Антропологический поворот. 
Философская антропология

Интерес к проблеме человека в мировой философии наблюдался всегда. Не было эпохи, когда мыслители вообще перестали бы тревожно и пытливо исследовать данную тему. Однако иногда философское постижение человека не рассматривалось как первоочередная задача. Напротив, некоторые считали, что увлечение данной темой мешает глубокому истолкованию других, более значимых, как им казалось, тем.

Например, в Новое время, когда обнаружилось, что Земля вовсе не является центром Вселенной, а человек вовсе не есть ее средоточие, возникло желание освободить познание от чисто человеческих предрассудков. Английский философ Фрэнсис Бэкон (1561—1626), разрабатывая проблемы сознания, пришел к убеждению, что ясной всепроникающей работе ума мешают человеческие предрассудки, которые он называл «идолами сознания».

Таким образом по Бэкону интеллект надлежит очистить, освободить от различных заблуждений, множество которых, как он полагал, поддается классификации. «Идолы рода», по его мнению, — это, вообще говоря, особенности разума, в том виде, в каком он дан каждому человеку и людскому роду в целом. Наша мысль обладает свойством придавать реальности те черты, которыми она на самом деле не обладает. В процессе познания одна мысль вытекает из другой. Они взаимосвязаны. Мы приписываем миру вещей порядок и единообразие, которых он на самом деле лишен. Окружающий нас мир разобщен и обладает множеством разноречивых определений.

Таким образом, Бэкон подчеркивает, что в процессе познания человеческий разум примешивает к сущности вещей свою собственную природу. Вот, скажем, мы налили молочко в блюдечко и предложили кошке. Мурка с удовольствием вылизала посуду и, неожиданно фыркнув, сделала лапкой пренебрежительный жест. «Ишь какая, — возмущаемся мы, — ей, видите ли, не нравится…» Однако мы не знаем, что на кошачьем языке означает этот самый жест. Может быть, он выражает предельную удовлетворенность. Мы-то оцениваем его по человеческим меркам. Никто из нас никогда не был кошкой.

Каждое животное создает вокруг себя собственный мир. Собака — собачий, муха — мушиный, пчела — пчелиный, человек — человеческий. Но мы, познавая мир, не можем оценивать его глазами собаки или мухи. У нас собственный человеческий взгляд на все. При этом мы исходим из ложного убеждения, будто это и есть верный взгляд на мир.

Вот свежий пример из судебной практики. Если собака напала на человека и искусала его, ее обычно усыпляют или убивают: пусть не проявляет своей агрессивности. И вот недавно хозяин такой враждебной твари предстал перед судом. Ему грозит штраф, а его верному другу — смертный приговор. Но тут поднялся адвокат, который убедительно доказал суду, что собака не виновата. Сама природа определила ей лаять и кусаться. Для нее нет человеческих законов. Она действует так, как ей подсказывает природа. Вправе ли человек наказывать собаку за то, что она не соблюдает человеческие нормы? Ведь это все равно, как если бы мы стали уговаривать ядовитую змею не вырабатывать яд… Толку-то что?

На протяжении нескольких столетий философы, познавая мир, стремились освободить его от чисто человеческих предрассудков и пристрастий. Идеалом науки оказался такой вид размышления, который преодолевал субъективные ограничения человеческого разума. Скажем, физик, проводя эксперименты, стремился к тому, чтобы получить такую естественно-научную картину мира, которая целиком «освобождена» от позиции наблюдателя. Историк, описывая события минувшего, изо всех сил пытался преодолеть собственные предпочтения.

Философы европейских стран в интересах строгой научной теории изгоняли человека из познавательных схем. Возникла даже идея «смерти человека». О чем речь? В западной философии получило определенное распространение такое направление, как структурализм. Основное понятие данного философского направления — структура. Это можно объяснить так: изучается не общество в своей отдельности и не человек, а вплетенность человека в социальную структуру. Здесь и рождается тот знакомый нам по марксизму ход мысли: хочешь познать человека, изучай те социальные условия, в которые он погружен, вплетен…

Структуралисты утверждали, что мышление по человеческим меркам, т. е. без учета «идолов сознания», привело философию ко многим положениям, которые нуждаются в критической оценке. Вот, скажем, идея прогресса, т. е. бесконечного поступательного развития, могла укрепиться только благодаря слепому доверию, которое исследователи оказали человеческому рассудку. Мир не устроен по-человечески, а мы всюду навязываем ему свои собственные мерки — вот что утверждали французские философы, в частности весьма знаменитый структуралист Мишель Фуко (1826−1884).

«Смерть человека» — это девиз, который означал, что многие исследователи отдавали предпочтение теории познания, социальной философии, философии истории, но не философской антропологии. Однако структуралисты вскоре отказались от постулата о «смерти человека». Напротив, они пришли к убеждению, что тема человека все равно остается главенствующей в философии. Не случайно структурный метод, который первоначально был разработан в лингвистике, быстро внедрился в «науки о человеке» — антропологию, этнологию, психологию, социологию и др.

На увлечение темой человека повлияло и развитие так называемых точных дисциплин. Оказалось, что для продуктивного изучения мира природы вовсе не обязательно исключать человека из живого поля исследования. Мир, который обнаруживали физики, не представлялся более, как прежде, огромной машиной. Но что самое поразительное, мир воспринимался как сеть отношений, которая необходимым образом включала в себя наблюдателя^[1].

Но, разумеется, размах «антропологического ренессанса» определяется не только этим. В XX в. появились философские направления, например экзистенциализм, персонализм, философская антропология, которые вообще видели в человеке главный объект философствования. Так, в 20-х годах XX в. в России, Германии, Франции стало складываться новое направление — экзистенциализм (от позднелатинского existentia— существование). Это тип суровой и трезвой философии, освобождающей человека от всяких иллюзий и утешений. Позже внимание философов привлек человек, обретший опыт двух мировых войн и получивший, следовательно, тяжелую жизненную практику. Единственная цель такого человека — справиться с выпавшим ему роком.

Другое направление, которое символизирует собой «антропологический ренессанс», — это персонализм. Для философовперсоналистов человек оказывается не столько мыслящим существом, сколько действующей личностью, позиция которой глубоко продуманна. Как самостоятельное философское течение персонализм зарождается в конце XIX в. в США (Б. Боун, Дж. Фойе) и в первой четверти XX в. в России (Н.А. Бердяев, Л. Шестов, Н.О. Лосский) и во Франции (Э. Мунье, Ж. Лакруа, отчасти М. Мерло-Понти и Г. Марсель)¹.

Персоналисты считают, что современная цивилизация подавляет личность. Поэтому перед человеком возникает задача добиться предельной самореализации, сконцентрировать внимание на собственном духовном опыте, который неразрывно связан с культурным арсеналом человечества. Кроме того, человек должен установить взаимосвязь с высшими ценностями божественного происхождения (истина, свобода, благо, красота). «Персонализм переносит центр тяжести личности из ценности объективных общностей — общества, нации, государства, коллектива, — отмечал Н. А. Бердяев, — на ценность личности»^[2][3].

Огромное внимание к личности человека, к его психическому миру повлекло за собой рождение психоанализа. 3. Фрейд разработал психологическую доктрину, которая обнаруживала скрытые связи и основы человеческой духовной жизни. Романтики XIX в. исходили из культа бессознательного как глубинного источника творчества. Их усилиями в общественном мнении укрепилась мысль о том, что сознание не является единственной формой духовной жизни человека. Однако до конца XX столетия не было ясного преставления о том, как рождается бессознательное, какова его структура, что его связывает с сознанием.

Но действительно ли именно антропологический бум обуславливает современную философскую ситуацию? Ведь в XX в. сложилось много направлений, которые были чрезвычайно далеки от постижения человека. Родилось специфическое умонастроение — сциентизм (от лат. scientia— наука), которое абсолютизировало роль науки в системе культуры. Сциентистское мировоззрение действительно обнаруживает безразличие к собственно человеческой проблематике.

Однако все-таки «антропологический ренессанс» — специфическая примета нашего времени. Возьмем, к примеру, современную герменевтику (от греч. hermeneutikos — истолковывающий).

Герменевтика поначалу была особым методом классической науки о языке, позволяющим осмысленно толковать памятники древней культуры. Затем она превратилась в специфический метод наук о духе. Так вот герменевтика через центральную категорию «понимание» раскрывает напряженный диалог человека с самим собой, с созданной им культурой.

Структурализм, о котором уже шла речь, изучая человека, выявляет наследие многочисленных ушедших веков, запечатлевших себя в глубинных структурах сознания человека. Еще одно модное направление в современной западной философии и социологии — социобиология. Его представители пытаются объяснить близость человека к животному миру, эволюционно-биологические предпосылки социального поведения человека. Это также связано с постижением человека, поскольку социобиологи стремятся соотнести генетику (учение о развитии) с культурной эволюцией.

Итак, интерес к человеку в современном общественном сознании можно считать глубоким и всепроникающим. Выстраивается некая панорама современных суждений о человеке, определенных подходов и концепций, в рамках которых осмысливается природа человека. Мы можем даже говорить о пестром спектре философско-антропологических учений. Как их систематизировать? Отчего некоторые термины, например антропологизм, антропоцентризм, оцениваются в разного рода изданиях, в том числе и энциклопедических, как отрицательные, ненаучные понятия. Каковы перспективы современного антропологического бума?

Прежде чем ответить на эти вопросы, надо, видимо, подчеркнуть, что опыт персоналистической философии, о котором говорил Н. А. Бердяев, разумеется, не является единственно возможным для философии. На протяжении многих веков сложились разные направления, школы, мировоззренческие позиции. Попробуем уточнить место антропологического мышления внутри философии в целом.

Несколько слов о замысле учебника и его структуре. Поскольку в отечественной литературе обнаруживается разнобой в понимании философской антропологии, ее объема и направленности, может возникнуть вопрос о том, что в книге есть, а чего нет. Разумеется, данный учебник — всего лишь одна из попыток выстроить относительно целостное представление о том, как может читаться в вузах данная дисциплина.

При этом важно сослаться на то, что предлагаемый учебник по философской антропологии не является моей первой и единственной работой. В 1995 г. мною выпущено учебное пособие для общеобразовательных учебных заведений «Человек». Книга явилась первой попыткой представить учащимся вариант антропологической философии. В 1997 г. вышло в свет «Введение в философию», учебное пособие для учащихся 10−11 классов. Это тоже версия антропологического мышления. Наконец, в том же году читателям была представлена книга «Философская антропология» для вузов"¹, та же тема развита в учебнике «Основы философии»^[4][5].

Предлагаемое издание, разумеется, учитывает опыт проделанной работы. Однако данный учебник является оригинальным произведением. Я пытался на этот раз создать такую книгу, которая освещала бы различные типы философско-антропологических учений, раскрывала спектр философских проблем человека, представляла философскую антропологию как самостоятельную дисциплину.

Учебник состоит из двух томов. Первый том включает в себя пять глав, каждая из которых соответствует самостоятельному блоку. Первый блок — это вопросы, которые характеризуют дисциплину (спектр мировоззренческих установок, предмет, понятие). Второй — систематика антропологических идей, проблемы типологии антропологических учений, антропологическая катастрофа. Третий — бытие человека (антропогенез, человеческое существование, бытие, небытие). Четвертый — проблема человеческой субъективности во всем ее многообразии (страсти, одухотворенность, драматургия сознательного и бессознательного). И, наконец, пятый блок — персоналистическая традиция (генезис, спектр проблем, неисчерпаемость личности).

Второй том учебника раскрываются вопросы, связанные с человеческими экзистенциалами: смысл жизни и ее ценности (уникальность жизни, концептуальные подходы, нравственная идея счастья, три категории ценностей), философия любви (происхождение, виды, взаимосвязь с религией), страдания (феномен мучений, христианская и экзистенциальная версии), философское постижение смерти (феномен смерти, комплекс образов и символов, различные взгляды и истолкования смерти), феномен страха (его постижение, воплощения, беспричинный страх).

В результате изучения материалов учебника студент должен:

знать

• • что представляет собой философская антропология как отдельная область философского знания;
• • этапы ее развития в качестве философского постижения человека;

уметь

• • анализировать проблему человека на различных этапах ее развития;
• • пользоваться понятиями философской антропологии;

владеть

• • специфическими методами философско-антропологической рефлексии;
• • принципами философского постижения человека.

• [1] Капра Ф. Уроки мудрости. Разговоры с замечательными людьми. М., 1996. С. 11 (см. также: Гроф С. Путешествие в поисках себя. М., 1994; Гроф С. Холотропное сознание. М., 1996).
• [2] См.: Мунье Э. Манифест персонализма. М., 1999.
• [3] Бердяев Н. А. Царство духа и царство кесаря. М., 1995.
• [4] См.: Гуревич П. С. Философская антропология. М., 1997.
• [5] См.: Гуревич П. С. Основы философии. М., 2000.