В чём же истина человека?

В 30-е гг. де Сент-Экзюпери со своим механиком Прево попадают в две серьёзные авиакатастрофы. Первый раз это происходит в самом конце 1935 года в Ливийской пустыне, когда их «Симун» среди непроглядной ночи на скорости двести километров в час врезается в склон песчаного плоскогорья. К счастью, по касательной… На четвёртый день их, бредущих по пустыне и умирающих от жажды, спасли бедуины.

Второй раз, в 1938 году, их самолёт терпит аварию в Гватемале, пилот и механик в тяжёлом состоянии попадают в больницу. Здесь у де Сент-Экзюпери появляется возможность собрать свои отдельные заметки в одну книгу. Так была написана уже не раз нами цитированная «Планета людей», впервые опубликованная в 1939 году в США под названием «Ветер, песок и звёзды». писатель экзюпери летчик истинность В отличие от предыдущих книг де Сент-Экзюпери, в ней нет сюжета, перед нами — размышление автора о жизни и предназначении человека.

Ответ на вопрос о смысле человеческого существования автор предлагает искать в своём сердце: переполняющее чувство полноты жизни будет надёжным индикатором. Философы-экзистенциалисты называли это состояние «прорывом в экзистенцию», Фромм — «бытиём» (противоположным «обладанию»).

Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями и есть у нас общая цель… — А иначе в наш век — век комфорта — почему нам так отрадно делиться в пустыне последним глотком воды? Не малость ли это перед пророчествами социологов? А нам, кому выпало счастье выручать товарищей в песках Сахары, всякая другая радость кажется просто жалкой.

Говоря о товариществе и побывав на войне, де Сент-Экзюпери не может обойти вниманием тему фронтового братства. Но ведь напротив — тоже люди, у них тоже боевое товарищество, они тоже сражаются за свои идеалы… На фронте под Мадридом де Сент-Экзюпери становится свидетелем такого диалога через линию окопов. «Амиго! — кричит солдат-республиканец, — за какие идеалы ты воюешь?» — «За Испанию! — отвечают с той стороны, — а ты?» — «За хлеб для моих братьев!» — после чего враги желают друг другу спокойной ночи.

В «Планете людей» он пишет:

Так чему же тогда удивляться. Кто в Барселоне, в подвале анархистов, встретясь с этой готовностью пожертвовать собой, выручить товарища, с этой суровой справедливостью, ощутил однажды, как в нём пробуждается некто совсем новый, незнакомый, для того отныне существует лишь одна истина — истина анархистов. А кому довелось однажды стоять на часах в испанском монастыре, охраняя перепуганных коленопреклонённых монахинь, тот умрёт за Церковь.

Сент-Экзюпери приходит к выводу, что война — это лишь суррогат истинного существования. Не умея по-другому преодолеть серую обыденность, люди на войне обретают подобие полнокровной жизни.

Мир стал пустыней, и все мы жаждем найти в ней товарищей; ради того, чтобы вкусить хлеба среди товарищей, мы и приемлем войну. Но чтобы обрести это тепло, чтобы плечом к плечу устремиться к одной и той же цели, совсем незачем воевать. Мы обмануты. Война и ненависть ничего не прибавляют к радости общего стремительного движения.

Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы — команда одного корабля. Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.

Последняя фраза показывает, что идея о «команде одного корабля» не распространяется на убеждённых сторонников идеологий, подобных нацизму, — ненавидящих всех, кто от них отличается. Позже эта мысль будет развита в «Письме заложнику» с ключевой фразой: «Уважение к человеку!.. Вот он, пробный камень!».

Итак, людям нужна объединяющая всех цель, считает автор «Планеты людей».

Чтобы нас освободить, надо только помочь нам увидеть цель, к которой мы пойдём бок о бок, соединенные узами братства, — но тогда почему бы не искать такую цель, которая объединит всех?

В неоконченной «Цитадели» де Сент-Экзюпери ту же мысль вкладывает в уста мифического правителя царства:

Заставь их строить башню, и они почувствуют себя братьями. Но если ты хочешь, чтобы они возненавидели друг друга, брось им маковое зерно Совершенно другой, в определённом смысле противоположный де Сент-Экзюпери автор — Александр Лазаревич в 2004 году выступил с идеей объединить человечество вокруг общего проекта подготовки экспедиции на Марс. Реализация этого проекта поможет людям почувствовать себя связанными общей целью и причастными к чему-то эпохальному. Созданные в ходе реализации проекта медицинские и технические решения также найдут применение и на Земле — аналогично тому, как это было с технологиями, разработанными в ходе выполнения программы «Аполлон». И, наконец, работа на космос избавит инженеров от необходимости работать на войну. Подробнее — см. на сайте А. Лазаревича: http://www.webcenter.ru/~lazarevicha/letters/Mars.htm.

Следует только добавить, что принятие и осуществление такой цели человечеством требует серьёзных социальных изменений.

Истинное существование человека… Но что такое истина? Она не доказывается сложной цепью умозаключений, утверждает автор «Планеты людей», истина — это то, что делает мир понятнее.

Истина — это язык, помогающий постичь всеобщее. Ньютон вовсе не «открыл» закон, долго остававшийся тайной, — так только ребусы решают, а то, что совершил Ньютон, было творчеством. Он создал язык, который говорит нам и о падении яблока на лужайку, и о восходе солнца. Истина — не то, что доказуемо, истина — это простота.

Истина конкретна:

Что же мы знаем? Только то, что в каких-то неведомых условиях пробуждаются все силы души? В чем же истина человека?

Истина не лежит на поверхности. Если на этой почве, а не на какой-либо другой апельсиновые деревья пускают крепкие корни и приносят щедрые плоды, значит, для апельсиновых деревьев эта почва и есть истина. Если именно эта религия, эта культура, эта мера вещей, эта форма деятельности, а не какая-либо иная дают человеку ощущение душевной полноты, могущество, которого он в себе и не подозревал, значит, именно эта мера вещей, эта культура, эта форма деятельности и есть истина человека (выделено мой. — А.К.).

И далее — прелесть! В этом весь де Сент-Экзюпери:

А здравый смысл? Его дело — объяснять жизнь, пусть выкручивается как угодно.

Чтобы объединить разные истины, нужно подняться над плоскостью, в которой они все образуют мозаичную картину, и замкнуть их «ключом свода». Вспомним, как мастерски де Сент-Экзюпери объединял общим сводом политических спорщиков. Его друзьями были и консерватор Жан Мермоз Видя деградацию французской авиации в ходе «Великой депрессии» и травлю технического директора «Аэропостали», Мермоз присоединился к организации правого толка «Круа ле Фе» («Боевые кресты»)., и левый радикал (но при этом антисталинист) Леон Верт.

Это понятие — ключ свода, преобразующий дробность в целостность, — часто встречается в духовном завещании де Сент-Экзюпери. Стихотворение Ольги Ерёминой «Росток» (входящее в цикл «Врата Цитадели» См. http://zhurnal.lib.ru/e/eremina_o/vrata.shtml) завершается такими строками:

Этой ночью магнолии-звёзды огромны,

Словно чудный подарок — возьми и сорви.

Ты протянешь ко мне разноликую дробность —

Я верну тебе целостность нашей любви.

Преобразование дробности в целостность под общим сводом храма — это, конечно, не благое пожелание в стиле «ребята, давайте жить дружно!» и не механическое смешение. Главный герой «Цитадели» говорит:

Примирить — значит удовольствоваться теплой бурдой, где ледяной оранжад смешался с кипящим кофе. Я хочу сберечь особый аромат каждого. Ибо желания каждого достойны, истины истинны. Я должен создать такую картину мира, где каждому отыщется место. Ибо общая мера истины и для кузнеца, и для плотника — корабль.

В 1955 году вышла книга Эриха Фромма «Здоровое общество», в которой он научно ставит вопрос о болезни современной цивилизации — и, как следствие, о «патологии нормальности», — намечая пути радикального оздоровления общества. На последних страницах «Планеты людей» де Сент-Экзюпери говорит о том же языком художественных образов. В вагоне с польскими рабочими, высланными из Франции, он увидел спящего малыша, кое-как примостившегося между забывшимися тяжёлым сном родителями.

Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь — обещание! Он совсем как маленький принц из сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, о ней неусыпно заботятся, холят её и лелеют. Но люди растут без садовника. Маленький Моцарт, как и все, попадет под тот же чудовищный пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречён.

Это наглядная иллюстрация книги Фромма о патологии «нормы» современного мира.

Читаем дальше. Момент истины:

…Не сострадание меня мучит. Не в том дело, чтобы проливать слезы над вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражён, её не чувствуют. Язва поразила не отдельного человека, она разъедает человечество (выделено мной. — А.К.). И не верю я в жалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, — в конце концов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем… Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.

Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из неё Человека.

Самая сложная, но самая необходимая задача — пройдя, как по лезвию бритвы, между многочисленными ловушками, создать в обществе каналы для проникновения Духа в «глину».