Лирика И. З. Сурикова: традиции и поэтика

Содержание Введение Глава I. Истоки творчества И.З. Сурикова

1.1 Биографические истоки поэзии Сурикова: поэзия из жизни

1.2 Литературные истоки: традиции Некрасова, Кольцова и Никитина в поэтической концепции Сурикова Глава II. Поэтика произведений Ивана Захаровича Сурикова

2.1 Фольклорные образы и мотивы в поэтике Сурикова

2.2 Крестьянская поэзия Сурикова Глава III. Суриковские традиции в поэзии второй половины XIX века

3.1 Суриковская школа в русской поэзии

3.2 Традиции Сурикова в поэзии Дрожжина и Леонова Заключение Список литературы

Введение

суриков поэзия фольклорный Иван Захарович Суриков представляет собой особый участок, особый «отдел» русской литературы. Создания его часто не совершенны, переходящие, но само явление жизни и искусства не может не привлечь к себе внимания нашего современника. И, пожалуй, не только историка, литературоведа, но и исторического романтиста — настолько путь этого поэта необычен, полон драматизма, красноречиво говорит о времени, о всем строе старой русской жизни — в этом состоит актуальность данной выпускной квалификационной работы.

Объектом исследования данной работы является жизненный и творческий путь Ивана Захаровича Сурикова и его приемников, поэтов-самоучек. Активизация «самоучек» в пореформенное время была обусловлена социально-экономическими изменениями в русской жизни, ускорившимся процессом «оборжуазивания» ее, усилившимся стремлением крестьянства к свободе и самостоятельности. Достичь высот художественного творчества значило самоопределиться в жизни, найти в ней совсем иное место, чем-то, что полагалось по происхождению и условиям существования с детских лет. Не случайно ведь почти все «поэты-самоучки» были людьми, родившимися в крестьянской семье и затем уехавшими в Москву или — реже — в Петербург для решительного единоборства с судьбой. Их жизненный путь — наглядная иллюстрация характерных явлений пореформенного времени, когда происходит решительное изменение в численности и социальном составе населения больших городов, приток в них большого числа крестьян Нифонтов А. С. Формирование классов буржуазного общества в русском городе второй половины 19 века. — М.: 1955. — С. 240.

Цель работы — изучение основных предпосылок и мотивов творчества И. З. Сурикова и суриковской школы.

Для достижения цели нами поставлены следующие задачи:

1. Изучить биографические и литературные истоки поэзии Ивана Захаровича Сурикова.

2. Рассказать об основных мотивах крестьянской поэзии Ивана Захаровича Сурикова.

3. Выявить основные фольклорные образы и мотивы в лирике Сурикова.

4. Изучить суриковскую школу в русской поэзии на примере поэтического творчества Дрожжина и Леонова.

Научная новизна работы состоит в систематизации и углублении имеющихся в науке знаний о поэтах-самоучках последней трети 19 — начала 20 века для того, чтобы охватить явление в его основных, наиболее характерных особенностях и тенденциях.

Русская история знает множество имен поэтов-самоучек, работавших в разные эпохи. Вообще это явление специфически русское. М. Горький в статье «О писателях-самоучках» вспоминает: «Вильям Джеймс, философ и человек редкой духовной красоты, спрашивал: — Правда ли, что в России есть поэты, вышедшие непосредственно из народа, сложившиеся вне влияния школы? Это явление непонятно мне. Как может возникнуть стремление писать стихи у человека столь низкой культурной среды, живущего под давлением таких невыносимых социальных и политических условий? Я понимаю в России анархиста, даже разбойника, но лирический поэт-крестьянин — это для меня загадка» Горький М., // Собрание сочинений в 30-ти томах, Т.24/ - М.: 1953. — С. 136. Сам Горький постоянно проявлял большой интерес к этому своеобразному явлению русской жизни; занимало оно и других писателей, например Льва Толстого Семенов С. Т., Воспоминания о Л. Н. Толстом// «Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников» в 23 т. Т.1/ под ред. С. Т. Семенова. — М.: 1960. — С. 416.

Структура и объем работы. Данная выпускная квалификационная работа состоит из пятидесяти двух машинописных листов, включает в себя введение, три главы по два параграфа в каждой, заключение и список литературы, включающего тридцать одно наименование. Пример Сурикова очень важен для будущих его соратников. Поэтому анализ его творчества, естественно, является первой и второй главой нашей работы.

Практическая значимость работы заключена в том, что её материал и выводы могут быть использован учителем общеобразовательной школы на уроках литературы, преимущественно в среднем звене. Творчество И. З. затрагивается на уроках литературного чтения в начальной школе, но этого не достаточно для полного охвата его литературного творчества, поэтому цикл стихотворений о природе, о жизни крестьянина, могли бы быть изучены на уроках литературы в 5−7 классах.

Глава I. Истоки творчества И.З. Сурикова

1.1 Биографические истоки поэзии Сурикова Иван Захарович Суриков родился 25 марта 1841 года в деревне Новоселово Ярославской губернии. Третьякова Т. А. К биографии И. З. Сурикова // Отечественные архивы. — 2001. — № 5. — С. 98. Семья, где он родился и провел первые годы детства, была обыкновенной, деревенской.

Ранее детство Сурикова началось так же, как начинается детство любого деревенского мальчика: встал на ноги, принялся за детские шалости и игры и незаметно вытянулся в подростка. С любопытством вбирал в себя будущий поэт интересные рассказы и истории его бабушки, гостей дома из города, своих друзей. Любил Ваня и природу, окружавшую его: широкие просторы, зеленые леса и поля, чистое небо, все то, что потом отразится в его лирике:

Едешь, едешь — степь да небо, Точно нет им края, И стоит вверху, над степью, Тишина немая.

Нестерпимою жарою Воздух так и пышет;

Как шумит трава густая, Только ухо слышит Суриков И. З. Собрание сочинений. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 35.

Но недолго продолжалась деревенская жизнь писателя. В 1849 году семья Суриковых переехала в Москву, где отец Ивана Захаровича — Захар Андрианович открыл овощную лавку. Переезд, предчувствие расставания с родными краями, близкими, так опечалило Ваню, что он заболел горячкой и пролежал в постели три недели Брусянин В. В. Поэты-крестьяне Суриков и Дрожжин. — М.:1915. — С. 16. Через год девятилетний Ваня и его мать перебрались в Москву к отцу.

Громадная, шумная Москва так же поразила внимание мальчика. Он видел большие многоэтажные дома, оживленное движение на улицах, яркую одежду на москвичах. Но ему было тесно в узком дворе, окруженном громадными стенами домов. Так прошли два года его жизни.

В том же дворе, где была лавка отца Сурикова, жил один Старичок по имени Пимен Миронович, Ваня быстро подружился с добродушным стариком, часто заходил к нему и слышал его длинные рассказы о былом, о людях и о многом, чего раньше не слышал. Позднее, лирика Сурикова вобрала в себя мотивы жизни простых людей из низших слоев:

Ах ты, жизнь, моя жизнь, Жизнь, злодейка моя, Что ты, жизнь, мне дала, Когда молод был я?

Только в сердце сожгла Ты горячую кровь, Только мне ты дала Без ответа любовь;

У меня, молодца, Сердце съела тоской, Да румянец с лица Смыла горькой слезой Суриков И. З. Собрание сочинений. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 46.

Когда Сурикову миновал десятый год, отец начал задумываться о его образовании, так как питал надежды на будущее Вани в торговле, где грамотность очень важна. Вскоре Ваня принялся за обучение. Поблизости от дома, где жили Суриковы, проживали две сестры «Финогеихи», как звали их окружающие. Это были старые малограмотные девицы, которые могли научить только чтению да письму. Они познакомили Ваню с книгой и, с тех пор он заинтересовался чтением. Грамота вообще скоро далась ему; через полгода он уже хорошо читал книги духовные и гражданские Брусянин В. В. Поэты-крестьяне: Суриков и Дрожжин.- М.:1915. — С. 57.

Через некоторое время, у юного Сурикова, помимо Пимена Мироновича, появился новый знакомый — бедный чиновник Ксенофонт Силович. Встретились они при переезде чиновника в дом, где жили Суриковы. Ваня вызвался помочь перенести вещи. У чиновника, помимо одежды и домашней утвари, оказалось еще несколько связок книг и тетрадей. Случилось так, что одна связка тетрадей развязалась и они выпали на пол, и Ваня увидел, что тетради исписаны стихами Прямков А. В. Встречи моего современника // Писатели из народа. — Ярославль, 1958. — С. 70. Ксенофонт Силович и Ваня сразу вступили в дружеские отношения. Благодаря этому знакомству Ваня понемногу начал забывать о своей деревне. Как раз в это время его посетила первая тяжелая утрата.

У него была сестра Ольга, с которой они вместе росли, но она заболела и умерла. Эта смерть горьким чувством отозвалась в душе мальчика, и впоследствии, вероятно, под впечатлением этой утраты, им было написано стихотворение «Тихая постелька». Поэт грустными стихами описывает ночь, горящую свечу у гробика и в нем малютку. Брусянин В. В. Поэты-крестьяне: Суриков и Дрожжин. — М.:1915. — С. 59. Стихотворение заканчивается такими строками:

Хорошо ему лежать, ;

В гробике уютно.

Горя он не будет знать, Гость земли минутный.

Не узнает никогда Светлый житель рая, Как слезами залита Наша жизнь земная Суриков И. З. Собр. стихотв. — Л.:1951. — С. 42.

Стихотворение это написано, конечно, позже, тогда, когда поэт с уверенностью мог сказать, что «слезами залита наша жизнь земная».

В жизни поэту пришлось потерпеть немало горя и утрат, иногда они исходили и от отца Сурикова. Но, наряду с невзгодами, были и моменты радости, особенно когда его литературные попытки стали сопровождаться успехом.

Как-то по соседству с их домом случился пожар. Суриков видел и лично пережил все ужасы этого несчастья, — и все это, переиспытанное им, потом описал в одном из первых своих стихотворений.

Первым судьей этого поэтического опыта выступил Ксенофонт Силович. Он прочел стихотворение, сделал некоторые поправки, и посоветовал Ване не бросать творчество и просил все написанное приносить к нему на суд. Ксенофонт Силович выступил не только первым критиком творчества Сурикова, но и маяком, указывающим путь в писательском деле, ведь именно из бесед с ним, юный Ваня Суриков узнавал о жизни чиновников, купцов, мужиков, находил объяснение, почему бедные живут в горестях и почему богатые живут счастливо. Этот интересный собеседник, старый чиновник, оказал большое влияние в развитии его умственных способностей и в воспитании впечатлительной души будущего поэта.

Счастливейшими годами в жизни Сурикова являются два года, проведенные в доме Любникова — нового знакомого, жившего неподалеку от новой лавки, открытой отцом поэта, на Бронной улице. Писалось ему легко и свободно, хотя работы его нуждались в еще больших поправках. Скоро у него скопилась довольно толстая тетрадь стихотворений, но отнести их куда-либо, газету или журнал, Иван Захарович не решался. Видя такую нерешительность с его стороны, Любниковы сами стали хлопотать о судьбе поэта; они имели в Москве связи и знакомства, и дали Сурикову возможность познакомится с одним из литераторов Брусянин В. В. Поэты-крестьяне: Суриков и Дрожжин. — М.:1915. — С. 61. Строгая критика литератора не смутила Сурикова, и он продолжал писать.

Много неудач потерпела семья Сурикова: это провал торгового дела отца, его переезд обратно в деревню, скитания поэта с матерью по родственникам, возвращение отца, начинание нового торгового дела… Никаких развлечений, где бы отдохнула душа поэта, не было.

Так Иван Захарович жил до 1860 года. В этом году он познакомился с девушкой — Марией Ивановной Ермаковой. Это была сирота, жившая у своей тетки. Вскоре, между молодыми людьми завязалась дружба, перешедшая в любовь, в мае они повенчались. Семейная жизнь Ивана Захаровича сложилась очень удачно. Родственники полюбили тихую и скромную девушку, трудолюбивую рукодельницу, не испорченную столичной жизнью. Но в лирике поэта практически отсутствует любовная линия и описания взаимоотношений мужчины и женщины.

Ты, как утро весны, Хороша и светла, Как цветок, ты нежна, Как дитя, весела;

Но боюся тебя Я, мой друг, полюбить, Чтобы скорби моей Мне к тебе не привить, Чтобы горем моим Мне тебя не убить Суриков И. З. Собр. стихотв. — Л.:1951. — С. 58.

Одна из дочерей Любникова познакомила Сурикова с Плещеевым. Плещеев любил молодых, начинающих писателей, всегда внимательно прочитывал их работы, стараясь уловить их дух. Плещееву понравились стихи Сурикова, но он так же указал и на некоторые недостатки. Это первое свидание с известным поэтом значительно подняло дух Сурикова. В 1863 году, когда Суриков уже достаточно хорошо владел стихотворным языком, первое его стихотворение появилось в журнале «Развлечение».

Но семья не разделяла радостей поэта, отец скептически относился к поэтическому творчеству сына, видя его будущее лишь в торговом деле. Захар Андрианович стал много выпивать, вымещать свою злобу на сыне. Благодаря нетрезвой жизни отца мать Сурикова сошла в могилу. Она умерла на руках любимого сына и долго потом поэт оплакивал эту утрату:

Спишь ты, спишь, моя родная, Спишь в земле сырой.

Я пришел к твоей могиле С горем и тоской.

Я пришел к тебе, родная, Чтоб тебе сказать, Что теперь уже другая У меня есть мать;

Что твой муж, тобой любимый, Мой отец родной, Твоему бедняге-сыну Стал совсем чужой Суриков И. З. Собрание сочинений. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. С. 23.

Вскоре, несмотря на уговоры отца, Суриков поселился с женой в отдельной квартире. Но на какие средства мог жить Иван Захарович, отделившись от отца? Ведь он только и мог торговать: ремесла никакого не знал, образования тоже не имел, и перед ним стал неумолимый вопрос: что делать?.. Брусянин В. В. Поэты-крестьяне: Суриков и Дрожжин. — М.:1915. С. 68. В жизни поэта начались тяжелые дни, подточившие его здоровье, дни искания занятий ради куска хлеба:

Ах, нужда ли ты, нужда, Сирота забытая!

Ходишь ты без зипуна, День-деньской несытая Суриков И. З. Собр. стихотв. — Л.: 1951. С. 31.

Вскоре Суриков обрел работу в типографии. Но, к несчастью, проработав несколько дней, он слег с болезнью. Из-за нужды пришлось работать его жене. Но много ли она могла заработать шитьем?

Жизнеописатель, хорошо знавший Сурикова, так говорил о душевном состоянии поэта в это время: «Серая осенняя ночь, моросит мелкий дождь, далеко за полночь. Иван Захарович лежит на узком диване, он не может заснуть; мысль покончить с собой преследует его неотвязно… Поднял он голову, прислушался — тихо; жена спит крепко на пустом сундуке, который решено тоже пустить в заклад, слышен ровный храп намученной работой женщины. Поднялся он, захватил в руки дырявые сапоги и картуз; еле ступая, выскользнул за дверь… Иван Захарович идет машинально, гадательно, к Каменному мосту…» Брусянин В. В. Поэты-крестьяне: Суриков и Дрожжин. — М.:1915. С. 71. Но поэт нашел в себе силы, чтобы остаться в мире людей. Позже эти страшные минуты раздумий он опишет так в своем стихотворении «На мосту»:

В раздумье на мосту стоя Бедняк бездомный одиноко.

Осенний ветер бушевал И волны вскидывал высоко.

Он думал: «Боже, для чего ж Нас честно в мире жить учили, Когда в ходу одна здесь ложь, О чести ж вовсе позабыли?

Я верил в правду на земле;

Я честно мыслил и трудился;

И что ж? — морщин лишь на челе Я преждевременных добился"!.. Суриков И. З. Собр. стихотв. — Л.:1951. — С. 28.

Иван Захарович был как бы отравлен укладом всей жизни, в своем стихотворении он говорил, что ни в чем не нашел отрады на земле:

И поднял взор он к небесам, Надеясь в них найти отраду, Но видит с ужасом и там Одну лишь черных туч громаду… Там же. — С. 30.

Поэт пал духом, но воспрять ему помогли воспоминания о матери, на могилу которой он отправился. Этот случай посещения могилы описан им в стихотворении «У могилы матери»:

Спишь ты, спишь, моя родная, Спишь в земле сырой.

Я пришел к твоей могиле С горем и тоской Суриков И. З. Собрание сочинений. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 76.

Но череда неудач продолжает сопровождать Сурикова в жизненном пути, из-за них он стал чаще впадать в забвение, увлекаться спиртными напитками. В стихотворении, начинающимся словами: «Шум и гам в кабаке…», — поэт описывает, что он наблюдал за время своей нетрезвой жизни, и что он передумал, видя пьющий и ищущий забвения в водке, народ:

Шум и гам в кабаке, Люд честной гуляет;

Расходился бедняк, Пляшет, припевает:

" Эй, вы, — ну, полно спать!

Пей вино со мною!

Так и быть, уж тряхну Для друзей мошною!

Денег, что ль, с нами нет?..

По рублю на брата!

У меня сто рублей Каждая заплата! Там же. — С. 79.

Вскоре, после смерти матери, отец Ивана Захаровича — Захар Андрианович женится второй раз. Но мачеха не взлюбила поэта и его жену. Иван Захарович был вынужден уйти из дома и искать себе занятие самостоятельно. Но, пожалев отца и не найдя себе применения, вернулся в отчий дом и опять принялся за торговлю железом и углем. Доктора советуют оставить ему это дело, так как железо и уголь пагубно воздейсвуют на больные легкие поэта. Но как оставить? Чем жить? Нашлись добрые люди, помогли. Поехал Иван Захарович в Крым. И эта поездка не принесла пользы. Болезнь делала свое дело. Он заскучал о доме и вернулся из Крыма совершенно расслабленный и стал заметно угасать с каждым днем Белоусов И. И. З. Суриков и его стихи. — М: тип. тв-ва И. Д. Сытина, 1915. — С. 42.:

Пред смертью меня, мои други, простите:

Быть может, обидел вас речью какой;

Пойдете домой — не забудьте, скажите Жене вы последний наказ мой такой… И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 124.

Схоронили его на Пятницком кладбище, рядом с могилой матери. Одним из почитателей поэта поставлен на его могилу небольшой мраморный памятник. Могилу не трудно найти на кладбище, дорожку, к его могиле, стали называть «Суриковской».

1.2 Литературные истоки: традиции Кольцова и Никитина, Некрасова в поэтической концепции Сурикова

«Некоторые критики упрекали меня за однообразие мотивов, приписывали это узости моего взгляда. Это величайшая ошибка. Разнообразие мотивов зависит от разнообразия жизни, а не от широты взгляда. Нужно знать те условия, при которых я жил и развивался. Я жил и развивался при крайне однообразных условиях, при крайне однообразной обстановке. Область моих наблюдений была крайне ограниченна, нужда и определенный труд приковывали меня к одной и той же местности и не давали мне возможности набраться новых впечатлений. Возьмите Кольцова и Никитина: однообразие мотивов у них страшное. А почему? Жизнь их была однообразна, а талант у них был, и немалый, против этого и спорить никто не станет» Суриков И. З. Стихотворения /изд.4. — М.: 1884. — С. 61. (оригинал письма Барышеву от 27 июня 1878 года — ГБЛ).

Справедливо апеллирует Суриков в строках письма к именам Кольцова и Никитина: бесспорно, его поэзия — продолжение их поэтической традиции.

Их многое роднит: герои, особый тематический круг, представляющий крестьянский труд, а также крестьянина и природу; мотивы народного горя, печали и муки; характерный этический пафос — жажда справедливого морального закона. Есть очевидное сходство и в выборе стиховых средств.

Однако, нельзя не сказать, что чрезмерное сближение творчества Кольцова, Никитина и Сурикова, относящееся к числу штампов литературоведения, упрощает историческую истину. Ведь уже Кольцов и Никитин, как известно, поэтические явления, которые во многом существенном различны между собой. То же надо заметить о Никитине и Сурикове. Важны не только различия, так сказать, в результатах — те, что проявляются в строках стихов, — но и особенное различие социальных обстоятельств, условий, стимулов, побуждавших каждого из поэтов к творчеству.

Нет оснований также забывать об определенном «отодвигании» на периферию этой поэтической линии. Стихи Кольцова — одно из важных явлений эпохи по своему принципиальному смыслу, они в большой степени обладают достоинством открытия. Его творения вызвали серьезный интерес со стороны Белинского и Жуковского, Пушкина и Станкевича, о нем размышляли Герцен и Салтыков. Творчество Никитина, несмотря на новые, своеобразные качества, уже не составило такого события в литературеИ. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 21. .

Суриков относится с большим уважением к своим предшественникам — поэтам из народа. Вместе с тем, собственная связь с ними не случайно воспринималась им общо, без остроты. Прямое свидетельство тому — стихотворение Сурикова «Памяти А. В. Кольцова и И.С. Никитина"Ремесленная газета. — 1875, 3 мая.:

Вы делали трудное дело:

Вы сеяли доброе семя В сердца закоснелых людей;

С неправдой боролися смело И твердо тяжелое бремя Несли вы на шее своей.

Таково это стихотворение, всего четыре строфы, сплошь содержащие весьма неточные и декларативные характеристики. Его, по справедливости, надо отнести к числу слабейших у Сурикова; понятно, почему он сам не включил его в сборник своих произведений.

Таким образом, тема «Кольцов-Никитин-Суриков» не допускает чересчур прямолинейных толкований.

В своем письме, которое цитировалось выше, ставя свой поэтический труд в ряд с наиболее близкими предшественниками и будучи охвачен полемическим волнением, Суриков не отдает себе отчета в том, что со врмен Кольцова и Никитина слишком многое изменилось и в действительности и в поэзии. Если два эти поэта передавали в своем творечстве жизнь дореформенной деревни, то их приемник уже говорил о деревне после отмены крепостного права, о деревне, охваченной новыми сложными внутренними, да и внешними процессами, и о городе, вовлеченном в значительные исторические преобразования.

Наконец, в то время, когда писал стихи Кольцов, и затем, когда начинал свой поэтический труд Никитин, жизнь русского крестьянства была еще почти не освоена нашей реалистической поэзией.

Влияние Кольцова на Сурикова носит более формальный характер, к Никитину же он близок органически. Критики-современники отмечали, что творчество Сурикова отличается, во-первых, поразительным однообразием, во-вторых, подражательностью Кольцову и Никитину. В этих оценках имеется лишь известная доля истины. В большинстве своем песни и лирические стихотворения даже первого десятилетия литературной деятельности Сурикова, хотя и похожие по ритму и мелодии на песни Кольцова, отличаются своеобразием. Отражая в своем творчестве жизненные явления пореформенной эпохи 60-х и в особенности 70-х годов, Суриков выступает вполне оригинальным поэтом.

Несомненно, Суриков уступает талантом не только Кольцову, но и Никитину. Его нельзя назвать, однако, только подражателем их стихотворений, хотя в произведениях Сурикова много подражаний Никитину, и в них, Суриков почти всегда слабее и бледнее Никитина. Мотивы суриковской поэзии сильно напоминают Кольцова и еще более сильно Никитина. В лучших своих стихотворениях Суриков только сходится в мотивах с вышеназванными авторами, но не копирует их.

Кольцов исключительно поэт-крестьянин, у Никитина захватывается городская нужда, городская «голь». У Сурикова песни про эту «голь» выделяются резче: поэт касается нужды человека фабричного, и, хотя слегка, но затрагивает вопросы, которые чужды поэзии Кольцова и Никитина Круглов А. В. Друзья-поэты. И. З. Суриков. Биография и характеристика. — М: Издание А. С. Панафидиной, 1914. — С. 13.

В поэзии Кольцова, Никитина и Сурикова с наибольшей полнотой отразились как основные общественно-политические конфликты, так и лучшие этические и эстетические устремления эпохи, эпохи падения крепостного права и подготовки буржуазно-демократической революции в России — это главная черта, которая ставит в один ряд поэтическое творчество этих певцов народной жизни.

Суриков был знаком с произведениями Некрасова. Правда, пока известно только одно прямое высказывание Сурикова о стихах великого поэта-современника. Приводится оно в воспоминаниях Саввы Дерунова (речь в них идет о 1872 года):

«В его музе (Некрасова) ничего нет поэтического. Это сухая проза, притом односторонняя и ординарная"Яцемирский А. И., Иван Захарович Суриков в семье своих литературных преемников/ А. И. Яцемирский//Русская старина. — 1905. — № 4. — С. 95.

Даже если бы эти слова никогда не были сказаны, сам дух, сама суть творчества Сурикова вполне определенно гласила бы о том, что открытия Некрасова остались ему во многом чужды.

Отдаленность Сурикова от поэзии Некрасова, а следовательно, и вообще от магистрального пути русской реалистической поэзии его времени очевидна. Реалистического постижения, анализа действительности, социальной, исторической типичности обстоятельств, характеров, деталей, в стихах Сурикова нет. Правда жизни входит в его стихи эмпирически, отрывочно, но порой сильно и выразительно. Надо попутно отметить, что все-таки определенную эволюцию в направлении большей жизненной точности картин Суриков пережил: стоит сравнить с этой целью, скажем, «У могилы матери» (1866) и «Горе» (1872). Однако о коренной перестройке поэтических принципов говорить не приходитсяПрямков А. В., Встречи моего современника. Писатели из народа. — Ярославль, 1958. — С. 32.

Для того чтобы продемонстрировать существенное различие между Суриковым и Некрасовым, с его глубокой и цельной концепцией народной жизни, народного героя и народной силы, можно было бы предложить немало совершенно конкретных параллелей.

В 1864 году в «Современнике» была напечатана поэма Некрасова «Мороз, Красный нос». В 1866 году появилось в печати стихотворение Сурикова «Мороз». И оно рассказывает о том, как замерзает «девица», «красотка». Но у Сурикова это только полусказочный сюжет, у Некрасова — картина, полная широкого современного смысла, многообразных гражданских ассоциаций. Еще одна возможная параллель — «Зимой» Сурикова и «Крестьянские дети» Некрасова. Речь в обоих случаях, естественно, идет не об объеме произведений, а о принципиальной емкости изображаемого. Впрочем, то обстоятельство, что именно Некрасов, а не Суриков создал поэмы о крестьянском житье, также не случайноМуратова К. Д.

Литература

конца XIX-начала XX века (1881−1917)/К. Д. Муратова//История русской литературы в 10 т. Т. 4. — Л.: Наука, 1983. — С. 119.

Таким образом, симпатии Сурикова истинно демократичны, а поэзия в определенном смысле правдива, но отсутствие анализа своеобразной природы современного ему человека, общества, этапа истории придает демократизму его поэзии несомненную ограниченность.

Отдаленность Сурикова и большинства его ближайших соратников и последователей от творческого поиска и завоеваний Некрасова говорит не только о разнообразии их подходов к русской крестьянской жизни, но и — прежде всего — о бессознательной капитуляции «поэтов-самоучек» перед сложностью реальной социально-исторической проблематики 60−70-х годов.

Поглощенный идеей жизненного самоутверждения подобных ему бедняков, суриков никогда не мог подняться до революционных идей Некрасова, до его тревоги и боли за общенародную долю, за судьбу родины, с такой силой высказанных великим поэтомГородецкий Б. П. История русской поэзии/ Б. П. Городецкий//История русской литературы в 16 т. Т.2. — Л.: Наука, 1969. — С. 384.

В 1875 году в журнале «Дело» была опубликована одобрительная рецензия на второй сборник стихотворений Сурикова. Анонимный автор рецензии немало рассуждает о народных поэтах, о крестьянской теме в поэзии, но ни разу даже не упоминает имени Некрасова. Говоря о поэтах из народа, он, в частности замечает:

«Только просматривая их произведения, вы убедитесь вполне в убийственной и грустной неподвижности бытовой жизни нашего народа и в узости его интересов, его кругозора, его целей. Кольцов писал в конце двадцатых годов то же, что писал Никитин в конце пятидесятых, что пишет г. Суриков в начале семидесятых годов, и уж, конечно, не мы станем обвинять этих поэтов за однообразие их мотивов, за то, что они не заставляют в своих песнях народ мучиться гражданской скорбью вместо сожаления о павшей коровенке. Ложь, какие бы соображения не вызывали ее, всегда останется ложью.» «Дело». — 1875. — № 8. — С. 300.

Глава II. Поэтика произведений Ивана Захаровича Сурикова

2.1 Фольклорные образы и мотивы в лирике Сурикова Между фольклором и литературой трудно провести границу, совершенно точное и строгое разделение. Суриков творил как бы в пограничной области. Став уже литератором, деятелем в области письменного слова, он вместе с тем был открыт в своем творчестве непосредственному, прямому воздействию стихии устной народной поэзии, воспринятой с детства. Но дело, конечно, не только и не столько в самих по себе детских впечатлениях, а в особой близости фольклорной традиции природе чувств и мыслей поэтаСмирнов А. М. Иван Захарович Суриков. — Пг.: 1919. С. 7. Его собственные создания, в свою очередь, легко подхватывались народом: уже его сотворцами, соавторами становились безымянные для нас люди — те, кто продолжал дальше шлифовать суриковские стихи, те, кто сокращал вторую и третью строфы «Рябины» или переиначивал первые строки «Казни Стеньки Разина».

Часто проводимое разделение произведений Сурикова на «песни» и «стихотворения» нельзя признать удачным. Смирнов отмечал: «Как и Кольцов, он их (чужие стихи) напевал, и свои стихи потом часто проверял пением» ДеевХомяковский, Г. Певец бедноты и труда./Г. Деев-Хомяковский// И. З. Суриков, Песни. Былины. Лирика. Письма к самородкам-писателям. — М.: 1927. — С. 8. Неизвестно, на основании каких сведений сделан такой вывод, но он похож на правду. Стихотворения для Сурикова — это почти всегда песня, или в какой-то степени песня. Народно-песенных дух, ритм, черты сознания, свойственные фольклору, по-разному, иногда более прямо и наглядно, иногда более сложно и отдаленно — проявляются в различных творениях поэта. Это-то и интересно, это-то и важно, поскольку открывает коренное, существенное единство письменного творчества Сурикова с фольклором, а не поверхностную, внешнюю связь.

По самым принципиальным основам своим творчество Сурикова представляет собой как бы голос масс, голос народа, несущий на себе лишь неопределенный отпечаток личности поэта. Песни Сурикова и были именно коллективными песнями, соответствующие ужасам 70-х и 80-х годов 19 века И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 21.. Определение «коллективные песни» — справедливо и удачно.

Публикуя свои стихотворения в журналах, поэт нередко подписывал их: «Крестьянин Иван Суриков», подчеркивая тем самым, что говорит не «от себя», а представительствует от многомиллионной массы тружеников сел и деревень.

Вообще стихи Сурикова не дают привычного для современной ему поэзии ощущения индивидуальности автора. Здесь между отдельным произведением и автором как бы иные соотношения. Облик поэта дробен, невозможно и не нужно связывать многие его создания логическим единством:

Эх ты, доля, эх ты, доля, Доля бедняка!

Тяжела ты, безотрадна, Тяжела, горька!

Не твою ли это хату Ветер пошатнул, С крыши ветхую солому Разметал, раздул? И. З. Суриков и поэты-суриковцы, М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 62.

Его стихам естественно присуще господствующее настроение, преобладающая тональность, ограниченный круг героев, повторяющиеся ритмы. Но «индивидуальности» зримой, явственной не ощущается. У многих поэтов, современных Сурикову, как, впрочем, и у позднейших, нередко «индивидуальность» поверхностная, показная — она диктовалась конъюнктурой, модой, групповыми интересами, но, так сказать, хотя бы «установка на индивидуальность» являлась своего рода законом на письменное творчество.

Суриковский фольклоризм проявляется в этой сфере опять-таки определенно и ясно. Его индивидуальность — народ, бедный люд города и деревни:

Эх ты, доля, эх ты доля, Доля бедняка!

Тяжела ты, безотрадна, Тяжела, горька! И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 114.

До более сложной диалектики поэта и народа Суриков еще не дошел. В этом заключалась несомненная его слабость, но была и сила: она в большой искренности, правдивости всего его творчества.

Способ раскрытия душевной жизни, свойственный поэту, коренится в особой природе мышления, осознания действительности, характерной для фольклорной традиции. Суриков невнимателен к оттенкам, нюансам чувств, сложным эмоциональным единствам. Он — поэт обособленных, сильных и цельных душевных состояний (только тоска, только радость). Соответственно рисует он и переходные состояния:

Если горе за сердце возьмет, Навалится злодейка нужда, Он кудрями лишь только тряхнет ;

И кручины уж нет и следа. Там же — С. 50.

Нельзя определить у Сурикова и достаточно определившейся склонности к анализу психологии людских взаимоотношений, подвижных и изменчивых взаимосвязей. В этом плане показательно, например, стихотворение «В поле»:

…И под эти речи Позабыто горе, И батрачка верит, Верит светлой доле.

Хорошо ей, любо…

Смотрит парню в очи…

В поле же ложится Тихий сумрак ночи. И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. С. — 46.

Здесь два героя: «девушка-батрачка» и «парень на плече с косою». Их соединила любовь, они встречаются, утешают друг друга, однако представлена их история весьма условно. Есть что-то картинно-обрядовое во всем рассказе.

В другом стихотворении — «Слеза косаря» — чувства героя-косаря и его любимой воплощаются в образной сфере легенды, мифа, передаются средствами фольклорной поэтики, а не психологически достоверного анализа, свойственного современной поэту литературе:

Выходила красавица в поле, И на травушку, плача, легла, И слезами горючими нежный, Лучезарный цветок облила…

Плакала, рыдала И звала с тоской:

«Воротись, желанный, Милый, дорогой!..»

Часто, в лирике Сурикова возникают и мифологические образы, что тоже роднит его поэтику с устным творчеством. Действия стихотворений Сурикова часто происходят в лесу, например в стихотворении «Два образа»:

По чаще леса молодого Идем поутру. Лез звучит, И луч румяного рассвета Вершины леса золотит. И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 111.

Лес в мифологии различных народов связан прежде всего с животным миром. Лес — одно из основных местопребываний сил, враждебных человеку (в дуалистической мифологии большинства народов противопоставление «селение — лес» является одним из основных; через лес проходит путь в мир мертвыхМелетинский Е. М., Мифологический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 672.

Широко использует Суриков такие жанры, как былины и сказания, которые активно использовались в устном народном творчестве. Например, в произведении «Клад» (Бабушкина сказка), прослеживается структура сказки: зачин, основная часть и развязка. Как и в народной сказке, в этом поэтическом труде присутствует мораль:

«Бабушка, а клад-то Где же подевался?

Алим не отыскан Так он и остался?" ;

Дети с любопытством Бабушку спросили.

«Нет, сыскался, детки…

Он в труде да в силе". И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 94.

Как видно, по самим основам, по своему внутреннему строю, суриковские стихи находятся не столько в сложной, диалектической, сколько в непосредственной, тесной связи с народным творчеством. Они прямо соответствуют настроениям, надеждам, вообще мировосприятию, а также эстетическим нормам труженников-бедняков 60−70-х годов 19 века:

Точно море в час прибоя, Площадь Красная гудит.

Что за говор? Что там против Места лобного горит?

Плаха черная далеко От себя бросает тень…

Нет ни облачка на небе…

Блещут главы… Ясен день.

Ярко с неба светит солнце На кремлевские зубцы, И вокруг высокой плахи В два ряда стоят стрельцы.

Вот толпа заколыхалась, ;

Проложил дорогу кнут:

Той дороженькой на площадь Стеньку Разина ведут. И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 85.

2.2 Крестьянская поэзия Сурикова По своему содержанию стихотворения Сурикова — это поэзия любви к трудящемуся человеку, к народу, поэзия сочувствия и сострадания. Основная ее тема — «бездольная жизнь бедняка» Там же. — С. 24.

.

Разнообразие житейских драм и тягот широко представлено, названо, обозначено в стихах поэта:

Вот и лето. Жарко, сухо;

От жары нет мочи.

Зорька сходится с зарею, Нет совсем и ночи.

По лугам идут работы В утренние росы;

Только зорюшка займется, Звякают уж косы. И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.:Советский писатель, 1966. — С. 118.

Здесь нищета, сиротство, смерть и похороны близких, деспотизм родителей, браки по принуждению, пьянство, тюрьма, безответная любовь, женское коварство.

Читатель не может не отметить большое количество стихов поэта о смерти, похоронах, могилах. В стихах постоянны мотивы гибели, увядания, умирания, в них вечно звучит тоска и отчаяние:

Не кличь, не зови ты меня из могилы, Не трать понапрасну слез горьких своих:

Не верю я в счастье, растратил я силы ;

И мне не воскреснуть для песен былых. Там же. — С. 154.

Смерть, вечность, тайна мироздания, ;

Какой хаос! — и сверх всего Всплывает страшное сознание Бессилья духа своего. Там же. — С. 187.

Поэзию Сурикова по праву можно назвать крестьянской. Горькая доля настигает большинство его героев — как тех, что т рудятся на земле, так и тех, что в городах бьются за кусок хлеба и простое уважение к себе. По душевной своей природе они — те же крестьяне. Однако, в общем восприятии сельской и городской жизни самим Суриковым есть заметная разница.

Редкие умиротворенные интонации, немногие светлые эпизоды жизни, возникающие на страницах книг Сурикова вопреки основной тональности его поэзии, связаны только с жизнью деревни и родной природы. И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 26. В сознании человека, попавшего в тенета городской нищеты и суеты, иногда всплывает как последняя надежда и упование образ другой жизни:

И рвалась я к родимому полю, К моему дорогому селу…

так шепчут губы «в предсмертном бреду» («Умирающая швейка») Там же. — С. 22.

Суриков может показаться кому-нибудь, на первый взгляд, поэтом бесхитросным, как бы безоглядно влекущимся за очередным сюжетом. Однако, это впечатление ошибочно. Он поэт, отличающийся строгой правдивостью, и нигде поэтическое одушевление не позволяет ему нарочито сместить реальные черты Там же. — С. 23.

Если просматривать одно за другим его «светлые» стихотворения, легко убедиться в том, что, пожалуй, ни разу не дал он повода посчитать благополучной вообще жизнь крестьянина, так сказать, его «нормальную жизнь», его повседневность, полную трудов и забот.

С любовью и теплом вспоминает поэт картины детства:

Вот моя деревня;

Вот мой дом родной;

Вот качусь я в санках По горе крутой;

Вот свернулись санки, И я на бок — хлоп!

Кубарем качуся Под гору, в сугроб. Там же. — С. 63.

Так же набрасывает он картины природы, рисует крестьян на какой-то срок вырвавшихся из круга привычных треволений и обид и оказавшихся лицом к лицу с природой или песней:

Белый снег пушистый В воздухе кружится И на землю тихо Падает, ложится.

И под утро снегом Поле забелело, Точно пеленою Все его одело.

Темный лес что шапкой ПАринакрылся чудной И заснул под нею Крепко, беспробудно…

Божьи дни коротки, Солнце светит мало, Вот пришли морозцы ;

И зима настала.

Труженник-крестьянин Вытащил санишки, Снеговые горы Строят ребятишки. И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 124.

Прекрасен, гармоничен его дед Клим:

— Что ж, ребята, к деду климу?

Он вчера нам говорил:

«Приходите! Рой я пчелок В новый улей отсадил.

Я вам, детки, этих пчелок В новом улье покажу, Накормлю досыта медом, Сказку новую скажу". И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.:Советский писатель, 1966. — С. 118.

Дед Клим — сельский чудак, человек, живущий отдельной жизнью.

Что же касается города, то он у Сурикова неизменно заслуживает лишь слова отчуждения и неприязни:

Наконец-то я на воле!..

Душный город далеко;

Мне отрадно в чистом поле, дышит грудь моя легко. Там же. — С. 93.

Такой взгляд на современный поэту город исторически наивен, но для Сурикова и его последователей характерен.

Своеобразное восприятие города, городской жизни, быта его труженников демократическими слоями населения породило к середине 19 века особый жанр народной поэзии — так называемый городской, или «мещанский», романс.

Суриков активно способствовал развитию этого жанра, с его болезненной унылостью ритма и слова, грустной напевностью, нервическим самоощущением певца-автора и его героев. Городской романс открывал повседневность, обычность, повсеместность людских драм, отвечал настроению, мировосприятию огромной массы бедняков, в новую пору русской жизни бившихся с судьбой в «душных городах» Там же. — С. 27. Поэтика городского романса затем распространялась и на изображение сельской жизни. Большое число стихотворений Сурикова представляет собой характерные образы нового жанра. Таковы «У могилы матери», «Умирающая швейка», «Бедняк», «Тихо тощая лошадка» и т. д.

В данном случае речь идет не об отдельных произведениях поэта, которые вошли в массовый песенный обиход и стали городскими романсами (то, что называется «фольклором литературного происхождения»), а о самом строе, духе суриковских стихотворений, о том, что они были произведениями такого жанра по своей поэтической природе. Скорбно-болезненный напев «мещанского» романса звучал во множестве представленных им картин, в рассказе о швейках, портных, сапожниках, бездомных бродяг и рабочих:

Вот я вижу огонь в мастерской, Колесо и шумит и гудит, у станка, наклонимвшись стоит Макстер, точно, как смерть испитой, его грудь на резец уперлась, И с лица пот стекает ручьем, стружки меди летят под резцом, грудь от сильной натуги вдалась.

Полночь, полночь, давно время спать, время, мастер, вздохнуть от труда.

Но нужда, о нуждла, о нужда!

Ты в могиле даешь отдыхатьт. И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М. — Л.: Советский писатель, 1966. — С. 110.

Итак, произведения Сурикова представляют собой ценный материал для характеристики мироощущения русского крестьянина, сельского типа городского бедняка пореформенной поры.

Нашло ли в творчестве «поэта-самоучки» свое выражение народное бунтарство, слышатся ли в нем ноты протеста и борьбы? Вообще, в каких отношениях находился Суриков и его стихи с нараставшим освободительным движением?

На эти очень важные вопросы все еще нельзя дать вполне конкретного и обстоятельного ответа, если касаться самой биографии Сурикова Деев-Хомяковский Г. Певец бедноты и труда./Г. Деев-Хомяковский//И. З. Суриков, Песни. Былины. Лирика. — М.: 1928. — С. 16.

В сохранившихся письмах поэта нам удалось найти лишь один отклик на эпизод из освободительного движения 70-х годов — только один отклик, но весьма выразительный. Находится он в письме Сурикова Д. Н. Садовникову от 6 апреля 1878 года. Вот, что пишет Суриков:

«А не в литературной Москве есть новое: случилось кровавое побоище, но об этом, я думаю, Вы уже читали в газетах. Газеты страшно лгут, передавая это печальное происшествие, — всему делу виною полиция… Я кое-что мог бы Вам сказать по этому делу, но в письме сделать это неудобно…

Видя угнетение Личности народа, Поневоле спросишь:

Где же ты, свобода?

Про тебя попы нам И в церквах читали, И в листах печатных В руки передали.

Да в листах печатных Так ты и осталась ;

А из слова в дело И не воплощалась…

Эту мысль можно бы продолжить, но это вышло бы слишком резко." Деев-Хомяковский Г. Певец бедноты и труда./Г. Деев-Хомяковский//И. З. Суриков, Песни. Былины. Лирика. — М.: 1928. — С. 8.

Непосредственным толчком к столько горьким выводам автора письма, видимо, послужил разгон демонстрации студентов в Москве 3 апреля 1878 года. Это событие имело свою предысторию и продолжение История Москвы в 20 т. Т.4. — М.: 1954. — С. 367−368. Оно вызвало глубокое возмущение многих современников, в том числе, как мы теперь знаем, и Сурикова.

Его поэтическое творчество полностью приходится на время после отмены крепостного права. Но в своих стихах — и это очень важно для понимания позиции поэта — он почти не прибегает к столь популярному в 60−70 годы противопоставлению старой и новой эпохи, старой и новой деревни.

Особое значение предавал поэт росту культуры народа. О «свете науки», без которого трудящимся не дойти до настоящей свободы, Суриков говорил в стихотворении «Пришла желанная свобода»:

Пришла желанная свобода, И деспотизм пред ней поник, Но в массы темного народа Еще свет мысли не проник, И дремлет сил живых родник.

Когда ж ты, светлая свобода, Во тьме светильник свой зажжешь И массы темного народа Науки словом разовьешь И к новой жизни воззовешь? И. З. Суриков, Стихотворения. Изд. 4. — М.: 1884. С. — 74.

Таковы основные мотивы произведений Сурикова, свойственные ему в течение всего периода его творчества. Несомненно, поэзии Сурикова присуща известная узость идей и тем. Г. В. Плеханов разъяснял это обстоятельство, что неразвитость крестьянской жизни, самый ее характер «должен был невыгодно отразиться на характере художественного творчества» тех, кто писал о крестьянстве Плеханов Г. В. Наши беллетристы — народники/Г. В. Плеханов// Литература и эстетика, Т.2. — М.: 1958. С. — 246.

Глава III. Суриковские традиции в поэзии второй половины 19 века

3.1 Суриковская школа в русской поэзии В конце 1871 года на страницах журналов «для народного чтения» стали появляться объявления о скором выходе в свет первого сборника произведений «писателей-самоучек». Сам по себе этот сборник, названный «Рассветом» Рассвет. Сборник (нигде не бывших в печати) произведений писателей-самоучек. Содержание: рассказы, сцены, очерки, обычаи, былины, басни, стихотворения", выпуск первый. — М.: 1872. не стал событием большого значения, на что надеялись его участники. Однако замысел издания и круг настроения и идей, к нему приведших, интересен и характерен.

Суриков и его товарищи, сошедшиеся на страницах «Рассвета», заметно отличаются по своему мировосприятию и жизненным задачам от «самоучек"-предшественников.

Инициатором и душой первого объединения «самоучек» был, конечно, Суриков. Ему принадлежал замысел коллективной книги, он же принялся горячо приводить его в жизнь. Суриков был не только практическим вдохновителем союза, но и его идеологом. Роль его в самоопределении всех поэтов из народа очень велика, неслучайно они стали именовать себя с 1880-х годов «суриковцами» и свято чтили память своего учителя И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 28.

Сурикову конца 60-х — первой половины 70-х годов необыкновенно дороги идеи общности, единства; им владеет истинный культ дружбы. «Верю, что есть на свете святое чувство — это дружба. Любовь, слава, почести — все проходит, но дружба остается!» — писал он в одном из писем той поры Письмо И. Г. Воронину (от 27 марта 1874 г. — ГБЛ).

. Потому особое значение придавал Суриков, например, написанным им в 1877 году для журнала «Пчела» некрологам товарищей-литераторов А. И. Левитова и Д. Н. Кафтырева (второй остался неопубликованным). Но, конечно, всего ярче и полнее выразились его идеи товарищества в издании сборника «Рассвет».

Надежды на успех сборника у Сурикова были велики. Весной 1872 года должна была открыться в Москве Всероссийская выставка. По воспоминаниям М. А. Козырева, Суриков возлагал на нее большие надежды. Он говорил: «Народу понаедет много, и сборник наш растащат живо!» Козырев М. А., Воспоминания об И. З. Сурикове/М. А. Козырев// Исторический вестник. — 1903. — № 9. — С. 885. К открытию выставки «Рассвет» опоздал, появился только летом (цензурное решение от 1872 года). Успеха он не имел и почти не шел в книжных лавках, принеся немалый убыток Сурикову. Тем не менее выход книги окончательно скрепил и утвердил первый союз «писателей-самоучек».

Несмотря на неуспех первого сборника произведений «писателей-самоучек», Суриков не отказывается вовсе от продолжения начатого дела. До весны 1874 года замысел издать второй сборник еще кажется реальным. Находятся люди, готовые финансировать издание, принять участие в редактировании. Но всякий раз подобные замыслы не доживают до осуществления; наконец сама идея нового сборника предана забвению.

Что же представляет собой «Рассвет», наиболее определенно выразивший самим фактом своего появления утопическую мысль о союзе «самоучек», способном граждански и экономически противостоять жизненным тяготам? Книга открывалась небольшим предисловием:

«Издание «Рассвета», сборника писателей-самоучек, возникло из желания познакомить читающую публику с произведениями современных наших писателей-самоучек, не получивших научным путем ни образования, ни воспитания, но саморазвившихся, самовоспитавшихся.

Сборник наш не есть какая-либо претензия на литературное его значение. Единственная его цель — показать читающей публике, как наш народ, без всяких насилий, сам собою, в настоящее время развивается, и как сочувствует грамотности, и как любит литературу.

Это издание наше первое, но не последнее. В 1873 году предполагается издать второй выпуск такого же сборника, но более обширный по содержанию и числу сотрудников" Рассвет. — М.: 1872. — С. 4.

Итак, в этом предисловии заявлена во всяком случае одна принципиально важная для издателей идея: сборник естественно рожден «настоящим временем», он тесно связан с современностью, то есть современными задачами и перспективами крестьянской жизни.

Для прозы, впрочем, как и для стихов «Рассвета» характерно повышенное внимание к живой реальности нынешней народной жизни. Авторы стремятся к полнейшей достоверности, этнографическим подробностям, воспроизводят в обстоятельнейших деталях быт деревни и — реже — городской бедноты, передают народную речь во всей ее пестроте: со своеобразно построенными диалогами, фразеологизмами, диалектизмами.

Сюжеты большинства произведений, составивших книгу, представляют собой отчет о горьких судьбах, неравенстве, несправедливостях. Почти в каждом рассказе кто-нибудь по тем или иным причинам запивает, а то и гибнет от пьянства. Насущная необходимость народного просвещения и образования — вот мысль, прямо или косвенно вытекающая из большинства произведений, вошедших в «Рассвет» И. З. Суриков и поэты-суриковцы. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — С. 31.

После смерти Сурикова многочисленные ученики-подражатели подхватили его тематику и тональность. Участники «Рассвета» А. Я. Бакулин (1813—1894) — дед В. Я. Брюсова, С. Я. Дерунов (1831—1909), Д. Е. Жаров (1845—1874), М. А. Козырев (1852—1912), А. Е. Разоренов (1819—1891), И. Д. Родионов (1851—1881), И. Е. Тарусин (1834—1885) и другие по-разному перепевали тему горестей и злосчастья простого человека «из народа"Яцимирская А. А., И. З. Суриков — руководитель кружка писателей из народа/А. А. Яцимирская//Лит. Вестник. — 1904. — т. 8. — С. 46.

Суриковцы — поэты-песенники по преимуществу. Лучшие их стихи, родственные стилю крестьянской лирики, иногда прочно входили в народный обиход. Таковы песни «Не брани меня, родная» А. Е. Разоренова:

Не брани меня, родная, Что я так его люблю, Скучно, скучно, дорогая, Жить одной мне без него.

Я не знаю, что такое,