Культура и эволюция личности в современном человекознании

Первая стадия явлений культурной интеграции и дифференциации становящейся активности человека в его онтогенезе относится к состоянию новорожденности и младенчества. На этой стадии активность разделяется на две относительно самостоятельные формы:

• 1. Индивидный и индивидуальный опыт ребенка в его отношениях с окружающими людьми.
• 2. Самоощущение и самочувствие, благодаря которым опыт постоянно обогащается в тех направлениях, которые являются социально приемлемыми.

Вторая стадия — детство ребенка, когда опыт и самочувствие, интеллект и аффект объединяются благодаря культуре его общения, осуществляемого как в плане невербальном, так и посредством устной, а затем и письменной речи. На этой основе возникают сознание и самосознание. Культурная активность человека дифференцируется в соответствии с известным разделением индивидных, индивидуальных, объектных и субъектных свойств его целостности.

Третья стадия — отрочество; основная проблема личности в отрочестве, — это самоидентификация. В предыдущем возрасте уже произошла полоролевая идентификация. Культура взрослых, определяющих условия воспитания, и субкультура сверстников формируют, при активной позиции ребенка адекватное полоролевое поведение. На самом деле, в отличие от биологизирующих представлений психоанализа, речь идет не столько о полоролевом поведении, сколько о реконструкции внутреннего мира ребенка.

Только имея общее представление о мире, ребенок может осуществлять свое адекватное поведение, в том числе и полоролевое. Поэтому нужно подчеркнуть, что содержание самоидентификации в отрочестве сопряжено с рефлексией, т. е. развитием способности не только понимать себя, но и других, — например, в плане эмпатии, которая представляет собой разрешение проблем эгоцентризма-децентрации. Эгоцентризм — это не эгоизм; эгоизм — это свойство личности, это определенная социальная ориентация на себя, а не на других. Эгоизм противоположен альтруизму.

Эгоцентризм внешне подобен эгоизму, но он представляет собой неразвитую культуру межличностного взаимодействия с другими людьми. Не владея собой, ребенок невольно выбирает абсолютной точкой отсчета свои потребности, которые еще не может удовлетворить самостоятельно, не отдавая себе в них отчета.

Ребенок следует эгоцентризму бессознательно, в то время, как окружающие приписывают этому ребенку осознанный эгоизм. Поскольку ребенок выбирает точку отсчета бессознательно, то эта точка ничем в его сознании не выделяется по сравнению с другими возможными точками отсчета. На сознательном уровне также этой точкой отсчета может быть любая, т. е. ребенок вообще не обладает предпочтительным центром мира. Поэтому эгоцентризм сопровождается децентрацией, например, в той форме, когда ребенок забывает в своем рисунке семьи изобразить самого себя.

Взрослые приписывают ребенку особенности своей собственной психологии, в то время как содержание развивающейся активности детей качественно отличается от вполне дифференцированной активности взрослых. Приписывание ребенку собственных достоинств и недостатков со стороны людей, его воспитывающих, не может быть нами осуждаемо. Они не имеют, как правило, специального антропологического или педагогического образования. Но для специалистов неприемлемо признание ребенка существом изначально недостаточным. Ребенок рассматривается как недоразвитая личность, хотя на самом деле (см. рис. 4.10) структура личности ребенка также является полной, но не столь дифференцированной, как у взрослых.

Рис. 4.10. Культура эволюционирующей целостности человека.

Различие психологии детей и взрослых — это различия в степени культурной интеграции-дифференциации, а следовательно, и в качестве понимания окружающего мира и самого себя. Качественные различия в существе понимания мира, в принципе уже определяют возникновение проблемы культуры взаимопонимания детей и взрослых. Эта проблема усугубляется еще и тем, что существуют различия в темпах освоения внешнего мира и преобразования мира внутреннего: взрослые зачастую, в значительной мере уже теряют способность также быстро самосовершенствоваться и развиваться, как это проявляется у детей. И с этой точки зрения, не дети, а именно взрослые оказываются «недостаточными», но, к счастью, дети, как правило, этого не ставят им в вину.

Культурная интеграция-дифференциация свойств целостной социальной и личностной активности человека в подростковом и юношеском возрастах, с теоретической точки зрения осуществляется по тем же признакам — «сходное» и «отличное», т. е. логика онтогенетического становления остается той же самой что и во всей структуре развивающейся целостности человеческой культуры.

В первую очередь дифференцируются индивидные свойства; реактивность разделяется на «сходное» и «отличное», а именно на типы меланхоликов и флегматиков; соответственно, активность проявляется в типах сангвиника и холерика.

Меланхолик наиболее реактивен и наименее активен. Холерик наименее реактивен и наиболее активен. То есть в отрочестве уже дифференцируются типы социального темперамента, хотя и на фоне повышенной «возбудимости», которая на самом деле определяется не столько физиологией, сколько демонстративностью поведения в подростковой субкультуре.

Социальный характер в терминах темперамента также может быть определен как меланхолия, флегматия, сангвиния и холерия. Теоретически это верно, так как в характере темперамент приобретает законченную форму (индивидное снимается индивидуальным и социальным). Такое определение типов социального характера означает по существу дифференциацию его с аффективной стороны. С точки зрения когнитивной, рациональной, — типы характера могут быть определены, в согласии с мнением И. П. Павлова и в соответствии с родовым определением человека (Homo Sapiens): художественный («художник»); практико-художественный; практико-мыслительный и мыслительный («мыслитель»). Такая типология, вообще говоря, ближе к существу понятия «социальный (культурный) характер».

Способности организации или саморегуляции в общественном разделении труда, в котором во все более полной мере участвуют подростки, юноши и девушки, — эти способности подразделяются на те, которые обеспечивают регуляцию и саморегуляцию, и на те, которые понимаются как способности к руководству и лидерству.

Из единства руководства и лидерства можно понять всю структуру способностей как сочетание способностей самоуправления и управления или (само)обладания. То есть, в «организаторских» способностях находят завершение, принимают законченные формы волевые свойства характера. С другой стороны, способности саморегуляции с точки зрения преимущественно внешней, объектной определяются как возможности оптации и адаптации, или возможности включения, вхождения в мир профессий и последующей адаптации в этом мире, т. е. в общественном разделении труда.

Коммуникативные способности, как это уже отмечалось выше, также имеют две стороны, одна из них связана с коммуникацией, (со) общением, а другая сторона — с готовностью и умением (сочувствовать, причем обе они составляют живую ткань идеального тела культуры онтогенеза человека.

В плане мотивации достижения, разделение происходит также в системе общественного разделения труда. Таким образом, для одной категории молодежи, наиболее значимыми, с личностной точки зрения, становятся стратегия включенности и принадлежности (главное для подростка не то, что именно он будет делать, а то, что он должен быть включен в некоторую сферу совместной деятельности).

Вторая стратегия обеспечивает адаптацию, она предполагает уже не приспособление, а соревнование, ревность, соперничество. К сфере мотивации достижения относятся по своему генезису привычки, которые имеют силу мотивов. Культурная, влекущая сила привычки как мотива «выше» человека, и тем более, «выше» многих культурно незначимых аспектов социальных ситуаций: именно это имеет в виду А. С. Пушкин, когда говорит: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она» (239).

Действительно, человек, действующий в согласии со своими, надо полагать, культурными в узком, а не только в широком смысле этого слова, социально приемлемыми привычками, чувствует себя по крайне мере вполне комфортно, если не счастливо. Это тем более верно, с точки зрения А. С. Пушкина, поскольку он отмечает еще одну психологическую сторону человеческой жизни: «На свете счастья нет, а есть покой и воля», т. е. на первое место им ставится возможность привычного, спокойного или умеренного в смысле своей произвольности поведения. Такое поведение — залог счастья и душевной гармонии.

Мотивация достижения «ведет» человека по пути самореализации. Человек как бы «вынужден» брать все новые и новые высоты культуры. С другой стороны, мотивация отношения, — это отношение еще и к мотивации достижения и к бытию в целом. Мотивация достижения дополняет мотивацию отношения. Сама по себе мотивация отношения — это мотивация отношения к отношению, т. е. она представляет собой как минимум двойное отношение. Мотивация отношения дифференцирована, с точки зрения этической, в формах автономии и консономии, а мотивация достижения — в формах аномии и гетерономии.

Заключая, вновь отметим, что культурно содержательное единство «сходного» и «отличного» представляет собой модель человеческого онтогенеза, которая может послужить уточнению представлений о содержании эволюции современного человека по параметру его социальной и личностной активности.

Этот параметр показан на рисунке 4.10 в общей форме социального, личностного и профессионального (трудового) самоопределения человека. Но стоит подчеркнуть, что горизонталь линии культурной целостности человека в направлении от социального темперамента к мотивации и способностям есть вектор культурной самореализации человека. Чем далее вправо, тем более совершенны формы репрезентации человека в обществе и в человечестве в целом.

Степень реального продвижения человека по параметру культуры в его онтогенезе обнаруживает и глубину снятия природы человека культурой и содержание этого снятия. Можно сказать, что чем более «глубоко» на рисунке 4.10 располагается горизонталь онтогенетического культурного движения и чем более представлены в содержании онтогенеза «правые» культурные доминанты структуры целостности человека, тем более интенсивно, — точнее: интенсиональнее, качественно определеннее, — происходит эволюционное движение отдельного конкретного индивида или, наконец индивида общественного.

Но эволюция общественного индивида должна пониматься на основании схемы таким образом, что все в целом логическое разветвление сверху вниз и в обе стороны есть приближенная картина того, что находится на координатной плоскости, ограниченной кривой нормального распределения, представляющего множество реальных индивидов, отличающихся и сходных между собой по всему комплексу признаков структуры целостности человека. Будет ли это распределение реальных индивидов некоторого региона или всего человечества более или менее нормальным — это проблема глобального значения, требующая, во-первых, специальной работы по формированию репрезентативных выборок, а затем, во-вторых, требуется реализация масштабного исследования социальной и личностной активности множества этих «избранных» индивидов по множеству же показателей этой активности.

Кроме того, желательно проведение этих исследований в форме мониторинга качества эволюции человека, или, проще, — качества его культурности, — интенсионального, символического по своему статусу качества идеальной реальности человеческого в человеке.

С точки зрения методологии, методов и методических средств разрешение отдельных принципиальных вопросов этой грандиозной проблематики современного человекознания осуществляется нами в следующей главе, — в плане понимания параметра культуры как параметра времени эволюции человека.