую ему определило общество или которых он добился в зависимости от своих индивидуально-психологических особенностей.

Таким образом, главным регулятором развития психики и сознания является не процесс индивидуального развития, а закономерности, механизмы, особенности процесса совместной трудовой деятельности и общения, в процессе которых формировалась психика и сознание, на что впервые и указали марксисты.

Оказывается, что нет нужды придумывать какие-то особые свойства духа или нервных клеток, чтобы обосновать необходимость и закономерности свойств человеческой психики. Их необходимость обусловлена закономерностями человеческой деятельности, вытекает из самой формы существования человека как общественно-трудового существа [9, с. 158].

Итак, мы выяснили, какова природа трудовой деятельности, на что она направлена и как организована. Рассмотрим теперь, как она непосредственно осуществляется.

Главная отличительная черта труда человека от поведения животных заключается в том, что эта деятельность осуществляется с помощью определенных средств (орудий) труда, материальных, идеальных, символических. А посредником в этом процессе, связующем звеном между удовлетворением биологической потребностью и результатом явилась рука.

Об этом главном объективном отличии человека от животного говорил еще Анаксагор (V в. до н. э.), что человек отличается от животного вследствие того, что он имеет руки! Этот объективный критерий рассматривался и другими учеными. Так, например, замечал Гегель: «Предметы, существующие в природе, могучи и оказывают разнообразное сопротивление. Чтобы справиться с предметами, человек вставляет между ними другие предметы, существующие в природе; следовательно, он пользуется природой против самой природы и изобретает орудия для достижения этой цели»^[2]. Таким образом, посредником между замыслом, направленным «против» природы, и самой природой оказывается, по мнению Гегеля, естественное орудие — человеческая рука [2, с. 44].

Освобожденная от идеализма мысль о решающей роли эволюции руки в окончательном выделении человека из животного мира и в преобразовании им окружающей среды получила в произведениях классиков марксизма дальнейшее развитие. Силой, превратившей неуклюжую кисть обезьяны в достигающую виртуозного мастерства руку человека, был совместный труд с помощью орудий. Только благодаря труду, органом и продуктом которого она являлась, «человеческая рука, — считал Ф. Энгельс, — достигла той высокой ступени совершенства, на которой она смогла как бы силой волшебства вызвать к жизни картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыку Паганини»^[3]. Красиво сказано!

Но продолжим дальнейший анализ содержания деятельности.

К физическим средствам относятся орудия труда и условия труда.

Орудия труда — это предметы, вещи или их совокупность, при помощи которых человек воздействует на объект своего труда и превращает его в продукт, являющийся целью труда. К ним относятся различные ручные орудия, инструменты и транспортные средства, механизмы, машины, аппараты и установки, приспособления и др.

Условия труда — это окружающая действительность и факторы, обеспечивающие необходимые воздействия орудий труда на его предмет. Сюда относятся экология, эргономические характеристики техники, энергоносители, производственные здания, инфраструктура, земля, вода и воздух, склады, каналы связи и коммуникации, особенности административного управления и организации и т. д.

К символическим относятся все средства информации, необходимые для осуществления трудовой деятельности, ее организации и управления. Это, прежде всего, речь устная и письменная, а также разнообразные графические, символические изображения (чертежи, схемы, формулы и т. д.) и другие виды сигнальной индикации (показания контрольных приборов, световые, звуковые, тактильные и др.).

Рассмотрим физические средства труда. Что же общего у них всех, начиная от каменного топора первобытного человека до современного программного автоматического устройства, компьютера?

Ясно, что это не только внешний вид или устройства, а главное их функция в процессе труда. Все они предназначены для определенного воздействия на другие вещи — предметы труда. Поэтому в них существенны те свойства, которые они обнаруживают во взаимодействии с этими другими вещами.

Значение вещи, а следовательно, и действия по отношению к ней определяются не тем, какое состояние организма они вызывают, а прежде всего тем, как они действуют на другие вещи, для чего она употребляется [9, с. 159−160].

Таким образом, вещь перестает быть сигналом биологических потребностей (пища, опасность) и реакцией (схватить, бежать), а превращается в сигнал определенного действия, выработанного коллективной практикой (рубить, обтесывать).

Это функциональное (а не биологическое!) значение вещи одновременно является выражением ее объективных, устойчивых, не зависящих от человека свойств, которые она обнаруживает во взаимодействии с другими вещами. Тем самым мир, в котором живет и действует человек, становится другим. В нем выделяются вещи, носители собственных устойчивых свойств, не зависящих от внутренних состояний человека.

Когда в круг таких связей начинают включаться соотношения между предметами, обнаруживаемые при воздействии одним предметом на другой, психика по своей природе не может их не отразить. Возникает иной мир, в котором живет и действует индивид. Через механизмы фильтрации и кодирования психика моделирует связи реальности, значимые для поведения организма, обобщает и классифицирует на их основе отражаемую реальность. Пусть вещи выделяются пока еще на основе их неосознанных объективных свойств, только через практические употребления — все равно! Главный шаг сделан, и завесу смутных мелькающих образов, вызывающих вожделение и порыв схватить или, наоборот, темный ужас и бегство, то там, то здесь уже прорывают вспышки, которые освещают мир, лежащий вне бесформенных томлений собственного реагирующего тела.

Эти вспышки — переживания своих реальных воздействий на мир с помощью вещей-орудий. Они высвечивают из смутного хаоса органических переживаний островки устойчивых, не зависящих от организма ощущений, которые отражают собственные устойчивые и объективные свойства предмета-орудия. Эти-то островки и становятся представителями реальности в психике. Сочетания ощущений, образующие их, переживаются как внешнее к психике, объективное, противостоящее организму. Через них кнопки управления поведением из рук биологических инстинктов начинают постепенно переходить в руки самой объективной реальности [9, с. 161].

Этот шаг означал начало новой формы отражения психикой реальности — начало сознания.

Особо отметим, что для возникновения его проблесков от психики не требуется в принципе никаких особых новых функций или способностей. Для этого достаточно тех же механизмов отражения значимых связей реальности, которые обнаруживаются в психике животных. Но эти механизмы отражают теперь другое практическое отношение к реальности, и поэтому сама реальность отражается в психике по-другому.

Появление новой формы жизнедеятельности — труда — порождает новую форму ее психического регулирования — сознание.

Это очень важный вывод. Он сразу снимает «проклятые вопросы», столетиями мучившие философов, психологов и физиологов. Откуда свалились к животным сознание, сделавшее их людьми?

Какие изменения вдруг произошли в мозгу питекантропа, что он начал «видеть» вещи как вещи, а не как сигналы собственных потребностей?

Да ниоткуда не свалилось! Никаких особенных изменений в физиологии мозга не произошло. Мозг прачеловека оставался еще мозгом животного, и работал он по тем же законам физиологии, что и мозг «несознательных» обезьян. Но жизнедеятельность прачеловека по мере вхождения в нее труда начинала управляться иными законами, становилась человеческой. И «животный» мозг нашего далекого предка, отражая это новое его практическое отношение к реальности, сам становился «человеческим»: начинал отражать реальность в той форме, в которой она раскрывалась в трудовой деятельности. Человеческое сознание не упало как дар с неба. Оно загоралось смутным огоньком в мозгу животного по мере того, как поведение его становилось человеческим [9, с. 162].

Правда, задают еще один «каверзный» вопрос. Ведь психика — регулятор поведения. Как же старая «животная» психика, которая соотносит реальность с инстинктами и потребностями организма, могла породить трудовую деятельность, которая управляется отношениями вещей, не зависящими от инстинктивных потребностей организма?

А все дело в том, что психика и не порождала трудовой деятельности.

Трудовая деятельность в сообществе пралюдей стихийно возникла как реализация потребностей этого сообщества, а не как сознательное выражение биологических нужд отдельных его участков. Ее породил первобытный коллектив, а не догадка или разум отдельного гениального питекантропа [9, с. 163].

В том, что целесообразная «разумная» продуктивная деятельность сообщества живых организмов может стихийно осуществляться при полной «неразумности» каждого отдельного его участника, мы убедились, когда рассматривали сообщества пчел и муравьев.

Гоминиды же, к которым относились древнейшие люди, составляют высшее звено другой ветви живого — то, в которой адаптация к реальности идет через индивидуальный и коллективный опыт, т. е. научение. У высших представителей этой ветви эволюции употребление вещей однажды начало отделяться от их потребления, и в основе этого процесса могло лежать только научение.

Как это происходило, экспериментальная наука однозначного ответа пока не дает, да и вряд ли дать сможет. Поскольку такой эксперимент в грандиозных масштабах на протяжении сотен тысяч лет в особых условиях может провести лишь Великий экспериментатор — Природа. Бесспорно только одно, что для этого требовалось наличие совместной коллективной деятельности и совместного потребления ее продуктов.

Мы знаем, что действие, приводящее к удовлетворению потребности, закрепляется как значимое. Поэтому в живой природе вполне достаточно механизмов условных рефлексов и научения, чтобы у соплеменников первобытного стада закрепилась определенная дифференциация поведения и действий. Например, у одних — как средство добыть пищу закрепилось действие бросания камней в загоняемое животное, у других — в качестве преследования — крик, у третьих — укрывание и кормление детенышей.

В этих условиях первобытного стада еще чисто стихийно, без проблесков разума или сознания, на основе миллионы раз повторяющегося простого условно-рефлекторного научения закономерно пробиваются ростки разделения функций деятельности. Подкрепляясь общественной практикой, такое разделение функций превращается все устойчивей в стереотипы поведения и трудовой деятельности.

Поэтому вся деятельность каждого отдельного соплеменника приобретает смысл и достигает результата только в сочетании с совместной, коллективной деятельностью других сородичей.

Самой практической деятельностью образы объектов и действий над ними отрываются от переживания биологической потребности, понуждающей к этой деятельности. Реальностью для психики становится не мир собственных, субъективных переживаний, а мир вещей, определяемых их общественным употреблением, т. е. способами действия с ними. Поведением начинает управлять не субъективная форма отражения действительности в мозгу, а объективное содержание действительности, которое отражено в этой субъективной форме. Реальностью, на которую индивид направляет свою деятельность, становятся не только отражение и переживание, а то, что она обозначает, идеально предвосхищаемый результат деятельности.

Но такое отражение реальности и составляет, как мы видели, основу сознания. Следовательно, само практическое общественное бытие людей порождает новые значения вещей, закрепленные в действиях по отношению к ним, выработанные обществом. Отражение этих новых значений мозгом порождает новое свойство психики — сознание [9, с. 165).

В принципе, сознание есть «рефлексия субъектом действительности, своей деятельности, самого себя, открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния» (Леонтьев А.Н., 1977, с. 97, 125). Поэтому сознание как таковое невозможно и не возникает без, и вне деятельности, осуществляющейся в определенных, независимых от сознания индивида условиях. А поскольку формирующимся субъектом коллективной деятельности была складывающаяся в процессе антропосоциогенеза родовая община, постольку первобытное сознание было исходно коллективным.

А. Н. Леонтьев акцентировал внимание на исторической эволюции зародившегося в недрах коллективной деятельности коллективного сознания, его отделении, а затем «возвращении» в нее уже как некой идеальной целостности, возникающей «рефлектированности», осознания «Я» от не-Я.

Как уже отмечалось, само «начало» человеческой истории отличается синкретизмом, т. е. нерасчлененностью, слитностью коллективного бытия и коллективного сознания, в процессе коллективной деятельности которого постепенно возникают контуры родовой общины, складывающегося как субъект коллективной деятельности. Последняя затем развертывалась как «адаптивно-адаптирующая система» (Э. С. Маркарян) взаимодействия окружающей природной и формировавшейся социальной среды. Соответственно содержание коллективной деятельности, запечатленное в коллективном сознании, выступало в качестве надындивидуального, как бы заданного извне и обладавшего значительной принудительной силой регулятора человеческого поведения, взаимоотношений в процессе коллективной деятельности. Такой силой первоначально выступал обычай, ритуал и т. д., трансформировавший слепую силу прежде всевластного естественного отбора^[4].

Итак, предметом отражения становятся вначале объективные условия человеческой жизнедеятельности — коллективное бытие, затем коллективная деятельность, позднее в фокус рефлексии попадает само коллективное сознание, к тому времени начавшее дифференцироваться на общественное и индивидуальное (Леонтьев А.Н., с. 132).

«…индивидуальное сознание как специфически человеческая форма субъективного отражения объективной реальности может быть понято только как продукт тех отношений и опосредствований, которые возникают в ходе становления и развития общества. Вне системы этих отношений (и вне общественного сознания) существование индивидуальной психики в форме сознательного отражения, сознательных образов невозможно» (Леонтьев А.Н., с. 131).

Итак, мы выяснили, что для появления проблесков сознания оказывается достаточно функциональных механизмов, которыми обладает психика высших животных, но это отнюдь не означает, что формирующееся сознание не влияет на изменение этих функциональных механизмов психики, присущих высшим животным, поскольку в трудовой деятельности используются не только физические, но и символические (опосредованные) средства, которые служат для передачи информации, коммуникации. Коллективный труд связан с разделением функций, а следовательно, неизбежно предусматривает, включает и невозможен без обмена информацией между участниками трудового процесса.

Более того, само овладение трудовыми действиями требует освоения и передачи соответствующей информации (опыта). И эти действия имеют уже не биологический, а общественный смысл. Поскольку приобрести и усвоить их непосредственно через личный биологический опыт отдельный индивид не может. Он приобретает их в практическом опыте общества и усваивает через свой личный практический опыт.

Так, например, изготовление орудий труда непосредственно не удовлетворяет ни голода, ни жажды, ни полового возбуждения. Особое их значение и смысл приобретается лишь в коллективной деятельности. Назначение, способы изготовления и употребления орудий вырабатываются общественной и трудовой практикой и реализуются в этой практике. Она-то (коллективная, общественная практика) и является носителем смысла трудовых действий. В ее рамках отдельная деятельность, операция, (например, отбивание камня) только и приобретает значение целесообразной деятельности по изготовлению орудия труда.

Именно с возникновением труда возникают и формируются новые способы восприятия и классификации реальности, носителем которых является не отдельный индивид, а совокупная практика всего общества. Появляются формы деятельности и поведения, смысл которых реализуется не в переживаниях самого индивида, а в нуждах и результатах деятельности всего общества в целом.

Благодаря этому у человека возникает принципиально новое отношение к реальности, чем у животного. Животное стоит лицом к лицу с природой, не выделяя себя из нее. Непосредственно взаимодействуя с ней, оно реализует свои врожденные формы поведения и путем проб и ошибок отыскивает и усваивает новые.

Между человеком и природой встает общество. Как субъект трудовой деятельности человек стоит лицом к лицу прежде всего с обществом, а через него уже взаимодействует с природой. Из общественной практики он усваивает способы воздействия на природу. Только во взаимодействии с другими людьми он может реализовать эти способы. Вся его деятельность имеет смысл и приобретает значение лишь как часть совокупной деятельности общества [9, с. 166].

Итак, с появлением труда и его общественным разделением создается положение, когда смысл и значение действий человека во взаимодействии его с предметами внешнего мира определяются не сиюминутными потребностями и биологическим опытом индивида, а целями и опытом коллектива, сообщества. Общественная практика, т. е. совокупная деятельность всех членов клана, рода формулирует эти значения, испытывает, апробирует эти способы действия над вещами, сохраняет их и передает другим членам общества.

Какими же средствами закрепляет общество эти выработанные его практикой значения вещей и действий, как хранит их и передает новым поколениям?

Такими средствами служат специальные действия и предметы, используемые для производства, хранения и передачи информации. Л. С. Выготский называл их «психологическими орудиями», в литературе их иногда называют символическими.

Средства эти имеют особое, только им присущее значение. Так, в раздражителе существенны его биологические свойства: как он действует на организм. В вещи существенны ее физические свойства: как она действует на другие вещи. В символе существенны его общественные свойства: как он действует и организует поведение людей.

Системы таких символических средств называют языками. К ним относятся прежде всего речь: устная и письменная. Далее разнообразные изобразительные языки: пиктограмм, иероглифов, пантомим и т. д. Специальные собственно символические языки: чертежей, формул, схем, графиков, условных сигналов, знаков и т. д.

Разнообразные языки существуют и в животном мире, но там они выполняют функции выражения эмоций и коммуникации. Человеческий язык и речь — это, прежде всего, принципиально новая форма деятельности, имеющая место только у человека, в человеческом обществе. Речевая деятельность сама по себе, в отличие от других средств труда, не производит никаких материально-полезных продуктов. Но, аккумулируя общественную практику и опыт человечества, она позволяет приобщать к ним каждого члена общества. На эти функции речи как орудия знания, познания, передачи опыта и коммуникации, общения указывали еще английские материалисты (Т. Гоббс, Д. Локк).

Мы не будем затрагивать довольно сложный вопрос о том, как возникали язык и речевая деятельность людей, это тема отдельного разговора. Для нас достаточно того бесспорного факта, что язык и речь возникли в процессе трудовой деятельности, совместного общения и неразрывно связаны с сознанием. Остановимся лишь на значении речи для деятельности человека.

Речь освобождает человека от необходимости непосредственно воспринимать сам предмет или его свойства, чтобы их обнаружить и на них реагировать. Таким образом, речь вырывает человека из плена наличной реальности и узких рамок индивидуального опыта. Она в корне меняет структуру его поведения и деятельности, подчиняя их не темному импульсу инстинктов, а требованиям общественных целей.

Речь позволяет осуществлять действия над предметами, не совершая самих действий и в отсутствии этих предметов, оперируя лишь представительствующими их словами, т. е. заменяя реальные действия символическими.

Это открывает возможность сначала «проигрывать» будущую деятельность идеально, «в уме», т. е. пробовать и искать оптимальные действия, оперируя не самими вещами, а символами. Таким образом, в структуру психической деятельности входят представления, воображение, отвлеченное, абстрактно-логическое, теоретическое мышление. Формирование этих высших психических функций неразрывно связано с формированием воли, волевого поведения и деятельности.

Таким образом, с овладением речью в корне изменяются сами способы выработки и регулирования поведения психикой. И если труд породил необходимость человеческого сознания и таких специфично человеческих его функций, как представление, воображение, мышление и воля, то язык обеспечил их возможность. Труд реализовал объективные свойства вещей, сделав их значимыми. Язык реализовал эти значения, сделав их объективными свойствами символов.

Таким образом, язык вынес само содержимое психики — значения — из психики вовне. В слове психика увидела сама себя; произошло отражение отражения [9, с. 169].

Отражая во внешний мир то, что отражает из внешнего мира психика человека, речь позволяет психике «увидеть» то, что она отражает. Действительность, отраженная психикой, открывается человеку в объективной устойчивости ее свойств, в ее отделенности, независимости от субъективного отношения к ней человека, от наличных его потребностей, как говорят, «презентируется» ему. В факте такой «презентированности» собственно и состоит факт сознания, факт превращения несознательного психического отражения в сознательное" (А.Н. Леонтьев).

Эта устойчивость объективных свойств вещей, их независимость от человека обнаруживается людьми в труде и закрепляется в устойчивости значений слов, их независимости от смысла этих слов для отдельных людей.

Таким образом, через слово практика общества, его опыт относительно предметов реальности становятся содержанием сознания отдельного человека, управляют отражательной деятельностью его психики, определяют, как он сознает реальность и что в ней сознает.

С этой точки зрения сознание отдельного человека — «мое сознание», «твое сознание», «его сознание» всегда являются лишь единичной реализацией, конкретным воплощением, индивидуальным отражением общественного сознания [9, с. 170].

Поэтому сознание — не простое, зеркальное отражение отражения, это активно-познавательное отражение. Сознание — это совсем особая, высшая форма психического отражения реальности в идеальных образах (понятии, слове), которая возникает и воплощается лишь в совместной производственной и речевой деятельности людей, в их общении и взаимодействии друг с другом. Оно по самой своей природе продукт не биологической, а общественной жизнедеятельности людей, т. е. «изначально-исторический продукт» (К. Маркс).

• [1] Прим. авт. Следует различать трудовую деятельность (труд), результатом которого является производство товара (продукта), материального или идеального для нужд общественного потребления и индивидуальную (занятие, увлечение), которая такой результат может не преследовать.
• [2] Гегель. Философия истории. Соч. Т. 8. М.; Л., 1935. С. 227.
• [3] Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека //Маркс К. Энгельс Ф. Избр. соч.: в 9 т. М. Политиздат, 1986. 779 с. Т. 5. С. 506.
• [4] См. Илиади, А Н.

  Введение

  в марксистско-ленинскую философию. С. 306,313, 315.