Психометрическая традиция. 
Введение в клиническую психологию

Уже в 1910 г. Вильям Хейли (William Healy) внедряет в клинику («child guidance clinic»), открытую годом раньше, в которой, помимо самого Хейли как психиатра, работал и психолог Грейс Фернельд и которая ориентировалась больше на ученых типа Джемса, а не на более ригидных вундтовцев и экспериментально и статистически ориентированных психологов (цит. по: Watson, 1953. Р. 329), интеллектуальный тест Вине — Симона, что вполне закономерно, поскольку это отвечало одной из первых и основных традицийпредпосылок развития клинической психологии в США — психометрической традиции.

Интересно в этой связи отметить, что американские историки клинической психологии, в частности Роберт Уотсон, начинают ее историю не с Лайтнера Уитмера, а с психометрической традиции в психологии и Дж. МакКина Кеттелла, который в 1890 г. ввел в обиход термин «mental test». Тест предназначался для изучения индивидуальных особенностей, чем занимались и его соотечественники Торндайк и Вудвортс, а затем Терман и Йеркс, особенно перед и во время Первой мировой войны, когда было создано огромное количество тестов — батареи тестов, многие из которых вошли затем и в клиническую практику как психодиагностический инструментарий клинической психологии.

Почти через 15 лет подобную клинике Хейли в рамках «движения оказания помощи детям» клинику при университете в городе Айова открывает Сишор (Seashore). В 1927 г. при Гарвардском университете была открыта психологическая клиника Мортона Принса (Morton Prince). Отличало ее тесное сотрудничество академической и клинической психологии. Позже во главе клиники стал А. Мюррей (Henry A. Murray), известный больше как автор проективного теста ТАТ, собравший блестящую группу сотрудников, в которую входили Дональд В. МакКиннон, Сол Розенцвейг, Р. Нервитт Стенфорд и Роберт В. Уайт, которые реализовали великолепный проект по исследованию личности, известный как «Exploration in Personality» (1938). В этот период в психологических клиниках и за их пределами (в большей степени, пожалуй) растет число клинических психологов и сфер, ими охватываемых.

В 1941 г. Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну. Это событие в большей мере, чем любое другое, дало толчок превращению клинической психологии в крупную и динамически развивающуюся прикладную область. Армия заказала клиническим психологам сотни программ для лечения эмоциональных расстройств у военных.

После войны потребность в клинических психологах даже возросла. Управление по делам ветеранов (.Veterans Administration, VA) несло ответственность более чем за 40 тысяч ветеранов войны, страдающих различными психологическими расстройствами. Еще более трех миллионов людей нуждались в профессиональной переподготовке и индивидуальных консультациях для возвращения к нормальной гражданской жизни. Психологическая помощь требовалась приблизительно 315 тысячам ветеранов, оказавшимся вследствие полученных на войне травм физически нетрудоспособными. Увеличивался спрос на профессиональных консультантов по проблемам психического здоровья; он существенно превосходил предложения. Чтобы помочь удовлетворить эту потребность, Ассоциация ветеранов (VA) финансировала программы повышения квалификации для дипломированных психологов в университетах и оплачивала обучение аспирантов, которые изъявляли желание работать в госпиталях и клиниках для ветеранов. Клиническим психологам пришлось иметь дело с новым типом пациентов. Если до войны они в основном занимались проблемными детьми, у которых были трудности в обучении и общении, то в послевоенные годы столкнулись с диагностикой и лечением серьезных эмоциональных проблем у взрослых. Право гражданства в США клиническая психология получила лишь в 1947 г.

Сегодня клиническая психология в США — самая популярная из прикладных направлений, более трети всех аспирантов-психологов специализируются именно по клинической психологии. Клинические психологи работают в центрах психического здоровья, школах, коммерческих организациях, занимаются частной практикой. Семь из восьми подразделений АРА занимаются теоретическими и прикладными проблемами психического здоровья. Почти 70% ее членов работают в области здравоохранения. В 1995 г. журнал «Деньги» («Money») назвал психологию четвертой в списке из пятидесяти самых перспективных профессий XXI в.

Психометрическая традиция в психологии, которая оказала влияние и на клиническую психологию, связана, прежде всего, с именами Френсиса Гальтона (считается, что и знаменитый родственник последнего — Ч. Дарвин, хотя и не в рамках психометрии, но внес свой вклад изучением эмоций и развития ребенка в развитие клинической психологии), Дж. МакКини Кеттелла и Альфреда Вине, первыми разработавшими и предложившими использовать для оценки индивидуальных различий тесты.

В 1888 г. Альфред Вине, директор лаборатории экспериментальной психологии в Сорбонне, вместе с Симоном, главврачом психиатрической клиники под Парижем, опубликовали очерки «Новые методы оценки уровня интеллекта у анормальных» (1905), которые представляют собой начало клинической психодиагностики.

Надо отметить, что в рамках этой и других психологических традиций трудились много учеников Вундта, в частности МакКин Кеттелл. Психометрическая традиция нашла свое продолжение и в последующие годы, особенно усилившись во время Первой и Второй мировых войн. Так, во Второй мировой войне с американской стороны приняли участие свыше 1500 психологов (25% общей численности), многие из которых оказались вовлеченными в работу клинических (врачебных) команд, терапевтических консилиумов, экспертных комиссий и т. п., где им пришлось использовать соответствующие методы диагностики и психологической помощи. По некоторым данным, бывшие военные психологи после войны начали практиковать в клинических рамках и использовать клинический метод в три раза чаще, чем до войны.

В этой связи следует напомнить, что нечто подобное случилось и с отечественными (советскими) психологами, хотя не в таком массовом порядке, поскольку их было катастрофически мало, если не сказать единицы. Однако благодаря труду этих единиц — А. Р. Лурия, Б. Ф. Зейгарник, А. В. Запорожец, В. Н. Мясищев — была оказана существенная помощь раненым. В результате их работы в клиниках и госпиталях после войны сформировались такие составные части клинической психологии, да и психологии вообще, как нейропсихология и патопсихология.

Значительный вклад в развитие психометрической традиции в клинической психологии внес Фрэнсис Гальтон (Francis Galton, 1822—1911), главной сферой научных изысканий которого явилось исследование человеческих способностей. Его фундаментальный труд «Наследственный гений» увидел свет в 1869 г. Интересна и его статья «Стадность у рогатого скота и человека». В ней, рассуждая о «стадном инстинкте», свойственном человеческому обществу, Гальтон утверждал, что в прошлом этот инстинкт был оправдан, но в современных условиях он вреден. Его необходимо преодолеть, чтобы вывести человеческий род на путь морального и интеллектуального прогресса. Средство к этому предлагалось то же, что и для улучшения породы скота, — искусственный отбор.

Такие идеи возникли у Гальтона под впечатлением «Происхождения видов» Ч. Дарвина. Первая статья ученого о наследовании человеческих черт «Наследственный талант и характер» появилась в 1865 г. Уже в ней намечены основные принципы, которых он придерживался в последующих изысканиях.

Главное убеждение Гальтона состояло в том, что талант человека и вообще все психические свойства так же наследуются, как и его физические качества. Для аргументации этого положения им был разработан так называемый близнецовый метод, впоследствии получивший в психологии чрезвычайно широкое распространение. Сопоставляя степень схожести по ряду параметров монозиготных и дизиготных близнецов, Гальтон еще более укрепился в убеждении, что наследственность играет решающую роль в становлении личности, а условия среды — второстепенную.

Признание наследственности таланта неизбежно направило мысль Гальтона на изучение и измерение ее функций, то есть на психометрические исследования: «Психометрия есть искусство охватывать измерением и числом операции ума, как, например, определение времени реакции у разных лиц… Пока феномены какой-нибудь отрасли знания не будут подчинены измерению и числу, они не могут приобрести статус и достоинство науки». Последняя его фраза стала впоследствии лозунгом биометрической лаборатории, основанной им в Лондоне.

Психологические исследования, проводимые ученым, были очень разнообразны. Некоторые его наблюдения и эксперименты не укладываются в рамки ни одной теории, как, например, «знаменитая прогулка сэра Гальтона». Суть этого опыта поистине поучительна. Однажды сэр Фрэнсис решился на своеобразный эксперимент. Прежде чем отправиться на ежедневную прогулку по улицам Лондона, он внушил себе: «Я — отвратительный человек, которого в Англии ненавидят все!». Он несколько минут концентрировался на этом убеждении, что было равносильно самогипнозу, и отправился, как обычно, на прогулку, во время которой произошло следующее. На каждом шагу Фрэнсис ловил на себе презрительные и брезгливые взгляды прохожих. Многие отворачивались от него, и несколько раз в его адрес прозвучала грубая брань. В порту один из грузчиков, когда Гальтон проходил мимо него, так задел ученого локтем, что тот плюхнулся в грязь. Казалось, враждебное отношение передалось даже животным. Когда он проходил мимо запряженного жеребца, тот лягнул ученого в бедро так, что он опять повалился на землю. Гальтон пытался вызвать сочувствие у очевидцев, но, к своему изумлению, услышал, что люди принялись защищать животное. Гальтон поспешил домой, не дожидаясь, пока его мысленный эксперимент приведет к более серьезным последствиям.

Эта достоверная история описана во многих учебниках психологии. Из нее можно сделать два важных вывода. Человек представляет собой то, что он о себе думает. Нет необходимости сообщать окружающим о своей самооценке и душевном состоянии. Они и так почувствуют. Практически это означает, что если нас что-то не устраивает в нашем мироощущении и поведении, в отношении к нам других людей, надо попробовать это изменить. Но любому изменению поведения должно предшествовать изменение мышления. Эта идея нашла свое практическое воплощение, например, в бихевиорально-когнитивной психотерапии (Залевский, 2002, 2006). Хорошее настроение и высокая самооценка способствуют успеху в делах и гармонии в человеческих отношениях.

Гальтон считал возможным классифицировать людей на основании измерения скорости «образования суждений». Он разработал несложный опыт, который состоял в том, что испытуемый должен был различать альтернативные сигналы, А и В, нажимая на ключ в ответ на, А правой рукой, на В — левой. Различение сигналов и соответственно рук требовало известного интервала, не одинакового у разных людей. Это время, необходимое для «образования суждения», измерялось. Такой опыт фактически являет собой пример психометрического теста.

Интересно, что представление Гальтона о времени реакции (ВР), как важном показателе протекания психических процессов, на протяжении всей истории психологии остается предметом оживленных научных дискуссий и по сей день находит своих сторонников. Так, Г. Ю. Айзенк (1968), признанный эксперт в области психодиагностики, утверждает, что ВР является одним из наиболее существенных критериев уровня интеллектуальной одаренности, тем самым фактически подтверждая давнюю идею Гальтона.

По мнению многих, Гальтона можно назвать основоположником психометрического направления в психологии, первым среди тестологов. Хотя сам он созданные им методы тестами не называл. Слово «тест» издавна бытует в английском языке в значении «испытание», «проверка», «проба». Для обозначения психометрических методик его впервые употребил американец Джеймс МакКин Кеттелл в своей статье «Умственные тесты и измерения» (1890).

В 1844 г. на Международной выставке здравоохранения в Кенсингтоне Гальтон открыл Антропометрическую лабораторию. Он хотел получить статистические данные об объеме человеческих способностей. За три пенса посетители выставки проходили обследование, состоявшее из 17 различных испытаний. Лаборатория вызвала большой интерес, в день ее посещали около 90 человек; в итоге набралось 9337 карточек с индивидуальными результатами. Это был первый эксперимент такого размаха, первое массовое тестирование. Кстати, стало традицией предлагать посетителям международных выставок, прежде всего достижений в промышленности и психологии, пройти психологическое (интеллектуальное) тестирование^[1].

Научную деятельность Гальтон продолжал до глубокой старости. Умер он 17 января 1911 г. в Хейзлмире, близ Лондона.

Многие его идеи и разработанные им методы послужили ориентиром для развития психологической науки, прежде всего дифференциальной психологии. Оценки его творчества впоследствии были различными, порой и негативными. Последнее определялось теми злостными извращениями, которым подвергли его евгеническую теорию разного рода воинствующие фанатики (фашисты в Германии), что, впрочем, не умаляет достоинств концепции Гальтона, глубоко гуманистической по своей сути.

Фрэнсис Гальтон остается одной из ярких фигур в мировой психологии, хотя себя он психологом не считал ввиду неопределенного статуса этой науки в то время. Тем не менее, его исследования на долгие годы определили важные тенденции в развитии психологической мысли, и многие выдающиеся психологи относили себя к его последователям. Это был один из оригинальнейших ученых исследователей и мыслителей современной Англии. Жизнь и деятельность Гальтона подробно описаны его учеником и другом Карлом Пирсоном в книге «Жизнь, письма и труды Фрэнсиса Гальтона». И совсем уж в духе Гальтона Пирсон начал с генеалогии, которую проследил до пятидесятого колена. Среди предков Гальтона оказались: император Карл Великий, киевский князь Ярослав Мудрый, Вильгельм Завоеватель, несколько английских королей, его кузеном был Чарльз Дарвин. А вот по линии отца его предки были из простых крестьян. Отец Фрэнсиса, Самуэль, никакими талантами не отличался, как и все его дети, за исключением девятого, младшего, Фрэнсиса. Отсюда следует, что генеалогическое древо может лишь отчасти служить аргументом в пользу теории Ф. Гальтона о роли наследственности.

С энтузиазмом воспринял идею Гальтона о том, что интеллектуальные функции можно объективно измерять с помощью испытаний сенсорного различения и времени реакции и начал соответствующие испытания Джеймс МакКин Кеттелл (James Mckeen Cattell, 1860—1944).

Напомню, что слово «испытание» (проверка, проба) по-английски звучит как «тест». Благодаря Кеттеллу оно обрело тот психологический смысл, который мы вкладываем в него сегодня.

В 1890 г. в журнале «Mind» увидела свет статья Кеттелла «Умственные тесты и измерения» с послесловием Гальтона, где впервые было научно обосновано практическое использование психометрических методов. «Психология, — писал Кеттелл, — не может стать прочной и точной, как физические науки, если не будет базироваться на эксперименте и измерении. Шаг в этом направлении может быть сделан путем применения умственных тестов к большому числу индивидов. Результаты могут иметь значительную научную ценность в открытии постоянства психических процессов, их взаимозависимости и изменений в различных обстоятельствах» (цит. по: Степанов, 2001. С. 28).

Таким образом, статистический подход — применение серии тестов к большому числу индивидов — выдвигался как средство преобразования психологии в точную науку. Наряду с чисто научной ценностью такого подхода Кеттелл подчеркивал и его возможное практическое значение. Он создал серию тестов для оценки интеллекта студентов колледжей. Предложенные испытания содержали измерения мышечной силы, скорости движений, чувствительности к боли, остроты зрения и слуха, различения веса, времени реакции, памяти и даже объема легких, что тоже почему-то увязывалось с умственными способностями. Выбор этих параметров объяснялся, с одной стороны, приверженностью идеям Гальтона, с другой — тем простым соображением, что элементарные функции можно измерить с большой точностью, а разработка объективных методов измерения более сложных функций казалась в то время совершенно безнадежной задачей.

Еще одним важным вкладом Кеттелла в психологическую науку послужили результаты его опытов по изучению объема внимания и навыка чтения. С помощью тахистоскопа Кеттелл определял время, необходимое для восприятия и называния различных объектов — формы, буквы, слова и т. п. Установленный объем внимания колебался в пределах пяти объектов. Он оставался таким же и тогда, когда испытуемому предъявлялись не разрозненные буквы, а целые слова и даже предложения, т. е. речевые или смысловые единицы, состоящие из значительно большего числа букв или знаков.

При экспериментах с чтением букв и слов на вращающемся барабане Кеттелл зафиксировал феномен антиципации («забегания» восприятия вперед).

Полученные результаты повышали статус не только экспериментальной психологии, но и общей психологической теории, ибо эти направления всегда неразрывно связаны. «В психологии, — писал Кеттелл, — невозможно добиться конкретных и точных результатов, как это делается в естественных науках, если не опираться на эксперименты и измерения. Выход — в тестировании умственных способностей как можно большего числа людей» (Cattell, 1893. Р. 373). Именно этим, по его мнению, и следует заниматься.

Научная общественность высоко оценила заслуги Кеттелла. В 1895 г. он был избран президентом Американской психологической ассоциации. В 1929 г. председательствовал на IX Международном психологическом конгрессе (впервые проводившемся в США). В истории психологии Кеттелл сыграл огромную роль и как организатор, и как популяризатор науки. С 1895 г. он издавал журнал «Наука», а в 1894 г.

совместно с Дж. М. Болдуином основал журнал «Психологическое обозрение», в 1915 г. — журнал «Школа и общество».

Исследования и воззрения Кеттелла оказали значительное влияние на многих ученых. В 1904 г., выступая на Всемирной ярмарке в СентЛуисе, он произнес знаменательные слова: «…не вижу причин, почему применение систематизированного знания к изучению человеческой природы не может в нынешнем веке привести к результатам, которые сравнятся с достижениями физики девятнадцатого века и их значением для изучения материального мира». На этом выступлении присутствовал Джон Уотсон, прославившийся впоследствии как родоначальник поведенческой психологии — бихевиоризма. Идею Кеттелла он воспринял с необычным энтузиазмом. Некоторым историкам это даже дало повод предложить именовать Кеттелла «дедушкой» бихевиоризма. Учеником Кеттелла был и Э. Торндайк, однажды появившийся у его дверей с корзиной в руках. В ней ворочались дрессированные цыплята, из опытов над которыми впоследствии возникли знаменитые законы упражнения, эффекта и другие постулаты бихевиоризма. Среди учеников Кеттелла — блестящий экспериментатор Р. Вудворте и основоположник американской клинической психологии Л. Уитмер.

После смерти Кеттелла историк Э. Г. Боринг написал его детям: «На мой взгляд, ваш отец сделал для американской психологии даже больше, чем Вильям Джемс. Именно благодаря ему психология в США окончательно отделилась от своей прародительницы — немецкой психологии — и стала истинно американской» (1950).

Хотя понятие «тест умственных способностей» ввел Кеттелл, тестовый метод получил распространение благодаря работам Альфреда Бине (Alfred Binet, 1857—1911), независимого психолога-самоучки. Его метод, ставший впоследствии основой известной шкалы Стэнфорд — Бине, обеспечил возможность эффективно измерять умственные способности человека; он знаменовал собой начало современной тестологии. Бине не согласился с подходом Гальтона и Кеттелла, которые для измерения интеллекта применяли тесты сенсомоторных функций. Он полагал, что наилучшим критерием умственного развития может служить оценка таких познавательных функций, как память, внимание, воображение, сообразительность. В 1904 г. ему представилась возможность на практике доказать свою правоту. По инициативе Министерства народного образования Франции была создана комиссия по изучению умственных способностей детей, которые испытывали трудности со школьным обучением. Бине и психиатр Теодор Симон участвовали в работе комиссии и вместе разработали ряд интеллектуальных задач для детей различных возрастных групп.

На основе этих задач и был составлен их первый тест на интеллект. Он состоял из тридцати вербальных, перцептивных и манипулятивных задач, которые располагались по возрастанию трудности. В последующие годы тест неоднократно пересматривался и модифицировался. Бине и Симон ввели понятие «умственный возраст», который определялся по уровню тех интеллектуальных задач, которые способен решать ребенок. К примеру, если ребенок, чей хронологический возраст равен четырем годам, решает все задачи для пятилетнего, то умственный возраст этого ребенка приравнивался к пяти годам.

После смерти Бине в 1911 г. развитие тестологии переместилось в Соединенные Штаты. Там работы Бине получили даже большее признание, чем во Франции. На родине Бине программы по тестированию интеллекта приобрели популярность только спустя 35 лет после его кончины. Тест Бине — Симона перевел на английский язык и представил в Соединенных Штатах Генри Годдард, который работал в частной школе для умственно отсталых детей в Вайнленде, Нью-Джерси. Его вариант перевода теста Бине — Симона был назван шкалой измерения интеллекта.

В 1916 г. Льюис М. Терман модифицировал тест Бине — Симона, который с тех пор стал стандартным. Он назвал его шкалой Стэнфорд — Бине (тест был впервые представлен в Стэнфордском университете) и ввел в широкое обращение понятие коэффициент умственного развития, или интеллекта (IQ — Intellectual Quotient), определяемый как процентное отношение умственного возраста к хронологическому. Шкала Стэнфорд — Бине претерпела несколько редакций и широко используется до сего времени.

• [1] В таком тестировании с оценкой IQ принял участие и автор этой книги на Всемирной промышленной выставке в Ганновере (Германия) в 1976 г., но уже с участиемкомпьютера, и получил соответствующий сертификат.