Вещный характер прав, не заключающих в себе правомочия владения

Если возможность владения входит в состав не каждого вещного права, то выходит, что наличие правомочия владения в субъективном праве доказывает то, что право это вещное; его отсутствие, однако, не доказывает ничего. Если эффективная (устраивающая субъекта права) реализация правомочий извлечения из объекта его потребительной и (или) меновой стоимости может быть обеспечена и без владения, то никакой надобности во включении в состав субъективного вещного права такого правомочия нет, подобно тому, как не нуждается в ключе тот, кто хотел бы воспользоваться содержимым незапертой сокровищницы, а в лестнице тот, кто довольствуется плодами, упавшими на землю. Возникает вопрос: как же отличить право, не заключающее в себе правомочия владения, но несмотря на это являющееся вещным, от права, такого правомочия не заключающего и не являющегося вещным? В каких случаях отсутствие правомочия владения сигнализирует о том, что право не является вещным, а в каких — о том, что оно остается вещным, невзирая на такое отсутствие?

Мы предлагаем следующее решение поставленного вопроса. Субъективное право, не содержащее в себе правомочия владения, может быть признано вещным в одном из двух следующих случаев:

• 1) когда отсутствующее в нем правомочие владения заменено его юридическим суррогатом;
• 2) когда реализация этого права не может быть стеснена законными действиями постороннего лица, имеющего право владения соответствующей вещью.

Поясним сказанное.

Первый случай весьма ясен: он касается прав на недвижимые вещи, т. е. такие, фактическое господство (владение) над которыми по общему правилу невозможно, что и вызывает необходимость его замены регистрационным (юридическим) господством. С тем же успехом его можно и вовсе ничем не заменять, подвергнув государственной регистрации само право пользования или сервитутное право. Отношения волевого непосредственного господства над недвижимой вещью, таким образом, не сводятся к владению, а потому критерием «вещности» прав на недвижимость правомочие владения не служит.

Второй случай более сложный и неоднозначный. Вернемся к примерам с незапертой сокровищницей и плодами, лежащими на земле: извлечение сокровищ нс требует ключа, а сбор плодов — лестницы. Ни в одном из этих случаев во владении нет надобности. Вместе с тем определить на основании одних только приведенных данных, являются ли возможности извлечения сокровищ и сбора плодов вещными правами, невозможно, поскольку мы не знаем самого главного: не находится ли вопрос реализации данных возможностей в зависимости от волеусмотрения постороннего лица? При отрицательном ответе на этот вопрос перед нами будут вещные права, при положительном — права, не являющиеся вещными. Допустим, существует лицо, располагающее ключом и имеющее право во всякое время запереть сокровищницу (определить режим доступа к ней); оно — обладатель вещного права, включающего в себя правомочие владения. Если право другого лица воспользоваться сокровищами может быть осуществлено только при условии, что владелец сокровищницы ее не запрет, то интересующее нас право не является вещным; но если его обладатель может запирать сокровищницу — является. То же и с плодами: если лицо имеет возможность пользоваться упавшими па землю плодами безотносительно к разрешению или запрету другого лица, мы имеем в его лице обладателя вещного права; если же есть кто-то, кто мог бы запретить ему собирать упавшие плоды, то его право вещным не является.

Обобщить два типа исключений из общего правила можно было бы следующим образом. Субъективное право вполне может быть вещным, несмотря на отсутствие в его составе правомочия владения, если оно предоставляет возможность извлечения из вещи ее потребительной и (или) меновой стоимости в ситуации, когда такие действия могут быть совершены без владения, а обладатель этого права не стеснен контролем, ограничениями или запрещениями третьего лица. Такие случаи являются исключениями из общего правила подобно тому, каковы люди с шестью или четырьмя пальцами на руках; о том и другом необходимо помнить, но надобности охватывать каждое из них общим правилом нет.

От случая отсутствия в составе субъективного права правомочия владения нужно отличать ситуацию, при которой правомочие владения есть, а фактической возможности владеть пет. Так происходит, например, в случае закрепления собственником своей вещи в хозяйственном ведении или оперативном управлении предприятия или учреждения, при передаче им вещи во владение залогодержателю, арендатору, доверительному управляющему, наконец, при утере или хищении вещи. Во всех перечисленных и иных подобных случаях правомочие владения — юридически защищенная возможность господства над такой вещью — у собственника сохраняется, невзирая на то, что фактическая возможность владения (возможность осуществления правомочия владения) им утрачена. Условием возврата этой возможности, ее превращения в действительность является предварительное восстановление нарушенного владения. Охраняемый законом интерес в восстановлении нарушенного владения и будет защищаться собственником в случае нарушения кем-либо его права собственности на имущество, принадлежащее ему, но находящееся в фактическом владении другого лица (арендатора, залогодержателя, перевозчика, хранителя, вора и т. д.).