Психические эпидемии во времена исторических народных движений

Но кроме такой астенической эпидемии, выражающейся в панике, мы знаем психические эпидемии другого рода, выражающиеся активными явлениями и сопровождающиеся более или менее очевидным психическим возбуждением. Такие эпидемии под влиянием соответствующих условий иногда охватывают значительную часть населения и нередко приводят к событиям, чреватым огромными последствиями.

Одушевление народных масс в годину тяжелых испытаний и фанатизм, охватывающий народные массы в тот или в другой период истории, представляют собою также своего рода психические эпидемии, развивающиеся благодаря внушению словом или иными путями на подготовленной уже почве сознания важности переживаемых событий.

Одним из ярких исторических примеров таких психических эпидемий мы видим в крестовых походах, являвшихся последствием, несомненно, привитой или внушенной идеи о необходимости освобождения Святого Гроба — идеи, так сильно воздействовавшей на народы благодаря необычайному развитию религиозного мистицизма средних веков. Вспомните несчастный крестовый поход детей, предводительствуемых галлюцинантом, и вы легко уясните, какую силу приобретало в то время внушение и взаимовнушение, находившее себе благоприятную почву в господствовавших в то время религиозных заблуждениях и почему оно было в состоянии подвинуть народные массы того времени на отдаленные и разорительные походы, требовавшие необычайного напряжения сил, волновавшие умы европейских наций около двух столетий и стоившие им около семи миллионов людей, не считая огромных денежных средств. По словам Б. Сидиса, «непреодолимое стремление влекло людей к святому гробу, который очаровывал их душевный взор, — так бабочку безотчетно влечет к свече. Это стремление благочестивых христиан к Святому Гробу обнаруживалось в пилигримствах, которые сначала были редки, но постепенно распространились и стали всемирной манией. Епископы покидали свои епархии, принцы свои владения, чтобы поклониться могиле Христа».

«Петр Пустынник и папа Урбан II были героями, впервые пробившими лед и направившими народное движение на завоевание Святой Земли. Пламенные призывы маленького, истощенного пустынника Петра сметали все перед собою. Бред, царивший в расстроенной душе пустынника, сообщился его слушателям, и они пришли в восторг, в исступление от блестящих перспектив, которые он им открывал.

Между тем папа Урбан II созвал два собора один за другим. На втором Клермонтском он говорил многим тысячам народа. Его речь сначала слушали в торжественном молчании, но постепенно стали раздаваться рыдания. «Не слушайте ничего, — восклицал он, — кроме стонов Иерусалима, и помните, что сказал Господь: „Кто не возьмет креста своего и не последует за мною, недостоин меня“. Вы воины креста; носите же на вашей груди или на ваших плечах кроваво-красный знак того, кто умер для спасения ваших душ!» Внушение было непреодолимо. Покидая поля и города, земледельцы — рабы и мелкие торговцы выказывали большую ревность к достижению Святого Града. Если кто-нибудь рассудительный вмешивался со словами предостережения, единственным их ответом было внушение папы: «кто не последует за мною, недостоин меня»". .

«О первом крестовом походе Генрих фон Зибель говорит нам, что „мы едва ли можем понять такое состояние ума. Это все равно, как если бы теперь большая армия села на воздушные шары для завоевания некоторого острова между Землей и Луной, на котором ожидали бы найти рай“ Толпы людей различных рас с женами и дочерьми, с детьми, взятыми из колыбели, и со стариками на краю могилы, многие больные и умирающие шли отовсюду, готовые, чтобы их вели на завоевание Святой Земли. Петр Пустынник, Вальтер Бессребреник и Готтшальк стали героями, вождями толпы, которая рассеялась прежде, чем достигла Палестины».

Но еще поразительнее крестовый поход детей. «Около 1212 года, между четвертым и пятым крестовым походами Стефан, мальчикпастух, в подражание старшим начал проповедовать детям священную войну. Он скоро стал злобой дня; люди покидали храмы, чтобы слышать его слова. Он даже творил чудеса. Призыв Стефана к детям спасти Святой Гроб возбудил в них стремление присоединиться к нему в святом паломничестве.

Эпидемия крестового похода быстро распространилась между малолетними. Всюду появились десятилетние, даже восьмилетние дети, объявлявшие себя пророками, посланными Стефаном, во имя Бога. Эти «пророки» начали ходить по городам и деревням. Подобно настоящей эпидемии, эта мания блуждания не щадила ни мальчиков, ни девочек; по рассказам хроникеров, среди больших количеств загипнотизированных детей было очень много малолетних девочек. Король Филипп Август по совету Парижского университета издал эдикт, приказывающий детям вернуться домой, но религиозные внушения были сильнее повеления короля, и дети продолжали составлять свои сборища. Отцы и матери употребляли все свое влияние, чтобы обуздать эту опасную манию странствования, но без успеха. Убеждения, угрозы, наказания были столь же бесполезны, как и приказ короля, запоры не могли удержать детей: они вырывались через двери и окна и стремились занять места в проходивших процессиях. Если же их держали так, что убежать было невозможно, они чахли, как перелетные птицы в заточении".

Несчастная судьба этих детских походов общеизвестна.

Подобным же образом внушение действует, очевидно, и во время всех вообще великих исторических событий, захватывающих народные массы, как, например, во время Великой французской революции и во время почти всех больших войн за освобождение: в древней Греции во времена персидских войн, во Франции во время англо-французской войны с Жанной д Арк, в Сев. Америке во время американской освободительной войны, у нас в 12-м году и пр. Эта сила именно и лежит в основе того подъема духа, который приводит народ к великим историческим подвигам, покрывающим их неувядаемою славою. Не далее как четверть века тому назад во время нашей славянской освободительной войны мы пережили один из таких периодов русской истории, где наряду с направляемой свыше волей народа было немало обаятельного увлечения, значительная доля которого должна быть приписана невольному взаимовнушению и психической заразе, увлекшей еще ранее объявления нашей войны массу добровольцев на освобождение славянских народов.