Защита владения и ее основание
Наиболее естественным ответом на этот вопрос было бы, кажется, утверждение в том смысле, что право должно защищать не всякое, а исключительно законное владение — его одно и только его! Сама постановка вопроса о том, следует ли защищать правом владение незаконное, кажется как минимум странной. Но то, что естественно (или противоестественно) с позиции здравого смысла, не всегда получает точно… Читать ещё >
Защита владения и ее основание (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Нарушение владения влечет возникновение у потерпевшего интереса в восстановлении положения, существовавшего до нарушения владения. Следует ли такой интерес относить к числу охраняемых законом интересов и если да, то почему?
Наиболее естественным ответом на этот вопрос было бы, кажется, утверждение в том смысле, что право должно защищать не всякое, а исключительно законное владение — его одно и только его! Сама постановка вопроса о том, следует ли защищать правом владение незаконное, кажется как минимум странной. Но то, что естественно (или противоестественно) с позиции здравого смысла, не всегда получает точно такую же оценку со специальной (например, философскоюридической) точки зрения.
В основании проблемы лежит следующий — чрезвычайно простой и столь же больной — практический вопрос. Дело в том, что правовая защита одного только законного владения во многих случаях оказывалась бы лишенной практического смысла. Почему? Потому что необходимой предпосылкой такой защиты было бы судебное доказывание законности владения. Как правило, это весьма длительный процесс с неоднозначным исходом (вспомним, что суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению). Л между тем нарушения владения по своему характеру обычно таковы, что требуют оперативной, если не сказать стремительной, реакции на них. И хотя право не способно доставить потерпевшему лицу такое же оперативное и мощное средство защиты, каким являются, скажем, действия самого потерпевшего, предпринимаемые им в рамках самозащиты, право должно предложить максимум того, на что оно способно. Этот максимум, очевидно, и заключается в том, чтобы защищать владение само по себе, владение как таковое, безотносительно к тому, является ли оно законным или незаконным.
Если бы подобная постановка вопроса продолжала бы оставаться чисто умозрительной и не находила б себе практического воплощения, проблема основания защиты владения составляла бы удел одних только политико-правовых исследований. Нов том-то и дело, что уже в рамках римского права — этой колыбели современной отечественной цивилистики — она согласно не просто господствующему, но и по сути единственному мнению приобрела характер сугубо практический. «Владение охраняется по римскому праву от всякого нарушения как таковое, безотносительно к тому, связано ли с ним право на владение, добросовестное ли оно или недобросовестное, и не только против третьих лиц, но и против собственника»[1], — пишет П. Эртман. «…Со времен римского права во всяком культурном законодательстве мы встречаем прочно установившийся принцип охраны владения как такового от всяких частных посягательств на него. Всякий фактический владелец вещи может требовать от суда и властей защиты своего владения и притом не на том основании, что он имеет право на это владение, а просто на том, что он владеет или владел. Защиты своего владения может требовать не только владелец законный (собственник и т. д.), но и владелец явно неправомерный — тот, кто силой захватил чужое поле или кто тайно похитил чужую вещь»[2], — вторит ему русский романист И. А. Покровский. «Защита нарушенного владения, осуществляемая при помощи посессорного иска, достигается путем установления на суде одного лишь обстоятельства, а именно: судья должен установить, владел ли истец спорной вещью в момент нарушения владения ответчиком. По установлении этого обстоятельства владение восстанавливается, имущество возвращается истцу. — Таким образом судья не только не должен, но даже и не может интересоваться вопросом о том, как истец владел… — Более того, если бы даже все эти обстоятельства выяснились на суде, то и тогда это бы не влияло на судьбу иска — нарушенное владение должно было бы быть восстановлено независимо от того, правильно или неправильно… истец владел вещью»[3], — описывает существо защиты владения как такового (посессорной защиты) советский ученый Е. С. Компанеец.
Было бы странно не задаться вопросом: а почему, собственно, так? На каком основании правопорядок защищает интерес в восстановлении нарушенного владения, безотносительно к тому, имеет ли само это владение основание? Вот этот-то (больше, конечно, философский, чем юридический) вопрос, сформулированный применительно к материалу источников римского права и приобретший широкую известность под называнием проблемы защиты владения83, так до сих пор и не получил удовлетворительного объяснения.