Понятие мер принуждения. 
Виды мер принуждения

Принуждение является одним из наиболее очевидных показателей властной деятельности и заключается в воздействии на субъектов социальных отношений для достижения целей, которые стоят перед институтом власти, в виде личных, имущественных или организационных ограничений (лишений), создания иных неблагоприятных последствий в случае неподчинения социального субъекта решениям института власти. Принуждение присуще^[1]

любой социальной власти, однако общепризнано, что только публичная власть обладает монополией на публичное правовое принуждение. Так, известный дореволюционный теоретик права Ы. М. Коркунов писал, что «государство является как бы монополистом принуждения. Государственный порядок тем, прежде всего, и отличается, что это мирный порядок, не допускающий частного насилия, самоуправства. При нем только органы государственной власти наделены самостоятельным правом принуждения» Г Современный автор В. Л. Четвернин так выражает эту идею: «Аппарат публичной политической власти обладает монополией на принуждение вплоть до насилия на всей подвластной территории и в отношении всего населения. Никакая другая социальная власть не может конкурировать с публичной политической властью и применять силу без ее разрешения»^[2][3]. Другой автор пишет, что «принуждение есть необходимый атрибут любого государства, один из универсальных методов осуществления государственной власти, который должен использоваться в целях создания необходимых условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека»^[4].

В правовой науке вопросы правового принуждения исследуются достаточно давно. Так. С. С. Алексеев отмечал, что «государственное принуждение, выраженное в праве, — это внешнее воздействие на поведение, основанное на организованной силе государства, на наличии у него „вещественных“ орудий власти и направленное на внешне безусловное (непреклонное) утверждение государственной воли»^[5]. С. Н. Кожевников понимает под принуждением «такое воздействие на субъекта, которое выражается в непосредственном насилии или угрозе его применения, заставляющее выполнить предъявленные требования в случае отступления от таковых»^[6]. В. Д. Ардашкин считает, что принуждение есть «вспомогательный государственно-властный способ подавления отрицательных волевых устремлений определенных субъектов для обеспечения подчинения их нормам социалистического права»^[7]. Б. Т. Базылев пишет, что «государственное принуждение есть совершаемое компетентными органами и должностными лицами властное воздействие в виде предписания определенного поведения (психическое принуждение) либо в форме непосредственного действия (физическое принуждение)»^[8]. По мнению В. В. Серегиной, «принуждение — это физическое, психическое, или иное воздействие уполномоченных на то органов государства, должностных лиц, представителей общественности на сознание и поведение субъектов путем применения к ним в установленном процессуальном порядке принудительных мер, указанных в санкциях (диспозициях) правовых норм и связанных с наступлением для них отрицательных последствий личного, имущественного или организационного порядка в целях борьбы с правонарушениями, охраны общественной безопасности и правопорядка»^[9]. Н. А. Саттарова отмечает, что «государственное принуждение — это внешнее воздействие на поведение людей, основанное на организованной силе государства и обеспечивающее безусловное утверждение воли государства. Особенность государственного принуждения заключается в том, что в случае его применения гарантируется безусловное выполнение предписаний властного субъекта»^[10].

Применение принуждения связано с особым видом правоотношений, в рамках которых одна сторона, властвующий субъект, государство, конкретный орган или должностное лицо, воздействует на подвластного субъекта. В рамках данного правоотношения властвующий субъект применяет меры принуждения, представляющие собой определенные законом (в качестве самостоятельных норм или в качестве санкции правовой нормы) способы личностного, организационного либо имущественного воздействия на подвластного субъекта.

Выбор мер принуждения, как при наделении полномочий по их применению соответствующих государственных органов (на уровне законодательства), так и в ходе правоприменительной работы указанных органов, основывается на определенных конституционных принципах. Конституционные принципы, касающиеся применения мер принуждения, выражены в ч. 1 ст. 8 (единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности), в ч. 1 ст. 34 (свобода предпринимательской деятельности), ч. 3 ст. 35 (запрет на отчуждение имущества иначе как по решению суда), ч. 3 ст. 55 (цели и пределы ограничения конституционных прав) Конституции Российской Федерации, а также в ряде иных конституционных положений. При этом в выборе мер принуждения и законодатель, и правоприменительный орган ограничены требованиями справедливости, соразмерности, гуманизма, законности и иными конституционными и общими правовыми принципами. Вместе с тем для применения мер принуждения также важен принцип эффективности, связанный с необходимостью добиться результата применения мер^[11].

В современной теории права, отраслевых правовых науках выделяются в системе мер публичного принуждения 1) меры юридической ответственности (или меры наказания), 2) меры предупреждения, 3) меры пресечения, 4) правовосстановительные меры (иногда вместе с правоотрицающими мерами рассматриваемыми как меры защиты права), 5) меры процессуального обеспечения^[12].

Существуют и другие подходы к классификации мер принуждения. Л. Л. Попов не выделяет в качестве самостоятельных мер меры защиты (восстановительные меры)^[13]. Д. Н. Бахрах выделяет меры пресечения, восстановительные меры и меры взыскания (наказания), не выделяя в качестве самостоятельных меры предупреждения и упоминаемые Л. Л. Поповым административно-обеспечительные меры^[14]. Ю. М. Козлов не выделял административно-обеспечительные меры, а в отношении административновосстановительных мер высказался, что «они не зафиксированы в действующих административно-правовых нормах»^[15]. С учетом того, что меры предупреждения и пресечения не характерны для сферы гражданского права (хотя и могут быть выделены, как представляется, и в этой отрасли права), то представители науки гражданского права говорят только о юридической ответственности, рассматривая ее в основном в форме компенсационновосстановительной^[16] и, с определенным допущением, в качестве штрафной (по крайней мере, в форме штрафной неустойки, предусмотренной, к примеру, ст. 622 ГК РФ^[17][18]). Этой точки зрения придерживаются и некоторые представители теории права. Н. В. Витрук, в частности, отмечает, что «исходя из целей и непосредственного содержания принудительных мер различают два вида негативной юридической ответственности: правовосстановительную (защитную) и репрессивно-карательную»^[12]. Воспринят такой подход и некоторыми специалистами в области финансового права^[20].

Среди мер принуждения основное значение имеют меры юридической ответственности {меры наказания), которые характерны как для частного, так и для публичного права.

Вопрос о юридической ответственности — это, прежде всего, вопрос о последствиях правонарушения, о реакции на данное правонарушение. В современной правовой литературе присутствует около десятка определений юридической ответственности. Юридическая ответственность определяется как: 1) применение мер государственного принуждения, негативная реакция государства на совершенное правонарушение (О. С. Иоффе^[21], И. С. Самощенко, М. X. Фарукшин^[22][23]); 2) наказание (Н. С. Малеин^[24]);

3) применение санкции (Л. С. Явич^[25]); 4) принудительно исполняемая обязанность (С. Н. Братусь^[24]); и др.

Многообразие определений не должно затенять сущность предмета юридической ответственности, которая, как уже было отмечено, связана с негативными последствиями для лица в случае совершения им правонарушения. Поэтому исходным элементом юридической ответственности является правонарушение, которое признается фактическим основанием ответственности. Правонарушение является тем юридическим фактом, который порождает правоотношение юридической ответственности, возникающее между субъектом правонарушения и лицом, уполномоченным на применение мер ответственности.

Как для теории, так и для практики применения ответственности принципиальным, важным является вопрос о понимании правонарушения, о сути этого явления. Общепризнано, что правонарушение — это противоправное (нарушающее норму объективного права или договора) общественно-опасное деяние, совершенное деликтоспособным лицом. Но уже оценка субъективной стороны правонарушения вызывает достаточно много споров, особенно применительно к вопросу правонарушений со стороны юридических лиц^[27]. Является ли вина, как элемент субъективной стороны правонарушения, универсальной категорией, одинаково значимой для всех видов субъектов права, учитывая, что традиционное понимание вины состоит в том, что это интеллектуально-психологическое отношение лица к деянию? Не случайно, что подчас появляются высказывания, что «указание на формы вины юридического лица абсурдно»^[28], что «выяснение характера вины юридических лиц через призму умысла или неосторожности, через интеллектуальный и волевой моменты в ряде случаев может оказаться бессмысленным, поскольку юридическое лицо, подчеркнем еще раз, не обладает рассудком и психикой, которые есть у физического лица»^[29].

Оценка данного явления зависит как от понимания сути юридического лица, так и от понимания категории вины^[30].

В рамках теории права, отраслевых правовых наук выделяются несколько подходов к проблематике вины юридического лица: субъективный (психологический)^[31], объективный (поведенческий)^[32], субъективнообъективный^[33] и ряд других.

Субъективный подход предполагает, в основном, перенос категории вины, как психического отношения к содеянному, с уровня юридического лица как правового субъекта на уровень коллектива юридического лица или на уровень представителей юридического лица^[34]. Один из ярких образцов этого подхода представлен в учебнике «Гражданское право» под редакцией А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого, авторы которого пишут: «В отличие от противоправного поведения и причинной связи, вина является субъективным условием гражданско-правовой ответственности. Она представляет собой такое психическое отношение лица к своему противоправному поведению, в котором проявляется пренебрежение к интересам общества или отдельных лиц. Такое понятие вины в равной мерс применимо как к гражданам, так и к юридическим лицам. Вина последних иначе и не может проявиться, как только через виновное поведение работников соответствующей организации при исполнении ими своих трудовых (служебных) обязанностей, поскольку действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника (ст. 402 ГК)»^[35].

Основание для признания виновным коллектива юридического лица связано с признанием юридического лица коллективным образованием, которое организовано «как единое целое коллектив трудящихся, который, обладая обособленным имуществом, выступает в обороте от своего имени и несет самостоятельную гражданско-правовую ответственность за свои действия»^[36]. Данная конструкция, может быть, и приемлемая для советских хозяйственных отношений, вряд ли допустима в настоящее время: не так много (если они есть в принципе) юридических лиц, зависимых от своего коллектива — хотя попытки разработки такой экономической и правовой конструкции были достаточно интересны^[37].

Более предпочтительным сегодня признается подход, сформулированный в ГК РФ, согласно которому юридическое лицо действует через свои органы, в частности, через законного представителя (ст. 53 ГК РФ). Воля юридического лица проявляется через волю его представителей. Следовательно, именно они могут расцениваться как виновные лица при правонарушении, допущенном юридическим лицом. Как пишет один из сторонников этого подхода, «вина юридического лица должна пониматься как психологическое отношение к содеянному коллектива, определяемое, но доминирующей воли в этом коллективе»^[38]. Именно эта идея, соответствующая концепции так называемой «доминирующей воли», заложена в Налоговом кодексе Российской Федерации, в ч. 4 ст. 110 которого указано, что вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины се должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения^[39]. Такой же подход содержится в одном из определений Конституционного суда Российской Федерации, который сформулировал правовую позицию о том, что вина организации проявляется в виновном действии (бездействии) лиц, действующих от имени предприятия^[40]. Поддерживается этот подход и учеными в области финансового права^[41].

Отметим в связи с этим два обстоятельства.

В Налоговом кодексе Российской Федерации (НК РФ) законодатель, трансформировав вину юридического лица в вину лиц — носителей «доминирующей воли», одновременно определил последствия привлечения организации к налоговой ответственности для этих же самых должностных лиц: согласно ч. 4 ст. 108 НК РФ «привлечение организации к ответственности за совершение налогового правонарушения не освобождает ее должностных лиц при наличии соответствующих оснований от административной, уголовной или иной ответственности, предусмотренной законами Российской Федерации». Таким образом, «налоговая» ответственность организации за совершение налогового правонарушения наступает в силу выявления вины должностных лиц в совершении этого же правонарушения, в отношении которых в свою очередь может быть решен вопрос о привлечении их к иной, в отраслевом смысле, ответственности. Представляется, что такой подход в конечном итоге может поставить вопрос о том, что недопустимо применять какие-либо наказания к самой организации, а отвечать за нее будут пресловутые фуксы. Идея ст. 108 НК РФ в целом верна (как с практической, так и с теоретической точек зрения), но верность ее позволяет ставить под сомнение корректность идеи определения вины организации, указанной в ч. 4 ст. 110 НК РФ^[42].

Более серьезным является возражение, связанное с самим пониманием статуса юридического лица. Понятно, что юридическое лицо — это определенная правовая конструкция, и в этом качестве юридическое лицо не менее реально, чем иные правовые конструкции. Это, так сказать, идеальная реальность^[43]. Но реальность юридического лица — эта реальность определенной системы, которая включает в себя такие элементы, как учредитель или учредители, коллектив, орган и представитель, имущество и т. д., но не сводимо ни к одному из этих элементов. Стержнем этой системы, ее инвариантом как раз и является правовая конструкция, правовой принцип юридического лица, суть которого — персонификация имущества. Поэтому перекладывать вину юридического лица на плечи третьих лиц — значит серьезным образом упрощать данную конструкцию, сводить ее к одному из элементов. По большому счету, для ГК РФ и КоАП важен не столько момент «персонификации», сколько момент «имущества»: например, в соответствии со ст. 2.10 КоАП наказание (а значит — и вина?) следуют при реорганизации юридического лица за имуществом. Правда, в отличие от ГК РФ КоАП обращает внимание не только на имущественную сторону, но и на «персону» юридического лица, оговаривая возможность применения таких мер, как, например, приостановление деятельности.

Следует отметить, что ГК РФ, несмотря на то, что вроде бы на его нормы опираются сторонники концепции «доминирующей воли», проблему вины юридических лиц решает исходя из другого подхода — так называемого «объективного» или «поведенческого». Как определяют цивилисты, «вина в гражданском праве рассматривается не как субъективное, психическое отношение лица к своему поведению, а как непринятие им объективно возможных мер по устранению или недопущению отрицательных результатов своих действий, диктуемых обстоятельствами конкретной ситуации»^[44]. В рамках гражданско-правовых отношений провозглашается презумпция вины правонарушителя (причинителя вреда)^[45], признается допустимым наступление ответственности без вины (объективной ответственности), за исключением случаев наступления обстоятельств непреодолимой силы^[46]. Иное, несомненно, потворствовало бы недисциплинированным должникам, что недопустимо в рыночной экономике. Более того, в англо-саксонской системе права вина в рамках гражданских правоотношений вообще признается несущественным фактором: «Ответственность за нарушение договора строится на принципе причинения: должник отвечает за допущенное им нарушение независимо от вины [выделено нами. — А. Г.]. Это вытекает из важного правила англо-американского права, в соответствии с которым должник в любой момент вправе отказаться от договора, возместив кредитору убытки в полном объеме»^[47].

В рамках «поведенческого подхода» вина рассматривается как непринятие юридическим лицом объективно возможно мер по недопущению нарушения норм права или положений договора. Критикуя данный подход, В. Д. Сорокин, сомневавшийся в возможности привлечения к административной ответственности юридических лиц, отмечает, что для выяснения реальной возможности действовать определенным образом правопри;

менигель должен будет перейти к анализу действий должностных лиц организации, что повлечет подмену лиц в отношениях ответственности^[48]. Э. Н. Нагорная указывает, что вина в этом случае приобретает черты искусственности, суды будет вынуждены идти путем объективного вменения^[49]. Признавая эти доводы имеющими право на существование, тем не менее подчеркнем, что юридические лица, как самостоятельные субъекты права, хотя и обладающие признаками «искусственности» могут и должны привлекаться к юридической ответственности. Поведенческий подход, хотя и умаляет роль и значение вины как элемента состава правонарушения, тем не менее позволяет сохранить вину как универсальную категорию и решить вопрос о допустимости административной деликтоспособности юридических лиц. Этот подход получает распространение и в административно-правовой науке. Так, А. В. Кирин пишет, что поведенческая концепция вины является «наиболее пригодной по отношению именно к юридическим лицам»^[50]. Этот подход, закрепившийся в административно-деликтном законодательстве, наследует «поведенческую концепцию», характерную для гражданского права: как отмечают специалисты, «КоАП фактически воспринял „поведенческую концепцию“ определения вины юридических лиц»^[51]. В рамках определения вины юридического лица необходимо оценивать как условия, в которых был не соблюден запрет или не исполнена обязанность, так и сами меры, предпринятые обязанным лицом (их достаточность и т. д.), существовали или нет объективные препятствия неисполнению юридическим лицом возложенной на него обязанности (нечто вроде оценки обстоятельств непреодолимой силы, характерных для частно-правовых отношений).

Существует и определенная судебная практика, базирующаяся на данном подходе. Так, Федеральный Арбитражный Суд Московского округа, рассматривая дело о недекларировании груза, перевозимого по железной дороге, сформулировал правовую позицию, согласно которой реальной возможностью проверить предоставляемые таможенному органу документы на предмет соответствия указанного в них количества груза фактическому, организация не располагала, что свидетельствует об отсутствии вины этого юридического лица в совершении вменяемого ему административного правонарушения^[52]. Отметим попутно, что исходя из правовой позиции, изложенной в ряде актов Конституционного Суда Российской Федерации, не могут быть основанием для признания отсутствия вины лица, несущсто публично-правовую обязанность, какие-либо действия (бездействия) контрагента обязанного лица^[53].

Как уже было сказано, дискуссия о вине юридического лица имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Может ли быть привлечена к ответственности организация, если, по ее мнению, предприняты все необходимые и достаточные меры для исполнения обязанности, а тем не менее обязанность не была исполнена в силу недобросовестного исполнения обязанностей представителем этой организации? Как показывает практика, есть случаи, когда суды освобождают от ответственности организации при таких обстоятельствах^[54]. Хотя, отметим, практика неоднородна и встречаются прямо противоположные решения^[55]. Возможно (и это не более чем предположение!), что цель исключения ответственности организации при признании вины ее представителя (или третьего лица) — «смягчить» финансовую нагрузку на организацию (размер штрафа на организацию выше, чем на должностное лицо). Нам представляется, что подход, в силу которого организация освобождается от ответственности на основании якобы предпринятых ею всех мер и наступления «эксцесса исполнителя», не верен в теоретическом плане: организация отвечает за действия своих сотрудников, которые те осуществили от имени организации, выполняя свои трудовые или служебные обязанности. Именно такой подход формулируется в гражданском праве (ст. 402, 403 ГК РФ).

Необходимо отметить, что дискуссии о вине юридического лица характерны для правовой науки и законодательства всего постсоветского пространства. Кодекс Украины об административных правонарушениях определяет административное правонарушение вполне традиционно: как виновное деяние. Однако в качестве субъекта ответственности рассматривает только физических лиц в различных статусах^[56]. В Казахстане исключили упоминание о вине юридического лица как обязательном элементе административного правонарушения: в соответствии со ст. 25 Кодекса Республики Казахстан об административных правонарушениях административным правонарушением признается противоправное, виновное (умышленное или неосторожное) действие либо бездействие физического лица или противоправное действие либо бездействие юридического лица, за которое Кодексом предусмотрена административная ответственность^[57]. При этом юридические лица подлежат административной ответственности за административное правонарушение, если предусмотренное Особенной частью Кодекса деяние (действие либо бездействие) было совершено, санкционировано, одобрено органом, лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом, или работником индивидуального предпринимателя и юридического лица, выполняющим организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции (ч. 2 ст. 33 Кодекса). Возможно, и в российской правовой науке и законодательстве возобладают со временем идеи «объективного вменения» правонарушения по отношению к юридическим лицам. Однако это путь опасный, так как следующим шагом может стать распространение этой конструкции и на должностных лиц, а затем и на физических лиц в целом, независимо от их правового статуса. Поведенческая концепция вины юридического лица позволяет, с одной стороны, поддерживать универсальность вины как элемента состава правонарушения юридического лица и в этом смысле служит заградительным элементом на пути разрушения основ права, а с другой — создает теоретические предпосылки для привлечения юридических лиц к ответственности.

Совершение правонарушения — обязательный, но недостаточный элемент для возникновения юридической ответственности: необходимо, чтобы правовая норма, положение договора, содержащие обязывание или запрет, которые оказались нарушены, были обеспечены санкцией, содержащей указание на неблагоприятные последствия для нарушителя. Санкция в этом смысле не только структурный элемент правовой нормы, обеспечивающий реализацию диспозиции правовой нормы, но и специальная правоохранительная норма (например, содержащаяся в КоЛП, Уголовном кодексе РФ), а также те положения договора (и публичного, и частноправового), которые указывают на эти неблагоприятные последствия. Санкция правовой нормы (понятая в представленном смысле) признается юридическим основанием ответственности.

Неблагоприятные последствия для правонарушителя — достаточно разнообразны и они характерны для всех мер правового принуждения. Некоторые меры применяются в ситуации, когда правонарушение еще отсутствует (например, меры предупреждения). Иные направлены на то, чтобы остановить вредное воздействие правонарушения на других субъектов отношений (меры пресечения). Отличие мер юридической ответственности в том, что в качестве реакции на правонарушения здесь используется наказание, которое состоит в соразмерном (в идеале) правонарушению ограничении прав, иных социальных возможностей правонарушителя в личных и имущественных лишениях.

Меры наказания, определенные санкцией правовой нормы (самостоятельной правоохранительной нормой, положением договора об ответственности сторон), могут быть задействованы только в случае властного применения их уполномоченным лицом — государственным органом (судом, административным органом), международно-правовой инстанцией, работодателем и т. д. Добровольное исполнение обязанности должником по уплате штрафа при неисполнении (ненадлежащем исполнении) им условий договора также связано с проявлением властных возможностей кредитора, который, если его властного ресурса оказывается недостаточно, может обратиться в суд, третейский суд или к посредникам по урегулированию споров (медиаторам)^[58]. Это властное применение мер ответственности, определенных санкцией нормы, носит процессуальный характер, который имеет иногда более формализованный (уголовный и административный процесс), иногда менее формализованный. В качестве элемента этого процесса можно рассматривать розыскные и следственные действия, направленные на розыск лица, подозреваемого в совершении преступления, на фиксацию тех или иных фактов, приобретающих статус доказательств и т. д.

До момента окончания действий, направленных на установление события и состава правонарушения или иных оснований для привлечения к ответственности лица, совершившего правонарушения, лицо, совершившее правонарушение, будет считаться обязанным лицом. Эта обязанность может длиться достаточно долго — в течение срока исковой давности, срока давности привлечения к уголовной или административной ответственности, установленных законом. Однако социальная стабильность (а для гражданского права — стабильность гражданского оборота) требуют, чтобы срок обязывания лица понести наказание должен быть определен. Для современности только преступления против человечности нс имеют срока давности.

Наконец, в некоторых случаях (в частности, в рамках административного и уголовного права) в понятие юридической ответственности включается понятие «состояния наказуемости», т. е. период, в течение которого правонарушитель считается подвергнутым наказанию даже после исполнения самого наказания. Этот период имеет сдерживающий, воспитательный характер, в случае совершения однотипных правонарушений в этот период лицо (в силу отягчающих обстоятельств) подвергается более строгому наказанию.

Итак, юридическая ответственность представляет собой правоотношение, возникающее в связи с событием правонарушения между деликтоспособным субъектом (гражданином, юридическим лицом, государством), совершившим правонарушение, и уполномоченным властным лицом (органом), состоящее в несении обязанности правонарушителя претерпеть негативные последствия, определенные лишения, ограничения прав и в фактическом несении этих ограничений, а также (со стороны уполномоченного лица) в применении указанным уполномоченным властным лицом (органом) предусмотренных санкцией правовой нормы (специальными правоохранительными нормами) наказаний к правонарушителю^[59].

Немаловажным в рамках темы является вопрос о принципах, на которых базируется (должно базироваться) законодательство, регулирующее правоотношения юридической ответственности. Принципы нрава, как уже указывалось в гл. 2, — это исходные, определяющие идеи, положения, создающие мировоззренческую и организационную основу нрава в целом или соответствующей сферы правового регулирования. Среди общеправовых принципов юридической ответственности можно выделить принцип справедливости (принцип соразмерности), который означает, что меры ответственности, как устанавливаемые соответствующим источником права или применяемые на практике, должны быть соразмерны тяжести и иным обстоятельствам правонарушения и должны соразмерно защищать интересы потерпевшего (кредитора в частноправовых отношениях), правонарушителя, общества, государство, миропорядок в целом.

К иным принципам, характерным для публично-правовой сферы, относятся такие принципы, как:

• • принцип гуманизма, который означает равным образом и гуманное отношение к правонарушителю, запрет применения к правонарушителю пыток, недопустимость чрезмерной жестокости наказания, и эффективную защиту прав потерпевших, интересов общества;
• • принцип законности, означающий возможность применения наказания только в случаях, по основаниям и в размере, определенным законом или соответствующим закону договором;
• • принцип обоснованности, означающий возможность применения мер ответственности только в случае реального совершения правонарушения определенным лицом;
• • принцип неотвратимости наказания, указывающий на неизбежность наступления ответственности при правонарушении и предполагающий эффективную организацию работы правоохранительных и правоприменительных органов;
• • принцип эффективности, означающий существенность воздействия на лицо, нацеленность на предупреждение рецидива правонарушения, одновременно предусматривающий возможность полноценной социальной реабилитации.

В правовой науке зафиксировано несколько социальных функций юридической ответственности. Прежде всего, выделяются карательно-штрафная функция, а также охранительная, регулятивная и предупредительная (воспитательная) функции юридической ответственности. Также известны компенсационно-восстановительная функция ответственности и, как следствие, компенсационно-восстановительная ответственность, которая состоит в осуществлении правонарушителем действий, направленных на восстановление прав и интересов субъекта, права которого оказались нарушенными. Такого рода ответственность характерна для частноправовых отношений, которые связаны с товарно-денежными отношениями, носящими эквивалентно-возмездный характер^[60]. Компенсационный характер свойственен также международно-правовой ответственности^[61]. Надо сказать, что исторически именно компенсация была основной целью ответственности. Даже уголовное наказание было не столько карой, сколько компенсацией миропорядку за нарушение. Сегодня также признается, что основная функция наказания — восстановление попранной правонарушением социальной справедливости, хотя существуют и противоположные точки зрения^[62]. Вместе с тем в последнее время правовосстановительные меры рассматривают как самостоятельные меры правового принуждения.

Штрафная ответственность выражается в виде применения к правонарушителю наказания (кары), внешне не связанного с деянием, абстрактного по отношению к правонарушению. Правовое наказание состоит в ограничении прав нарушителя, его возможности реализовывать свои интересы, причинении материальных тягот, психологических и физических обременений. Штрафная ответственность характерна прежде всего для уголовного и административного права.

Юридическая ответственность также может быть дифференцирована по целевой направленности воздействия: на воздействующую на личность (организацию) и воздействующую на имущество (имущественная ответственность).

Вместе с тем сведение всего разнообразия мер принуждения к мерам ответственности умаляет властные возможности органа публичной власти. В системе мер принуждения, применяемых к финансовым организациям, иные меры принуждения занимают не менее важное значение, связанное прежде всего с тем, что основной целью надзора на финансовом рынке являются предупреждение и пресечение, а не наказание.

Меры предупреждения до настоящего времени не стали объектом самостоятельного исследования, хотя тематика предупреждения правонарушения достаточно давно исследуется авторами, прежде всего — специалистами в области уголовного и административного права^[63]. Мерами предупреждения называется разновидность мер публичного принуждения, применяемых для предотвращения возможных правонарушений, а также для обеспечения общественной безопасности путем превентивных действий. Отличительной чертой мер предупреждения является возможность их применения даже при отсутствии правонарушения, а только при наступлении особых, предусмотренных законами условий, как связанных, так и не связанных с деятельностью субъектов правоотношений. Среди мер предупреждения выделяются:

• 1) меры, применяемые в целях предотвращения угрозы наступления возможных вредных, опасных, тяжких последствий;
• 2) меры, направленные на предупреждение правонарушений (как проступков, так и преступлений);
• 3) меры, препятствующие уклонению субъектов от исполнения возложенных на них обязанностей.

В научной литературе встречается и иной подход. Так, авторы учебника «Административное право России» настаивают на двух первых группах мер предупреждения, без включения третьей^[64].

Основным отличием мер предупреждения правонарушения является именно их направленность на то, чтобы деянием каких-либо лиц либо объективно протекающими процессами не были нарушены права граждан, а также публичные интересы. Меры предупреждения применяются не как реакция на правонарушение, а как способ его предотвратить при наличии сколь-нибудь реальной угрозы для того, чтобы нарушение права не стало свершимся фактом. При этом велика ответственность тех лиц, которые принимают на себя бремя решения о применении мер предупреждения: именно в их компетенцию входит оценка реальности угрозы, ее степени с тем, чтобы задействовать весь имеющийся потенциал мер принуждения.

К мерам пресечения относятся меры публичного принуждения, направленные на принудительное прекращение противоправных действий со стороны лиц. Автор диссертационного исследования, посвященного проблематике мер пресечения, М. И. Селин полагает, что «меры пресечения — это предусмотренные законодательством, относящимся к различным отраслям права, меры государственного принуждения, направленные на пресечение совершаемого или готовящегося правонарушения, иного нарушения законодательства, предотвращение его вредных последствий (материальные меры пресечения) и на обеспечение нормального осуществления процессуальных действий по установлению истины по делу, доказыванию обстоятельств дела и предупреждение возможных правонарушений со стороны лица, в отношении которого эти меры применяются (процессуальные меры пресечения)»^[65].

Основанием для осуществления мер пресечения является факт совершения правонарушения либо каких-либо действий, которые могут рассматриваться как представляющие собой угрозу правам граждан и публичным интересам. К мерам пресечения относят меры, применяемые к личности правонарушителя со стороны уполномоченных лиц, меры имущественного характера и т. д. Применительно к банковской деятельности (в рамках гражданских правоотношений) можно выделить такие меры пресечения, как отказ кредитора от предоставления заемщику предусмотренного кредитным договором кредита полностью или частично при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что предоставленная заемщику сумма не будет возвращена в срок (п. 1 ст. 821 ГК РФ).

Основное сходство мер пресечения с мерами ответственности состоит в том, что обе эти категории мер являются реакцией на правонарушение, связаны с деятельностью властных органов и формализованы. Однако на этом сходство и заканчивается. Меры пресечения применяются без исследования вопроса состава правонарушения; их цель — эффективное прекращение посягательств на личную безопасность граждан и на публичные интересы. Для применения мер пресечения важно осознание властным субъектом наличия объективно противоправного деяния или противоправного состояния. Кроме того, меры пресечения применяются только в качестве реакции на длящееся правонарушение, т. е. такое нарушение, негативное воздействие которого на права и свободы третьих лиц, на публичные интересы, на правопорядок не окончено к моменту выявления этого нарушения. Меры ответственности имеют дело как с длящимися, так и окончившимися правонарушениями.

В науке административного права выделяют несколько видов мер пресечения, в частности:

• 1) меры, применяемые непосредственно к личности правонарушителя (требование прекратить неправомерное поведение, административное задержание и т. д.);
• 2) меры имущественного характера (изъятие огнестрельного оружия и т. д.);
• 3) меры технического характера (запрет эксплуатации неисправного транспорта, другие запреты на производство работ при наличии грубых нарушений правил техники безопасности);
• 4) меры финансового характера (прекращение кредитования, сокращение бюджетного финансирования и т. д.);
• 5) меры медико-санитарного характера (отстранение от работы инфекционных больных, недопуск на выезд водителей в состоянии опьянения и т. д.);
• 6) меры, связанные с осуществлением лицензионно-разрешительной системы (приостановление лицензии и т. д.);
• 7) меры специального или исключительного назначения (применение огнестрельного оружия лицами, имеющими на это право, в особых ситуациях и т. д.)^[66].

Меры защиты права как разновидность мер государственного (публичного) принуждения включают в себя восстановительные меры, которые применяются для восстановления состояния правоотношений, соответствующего требованиям права, а также для возмещения причиненного ими ущерба, и «правоотрицающие меры», направленные на предотвращение недобросовестного использования права. Смысл восстановительных мер — максимально возможным образом вернуть правоотношения в «нормальное», т. е. соответствующее правопорядку, состояние, а при отсутствии такой возможности — максимально возможным образом компенсировать те потери, которые понесли лицо, организация либо государство в результате совершения правонарушения.

Восстановительные меры часто отождествляют с мерами ответственности. При этом применяется единое понятие санкции с различением санкций правовосстановительных и санкций штрафных. Так, С. С. Алексеев писал: «Взятые в единстве рассматриваемые классификации — деление санкций на меры защиты (правовосстановительные санкции) и меры ответственности (штрафные санкции) — имеют в данной сфере правовой действительности общее и исходное, ключевое значение. С ним связано разграничение санкций по степени определенности: меры ответственности — это, как правило, относительно определенные санкции, допускающие их конкретизацию в порядке индивидуально-правового регулирования, меры же защиты носят абсолютно-определенный характер. Меры ответственности (штрафные санкции) могут быть заменены мерами общественного воздействия, а правовосстановительные не могут. Штрафные санкции в принципе устанавливаются за виновные правонарушения, меры защиты могут быть применены за объективно-противоправное поведение»^[67]. Французский теоретик права Ж.-Л. Бержель также выделяет два вида санкций, направленных на исправление и представляющих собой репрессивные меры^[68].

Данный подход распространен в различных отраслевых правовых науках. Н. М. Колосова чрезмерно широко использует понятие «конституционно-правовая санкция», выделяя правовосстановительные санкции, предупредительные санкции, карательные санкции, санкции пресечения^[69]. Ю. М. Крохина выделяет финансово-правовые санкции, в состав которых включает правовосстановительные санкции и штрафные санкции, а также иные меры финансово-правового принуждения (фактически — административно-правового)^[70].

Однако восстановительные меры и меры ответственности играют принципиально различную функцию в качестве реакции на правонарушение. Смысл восстановительных мер — максимально возможным образом вернуть правоотношения в «нормальное», т. е. соответствующее норме права, состояние, а при отсутствии такой возможности — максимально возможным образом компенсировать потери, понесенные лицом, организацией либо государством в результате совершения правонарушения. Компенсация вреда, предотвращение вредных последствий нарушения является одной из обязанностей правонарушителя и признается в административном (ст. 4.2 КоАП), а в некоторых случаях и в уголовном праве (поди, «к» п. 1 ст. 61 и и. 1 ст. 75 УК РФ) обстоятельством, смягчающим ответственность, либо даже одним из оснований освобождения от ответственности^[71]. Лишь в случае, если правонарушитель откажется возместить потери, причиненные совершенным им правонарушением, возможно публичное принуждение, нацеленное на то, чтобы защитить права и законные интересы пострадавшей стороны. Восстановительные меры, в отличие от мер ответственности, не связаны непосредственно с личностью правонарушителя. В силу этого, в частности, возможно исполнение требования по денежному обязательству третьим лицом, вместо должника. Кроме того, восстановительные меры трактуются как не вызывающие возникновение дополнительных, по отношению к нарушенному, обязательств нарушителя^[72].

Смысл мер ответственности иной. С формальной стороны, юридическая ответственность представляет собой государственное принуждение к исполнению санкции нормы права, которое осуществляется в определенной процессуальной форме (иногда более строгой — как в уголовном процессе, иногда менее строгой — как в некоторых категориях административных дел), в случае совершения лицом правонарушения. С содержательной стороны юридическая ответственность означает легитимную социальную реакцию на правонарушение, возмездие, кару за причиненное зло. Для юридической ответственности характерны личное несение последствий применения санкций^[73], процессуальная форма оценки правонарушения, в рамках которой подлежит доказыванию сам факт совершения правонарушения, так и (хотя, возможно, и не во все случаях) вина лица, его совершившего. Элементом процедуры (хотя и не во всех случаях обязательным) является возможность лица, совершившего правонарушение, представить свои объяснения, «оправдаться»^[74].

Восстановительные меры встречаются прежде всего в частно-правовых отношениях. В отраслях частного права основное содержание применяемых к нарушителям права мер — восстановить положение, существовавшее до нарушения права (ст. 12 ГК РФ), возместить вред в натуре или возместить прямые и косвенные убытки (ст. 12, 15, 16, 393, 1062 ГК РФ), компенсировать моральный вред (ст. 12 ГК РФ). Вместе с тем наряду с восстановительными мерами существуют меры ответственности, носящие карательный (штрафной) характер. В частности, в качестве меры ответственности можно трактовать неустойку (ст. 394 ГК РФ, хотя она одновременно выступает способом обеспечения обязательства — § 2 гл. 23 ГК РФ), обязанность уплатить проценты за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК РФ).

В публичных правоотношениях также применяются восстановительные меры. В частности, в качестве восстановительной меры следует рассматривать предусмотренную ст. 4.7 КоАП обязанность виновного лица возместить ущерб. Правовосстановительной является мера, предусмотренная НК РФ (ч. 4 п. 1 ст. 45) и состоящая в праве налогового органа взыскивать с налогоплательщика недоимку по налогу: «В случае неуплаты или неполной уплаты налога в установленный срок производится взыскание налога за счет денежных средств, находящихся на счетах налогоплательщика в банке, а также путем взыскания налога за счет иного имущества налогоплательщика».

Меры процессуального обеспечения — разновидность мер принуждения, направленные на обеспечение «нормального» производства по уголовному, административному или гражданскому делу. Иногда их рассматривают в качестве особых, процессуальных, мер пресечения, без выделения в специальную категорию мер принуждения (например, М. И. Селин). К мерам пресечения относятся различные меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, по уголовным делам или по гражданским делам.

Таким образом, меры принуждения в целом возможно различать:

• 1) в зависимости от того, реакцией на какие юридические факты они являются (либо реакцией на нарушение нормы объективного права, либо реакцией на возможность наступления опасных для общества и отдельных лиц последствий, реакцией на нарушение правопорядка);
• 2) в зависимости от цели (покарать, предупредить наступление опасных последствий, пресечь опасные деяния или развитие событий, восстановить нарушенный правопорядок).

Представленная здесь классификация мер принуждения необходима в том числе и для того, чтобы корректно классифицировать меры принуждения, применяемые Банком России, а следовательно решить вопрос о месте, которое они должны занимать в системе права.

• [1] Количество случаев применения мер превышает количество кредитных организаций. Это связано с тем, что 1) в одном предписании, как было уже указано, могут содержатьсянесколько мер одновременно, которые как самостоятельные учитываются системой учетамер; 2) может быть вынесено несколько предписаний к одной кредитной организации.
• [2] Коркунов Н. М. Лекции по общей теории нрава / предисловие И. Ю. Козлихина. СПб.:Юридический центр Пресс, 2003. С. 293—294 (по изданию 1914 г.).
• [3] Проблемы общей теории нрава и государства: учебник для вузов / под общ. ред. акад.В. С. Нсрсесянца. М.: Норма, 2001. С. 518.
• [4] Чашников В. А. Государственно-правовое принуждение: общетеоретические вопросы: дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 6.
• [5] Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971. С. 106.
• [6] Кожевников С. Н. О принуждении в правоохранительной деятельности Советскогогосударства // Сб. учен. тр. Свердловск юрид. ин-та. Свердловск, 1973. Вып. 22. Проблемыприменения советского права. С. 120.
• [7] Ардашкин В. Д. О принуждении по советскому праву // Советское государство и право.1970. № 7. С. 35.
• [8] См.: Базылев Б. Т. Юридическая ответственность. Красноярск, 1985. С. 40.
• [9] Серегина В. В. Государственное принуждение по советскому праву. Воронеж: Изд-воВоронежского университета, 1991. С. 36.
• [10] Саттарова Н. А. Принуждение в финансовом праве: дне… д-ра юрид. наук. М., 2007.С. 37−38.
• [11] Существуют и другие подходы к пониманию принципов применения мер принуждения. Так, В. А. Чашников говорит о таких принципах, как принципы законности, справедливости, гуманности и целесообразности (Чашников В. А. Указ. соч. С. 84).
• [12] Проблемы общей теории права и государства: учебник для вузов / под общ. ред.акад. В. С. Нерсесянца. М.: Норма, 2001. С. 490. На отделении мер защиты от санкций (мерответственности) в собственном смысле этого слова настаивает и А. В. Поляков (Поляков A. В. Общая теория права: курс лекций. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 476), B. И. Гойман (см.: Общая теория права и государства / под ред. В. В. Лазарева. М., 1994. C. 206−207) и др.
• [13] Административное право: учебник / под ред. Л. Л. Попова. М.: Юристь, 2002. С. 290.
• [14] Бахрах Д. Н. Административное право России: учебник для вузов. М., 2002, С. 441и след.
• [15] Алехин А. II., Козлов Ю. М. Административное право Российской Федерации: учебник. В 2 ч. Ч. 1. М.: ТЕИС, 1995. С. 218.
• [16] 3 «Гражданско-правовая ответственность носит компенсационный характер: имущественные потери потерпевшего компенсируются за счет имущества правонарушителя». См.:Гражданское право: учебник / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. В 3 т. Т. 1. М.: Проспект, 2005. С. 647.
• [17] В случае, когда за несвоевременный возврат арендованного имущества договоромпредусмотрена неустойка, убытки могут быть взысканы в полной сумме сверх неустойки, если иное не предусмотрено договором.
• [18] Витрук Н. В. Конституционное правосудие в России (1991—2001 гг.): Очерки теориии практики. М.: Городсц-издат, 2001. С. 380. Чуть позднее в этой моно1рафии Н. В. Витрукуказывает, что правовосстановительные меры являются мерами перспективной (или позитивной) ответственности, что необходимо четкое разделение между правовосстановительнойи карательной ответственностью (которое реализовал в своих решениях КонституционныйСуд Российской Федерации). См.: там же. С. 404.
• [19] Проблемы общей теории права и государства: учебник для вузов / под общ. ред.акад. В. С. Нерсесянца. М.: Норма, 2001. С. 490. На отделении мер защиты от санкций (мерответственности) в собственном смысле этого слова настаивает и А. В. Поляков (Поляков A. В. Общая теория права: курс лекций. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 476), B. И. Гойман (см.: Общая теория права и государства / под ред. В. В. Лазарева. М., 1994. C. 206−207) и др.
• [20] Карасева М. В., Крохина Ю. А. Финансовое право / иод ред. М. В. Карасевой. М., 2001.С. 83—91; Финансовое право: учебник / А. И. Ильин [и др.]; под ред. И. И. Кучерова. М. :Эксмо, 2011. С. 78—81. Авторы последнего труда также выделяют поощрительные санкции, следуя, по-видимому, в канве концепции позитивной юридической ответственности.
• [21] Иоффе О. С. Вина и ответственность по советскому праву // Советское государствоправо. 1972. № 9. С. 38.
• [22] Самощенко И. С., Фарукшин М. X. Ответственность по советскому законодательству.С. 6.
• [23] 5 Малеин Н. С. Юридическая ответственность и справедливость. М., 1992. С. 19.
• [24] Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность (Очерк теории). М.: Юридическая литература 1976. С. 4.
• [25] Явич Л. С. Право и социализм. М., 1982. С. 136. О. Э. Лейст, позицию которого в целомбыла близка позиции Л. С. Явича, отмечал, что кроме непосредственно реализации санкции правовой нормы, в содержание юридической ответственности входят такие правовыеявления, как квалификация правонарушения, правовые гарантии, основание освобожденияот ответственности, состояние наказанности и т. д. (Лейст О. Э. Санкции и ответственностьпо советскому нраву. С. 102—103).
• [26] Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность (Очерк теории). М.: Юридическая литература 1976. С. 4.
• [27] А. В. Кирин указывает, что «ущербная» административно-деликтная правоспособность юридического лица, которая нашла свое отражение в общей части КоАП РФ, сталапредметом одной из наиболее «бурных» дискуссий в административно-правовой науке (Кирин А. В. Административно-деликтное право: (теория и законодательство): монография.М., 2012 С. 296).
• [28] Панова И. В. Еще раз о двух тенденциях, разрушающих целостность института административной ответственности // Вестник ВАС РФ. 2007. № 8. С. 20.
• [29] Черкаев Д. Н. Административная ответственность юридических лиц // Законодательство. 2001. № 11. С. 54.
• [30] По проблеме виновности юридического лица литература весьма обширна. См.:Ойгензихт В. А. Юридическое лицо и трудовой коллектив: сущность, поведение, ответственность. Душанбе, 1988. С. 83—96; Цельникер Г. Ф. Вина в российском праве (общетеоретический и исторический аспекты): дис. … канд. юрид. наук: 12.00.01. Нижний Новгород, 2004.С. 92—106; Юрчак Т. В. Теория вины в праве: монография / отв. ред. Т. В. Кашанина. М. :Проспект, 2016. С. 67−74, 103−108, 124−125 и др.
• [31] Например: Филимонов А. Е. Административная ответственность за нарушение правинтеллектуальной собственности: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2000. С. 20.
• [32] Например: Гражданское право: в 4 т. Т. 1 / под ред. Е. А. Суханова. М., 2004. С. 608.
• [33] Например: Колесниченко Ю. 10. Некоторые аспекты вины юридических лиц, привлекаемых к административной ответственности // Журнал российского права. 2003. № 1.С. 76—81. Автор рассматривает вину, как субъективное психологическое отношение коллектива, администрации юридического лица к правонарушению и оценку должностнымилицами государственных органов совершенного деяния, за которое должно понести ответственность юридическое лицо.
• [34] 1 Существуют и более экстравагантные варианты этого подхода. Так, Г. Ф. Цельникер, полагая, что юридическое лицо обладает своими собственными, хотя и особенными сознанием и волей, указывал, что «вина юридического лица — это его субъективное отношениек противоправному деянию и его последствиям, выраженное в форме умысла и неосторожности» (Целинкер Г. Ф. Указ. соч. С. 98)
• [35] Гражданское право: учебник / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. В 3 т. Т. 1. М.:Проспект, 2005. С. 673—674.
• [36] См.: Советское гражданское право / отв. ред. О. С. Иоффе, Ю. К. Толстой, Б. Б. Черепахин. Т. 1. Л.: ЛГУ, 1971. С. 97. Концепцию юридического лица как коллектива в свое времяразработал А. В. Венедиктов. Этой концепции придерживались многие цивилисты (например, С. Н. Братусь (см.: Советское гражданское право. Субъекты гражданского права / под.ред. С. Н. Братуся. М., 1984. С. 67)).
• [37] Федеральный закон от 19 июля 1998 г. № 115-ФЗ «Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)» // СЗ РФ. 27 июля 1998 г.№ 30,с.т. 3611.
• [38] Петров М. П. Административная ответственность организаций (юридических лиц) :авторсф. дис… канд. юрид. наук. Саратов, 1998. С. 6.
• [39] Интересно, что в судебной практике даже налоговые правонарушения организацийинтерпретируются независимо от воли и вины их должностных лиц. Так, ФАС Северо-Кавказского округа поддержал следующую правовую позицию: «вина юридического лицапредставляет собой объективное выражение его поведения и не может отождествлятьсяс субъективным отношением руководителя к неуплате налога» (см.: Обзор Федеральногоарбитражного суда Северо-Кавказского округа «Кассационное обобщение за первое полугодие 2001 года (статьи 120, 122, 112, 114 Налогового кодекса)».
• [40] Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 14 декабря 2000 г.№ 244−0 «По жалобам граждан Л. И. Косика и Т. III. Кенчхадзе на нарушение их конституционных прав положениями абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи7 Закона Российской Федерации „О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением“».
• [41] См.: Карасева М. В., Крохина Ю. А. Финансовое право / под ред. М. В. Карасевой. М., 2001. С. 82.
• [42] А. В. Кирин указывает также на то обстоятельство, что подход к определению винына основании концепции «доминирующей воли» крайне неудобен на практике, а такжедопускает «двойное наказание» как самих юридических лиц, так и их должностных лиц (Кирин А. В. Указ. соч. С. 296). Впрочем, чему противоречит одновременное наказание юридического лица и его должностного лица не очень понятно; более того — это весьма распространенная практика привлечения к административной ответственности.
• [43] О реальности идеального см.: Ильенков Э. В. Диалектика идеального // Логос. 2009.№ 1.С. 6−62.
• [44] Гражданское право: учебник: в 2 т. Т. 1 / отв. ред. проф. Е. А. Суханов. 2-е изд. М. :Изд-во БЕК, 2000. С. 449.
• [45] Там же.
• [46] Там же. С. 450—451. Справедливости ради отметим, что подход Е. А. Суханова остается обсуждаемым и осуждаемым даже в рамках науки гражданского права. См. также: Захаров Д. Н. Понятие воли юридического лица и проблема ответственности // Фундаментальные исследования. 2005. № 7. С. 69—72.
• [47] Гражданское право: учебник / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. В 3 т. Т. 1. М.:Проспект, 2005. С. 92.
• [48] Сорокин В. Д. Административный процесс и административно-процессуальное право.СПб., 2002. С. 226.
• [49] Нагорная Э. Н. Бремя доказывания в налоговых спорах: монография. М.: Юстиции-форм, 2006. URL: https://www.lawmix.ru/commlaw/1157/.
• [50] Кирин А. В. Указ. соч. С. 296.
• [51] Панова И. В. Еще раз о двух тенденциях, разрушающих целостность института административной ответственности // Вестник ВАС РФ. 2007. № 8. С. 14.
• [52] Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 1 сентября2008 г. № КА-А40/7950−08-П // ИПС «Гарант».
• [53] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 апреля 2001 г.№ 7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодексаРоссийской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербургаи Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ „АвтоВАЗ“ и „Комбинат „Ссвсроникель““, обществ с ограниченной ответственностью „Верность“, „Вита-Плюс"и „Невско-Балтийская транспортная компания“, товарищества с ограниченной ответственностью „Совместное российско-южноафриканское предприятие „Эконт““ и гражданинаА. Д. Чулкова“ // СЗ РФ. 4 июня 2001 г. № 23, ст. 2409; Определение КонституционногоСуда РФ от 19 мая 2009 г. № 572−0-0 „Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества „Контактор“ на нарушение конституционных прав и свободпунктом 1 части 1 статьи 19 Федерального закона „О валютном регулировании и валютномконтроле“ и частью 4 статьи 15.25 Кодекса Российской Федерации об административныхправонарушениях“ // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2009. № 6.
• [54] Обобщение „Рассмотрение дел об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности“, подготовленное Арбитражнымсудом Пензенской области по договору об информационно-правовом сотрудничестве с И ПС"Гарант».
• [55] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерацииот 28 июля 2005 г. № 480/05 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2005. № 11.
• [56] Кодекс Украины об административных правонарушениях [электронный ресурс]. URL: http://zakon2.rada.gov.ua/laws/show/80 731−10 (дата обращения: 13.07.2016).
• [57] Кодекс Республики Казахстан об административных правонарушениях [электронныйресурс]. URL: http://online.zakon.kz/Document/7doc_id-31 577 399&doc_id2−31 577 399#sub_id-100 411 321 l₅&sub_id2=250 000&sel_link=1 004 113 211₅ (дата обращения: 13.07.2016).
• [58] В теории гражданского права нередко даже в добровольном исполнении гражданско-правовой ответственности видят государственную природу мер ответственности: «В некоторых случаях меры ответственности могут использоваться и добровольно, а не с помощью публичной власти (например, правонарушитель добровольно уплачивает штраф). Этообстоятельство не меняет их природы как государственно-принудительных мер, содержаниеи порядок применения которых установлены законом"(Гражданское право: в 4 т. / под ред.Е. А. Суханова. Т. 1. С. 363.
• [59] Гузнов А. Г. Юридическая ответственность как вид социальной ответственности //Социология права: учебник: в 2 т. Т. 2 / под ред. М. Н. Марченко. Москва, 2013. С. 209—234.
• [60] «Регулируемые гражданским правом товарно-денежные отношения носят эквивалентно-возмездный характер. В связи с этим и гражданско-правовая ответственностьнаправлена на эквивалентное возмещение потерпевшему причиненного вреда или убытков, а ее применение имеет целью восстановление имущественной сферы потерпевшего от правонарушения, но не его неосновательное обогащение. Отсюда компенсационная природа гражданско-правовой ответственности, размер которой должен в принципе соответствовать размеру понесенных потерпевшим убытков, но не превышать его» (Гражданское право: в 4 т. /под ред. Е. А. Суханова. Т. 1. С. 256).
• [61] В международном публичном праве восстановительные и компенсационные меры (например, репарации и реституция соответственно) сочетаются с мерами карательными, связанными с допустимыми со стороны одного государства контрмерами по отношениюк другому. См.: Толстых В. Л. Курс международного права: учебник. М.: Волтере Клуверс, 2010. С. 518 и след. Напротив, в международном частном праве указывается на сугубо восстановительно-компенсационный характер мер ответственности — см.: Ерпылева И. Ю. Международное частное право: учебник.; ИД, 2011. С. 740 и след.
• [62] И. М. Рагимов полагает, что «восстановление социальной справедливости следуетисключить из целей уголовного наказания» (Рагимов И. М. Преступность и наказание. М. :ОЛМА Медиа групп,' 2012. С. 77.
• [63] Среди работ по этой тематике, затрагивающих прикладные вопросы мер предупреждения можно назвать: Куракин Л. В. Административно-правовые средства предупрежденияи пресечения коррупции в системе государственной службы Российской Федерации: дис… д-ра юрид. наук. Люберцы, 2008; Дугушкин М. Л. Административно-правовые меры предупреждения и пресечения распространения наркотических средств и психотропных веществв Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2002; Трегубова Е. В. Административно-деликтологические проблемы предупреждения налоговых правонарушений: дис. …канд. юрид. наук. М., 2005; Симонова Е. Л. Административно-правовые средства предупреждения правонарушений, совершаемых иностранными гражданами и лицами без гражданствана территории Российской Федерации: дис… канд. юрид. наук. М., 2010.
• [64] Административное право России / под. ред. Л. Л. Попова. С. 305.
• [65] Селин М. И. Теоретические проблемы регулирования мер пресечения в российскомправе: дис… канд. юрид. наук. СПб., 2002. С. 8. Отметим, впрочем, что «пресечение готовящегося правонарушения» (за исключением случаев, когда сама подготовка порождает особый состав) скорее относится к мерам предупреждения. Впрочем, М. И. Селии, по-видимому, не очень различает эти две категории мер.
• [66] Административное право России / под ред. Л. Л. Попова. С. 306—307.
• [67] Алексеев С. С. Общая теория права. Курс в 2 т. Т. 1. М., 1981. С. 272—273. Этот же подход мы можем встретить у М. II. Марченко (Марченко М. II. Теория государства и права: учебник. 2-е изд., перераб. и дои. М.: ТК Велби, 2002. С. 576).
• [68] Бержель Ж.-Л. Общая теория нрава: пер. с фр. / под ред. В. И. Даниленко. М.: NOTABENE, 2000. С. 83 и след.
• [69] Колосова II. М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: ответственность органов власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. М.: Городец, 2000. С. 114.
• [70] Крохина Ю. А. Финансовое право России: учебник для вузов. М.: Норма, 2004. С. 185.
• [71] С исторической точки зрения, сама система реакции на нарушение порядка возниклани как система ответственности, ни как система наказаний, а именно как восстановительныемеры. Смысл принципа талиона был не столько в том, чтобы наказать обидчика, скольков том, чтобы восстановить порядок в Космосе, который был нарушен преступлением.
• [72] Проблемы общей теории права и государства: учебник для вузов / под общ. ред. акад.В. С. Нерсесянца. М.: Норма, 2001. С. 491−492.
• [73] За исключением, быть может, неустойки в гражданском праве, что всегда приводилок дискуссии о соотношении убытков и неустойки.
• [74] На это обращает внимание К. С. Бельский, утверждая, что структура юридическойответственности «многоэлементна» и ее нельзя сводить только к реализации санкции нормыправа. См.: Бельский К. С. Об административной ответственности // Институты административного права России: сб. статей / отв. ред. И. Л. Бачило и И. Ю. Хаманева. М.: ИГП РАН, 1999. С. 233−237.