Совершенствование теории и практики психологических операций

В 1950 г. Пентагон разработал «План национальной психологической войны», который был одобрен президентом США. В нем психологическая война против России признавалась в качестве элемента государственной политики США. Уже в следующем году Г. Трумэн подписал закон «О взаимном обеспечении безопасности», предусматривающий финансирование «любых отобранных лиц, проживающих в Советском Союзе, Польше, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии», подпольных организаций, ведение подрывной пропаганды, террора и т. п. Этот закон создал правовую почву для развязывания полномасштабной информационно-психологической войны против нашего государства и его тогдашних союзников. В этом же году Министерство армии создало Управление психологической войны. Одновременно в школе военной подготовки сухопутных войск в Форт-Райли (штат Канзас) началась подготовка специалистов по военной пропаганде. Годом позже она была переведена в Форт-Брэгг, где в то время был Центр психологической войны, и преобразована в школу подготовки специалистов психологической войны. Центр возглавил Совет по психологической войне, ведающий разработкой и апробацией новых средств психологических провокаций. В настоящее время они преобразованы в Центр и школу специальных методов войны сухопутных войск им. Дж. Ф. Кеннеди.

«Боевое крещение» Центр получил во время войны в Корее и в психологической подготовке событий 1956 г. в Венгрии.

Война в Корее (1950—1953) подтвердила простую истину о том, что «информационно-психологический порох» тоже нужно держать постоянно.

«сухим». После Второй мировой войны весь аппарат психологических войн был распущен, и США оказались неготовыми к ведению психологических акций в первый месяц боев на корейской земле. Боевые события в Корее стали переломным пунктом, после которого система информационно-психологического противоборства стала развиваться на постоянной основе. В процессе локальных войн и военных конфликтов второй половины XX — начала XXI в. во многих странах неуклонно росла численность сил, совершенствовались средства, методы, схемы информационно-психологического воздействия на противника.

0 масштабах информационно-психологического противоборства в годы войны в Корее можно судить по следующим данным: еженедельно американскими силами психологической войны в зоне боевых действий готовилось и распространялось на вражеские войска и население порядка 23,5 млн листовок. Только за первые три дня боевых действий американская сторона распространила 100 млн экземпляров листовок. Радиопропаганда велась как мобильными военными радиостанциями, так и через гражданские передатчики. Для этой цели использовалось 19 радиостанций, работающих на средних и коротких волнах в городах Сеул, Тэгу, Пусан, Токио. Программы радиовещания занимали более двух часов в день. Структурно радиопропаганда состояла из передач последних известий и обзоров военного положения, подготовленных отделом психологической борьбы^[1]. В информационно-пропагандистских целях широко применялись звуковещательные установки. Большая часть вещания проводилась из окопов бункерного типа с использованием станций с дальностью вещания 1830 м. Вместе с тем применялись громкоговорящие установки, смонтированные на различных боевых машинах, в том числе на танках.

Значительное количество листовок и радиопередач было посвящено добровольной сдаче в плен. Перебежчикам обещалось солидное денежное вознаграждение и американское гражданство. Проводилась большая работа и по идеологической переориентации военнопленных.

Широкомасштабные и эффективные акции информационно-психологического противоборства в годы войны в Корее осуществлялись специалистами Китая. Учитывая психологические особенности американцев и южнокорейских военнослужащих, они распространяли среди них приуроченные к различным праздничным датам (Рождество, Новый год, корейский национальный праздник Осени и т. д.) подарочные наборы с комплектом листовок, чистой бумагой, письмами от военнопленных и местного населения, эмалевыми значками с эмблемой голубя мира, сигаретами, продуктами питания, записными книжками. В изданной в изящном переплете записной книжке содержался справочный материал, календарь событий в Корее (когда и где били американцев), высказывания Линкольна, Джефферсона, Рузвельта и различные изречения («Война хороша для тех, кто ее не испытал», «Живи и давай жить другим»), крылатые фразы из Шекспира.

(«Сухой хлеб дома лучше, чем ростбиф за границей», «Сознание вины никогда нс даст покоя», «Восток или Запад, а дома лучше») и др.

Среди войск противника широко распространялись иллюстрированные пропуска для сдачи в плен на английском, корейском и китайском языках. Пропуска содержали четыре гарантии: 1) сохранения жизни; 2) сохранения личного имущества военнопленных; 3) хорошего обращения; 4) оказания медицинской помощи, а также серию документальных фотографий, посвященных жизни в плену.

О результативности китайских листовок говорят следующие данные: из числа американских и английских солдат, взятых в плен в 1951 г., листовки читали до 40%, а некоторые держали их в руках как пропуск в плен. Всего на январь 1953 г. из армии США под влиянием китайской пропаганды дезертировало около 46 тыс. солдат^[2].

Особенно китайские специалисты психологической войны преуспели в психологическом воздействии на американских солдат, попавших в плен и содержавшихся в созданных китайским командованием лагерях для военнопленных.

Китайцы стремились обработать американских солдат идеологически, изменить их мировоззренческие позиции, политическую ориентацию, самовосприятие и самооценку. Исследование, проведенное рядом западных психологов (Д. Бем, Г. Сигал, Э. Шайн, Р. Чалдини), показывает, что в отличие от северных корейцев, осуществлявших суровое обращение и жесткие наказания, китайцы придерживались психологической тактики «терпения» и «постепенного втягивания» военнопленных в антивоенную и антиамериканскую кампанию, к активному сотрудничеству с противником. Пленных часто просили делать антиамериканские и прокоммунистические заявления сначала в такой мягкой форме, что эти заявления казались не имеющими значения («Соединенные Штаты несовершенны», «В социалистических странах нет безработицы» и др.) — Подчиняясь этим требованиям, американцы подталкивали себя к выполнению более существенных требований.

Вот как описывает К. Макнаб, специалист по военной истории, технологию такого переформирования, применявшуюся северокорейскими и китайскими военными против пленных американских военнослужащих во время войны в Корее: «Заключенного приводят в опрятное, но лишенное удобств помещение (например, во время допроса его сажают на жесткую неудобную табуретку, лицом к яркому свету), где его встречает доброжелательный и умный следователь, который начинает долгий разговор о причинах, вынудивших солдата ввязаться в эту войну. Причем вину за его участие в данном конфликте следователь возлагает на правительство той страны, которой служил военнопленный. Пропаганда подкрепляется демонстрацией литературы, в которой правительство и развязанная им война подвергаются авторитетной и резкой критике (следователи отнюдь не навязывали американцам марксистские идеи, что было бы слишком грубо; напротив, они ссылались на критические статьи в американской прессе…).

Далее в ход шли сведения о повышении налогов в родной стане пленного, что еще более роняло в его глазах авторитет американского правительства. В течение многочасовых доверительных бесед следователь делал все возможное, чтобы подорвать веру солдата в праведность кампании, и пытался склонить его на свою сторону"^[3].

Другой автор, Р. Чалдини, по этому поводу пишет: «Человека, который только что согласился с тем, что Соединенные Штаты несовершенны, можно попросить составить список „проблем американского общества“ и подписаться под ним. Затем его можно попросить познакомить с этим списком других пленных. Позднее этому человеку можно предложить написать очерк на данную тему. Китайцы затем могли использовать имя и очерк такого солдата в антиамериканских радиопрограммах, которые транслировали не только на весь данный лагерь, но и на другие лагеря военнопленных в Северной Корее, а также на захваченные южнокорейские территории. Внезапно ни в чем неповинный солдат оказывался „коллаборационистом“, оказывающим помощь врагу. Зная, что он написал злополучный очерк без особого принуждения, человек менял представление о самом себе, чтобы соответствовать ярлыку коллаборационист», что часто выливалось в сотрудничество с врагом"^[4]. По оценкам американских специалистов, практически все американские военнопленные, попавшие в китайские лагеря, рано или поздно в той или иной форме вступали в сотрудничество с администрацией лагерей. Так, только с января по октябрь 1951 г. по радио выступило 80 военнопленных, в том числе 55 американских военнослужащих^[5].

Оценивая этот способ психологического воздействия, Э. Шайн отмечает, что «большинство солдат сотрудничало с противником в то или другое время, совершая поступки, которые казались самим солдатам тривиальными, но которые китайцы ловко обращали к своей выгоде. Китайцам это особенно хорошо удавалось, когда в ходе допроса они добивались разного рода признаний»^[6].

Поощряя мотивы предательства, администрация лагерей давала мешок риса каждому американцу, выдававшему своих соплеменников. В результате этого им удалось заставить американцев доносить друг на друга и свести на нет все попытки военнопленных к побегу. По оценкам руководителя нейропсихиатрической экспертизы доктора Г. Сигала, связанные с войной убеждения американских солдат, побывавших в китайском плену, претерпели существенные изменения. Большинство из них стали верить, что именно США развязали войну в Корее и применяли там биологическое оружие. В целом неприязненно относясь к китайцам, они одновременно хвалили их за «прекрасную работу, которую они проделали в Китае»^[6].

Эффективную психологическую работу с военнопленными американцами проводили и северокорейские специалисты психологической войны.

По некоторым данным, американское руководство было серьезно озабочено тем, что многие из семи тысяч вернувшихся из корейского плена американцев поддались идеологическому воздействию противника. Например, утверждалось, что каждый третий американский военнопленный в Корее повинен в сотрудничестве с врагом, а 23 человека отказались возвращаться на родину.

С учетом опыта корейской войны в 1955 г. в США было разработано новое наставление FM33—5 «Психологические операции» и осуществлен переход с теории и практики ведения психологической войны на теоретикопрактическую парадигму психологических операций. Основной целью психологических операций определяется «влиять на взгляды, настроения, ориентацию и поведение войск и населения противника, население нейтральных и дружественных стран с тем, чтобы содействовать осуществлению государственных целей и задач». Определяются задачи психологических операций, но поддержке боевых действий войск, к числу главных из которых отнесены следующие: «Склонить солдат противника к симуляции, дезертирству, сдаче в плен, посеять рознь между отдельными группами войск и населения противника и натравить их друг на друга, разжечь у солдат недоверие к командирам и правительству, возбудить у них сомнение в правоте войны, подорвать веру в конечную победу, поддерживать деятельность подрывных и диверсионных ipynn на территории противника»^[8].

Своеобразным полигоном информационно-психологического оружия стала война во Вьетнаме (1965—1975). Главными ориентирами информационно-психологического противоборства стали угроза полного уничтожения и замена существующих духовных ценностей противника.

В ходе войны была сформирована четвертая группа психологических операций в Сайгоне, состоящая из четырех батальонов, заменивших роты в тактических звеньях. В задачу батальонов входила разработка, производство и распространение пропагандистских материалов. Каждый батальон имел свою типографию, машины с громкоговорящей и записывающей аппаратурой, машины с видео-звуковой техникой и кинопроекторами, а также другие средства, предназначенные для проведения психологических операций. Оперативное управление этими подразделениями осуществляли командиры соответствующих воинских формирований.

В период войны во Вьетнаме крупным стратегическим пропагандистским средством стало телевидение. Американцы создали телестудию (работавшую шесть часов в сутки), имели четыре ретранслятора и распространили среди местных жителей 3,5 тыс. телевизоров. В 1971 г. более 80% местного населения могло смотреть телепередачи^[9].

Были также развернуты радиопередатчики для вещания на вьетнамскую армию и гражданское население, которое обеспечили радиоприемниками. Во Вьетнаме была апробирована схема радиовоздействия, когда сигнал, полученный на самолете с наземной радиостанции, передавался через громкоговорящие устройства на конкретную аудиторию.

Однако главным средством информационно-психологического воздействия на противника оставались листовки. Для их распространения привлекались 5-я и 9-я авиаэскадрильи специальных операций. По десять низкоскоростных самолетов из состава этих эскадрилий базировались в четырех тактических зонах. Самолеты были оснащены громкоговорящей системой и парашютами для сбрасывания листовок. Для разбрасывания листовок на больших территориях порой использовались и самолеты типа В-52, С-141 и С-130.

В 1963 г. началось осуществление массированной информационно-психологической кампании «Хой Чан», состоящей в пропаганде реабилитации, прощения, материального поощрения и защиты вьетнамцев, переходящих на сторону марионеточного правительства, поддерживаемого США. Об эффективности американской пропаганды говорит то, что за период боевых действий около 250 тыс. вьетнамцев добровольно перешли на сторону противника^[9]. При этом, если расходы американской армии на то, чтобы убить одного бойца вьетнамского сопротивления составили примерно 400 000 долл., то убеждение сдаться в плен в среднем обошлось примерно в 125 долл.

В ходе информационно-психологического воздействия на население Вьетнама широко использовалась «сувенирная пропаганда»: организовывалась раздача сигарет, жевательной резинки, зубной пасты, игрушек, пакетов с рисом и леденцами, снабженных американской символикой и пропагандистскими лозунгами. За первые 14 месяцев войны среди вьетнамцев было распространено восемь млн таблеток витаминов, 29 тыс. зубных щеток, расчесок и карандашей на сумму около 4 млн долл.

С целью психологического воздействия на противника американцы широко применяли средства поражения, вызывающие особо тяжелые телесные повреждения, сильные болевые ощущения и психологический шок (напалм, шариковые бомбы, стреловидные убойные элементы и др.).

Организуя психологические операции во Вьетнаме, американцы решили отказаться от эксплуатации абстрактных идеологических мотивов и рациональной аргументации своей позиции. Все выдвигаемые аргументы лежали в эмоциональной плоскости, на уровне элементарных потребностей по классификации А. Маслоу, с учетом этнической специфики аудитории. Считалось, что в кризисные периоды включаются более примитивные инстинкты людей, поэтому психологические операции должны опираться на самые элементарные чувства. Во всех пропагандистских материалах эксплуатировались темы, связанные со страхом смерти, трудностями жизни, потерей веры в победу, необходимостью заботы о семье^[11]. При этом избегались темы и символы, изображающие целевую аудиторию в униженном и упадочном состоянии.

По результатам проведения психологических операций во Вьетнаме американскими специалистами были сформулированы следующие критерии эффективности сообщений:

• — средства передачи сообщения в рамках психологической операции должны существовать в пределах досягаемости целевой аудитории;
• — сообщение должно попасть в поле внимания целевой аудитории, сознательно или несознательно, прямо или косвенно;
• — слова и фразы — язык сообщения — должны пониматься целевой аудиторией;
• — тема или содержание сообщения должны оцениваться членами целевой аудитории как доступные;
• — содержание должно пользоваться доверием у целевой аудитории;
• — убеждающая сила сообщения в контексте ситуации, в которой оно получено целевой аудиторией, не должно вступать в противоречие с опасностями и потенциальными последствиями принятия действий, которые рекомендуются в сообщении^[12].

Оценивая возможности информационно-психологического оружия, один из теоретиков психологической войны американский профессор М. Чукас отмечал: «Идеи часто сравнивают с оружием: пулями, снарядами. Но моральные идеи сильнее. Снаряд — средство одноразового пользования, а идея — многоразового, и может быть так опасна, что не всегда возможно предвидеть все последствия ее воздействия»^[13].

Определенный опыт психологического воздействия на войска и население противника был апробирован израильской армией во время войны в Ливане (1982). Так, отмечалось, что израильтяне заранее оповещали жителей южно-ливанских населенных пунктов о предстоящих бомбардировках. Целью такого информирования было не желание уменьшить потери среди мирных жителей, а стремление вызвать их массовое перемещение вглубь страны, блокировку инфраструктуры региона, инициирование массового недовольства, паники, страха, нарушение руководства населением и т.н. Специалисты отмечают, что эти цели были успешно достигнуты.

В 1982 г. в США принята новая глобальная информационно-пропагандистская программа — «проект Демократия». В стратегическом плане эта программа ориентировалась на достижение двух целей: во-первых, всячески «опровергать советскую пропаганду и показывать миру ту опасность, которая исходит из Москвы», во-вторых, «изображать США и их политику как оплот мира и свободы, защитника от мирового империализма»^[14]. Главным средством дискредитации идеологических и моральных ценностей, дезориентации населения, дезорганизации общества, военнослужащих Советского союза была избрана идея «демократии». Методом достижения этой идеи стало распространение сфабрикованных западными идеологами и внедренных в общественное сознание ряда стран мифов о «свободном мире», «общечеловеческих ценностях», «преимуществах американского образа жизни», «обществе равных возможностей», «свободе личности» и других среди населения стран — идеологических противников США. Эфемерные идеи стали своеобразным «троянским конем», которого с радостным гиканием втащили в духовное пространство СССР и других социалистических государств.

Об эффективности описанной выше глобальной и пролонгированной во времени психологической операции свидетельствуют следующие факты: через несколько лет перестал существовать противостоящий США и НАТО Варшавский Договор, распался на мелкопоместья Советский Союз, мир на долгие годы перешел к однополюсной системе мироустройства.

В конце 1980;х — начале 1990;х гг. широкомасштабное применение США и странами НАТО информационно-психологических технологий было вызвано необходимостью обеспечения решения боевых и миротворческих задач на Гренаде («Вспышка ярости», 1983 г.), в Панаме («Справедливое дело», 1989), в Иракском Курдистане (1991), в Сомали (1992— 1993), в Персидском заливе («Буря в пустыне», 1991), военного вторжения на Гаити (1994), в Боснии и Герцеговине («Совместное усилие», 1993), агрессии НАТО в Югославии (1999).

Главной целью психологического воздействия на иракскую армию американские специалисты считали побуждение иракцев к сдаче в плен. Еще до начала боевых действий с территории Кувейта и Саудовской Аравии с помощью воздушных шаров на территорию Ирака забрасывались тысячи листовок-приглашений. Во время войны на иракские войска и население региона американцами было сброшено более 30 млн листовок (по 2 листовки на каждого жителя Ирака и по 40—45 штук или почти по полкилограмма листовок на каждого иракского солдата).

Проконсультировавшись с арабскими психологами, американскими специалистами по психологическим операциям были разработаны «листовкиприглашения», учитывавшие психологические эффекты «арабского братства». На лицевой части листовок был помещен рисунок Саддама Хусейна, скачущего на босоногом иракском солдате, или плачущие иракские матери, ждущие своих сыновей с войны. На оборотной стороне листовки был размещен текст, ориентирующий солдат иракской армии на последовательное выполнение простых действий: «Вытащите магазин из вашего оружия. Повесьте оружие на левое плечо, дулом вниз. Поднимите руки над головой. Подходите к позициям многонациональных сил медленно, первый солдат должен поднять этот документ над головой. Если ты сделаешь это, ты не умрешь»^[15].

Об эффективности предпринятых акций могут свидетельствовать следующие данные. По некоторым (как нам кажется, чрезмерно эйфоричным, с заметным пропагандистским «душком») оценкам, 98% иракских солдат, сдавшихся в плен, читали американские листовки, 88% из них поверили в их содержание, 70% (примерно 60—80 тыс. солдат) по этой причине сдались в плен.

С этой же целью на личный состав иракской армии только в прифронтовой зоне круглосуточно вели передачи шесть широковещательных станций. В целях увеличения потенциальной аудитории среди военнослужащих и населения региона с помощью кочевников и авиации было распространено 150 тыс. малогабаритных приемников с фиксированной частотой. Одновременно с радиои телевещанием в интересах психологический операции, как правило, применялись средства радио-электрон ной борьбы, подавляющие телеи радиостанции противника. К примеру, государственная радиостанция Ирака «Голос Багдада» была парализована по существу на протяжении всего периода военного противостояния в регионе^[16].

По оценкам специалистов, всего 16 млн долл., истраченных на психологическую операцию, хватило, чтобы около 80 тыс. иракцев было захвачено в плен и еще 160 тыс. убеждено в необходимости дезертировать. При затратах 0,03% от общей суммы в 60 млрд долл, более 44% армии Ирака было выведено из строя^[17].

Анализ результатов информационно-психологического обеспечения миротворческой операции американских войск в Боснии и Герцеговине свидетельствуют о возрастающей роли компьютерных средств и в первую очередь глобальной компьютерной информационной сети Интернет в качестве средства влияния на людей. Так, в период подготовки выборов на названной территории специалисты по психологическим операциям США через каналы этой системы давали информацию, нацеленную на формирование позитивного образа США и НАТО в урегулировании боснийской проблемы. Отмечаются факты передачи через Интернет листовок, плакатов и даже газеты «Тэлон» (официального органа американского военного контингента)^[18].

В ходе подготовки и осуществления агрессии стран — участниц НАТО против Югославии (1999) общественное мнение планеты было подвергнуто тотальному информационно-психологическому давлению. В психологической операции приняли участие руководители всех стран-агрессоров, агенты влияния во многих странах мира, прежде всего, в Сербии и России, проамериканские политические, финансово-экономические и общественные организации мира. Югославский лидер С. Милошевич представлялся миру как параноик, человеконенавистник, а сербский народ, борющийся за территориальную целостность и независимость своей страны, как агрессор.

Всему миру демонстрировались многократно купированные и отредактированные кадры лагерей косовских беженцев, якобы найденные захоронения косоваров, погибших от рук сербских солдат. То, что многие факты натовской информации позже не получали подтверждения, не играло никакой роли, необходимый психологический эффект производился по механизму первого впечатления.

В ходе боевых действий против войск НАТО югославы, по свидетельству прессы, применяли хакеров, взламывающих компьютерные системы управления противника.

В специальной литературе очень слабо описывается психологическая операция США против войск и населения Ирака (2003—2010), имевшая место в ходе его происходившей оккупации. Вместе с тем ее начальный этан можно считать одной из самых эффективных психологических акций, осуществленных когда-либо спецслужбами США. Мировое общественное мнение было убеждено в разработке Ираком оружия массового уничтожения. Методом подкупа, устрашения, игры на этнических, религиозных, сословных противоречиях, американским специалистам по психологическим операциям удалось психологически парализовать высший командный состав и обезглавить иракскую армию.

Перманентное осуществление процесса «цветных» и «цветочных революций» (2011—2015) в Тунисе, Ливии, Сирии, Украине показало, что теория и практика психологических операций эволюционировала в концепцию «операций по информационной поддержке войск». Суть этой концепции состоит в том, что роль специалистов психологических операций сводится преимущественно к инициации общественного недовольства, неповиновения, сопротивления руководству и бунта в рядах противника, а также в последующей поддержке градуса противоборства между различными силами в лагере противника (подробнее см. гл. 18).

Таким образом, в ходе локальных военных конфликтов конца XX — начала XXI в. теоретические и прикладные положения военной психологии нашли всестороннее подтверждение и дальнейшее развитие. Окончательно сформировались четыре главных направления в развитии военной психологии и приложении ее рекомендаций и выводов к практике действий войск: психологический отбор, психологическая подготовка военнослужащих, психологическая помощь участникам и ветеранам боевых действий, информационно-психологическое противоборство с противником. Для их реализации во многих армиях мира в этот период были созданы необходимые силы, разработаны принципы, методы и средства, организована подготовка специалистов. Военная психология утвердилась не только как наука и практика, но и как профессия.

• [1] См.: Токов Е., Касюк Л. Психологические операции вооруженных сил США в войнахи конфликтах XX века // Школа эффективных лидеров [сайт]. URL: http://gilbo.ru/index.php?page=psy&art=3208 (дата обращения: 16.01.2016).
• [2] Волковский //. Л. История информационных войн: в 2 ч. СПб., 2003. Ч. 1. С. 461.
• [3] Макнаб К. Психологическая подготовка подразделений специального назначения. М., 2002. С. 316−317.
• [4] Чалдини Р. Психология влияния. СПб., 1999. С. 77.
• [5] Волковский Н. Л. История информационных войн. Ч. 1. С. 462.
• [6] Там же.
• [7] Там же.
• [8] Феденко Н. Ф. Буржуазная военная психология на службе психологической войныимпериализма. М" 1981. С. 20.
• [9] Волковский Н. Л. История информационных войн. Ч. 1. С. 465.
• [10] Волковский Н. Л. История информационных войн. Ч. 1. С. 465.
• [11] Почещов Г. Г. Психологические войны. М., 2000. С. 173, 231.
• [12] Материал приведен по изданию: Поцепцов Г. Г. Психологические войны. С. 72.
• [13] Волкогонов Д. А. Психологическая война. М.: Воениздат, 1983. С. 25.
• [14] Там же. С. 116−117.
• [15] Поцепцов Г. Г. Психологические войны. С. 76—77.
• [16] См.: Караяни А. Г. Психологические операции в современной войне: сущность, содержание, пути противодействия. Самара, 1997.
• [17] Поцепцов Г. Г. Психологические войны. С. 436.
• [18] См.: Михайлов Б. И. Яркая интеллектуальная победа: информационно-психологическоеобеспечение контингента войск США в Боснии и Герцеговине// Независимое военное обозрение. 1997. № 5.