Нравственные аспекты в отношении адвоката к свидетелям

К сожалению, ни в Законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ни в Кодексе профессиональной этики адвоката проблема взаимоотношений адвоката со свидетелями, участвующими в судебном заседании, не рассматривается. В связи с этим наши рекомендации в сфере нравственных аспектов взаимоотношений адвоката со свидетелями могут быть основаны на опыте, накопленном в этой сфере адвокатами и прошлого, и настоящего времени.

В качестве исходного положения в определении отношения адвокатов к свидетелям на суде может быть взято положение А. Ф. Кони о том, что показание свидетелей «как всякое доказательство должно быть добыто в таком виде и в такой обстановке, которые устраняли бы мысль о его подделке или о получении его вымогательством»^[1][2].

Немало рекомендаций адвокату-защитнику, по поводу его отношения к свидетелям на суде и прежде всего к свидетелям стороны обвинения, можно найти в работе К. К. Арсеньева «Заметки о русской адвокатуре». Многие из этих рекомендаций свою актуальность сохраняют и для нашего времени. Напомним некоторые из них.

1. Со стороны адвоката в отношении свидетеля стороны обвинения недопустимо стремление выставлять свидетеля как человека неблагонадежного, не заслуживающего доверия, посредством показа его каких-то негативных поступков в прошлом.

«…Как бы низок ни был нравственный уровень человека, — писал по этому поводу А. А. Арсеньев, — он может говорить правду и выставить в неблагоприятном свете прошедшее свидетеля, не значит еще поколебать доверие к его показаниям… Нельзя и не следует безусловно заключать от нравственной испорченности свидетеля к способности его лгать на суде или к самому факту дачи им ложных показаний»¹.

2. Недопустимо оказание всякого давления на свидетелей обвинения, в чем бы оно ни выражалось: в интонации и тоне голоса, в жестах и, конечно же, в содержании вопросов.

«Система придирчивых и сбивчивых вопросов, — обосновывал это положение К. К. Арсеньев, — несовместима не только с достоинством защитника, но и с правильно понятым его интересом. В большинстве случаев она возбуждает в присяжных предубеждение не против допрашиваемого свидетеля, а против допрашивающей стороны. И действительно, чем упорнее и запальчивее стремление стороны запутать, сбить свидетеля, тем легче может возникнуть предположение, что показание свидетеля, в его первоначальном, безыскусственном виде, заключает в себе истину, опасную для допрашивающей стороны. Сторона не должна избегать вопросов, неприятных для свидетеля, если они имеют существенно важное значение, но она не должна напирать на них больше, чем сколько безусловно необходимо для разъяснения дела, не должна вести их дальше той черты, за которой страдание, причиняемое ими свидетелю, не уравновешивалось бы возможной от них пользой»^[3][4].

«Недопустим иронический, насмешливый тон вопросов, могущий смутить или раздражить свидетеля, как и бесцельно оскорбительное содержание их»^[5].

«Если защитник сознает, — отмечал К. К. Арсеньев, — что задача, на нем лежащая, должна быть исполняема только с помощью средств безусловно честных, что отправление правосудия не должно обращаться в борьбу личных страстей и интересов, он не позволит себе упражнять свое остроумие на счет свидетелей, искать торжества в их смущении и замешательстве, осмеивать или искажать каждое их слово»¹.

Осуждая любой вид давления на свидетеля, К. К. Арсеньев считал необходимым с еще большим осуждением относиться к тем случаям, «когда защитник верит свидетелю или знает, что он говорит правду, но тем не менее всячески старается подорвать доверие к нему… Такая роль в высшей степени унизительна для защитника, и думаем, что ее не оправдывает даже убеждение защитника в правоте своего клиента»^[3][7].

Добавим, что адвокату при допросе свидетелей следует также:

• — воздерживаться от пустых, праздных, не относящихся к делу вопросов;
• — избегать вопросов, затрагивающих те или иные стороны личной жизни свидетеля, личных и тем более интимных сторон жизни подсудимого, потерпевшего, других свидетелей, если это не вызвано действительными интересами дела;
• — не задавать наводящих вопросов.

По отношению к своим свидетелям (к свидетелям защиты) служебный и нравственный долг адвоката состоит в том, чтобы:

• — во-первых, обеспечить своевременную явку свидетелей на судебные заседания;
• — во-вторых, ни в коем случае не подталкивать свидетелей к даче ложных показаний в пользу своего подзащитного.

Рекомендации, направленные на учет психологических особенностей разных групп свидетелей (по возрасту, по полу, по национальности, по характеру, по особенностям памяти и внимания и т. д.) адвокат может найти в работах А. Ф. Кони «Свидетели на суде», «Обвиняемые и свидетели», «Память и внимание». Все эти работы написаны на основе наблюдений и обобщения богатейшей практики самого А. Ф. Кони. В них много конкретных примеров, иллюстрирующих важность понимания судебными деятелями вопросов юридической психологии, которые на практике оказываются тесно связанными с вопросами юридической этики.

Анализ вышеназванных работ К. К. Арсеньева и А. Ф. Кони показывает, что опыт предыдущих поколений российских адвокатов может успешно использоваться адвокатами современной России.

• [1] Арсеньев К. К. Заметки о русской адвокатуре // К. К. Арсеньев. Заметки о русскойадвокатуре: Статьи. Речи. Очерки / сост. И. В. Потапчук. Тула: Автограф, 2001. С. 118.
• [2] Кони А. Ф. Свидетели на суде // А. Ф. Кони. Избранные произведения. М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1956. С. 158.
• [3] Арсеньев К. К. Заметки о русской адвокатуре // К. К. Арсеньев. Заметки о русскойадвокатуре: Статьи. Речи. Очерки. / сост. И. В. Потапчук. Тула: Автограф, 2001. С. 135.
• [4] Там же. С. 135.
• [5] Там же.
• [6] Арсеньев К. К. Заметки о русской адвокатуре // К. К. Арсеньев. Заметки о русскойадвокатуре: Статьи. Речи. Очерки. / сост. И. В. Потапчук. Тула: Автограф, 2001. С. 135.
• [7] Там же. С. 135—136.