Антропоцентризм. 
Философия в 2 ч. Часть 1. Введение в философию. 
Классическая философия

Дохристианская греческая мысль была определенно космоцентричной. Ее общая установка в рассмотрении человека определялась идеей микрокосма как отражения макрокосма: человек есть часть Вселенной наряду с другими частями. Сократ, совершивший радикальный поворот греческого мышления к человеку, оставил неизменным способ рассмотрения человека в ряду других существ, хотя и акцентировал внимание на душе. Показательно также определение, данное Аристотелем: «Человек есть политическое (общественное) животное». Человек и мир античностью не противопоставлены. Для Библии же характерна иная трактовка. Человек — не просто часть Вселенной, предмет среди предметов: он резко выделяется среди всех существ, поскольку создан «по образу и подобию Божию». В сочетании с идеей надмирности христианского Бога этот тезис означает резкое возвышение человека в смысле возложения на него особой миссии и ответственности. Способность свободно принять Божью волю как свою собственную возводит человека на небывалую высоту, возвышает его среди тварных существ. Человек становится центром тварного мира.

Греки воспринимали законы межчеловеческих отношений как законы, идущие от «природы вещей». Поэтому нравственность мыслилась ими в качестве продолжения природных законов в человеческом обществе. С этой точки зрения нравственные установления суть природная необходимость, которой человек должен подчиниться, поскольку в противном случае он станет причиной собственных бед и неприятностей. Бог античных философов — не более чем олицетворение природных законов и сам подчинен им. Христианский же Бог не только находится выше сферы природных законов, но и дает нравственный закон людям. Этот закон выступает в виде божественного повеления. Следовательно, законы межчеловеческих отношений не являются природными и не установлены самими людьми: они божественного происхождения. Высшей добродетелью становится следование божественным заветам. Требования нравственности прямо фиксируются в Священном Писании, прежде всего в десяти заповедях и в Нагорной проповеди Христа, а также во множестве данных им указаний и советов. Наибольший грех состоит в нарушении божественных заветов. Отказ следовать им означает не только неповиновение, но и стремление смертного человека возвыситься над другими людьми, подняться до уровня Бога и присвоить себе его права. Последствия легкомысленной самонадеянности человека раскрываются Библией в притче о «первородном грехе».

Первородный грех состоит в неподчинении изначальному повелению не трогать плодов с древа познания добра и зла. Вкусив запретный плод, человек продемонстрировал нетерпимость ко всякого рода ограничениям, нежелание нести груз ответственности, более того — желание быть Богом. Первый совершенный людьми грех свидетельствовал об их склонности полагаться в вопросах добра и зла, т. е. во всех самых сложных вопросах, исключительно на самих себя. Но если человек таков, что неустранимо желает познать все собственным путем, то ему должна быть известна и обратная сторона этого стремления. Нарушив божественный запрет, Адам и Ева вошли в мир зла, страданий и смерти, отделившись от Бога. Грех стал не только неизбежным атрибутом земной индивидуальной жизни человека, но вошел в человеческую историю, в историческое развитие общества. Смертность человека становится синонимом человеческой греховности, преодолеть которую можно только на пути возврата к Богу. Явление Христа, его искупительная жертва, преодолевающая грех, привнесенный в мир вместе с грехом Адама, и воскресение Христа — все это свидетельствует о божественной готовности снять вину с человека, освободить его от последствий греха. Дохристианская античная философия также искала путь спасения, освобождения от грехов. Она видела его по преимуществу в знании, в познавательной активности. Но дохристианские мыслители справедливо полагали, что этот путь доступен для немногих, поскольку все люди не могут профессионально заниматься наукой, т. е. быть «философами». Отсюда следовал вывод, что избавление от грехов доступно лишь меньшинству — только тем, кто обладает добродетелью познания. Библия же открывает иную возможность, перенося акцент с познания на веру.