Средневековая Россия в описаниях иностранцев
Оценивая данный вид литературы, следует иметь в виду, что она предназначалась не для русских, а для сограждан авторов. Излагая сведения и свои впечатления о России, они, как правило, интересовались тем, что отличалось от привычного для них, и в то же время стремились подчеркнуть преимущества своего образа жизни, своего образа правления, своих культурных основ. Общим для большинства подобных… Читать ещё >
Средневековая Россия в описаниях иностранцев (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Особое место в отечественной историографии занимают сочинения иностранных авторов. Прежде всего, это так называемые «сказания иностранцев», в которых содержатся различного рода описания России, сделанные во время посещений страны. Естественно, что эта литература очень неравноценна; очень многое зависело от того, долговременным или кратким было само посещение, насколько автор владел русским языком, в каких сферах общества он вращался, какие регионы и с какой целью он посещал, как он относился к стране и ее народу и т. д. Кроме того, встречались сочинения, написанные профессиональными зарубежными историками.
Западные известия о Древней Руси лаконичны. Они содержатся в так называемых «Вертинских анналах» (835—861 гг.), в «Хронике Титмара Мерзебургского» (1012—1018 гг.). От XIII—XV вв. известны случайные заметки о России, сделанные проезжавшими через нее на Восток путешественниками. Для них всех Россия — страна далекая, обширная, с очень холодным климатом.
Что касается зарубежных исторических сочинений о России, то М. А. Алпатов утверждает, что на Западе они появились лишь с периода Московского царства, а до этого имелись лишь скудные сведения миссионеров и случайных проезжающих. Перелом, по его мнению, наступал в XV в., когда складывалось русское централизованное государство. Интерес к России стали испытывать Папский престол, германцы, Англия. В XVI в. этот интерес усиливался, а XVII в. вызвал уже целый поток литературы о России. Один только интерес к самозванцам создал целую россиеведческую традицию, в которой история занимала уже значительное место.
Оценивая данный вид литературы, следует иметь в виду, что она предназначалась не для русских, а для сограждан авторов. Излагая сведения и свои впечатления о России, они, как правило, интересовались тем, что отличалось от привычного для них, и в то же время стремились подчеркнуть преимущества своего образа жизни, своего образа правления, своих культурных основ. Общим для большинства подобных сказаний был географический и этнографический подходы к подаче материала. Редкие заметки имели историческую составляющую, концентрировали внимание на историческом опыте России. Историографическая составляющая этих работ, как правило, ограничена, поскольку приводимые ими сведения, как правило, вторичны, равно как и концепции истории России, когда они приводятся.
Павел Иовий (1483—1552 гг.) написал свой труд «Современная история» как итог бесед с русским послом. Он описывал географию России и старался объяснить причины того, что Москва стала центром государства.
Антонио Поссевино (1534—1611 гг.) был проводником папской политики в России; его труд «Московия» содержит рекомендации по активизации деятельности в стране католических миссионеров. В нем имеются интересные сведения об отношении России с Ватиканом.
Австрийский дипломат Сигизмунд фон Герберштейн (1486—1566 гг.) дважды был послом в России. Человек информированный, он был знатоком международного положения и даже исполнял роль посредника во взаимоотношениях России и Польши. Герберштейн написал книгу «Записки о Московии» (1549 г.), основанную главным образом на собранных им самим сведениях по географии, этнографии страны, а также летописях, исторических записках и справках, ряде других документов. Например, согласно летописям, он излагает легенду о Рюрике, Синеусе и Труворе, или отмечает, что московские государи ведут свое родословие от римлян. Он связывает политику Ивана Грозного с предшествующим историческим опытом России. При этом Россия трактуется как агрессор. Специальное внимание было обращено автором на роль светской власти в России, на факт неприятия Флорентийской унии именно светским лидером.
Ричард Ченслер (Ченслор) (1521—1556 гг.) оставил воспоминания о том, как его принимал царь Иван Грозный, рассуждал об армии и вопросах военного строительства в России.
Энтони Дженкинсон (1529—1610 гг.) первый посол Англии в России и представитель Московской торговой компании, в 1562 г. издал в Лондоне карту с пояснениями под названием «Описание Московии, России и Тартарии».
Джером Горсей (ок. 1550 — 1626 гг.) неоднократно бывал в России (1580—1591 гг.), подолгу жил здесь, занимаясь дипломатической и коммерческой деятельностью. Его перу принадлежит ряд сочинений: «Путешествие Горсея», «Описание коронации Федора Иоанновича», «Второе и третье посольства к русскому царю», «Письма к лорду Берлею о России» и др., в которых содержались ценные сведения о России в годы после смерти Ивана IV, о гибели в Угличе царевича Дмитрия в 1591 г., о внешней политике и пр.
Джайлс Флетчер (1548—1611 гг.) является автором сочинения «О государстве русском». Автор работал над ним в период острого конфликта между Россией и Англией. Многое он видел сам, но многое почерпнул из записок других иностранцев. Флетчер был убежден, что у России, не в пример странам Запада, нет истории и памятников старины. Правда, он передавал некоторые сюжеты из древней российской истории, однако часто добавлял в рассказ свое понимание событий. Так, например, он знал историю о варягах, но излагал ее своеобразно: сначала государство возникло вокруг Киева, и основала его славянская династия. Затем в борьбе победил Новгород, оказавшийся в руках варяжских князей.
Среди источников Флетчера — в основном труды европейских авторов, в первую очередь поляков.
Вообще польские авторы занимали заметное место среди иностранных авторов, писавших о России. Этому способствовали тесные и разнообразные контакты государств, где было место и торговле, и политическим контактам, и войнам, и союзам. Вместе с тем, именно католическая Польша была тем основным каналом, через который шло западное влияние на Россию. Особенно заметно стало это явление с XV—XVI вв.
Самая ранняя из польских хроник в этом ряду — хроника Мартина Гама (ум. в 1113 г.). Известны также «Анналы, или Хроники славного королевства Польши» Яна Длугоша (в 1479 г. он первым в истории употребил применительно к татарскому владычеству на Руси термин «иго»), «Хроника всего мира» Мартина Бельского (1550-е гг.), «Вертоград Королевский» Бартоша Папроцкого (1599 г.).
Определенное место история России занимала в трудах хрониста Матея Стрыйковского (1547 — ок. 1593 гг.). Он окончил Бжезинскую школу в 1560 г., затем учился в Краковском университете с перерывами на период участия в войне с Россией. Затем служил в Витебском гарнизоне, где и написал свой первый исторический труд, изданный Александром Гваньини в 1578 г. под собственным именем. Создавая свой труд, Стрыйковский активно использовал польские хроники и русские летописи. Свою новую книгу, названную «Хроники» он опубликовал в 1582 г. После этого Стрыйковский принял духовный сан и посвятил себя изучению истории. Стрыйковский много путешествовал, знакомился с древностями Западной Руси. Сам историк высоко оценивал достоверность русских летописей и предпочитал их литовским.
В XVII в. около 50% переводной литературы было польской. Именно она давала материал по общеславянской истории.
Этот список не исчерпывает всех сказаний иностранцев о России. Можно расширять его за счет записок, посвященных сугубо конкретным темам и отдельным персоналиям нашей истории. Известны, например, «Записки о Московии» Генриха Штадена, «Путешествие в Московию» Августина Мейерберга (с иллюстрациями), записки Павла Алеппского, «восточных» авторов.
Оригинальным мыслителем третьей четверти XVII в. был Юрий Крижанич, хорват по национальности, который в 1658 г. в Вене познакомился с русским посланником и вскоре получил разрешение приехать в Россию. Однако вскоре после приезда, в 1661 г., он был сослан в Тобольск, где и прожил 15 лет. После смерти царя Алексея Михайловича, в 1676 г., он получил разрешение покинуть Россию.
Центральное произведение Крижанича — «Политичные думы», где он выступал как историк и публицист. В этом произведении автор описывал порядки современной ему России, излагал свои взгляды на значение России среди других славянских государств.
Касаясь проблем истории он, в отличие от большинства своих современников, критиковал концепции российской истории, возводившие происхождение Рюрика к Августу. Он считал, что значение Римской империи ограничивается рамками исключительно римской истории, и тянуть туда корни русской государственности неверно.
Первым в историографии Крижанич усомнился в подлинности исторической личности Гостомысла. Легенда о призвании варягов, по его мнению, зародилась при князе Владимире с целью прославления его предков, которых по обычаю искали в чужих землях. В противовес этому Крижанич считал, что в России нужно больше ценить свое. Поэтому он ополчался против «ксеномании», или «чужебесия», которое есть «бешеная любовь чужих вещей и народов».
Крижанич являлся последовательным сторонником неограниченной монархии. Именно поэтому он возлагал надежды на Россию, в которой эта форма правления нашла развитие. Важнейшей задачей России он называет заботу о внутренней прочности государства.
Останавливаясь на способах правления государством, Крижанич выступает против сторонников «крутого владения» и «людодерства», а в России они процветали, равно как и взяточничество. Впрочем, по этому поводу он отмечает, что московские судьи получают очень мало, а потому не могут прожить без взяток. Нечего потому и удивляться, что «па Москве есть тако много воров и разбоев, и людоморства, но паче диво, како еще люди праведны могут на Москве жить». При этом он считает, что крестьянство находится в России в гораздо лучших условиях, чем в других странах.
Основой богатства страны Крижанич считал земледелие. Вместе с гем, он призывал власти к развитию торговли, ремесла, горных промыслов (в частности, указывал на тот факт, что в России есть месторождения железной руды, например, в Туле), которые также дают государству богатство.
Творческое наследие Крижанича, хотя и иностранца, однако с безусловной симпатией относившегося к России и искренне желавшего добра ее народу, стоит особняком в отечественной историографии.
Характерно, что в ответ на интерес иностранцев к России появлялись исторические сочинения, в известном смысле обслуживавшие этот интерес. Наиболее характерным в этом ряду можно считать труд подьячего посольского приказа Григория Карповича Котошихина (ок. 1630 — 1667 гг.). Человек, достаточно неоднозначный и далеко не безупречный в моральнонравственном плане, однако безусловно талантливый и главное — хорошо сведущий в вопросах государственного управления российского государства, он, изменив родине, в 1664 г. бежал сначала в Польшу, затем в Швецию, где вскоре совершил уголовное преступление и был казнен. По прибытию в Швецию он получил задание от шведского правительства описать обычаи и нравы русских, которые рассматривались шведами как потенциальные противники. Учитывая характер задания и сложившуюся политическую ситуацию, Котошихин, желая угодить новым хозяевам, написал по существу антироссийское сочинение, в котором, однако, нашли отражение многие реальные стороны русской жизни того времени. Котошихин писал о том, что в первую очередь может быть интересно иностранцам: об особенности государственной службы и жизни, учреждениях, сословиях, делопроизводстве и т. д. Приводится у Котошихина и много исторических сведений, которые обыкновенно не фиксировались бытописателями и хролистами, жившими в России и считавшими многие сведения само собой разумеющимися или не подлежащими обсуждению (например, об ограничениях власти царя Михаила Федоровича).
Как и многие записки иностранцев о России, труд Котошихина стал известен российской общественности многие годы спустя после его написания. Русский подлинник был найден в 1838 г., годом ранее — шведский перевод.
Период отечественной истории, а, следовательно, и историографии, до завершения XVII в. имел, как мы видели, свои внутренние этапы.
Средневековое историческое знание имело довольно сложную структуру. Прежде всего, оно делилось на два различных типа: историю священную и историю светскую («профанную»). Источник первого типа — трансцендентный, «живое божественное откровение». Второй же основывался на человеческом опыте и человеческой памяти. Священная история — объект веры. Система «знания», образуемая верой, основана на передаче «слова» («логоса») во времени. Индивид, «узнавший» и признавший его, тем самым не только узнает историю, он становится, как верующий, причастным к ней от начала и до конца.
Таким образом, в соответствии с воззрениями мыслителей того времени, «слово Божье» составляет содержание человеческой истории. Священная история — это история всемирная, всечеловеческая, ее содержание раз и навсегда раскрыто в Библии. Абсолютная истинность ее сообщений обусловлена их божественным происхождением. Подобная истина не меняется с течением времени, поскольку она приподнята над ним. Человек, по милости Божией, приобщен к ней, но она ему не подчиняется и от него не зависит.
Светская история представляет собой плод «мудрствования» человека и уже по одному этому не идет ни в какое сравнение с историей Священной, а потому и не может рассматриваться в качестве истинного знания. Ее сообщения изменчивы, в зависимости от места и времени, а потому их правомернее относить к разряду «мнений» более, нежели к разряду истин. Одним словом, соотношение этих двух типов истории в системе средневекового знания может быть выражено в таких дихотомических понятиях, как абсолютное и относительное, подлинное и мнимое, божественное и человеческое.
Отмеченное выше разнообразие жанров, форм исторических сочинений этого времени означало их взаимодействие, взаимопроникновение, развитие. Вероятно, некоторые формы сочинений теряли свое значение, другие, напротив, наращивали, но они не исчезали совсем. Это касалось, например, летописания. Хотя его значение, как мы отмечали, снижалось, однако оно на протяжении всего XVII в. продолжало жить и развиваться. Они бытовали рядом с «Казанской историей», «Степенной книгой» (и принципиально новой «Латухинской Степенной книгой» Тихона Макарьевского), временниками и историческими повестями Смутного времени, повестями и сказаниями Петра Золотарева и работами других авторов. Вместе с новейшими формами сочинений типа «Синопсиса», «Корня российских государей», «Василиологиона» и «Хрисмологиона» и других появляются переводные сочинения, связанные с историей античности, с всемирной историей; среди последних имелись и работы, затрагивающие сюжеты, связанные с историей России (М. Бельского, А. Гваньини, М. Стрыйковского, П. Пясецкого и других).
Историческая наука за столетия прошла большой путь. Менялись формы исторических сочинений, менялись подходы к истории. Летописи теряли свое значение, возрастало значение исторических сочинений. К концу XVII в. стали появляться исторические труды, напоминавшие собой монографии. Исторические концепции таких авторов, как С. А. Медведев, С. У. Ремезов, А. И. Лызлов отходили от прежних теологических воззрений, объяснявших ход исторических событий волей провидения, давали реально-историческую интерпретацию событий, объясняли их с позиций человеческого разума. Все это способствовало процессу выделения исторических знаний в особую отрасль гуманитарных наук.
Мы можем сделать общий вывод, что в России в последней четверти XVII в. жила и развивалась богатая и разнообразная историческая литература; она с лихвой заполняла «пропасть» между «древним и новым периодами в развитии русской литературы» по истории. Очевидно, именно всплеск творческой активности XVII в. послужил основой развития позднейшей отечественной историографии Б. И. Куракиным и А. И. Манкиевым, В. Н. Татищевым и Г. Ф. Миллером, И. Н. Болтиным и М. М. Щербатовым — до Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева.
В современной историографии существует мнение, что такие исторические произведения XVII в., как «Созерцание краткое» и «Известие истинное» С. Медведева, «История…» Ф. Грибоедова, «Степенная книга» Тихона Макарьевского, «Скифская история» А. И. Лызлова и ряд других произведений, в которых тщательно продуманный замысел сочетался с внимательным отбором источников и сопоставлением сведений, знаменовали собой начало нового этапа в развитии русской историографии, связанного с переходом от накопления к ученому осмыслению исторических знаний. Это противоречит распространенному мнению о возникновении научного подхода к истории России только во второй четверти XVIII в., во времена В. Н. Татищева.
Тем не менее, представляется, что и история как наука, и в еще большей мере историография как отдельная дисциплина стали функционировать на новых основаниях именно с XVIII в. К этому следует добавить: это стало возможным лишь на основе тех достижений, которые были сделаны и накоплены в предыдущие века. Более того, необходимо согласиться с утверждением М. Н. Тихомирова: «Сама история представляется некоторым людям таким предметом, который был чуть ли не выдуман в буржуазные или феодальные годы. Для них странным прозвучит уверение, что историческое познание живет на свете уже с того времени, когда человек сделался разумным существом»[1].
К концу XVII в. в стране были сделаны существенные шаги на пути к формированию исторической науки. Так, И. Д. Ковальченко писал, что.
«…анализ и альтернативных исторических ситуаций, и принятых решений, и путей, и методов деятельности, и самой этой деятельности для истории имеет своей главной задачей объяснение того, что было и почему было так, а не иначе, а не то, чтобы сожалеть о том, что история протекала не так, как нам бы хотелось, или рисовать иллюзорные картины — что было бы, если бы…»[2]. Если исходить из этого критерия, следует признать, что отечественными исследователями допетровского времени было сделано очень много для того, чтобы считать этот период полноправной составной частью историографического процесса.