Большие данные. 
Инвестиционные режимы. 
Правовые аспекты

Большие данные (Big Data) являются еще одним инструментом инвестирования, который в юридической литературе относят к разновидности цифровых активов^[1]. Однако данное понятие пока не нашло отражения в законопроектах, посвященных регулированию правового режима цифровых активов.

В доктрине появление больших данных связывают с таким возрастанием объема информации, что ее количество уже фактически не помещалось в памяти компьютера, используемого для обработки. Как следствие, возникла потребность в технологической модернизации, результатом которой и стали новые технологии обработки, дающие возможность управлять намного большим количеством данных, чем прежде^[2].

В современный период значение этого феномена состоит в том, что с его помощью можно осуществлять прогнозирование в различных сферах общественной жизни. Особенность прогнозирования при помощи больших данных заключается в том, что появляется возможность получить более точный результат и увидеть нюансы, недоступные при ограничении небольшим объемом данных^[3]. В качестве примера можно назвать хедж-фонды, анализирующие записи в Twitter в целях прогнозирования работы фондового рынка, или компании Amazon и Netflix, рекомендующие продукты исходя из множества взаимодействий пользователей со своими сайтами^[4], компанию Х5 Retail Group, анализирующую многомиллиардные архивы чеков для планирования продаж и промоакций^[5].

Между тем содержание этого понятия не вполне ясно. В частности, что представляют собой с большие данные? Сам объем информации (так называемые «сырые данные», т. е. абстрактные факты, необработанная информация)? Или это результат обработки такой информации?^[6] Или технологии обработки большого объема информации?^[7] Или, наконец, это те операции, которые можно выполнять исключительно в большом масштабе?^[8]

На наш взгляд, для определения юридического содержания понятия «большие данные» необходимо обратиться к его экономической сущности. С экономической точки зрения большие данные являются информацией, способной к обороту.

Особенность этой информации состоит, во-первых, в ее объеме (количественный признак). Во-вторых, в ее назначении, поскольку такая информация может быть использована для прогнозирования (этот признак можно назвать качественным). В-третьих, это технологическая особенность обработки информации^[9]. Все это в совокупности составляет содержание больших данных.

В связи с этим возникают вопросы: в каких юридических конструкциях могут быть выражены большие данные; какую правовую форму приобретает это явление?

В юридической литературе отмечается, что успешное и законное использование больших данных в развитой цифровой экономике предполагает разрешение вопроса о правовом режиме обработки массивов данных, формально не относящихся к информации ограниченного доступа, но могущих стать таковыми в результате обработки. И как следствие, предлагается внесение в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» нового понятия «большие данные». В дальнейшем необходимо определить условия применения к ним режима ограниченного доступа и установить обязанности лица, обрабатывающего такую информацию, по обеспечению ее конфиденциальности и сохранности, ответственность за нарушение такой обязанности^[10].

Между тем, полагаем, что юридической формой больших данных как объекта гражданских прав может выступить конструкция имущественного комплекса. Как разновидность имущественного комплекса большие данные могут состоять: 1) из информации^[11], включая «сырые данные» (необработанные данные) и результаты обработки (которые могут быть в том числе и в овеществленной форме); 2) имущественных прав (например, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности, программ для ЭВМ, баз данных).

Правовой режим элементов такого комплекса будет различен. Однако технологическая взаимосвязь элементов, входящих в состав такого имущественного комплекса, неразрывна, что и позволяет ставить вопрос о самостоятельном характере этого объекта гражданских прав. В данном случае, подчеркнем еще раз, допустимо провести аналогию с предприятием как имущественным комплексом.

Особенность такого имущественного комплекса состоит в том, что ценность и полезность его элементов (значение для конкретных лиц и общества в целом) могут представлять интерес как сами по себе, так и в своей совокупности. Так, при определенных условиях отдельные элементы такого имущественного комплекса могут выступать в качестве самостоятельного объекта оборота, представляя интерес для пользователей. В частности, в коммерческом обороте могут иметь ценность неструктурированные данные, с которыми будущему пользователю только предстоит работать (примером может служить неструктурированная информация, собираемая для маркетолога).

Для других, напротив, интерес представляют результаты обработки данных, т. е. итоговые отчеты. Примером могут служить суммы кассовых сборов по определенному фильму за определенный период времени с распределением по регионам^[12].

Для третьих ценность состоит в самих технологиях, позволяющих обрабатывать значительный массив данных в определенной сфере (например, выполнение заемщиком своих долговых обязательств).

Рассмотрение больших данных с точки зрения инвестиционного процесса позволяет заключить, что они могут быть сами использованы в качестве инвестиций, т. е. вкладываться в объекты предпринимательской и (или) иной деятельности в целях получения прибыли и (или) достижения иного полезного эффекта. Или, напротив, они могут выступать объектом для вложения инвестиций.

• [1] См.: Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Цифровые активы как объекты предпринимательского оборота. С. 27.
• [2] См.: Майер-Шенбергер В. Большие данные. Революция, которая изменит то, какмы живем, работаем и мыслим. М.: Изд-во «Манн, Иванов и Фербер», 2014. С. 14.
• [3] См.: Там же. С. 17.
• [4] См.: Там же.
• [5] См.: Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Цифровые активы как объекты предпринимательского оборота. С. 30—31.
• [6] См.: Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Указ соч. С. 27—28.
• [7] См.: Карцхия А. А. Цифровой императив: новые технологии создают новую реальность // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2017.№ 8. С. 17.
• [8] См.: Майер-Шенбергер В. Указ соч. С. 17. Похожий подход можно найти у А. И. Савельева и Е. В. Булгаковой, В. Г Булгакова. Авторы исходят из того, что большие данные —это совокупность инструментов и методов обработки структурированных и неструктурированных данных огромных объемов из различных источников, подверженныхпостоянным обновлениям, в целях повышения качества принятия управленческихрешений, создания новых продуктов и повышения конкурентоспособности. См.: Савельев А. И. Направления эволюции свободы договора под влиянием современных информационных технологий // Свобода договора: сб. ст. // отв. ред. М. А. Рожкова. М. :Статут, 2016; Булгакова Е. В., Булгаков В. Г. Использование «больших данных» в системегосударственного управления: условия, возможности, перспективы // Юридическаянаука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 3. С. 10—14.
• [9] Среди признаков больших данных в литературе называют также большой объем (1), разнообразие (2), высокую скорость изменения и возможность обработки в режиме"реального времени" (3), точность (4). См. подробнее: Савельев А. И. Направления регулирования больших данных и защита неприкосновенности частной жизни в новых экономических реалиях // Закон. 2018. № 5. С. 124.
• [10] См.: Городов О. А., Егорова М. А. Основные направления совершенствования правового регулирования в сфере цифровой экономики в России. С. 8.
• [11] Вопрос о допустимости рассмотрения информации в качестве объекта прав является дискуссионным в юридической литературе. С одной стороны, в ст. 128 ГК РФ средиобъектов гражданских прав информация не названа (в прежней редакции ГК РФ она присутствовала в перечне объектов гражданских прав). Указанное положение, по мнениюнекоторых авторов, означает, что объектом гражданских прав может быть лишь такаяинформация, которая подпадает под признаки секрета производства (ноу-хау), относящегося к охраняемым результатам интеллектуальной деятельности (см.: Крашенинников П. В. Вступительное слово // Объекты гражданских прав: постатейный комментарийк главам 6, 7 и 8 Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. П. В. Крашенинникова. М.: Статут, 2009). С другой стороны, исключение информации из числа объектов гражданских прав противоречит фактически существующей практике, посколькуучастники оборота могут договориться между собой о возмездной передаче любой (дажеобщеизвестной) информации посредством заключения гражданско-правовой сделки (см.: Дейнеко А. Г. Право киберпространства: pro et contra // Право в сфере Интернета: сб. ст. // рук. авт. кол. и отв. ред. М. А. Рожкова. М.: Статут, 2018). Кроме того, ст. 6 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» наделяет обладателя информации квазиисключительными правами, в частностиправом на использование информации, а также указывает на возможность защиты правобладателя информации в случае ее незаконного использования. (См.: Городов О. А., Егорова М. А. Основные направления совершенствования правового регулирования в сферецифровой экономики в России. С. 8). Полагаем, что стоит согласиться с позицией авторов, считающих информацию самостоятельным объектом гражданских прав, посколькуона фактически обладает признаками объекта гражданских прав, но при этом несводимапо своему содержанию к иным объектам гражданских прав. Об этом свидетельствует, по мнению А. И. Савельева, появление больших данных, обусловившее коммерческуюценность различного рода массивов «сырых данных» (см.: Савельев А. И. Криптовалютыв системе объектов гражданских прав // Закон. 2017. № 8. С. 150—152). Однако следуетиметь в виду, что речь идет о данных, которые способны к обработке или обработаны.
• [12] См.: Амелин Р. В. Правовой режим государственных информационных систем: монография / под ред. С. Е. Чаннова. М.: ГроссМедиа, 2016.