Понятие как базисная логическая форма мышления

Термин и понятие

В свое время советский физик академик А. А. Андронов сказал: «В принципе, любую вещь можно назвать трамваем, если об этом договориться». Это изречение выдающегося человека науки как нельзя лучше предваряет рассмотрение темы данного параграфа.

Термин — это всегда слово или несколько слов. Понятие — это всегда простое (далее неделимое) суждение. Уже отсюда очевидно, что термин и понятие — далеко не одно и то же.

Вопросы терминологии — это вопросы договоренности между людьми, вопросы конвенции (от лат. conventio — договор, соглашение). Поэтому терминология в рациональных знаниях является конвенциональным компонентом. Она условна. Она в знаниях по поводу одного и того же предмета может быть самой разной^[1]. Понятия только словесно обозначаются терминами. Термин — это словесный знак понятия. Само же понятие отражает сущность объекта, процесса и др., — то, что объективно, т. е. не зависит от воли и сознания людей, от каких-либо человеческих условностей и договоренностей между людьми.

Это очевидно уже на примере топонимики городов, например, Санкт-Петербурга. Его неизменную географическую сущность отражает такое определение: крупный российский индустриальный и культурный центр в устье реки Нева. Что же касается его словесного обозначения, то оно более чем за 300-летнюю историю существования города менялось несколько раз: изначально Санкт-Петербург (т. е. город имени св. первоверховного апостола Петра, а вовсе не императора Петра I); Петроград (после вступления России в Первую мировую войну, в которой ее главным противником была Германия); Ленинград (с 1924 по 1991 г.); опять Санкт-Петербург (после 1991 г.)^[2].

В названиях городов иногда фиксируются объективные географические факторы: Магнитогорск — город металлургов у горы Магнитной на Южном Урале; Усть-Кут — портовый город в устье реки Куты, впадающей в великую сибирскую реку Лену; Юрьев Польский (от слова «поле», а не «Польша») — город в центре Владимирского Ополья, представляющего собой островок степной зоны в лесах Владимирской области, и т. п.

Но в подавляющем большинстве случаев названия городов исходят от всякого рода национальных исторических обстоятельств и человеческих условностей, закрепленных договоренностью, а потом — традицией. Но географическая суть дела от этого не меняется, если, конечно, города стоят веками и тысячелетиями.

Наука дает массу образцов весьма произвольного терминологического обозначения (именования) понятий с самым глубоким объективным содержанием.

Так, первоэлементы вещества, из которых состоят протоны и нейтроны, в начале 60-х гг. XX в. были названы кварками. Само это слово по содержанию того же качества, что и слово «абракадабра», т. е. полная бессмыслица. Оно заимствовано физиками из бредового сновидения героя «Поминок по Финнегану» Дж. Джойса. К физической сущности первоэлементов вещества этот термин не имеет никакого отношения (как и последующее различение типов кварков по их цветам). Его узаконивание в физике стало делом конвенции специалистов и традиции.

Но термин «кварки», по крайней мере, нейтрален по отношению к объективной физической стороне дела. За другими структурными первоэлементами вещества закрепилось и вовсе неудачное название «лептоны» (от греч. leptos — легкие). Это — электрон (и позитрон), электронное нейтрино (и электронное антинейтрино), которые тем самым противопоставлялись адронам и, прежде всего, тысячекратно более массивным протонам и нейтронам. Но впоследствии был открыт мю-мезон — полный аналог электрона, но в 208 раз более массивный. А далее были открыты тау-лептоны, которые теперь так и называют тяжелыми пептонами, т. е., говоря целиком по-русски, тяжелыми легкими частицами. (По смыслу это понятие того же качества, что и веселенькое понятие «чуть-чуть в доску пьяный».) То есть, терминология вступила в острое противоречие с самой первичной классификацией элементарных частиц по их массам. Тем не менее, и она стала традиционной. Физики смотрят на это легко, потому что в последние десятилетия они постигли несравненно более глубокие объективные физические и математические основания систематизации своих знаний об элементарных частицах материи.

В профессиональной науке специалисты хорошо понимают эту разницу между понятиями и их терминологическими обозначениями. Периодически они производят и узаконивают узкопрофессиональными стандартами переименования понятий, терминологическое обозначение которых очень сильно разошлось с их содержанием. Это естественно, потому что научные знания однозначно и необратимо прогрессируют в плане своей зрелости. Но у дилетантов, которые не прочь «пофилософствовать» на научно-мировоззренческие темы, чаще всего такого понимания нет. И они сплошь и рядом «клюют» на неудачную терминологию, принимая ее по невежеству за соответствующие понятия.

В этой связи очень показательны доморощенные псевдонаучные спекуляции вокруг понятия «вакуум» в физике элементарных частиц. Вводя это понятие в своей квантово-релятивистской теории электрона в 1929 г., П. Дирак связывал с ним физический вакуум как состояние субъядерных частиц с наименьшей энергией. Это — форма существования материи, вселенская среда, хотя и очень своеобразная, в которой микрообъекты для внешнего наблюдателя проявляют себя лишь косвенным образом. Но «философствующие» дилетанты вцепились мертвой хваткой в слово «вакуум» и до сих пор разумеют под физическим вакуумом буквальную пустоту. Эту «пустоту» они пытаются восполнить.

своими доморощенными спекулятивными теориями «мирового эфира», хотя физический вакуум понимается физиками именно как мировая среда, первоматерия. На эту тему сейчас пишутся и публикуются многочисленные «статьи» и «монографии», благо, что человек с персональным компьютером теперь сам себе типография: пиши и публикуй себе, что вздумается, — были бы деньги на издания, потому что дело частных типографий теперь — только тиражировать, брошюровать и переплетать. Для специалистов-физиков эта бурная деятельность в наукообразной печати, на соответствующих интернет-форумах — сплошной анекдот. Но у неспециалистов с большим честолюбием и самомнением она вызывает сочувствие к «непризнанным гениям». Свидетельство тому — свои смены поколений в этой псевдонаучной возне вокруг «мирового эфира», который, мол, физики с подачи Эйнштейна и Дирака заменили какой-то «нематериальной пустышкой».

Вместе с тем наука дает многочисленные примеры удачных и очень удачных терминов, которые «схватывают» сущность соответствующих объектов.

Так, в термодинамике яркими примерами могут служить очень удачные термины «потенциал» и «поток». Потенциал — это возможности, потенции совершения термодинамической системой той или иной работы. В термодинамике под потенциалами понимаются такие возможности, которые имеют разную физическую природу: потенциальная энергия реки в поле земного тяготения; электрический потенциал; температура; концентрация вещества и др. Разность потенциалов в определенной области пространства порождает соответствующий поток: водопад, выделяющий кинетическую энергию; электрический ток; тепловой поток; поток диффузионного распространения вещества и др. Несмотря на разную физическую природу, потенциалы и потоки связаны единообразными линейными зависимостями типа закона Ома, закона теплопроводности Фурье, закона Фика для диффузии: чем больше разность потенциалов, тем при прочих равных условиях (например, при неизменном электрическом сопротивлении в законе Ома) интенсивнее поток (например, тем более сильный ток течет в электрической цепи).

Таким образом, термин «поток» при этом так же удачно фиксирует объективную физическую суть дела, как и термин «потенциал». Оба термина сразу «наводят» человеческий разум на эту объективную суть. Этого нельзя сказать о терминах «кварки» и «лептоны». Они ничего не говорят о тех глубочайших физических и математических принципах, которые позволили современным физикам обрести единый концептуальный подход к многообразию свойств субъядерного микромира.

Контрольные вопросы и упражнения

• 1. Почему часть компонентов рациональных человеческих знаний называют конвенциональной?
• 2. Чем в рациональных знаниях термины отличаются от понятий?
• 3. В первой половине XIX в. машинный транспорт был представлен только двумя формами — водным и железнодорожным. Тогда в русском языке транспортные машины обоих типов назывались пароходами. Затем паровые локомотивы были переименованы в паровозы, а за паровыми судами осталось прежнее название. Фиксировало ли это переименование отличительные особенности пароходов и паровозов?
• 4. Первые автомобили в России пытались именовать по-русски — «самобеглые коляски». Но это название не прижилось и утвердилось иностранное название «автомобиль». Какой из двух терминов более соответствовал сущности нового вида машинного наземного транспорта?
• 5. Можно ли приветствовать современное вытеснение в русском языке русскоязычного термина «электронно-вычислительная машина» англоязычным термином «компьютер»?

• [1] Здесь уместно вспомнить сеть меридианов на поверхности земного шара. Нулевоймеридиан, проходящий через Гринвич под Лондоном, — это конвенциональный компонент в знаниях физической географии. Его выбор за начало отсчета был делом исторического случая, закрепленного договоренностью в профессиональном сообществе географов. С равным правом за начало отсчета можно было бы выбрать долготу Москвы, Пекина, Мельбурна, Тегерана, Боготола, Петушков, Урюпинска — любого места. Но вотто, что земную поверхность надо поделить меридианами на 360°, уже не было предметом договоренности. Это — математическая суть угловой координации на сферическойповерхности Земли. В угловой координации земной поверхности по широтам подобных конвенциональных условностей нет. Здесь линии Экватора, Тропиков и Полярныхкругов определила сама природа. Линия Экватора — под прямым углом к оси суточного вращения Земли, которая объективна и очевидным образом не является предметом договоренности географов. Линии Тропиков ограничивают зоны к югу и к северуот Экватора, где полуденное Солнце хоть один день в году бывает в зените. Это тоже —объективный факт. Линии Полярных кругов обозначают естественные границы к северуи к югу, за которыми зимой хоть на сутки наступает полярная ночь, а летом — полярныйдень. Их численное значение около 68° северной и южной широты также не являетсявопросом профессиональной конвенции между географами. Оно вытекает из объективной сути дела.
• [2] Переименование города в 1914 г. впоследствии многим давало повод считать, чтоПетр I назвал новую столицу России своим именем. Это далеко и даже вопиюще не так. Основатель города на Неве дал ему в немецкой транскрипции имя святого Петра. Ни один православный христианин, даже будучи святым при жизни, никогда не скажеттак о себе сам, а тем более — не увековечит такое «самосвятство» в названии столицыгосударства. (Это только полновластные большевики стали переименовывать городастраны «во имя свое» после смерти своих соратников, а то и при жизни: Ленинград, Загорск, Ногинск, Сталинград (при жизни), Калинин (при жизни), Киров, Горький, Свердловск, Куйбышев и др.) Как видим, неудачный термин может искажать сущностьпредмета, в данном случае — уже не географическую, а историческую.