Партийные системы. 
Политология для юристов

Партийные системы представляют из себя не просто комбинацию всех партий данной страны, а в известном смысле подсистему политической системы, завязанную на процедуру выборов и участие в управлении государством. «Партийная система отнюдь не независимая, а скорее зависимая переменная и определяется состоянием политической системы и ее институтов, избирательной формулой, активностью членов партий и избирателей, общим состоянием социума. Со своей стороны партийная система служит своеобразным индикатором состояния общества и может сигнализировать о его расколе или консенсусе, солидарности или атомизированности, устойчивости или нестабильности»¹.

Исходя из чисто количественных параметров, партийные системы следует дифференцировать на однопартийные, двухпартийные, многопартийные и систему «двух с половиной партий». Понятно, что однопартийные системы присущи авторитарным или, мягко говоря, недемократичным режимам, хотя бывают режимы, третирующие демократию, но допускающие существование множества партий (например, режим Саакашвили в Грузии).

Наиболее редкий тип системы — двухпартийная. Классическая двухпартийная система США изначально сформировалась за океаном и продемонстрировала завидную устойчивость. При этом в результате партийных перегруппировок она как бы корректировала себя изнутри. В ходе первой (конец 1820-х — начало 1830-х гг.) и второй (середина 1850-х гг.) менялся состав двухпартийного тандема, но в дальнейшем, с середины XIX в., он оставался неизменным, и последующие перегруппировки вносили коррективы в функционирование самих партий. Перегруппировка середины 1890-х гг., последовавшая за острейшим кризисом демократической партии, привела к корректировке гипертрофированного партийного консенсуса. Между республиканцами и демократами сложилась реальная конструктивная альтернатива, что позволило партиям далее эффективно функционировать. Причем после этой перегруппировки вплоть до начала 1930;х гг. лидерство принадлежало республиканцам, которые первоначально принимают необходимый пакет мер по первичному регулированию экономики, а впоследствии (в 1920;е гг.), наоборот, становятся адептами несдерживаемой игры рыночных сил. Перегруппировка начала 1930;х гг., произошедшая под влиянием Великой депрессии, выдвинула в качестве доминирующей силы демократов. Новый курс Ф. Д. Рузвельта заложил практические основы неолиберализма, и длительное время республиканцы, не желая поспевать за ходом времени, оставались на прежних позициях твердого индивидуализма. Только в период правления умеренно консервативной администрации Д. Эйзенхауэра (1953—1961 гг.) республиканцы стали использовать механизмы государственного вмешательства в экономику.

Пятая партийная перегруппировка прошла на рубеже 1970—1980;х гг. в условиях смены исторических эпох. Индустриальную экономику замещало новое, постиндустриальное общество, и это не могло не отразиться и на сфере политики. Рейгановская «консервативная» революция 1980;х гг. попыталась предать забвению все неолиберальные достижения демократов под предлогом их неэффективности. Тем не менее возврата к прошлому (нерегулируемому твердому индивидуализму) не произошло, и после ухода Рейгана с политической арены в конце 1980;х гг. обе партии достигли более сбалансированного компромисса между государственным регулированием и дерегулированием. В сфере партийной политики в этот момент снижается значение традиционного партийного лидерства, массовая база обеих партий корректируется (в том числе за счет распада прежней, рузвельтовской коалиции, состоявшей из либеральной интеллигенции, профсоюзов и негритянского населения). Неожиданная персонификация президентской гонки 2008 г., где среди кандидатов в президенты и вицепрезиденты оказались афроамериканец и женщина, заставляет задаться вопросом: а не являемся ли мы свидетелями очередной партийной перегруппировки?!

Классическая двухпартийная система не исключает попыток со стороны третьих партий добиться власти — третья партия бросает вызов двухпартийному тандему правого или левого спектра, однако эти попытки эффективно нейтрализуются. Так, в США в 1892 г. серьезного успеха на выборах добилась радикальная популистская партия (свыше 1 млн голосов, или 8,5 % электората), на президентских выборах 1912 г. бывшим президентом Т. Рузвельтом, решившим вернуться во власть, была создана Прогрессивная партия, состоявшая из реформистски настроенной интеллигенции и умеренно левых кругов республиканской партии. По сути, это была не попытка создания принципиально новой партии, а стремление со стороны Т. Рузвельта перехватить власть в старой партии путем ее раскола. Как правило, третьи партии в условиях США получают чрезвычайно низкие результаты — менее 1—2% и даже не могут провести своих представителей в Конгресс¹.

Менее устойчивой партийной конструкцией является обычная двухпартийная система, в которой у третьих партий значительно больше шансов потеснить ведущий тандем. Пионером двухпартийной системы такого типа является Англия, где партийные группировки вигов и тори в течение длительного времени трансформировались в партии^[1][2]

либералов и консерваторов, но ни одна из них не смогла обеспечить своего устойчивого господства.

Созданная в 1900 г. лейбористская партия вскоре превратилась в третью, но значимости политическую силу в стране, а после кратковременного пребывания у власти в 1924 г. примерно через десятилетие она получает статус второй по значимости партии. Ныне лейбористы и консерваторы являются двумя ведущими, но далеко не единственными представителями партийных сил в парламенте. В 1970 г. система двух партий в очередной раз теряет устойчивость. Выход из лейбористского ряда правых деятелей и объединение их с либералами в 1988 г. положили начало партии либеральных демократов. Кроме того, действуют еще более мелкие партии, отколовшиеся от основных. С конца 1990;х гг. в условиях конституционной реформы, расширившей права Шотландии и Уэльса, особую популярность приобрели региональные партии — Шотландская национальная партия и Плайд Камри (партия уэльских националистов), которые в своих регионах занимают вторые места.

Большей непредсказуемостью с точки зрения электоральных результатов обладает система «двух с половиной партий». В этом случае одна из третьих партий не просто представлена в парламенте, а в силу практического равенства позиций двух противостоящих друг другу партий играет ключевую роль в создании коалиционного правительства. Именно такую функцию в течение длительного времени осуществляла в Германии партия Свободных демократов (СВДП). Вступая в союзные отношения то с правой ХДС/ХСС, то с левоцентристской СДПГ, она, но сути, присвоила себе роль политического арбитра. Однако, после того как партия «зеленых», выступавшая под экологическими и антиглобалистскими лозунгами, в 1980 г. впервые приняла участие в федеральных выборах, а на выборах 1994, 1998 и 2002 гг. получила больше голосов, чем СВДП, можно говорить об институционализации четырехпартийной системы, что сделало политический ландшафт страны более открытым как на федеральном, так и на земельном уровне. После объединения ГДР и ФРГ фактически сложилась нятинартийная система, поскольку бывшая Социалистическая единая партия Германии, переименованная в Партию демократического социализма (НДС), вышла на федеральный уровень. «Избиратели стали чаще менять свои партийные предпочтения. В условиях увеличения количества разнообразных политических проектов, выносимых на суд граждан, привязанность последних к той или иной политической партии сократилась. Данная тенденция снижает степень предсказуемости парламентского процесса. Ее углубление приведет к тому, что для формирования правительственного большинства потребуется более двух партий, а правящие коалиции будут чаще сменять друг друга»^[3]. Именно такая большая коалиция во главе с канцлером А. Меркель вопреки пессимистическим предсказаниям демонстрирует свою жизнеспособность в Германии в настоящее время.

Наиболее типичными являются многопартийные системы в их различных вариантах. Классические миогопартийные системы характеризуются множеством партий, представленных в парламенте, и рыхлостью постоянно сменяющих друг друга правительственных коалиций. Такое соотношение политических сил свойственно парламентским демократиям, в которых исполнительная власть как бы отходит на второй план. Таковыми были Третья и Четвертая республики во Франции, и в них часто небольшие центристские партии играли чуть ли не главную роль в коалиционных правительствах. В Италии после Второй мировой войны сложилась крайне неустойчивая многопартийная система, в которой главными действующими лицами стали три-пять партий, а правительственные коалиции стали особенно неустойчивыми, и вся эта чехарда в правительственной власти благоприятствовала развитию коррупции.

Франция избавилась от классической многопартийности в результате перехода к Пятой полупрезидентской республике, а в Италии смена дискредитировавшего себя режима произошла в начале 1990;х гг. Во Франции после 1958 г. классическая многопартийность трансформировалась в многоиартийную систему с полярными партийными блоками. Их состав изменчив, равно как изменчив и сам партийный ландшафт, но эти блоки представляют левую и правую идеологическую парадигму. Так, именно кандидаты левых (Ф. Миттеран) и правых (В. Жискар д’Эстен, Ж. Ширак) блоков одерживали победу на президентских выборах. Большую угрозу для бипартийной конфигурации представляет Народный фронт Ле Пена, основанный в 1972 г. и на президентских выборах 2002 г. получивший беспрецедентный результат — 17,8% голосов^[4]. Однако его влияние в настоящее время ослабевает.

В Италии удар по традиционной многопартийности нанесли кризисы ее главных партий — Христианскодемократической и Коммунистической, а также антикоррупционные расследования, окончательно дискредитировавшие старые партии перед лицом избирателей. После конституционной реформы, заменившей частично пропорциональные выборы мажоритарными, к власти пришли новые политические силы. Вокруг сформированной телемагнатом С. Берлускони партии «Вперед, Италия!» в 1994 г. сплотилась правоцентристская коалиция, а вскоре в противовес ей возникла левоцентристская коалиция «Олива». Тем нем менее нынешний итальянский вариант блоковой многопартийности менее устойчив, чем французский: страну сотрясают то коррупционные скандалы, то острые столкновения между партиями — бывшими союзниками. Президенту О. Л. Скальфаро, мечтавшему с помощью референдума окончательно избавиться от пропорциональной системы и сопутствующего ей «хаоса» из 49 партий, перейдя к мажоритарной системе англо-американского образца, не удалось реализовать свои планы^[5]. Партийная система Италии приобрела большую устойчивость, однако до стабильного функционирования ей еще очень далеко.

Более устойчивой и менее демократичной по своей сути является многопартийная система с монопольно господствующей партией. Именно такая система сложилась в Японии после Второй мировой войны. Вплоть до 1993 г. доминирование либерально-демократической партии в центральных органах власти было безусловным, и даже после временного отлучения от власти либеральных демократов их позиции быстро восстановились.

• [1] 1 В 1912 г. Прогрессивная партия Т. Рузвельта в борьбе за Белыйдом добилась очень неплохих результатов, оказавшись на втором месте, в то время как республиканцы остались только третьими. Но к выборам 1916 г. рузвельтовская партия исчезла. В годы Великой депрессииопределенную поддержку получили социалисты и коммунисты: первыена выборах 1932 г. получили 900 тыс. голосов, а вторые — 100 тыс.; но ужек 1936 г. их поддержка уменьшилась соответственно до 187 тыс. и 80 тыс.голосов. Зато популярность приобрела правая Союзная партия — почти900 тыс. голосов. После Второй мировой войны Прогрессивная партия
• [2] Уоллеса, критиковавшая демократов слева, набрала свыше 1 млн голосов, но к следующим выборам сошла со сцены. Аналогичными былиуспехи правой Демократической партии прав штатов — 1,2 млн голосов. Максимального успеха из числа третьих партий в наши дни добилсяД. Уоллес, набравший в 1968 г. 9,5 млн голосов (или 13,5%), в то времякак обе ведущие партии показали практически равные результаты с разницей в несколько тысяч голосов. Нередко та или иная третья партия, не имея шансов добиться успеха, тем не менее помогает одержать победуодному из участников двухпартийного тандема. Так, в 1992 г. независимый кандидат, крупный предприниматель Р. Перо, отобрав значительнуюдолю голосов у республиканской партии, лишил Дж. Буша-старшего второго президентского срока. Па президентских выборах 2008 г. баллотировались представители 11 «третьих» партий, но они набрали ничтожноечисло голосов.
• [3] Бубе, М. Роль партий в формировании политической системы послевоенной Германии / М. Бубе // Полис. — 2004. — № 6. — С. 121.
• [4] Па предшествующих выборах 1988 и 1995 гг. он получил 14,6 и 15,3%голосов соответственно.
• [5] См.: Заболотный, В. М. Новейшая история стран Европы и Северной Америки. Конец XX — начало XXI века / В. М. Заболотный. — М., 2004. — С. 165.