Теория и практика организации заработной платы, оплаты труда на этапе становления индустриального общества: вторая половина XIX — первая половина XX века

К середине XIX в. атрибуты капиталистического общества приобрели в странах Западной Европы и США устойчивые и присущие им характеристики: ведущая роль промышленности, развитые рынки капитала, труда и товаров, урбанизация жизни для значительной части населения. Это позволило существенно (в 2—3 раза и более) ускорить темпы роста промышленного производства в ведущих западноевропейских странах и США, что положительно повлияло на занятость населения и его демографическое развитие. В то же время до 1870 г. темпы роста заработной платы были весьма скромными и не превышали 0,1—0,2% в год^[1].

Современные английские ученые С. Памуж, Я. Занден, проанализировавшие ход экономического развития Великобритании в XIX в., пришли к выводу о существовании «парадокса раннего роста». Он заключается в том, что экономический рост (выраженный в увеличении ВВП в расчете на душу населения) после его начала лишь через несколько десятилетий (50—70 лет) привел к результирующему повышению реальной заработной платы промышленных и сельскохозяйственных рабочих. Для повышения «биологического уровня жизни» (как следует из имеющихся фактических данных о росте людей¹) потребовалось еще большее время.

Все это указывает на то обстоятельство, что индустриализация шла рука об руку со значительным перераспределением дохода — предприниматели получили «промышленный выигрыш» очень быстро, в то время как большинству наемных работников пришлось ждать увеличения заработков всю жизнь и в конечном счете его не получить^[2][3].

Несмотря на изменение ситуации в промышленно развитых странах с заработной платой к лучшему в период второй половины XIX — первой половины XX в., все же устойчивой тенденцией оставалось ее существенное отставание от темпов роста ВВП (табл. 2.1).

Таблица 2.1

Темпы роста ВВП и заработной платы в ряде промышленно развитых стран и России

в период 1870—1913 гг.

Источник: Кембриджская экономическая история Европы Нового и Новейшего времени. Т. 2: 1870 — наши дни: пер. с англ. М.: Изд-во Института Гайдара. 2013. С. 59; Гурвич С. А., Позняков В. Н. Заработная плата. Теоретические основы и современные проблемы: учеб, пособие. М. — Л.: Государственное издательство, 1929. С. 122—129.

Даже в США, с высокой динамикой экономического роста и более высокой заработной платой по сравнению с ведущими европейскими странами, ситуация с ростом заработной платы не отличалась заметным ростом, а в период 1898—1905 гг. заработная плата снижалась из-за роста цен на продукты питания. Если сравнивать темпы роста цен на продукты питания в США за период 1870—1907 гг. (120,6%) и заработной платы (122,4%), то реальный рост покупательной способности заработной платы составил символическую величину — 1,8%, или 0,05% в год. Как отмечал американский ученый И. Рубинов, колебания заработной платы не позволяют говорить о ее существенном росте. Более того, в отдельные периоды (с 1906 по 1912 г.) вследствие значительного роста цен на продукты питания она понизилась почти на 13 процентных пунктов. К началу Первой мировой войны она была на 15—18 процентных пунктов ниже уровня 1890-х гг.^[4]

Таким образом, индустриализация стран Западной Европы и России происходила в условиях огромного и все более углубляющегося неравенства в доходах. Обращают на себя внимание крайне низкие темпы роста заработной платы в России, стагнирующий характер которой был преобладающим и впоследствии, вплоть до 1970;х гг., т. е. на протяжении 100 лет.

Важнейшими характеристиками социально-трудовых отношений на этапе становления индустриального общества являлись:

• — высокая интенсивность труда и продолжительность рабочего дня, достигавшая 1А—16 ч в день, низкая заработная плата, нерегулярность ее выплаты, что обусловливало пауперизацию и пролетаризацию почти половины работающего населения Англии, Франции, других стран Западной Европы;
• — широкое применение и использование женского и детского труда на фабриках и в горнорудной промышленности, что сопровождалось высокой степенью их эксплуатации и тяжелыми условиями труда во вредных для здоровья производствах.

Ключевыми моментами при этом выступали, с одной стороны, быстрый рост экономики, с другой — низкий уровень заработной платы наемных работников, что свидетельствовало о глубоком кризисе общественных отношений.

Несмотря на возросшую продуктивность сельского хозяйства и значительные темпы роста промышленности в это время, бедность и нищета оставались существенной чертой жизнедеятельности от четверти до половины населения развитых стран Западной, Центральной и Восточной Европы: Англии, Франции, Германии, Великобритании, Австрии и России.

Важнейшие факторы, влияющие на определение величины заработной платы, — это соотношение сил двух субъектов трудовых отношений (работники и работодатели) и рыночные условия найма рабочей силы. Соотношение возможностей продавцов труда (работники) и покупателей труда (предприниматели) принципиально различается по своему изначальному потенциалу.

Во-первых, предприниматели, располагая финансовыми ресурсами, в силу своего статуса «владельцев и распорядителей ресурсов», объективно играют роль нанимателей рабочей силы, предлагая свои условия найма, с которыми работникам достаточно сложно вести торг. Ведь рынок труда, как правило, избыточен. А повседневная нужда — это удел рабочих.

Во-вторых, для усиления своих позиций на рынке труда предприниматели организуют различные предпринимательские организации (в виде торгово-промышленных ассоциаций и др.), которые являются консолидированными проводниками (интегрированными по своему потенциалу) их интересов.

В-третьих, свой потенциал финансовых, организационных, пропагандистских и властных полномочий предприниматели многократно увеличивают с помощью государственных структур исполнительной, законодательной и судебной власти.

Столь существенными возможностями наемные работники не располагают. Это объясняет их зависимую (уязвимую) позицию в процессе предложения себя в качестве наемных работников, когда они вынуждены соглашаться, как правило, на заниженную цену своего труда, особенно при отсутствии дефицита в наемных работниках тех или иных профессий и специальностей.

Это подтверждает вывод о том, что в индустриальном обществе сами условия существования людей наемного труда не позволяют им в одиночку, без помощи публичных специализированных институтов, организованных в масштабе всего общества, защитить себя.

На это указывал еще А. Смит, когда объяснял тенденцию установления заработной платы ближе к физиологическому минимуму, а не к полноценному воспроизводственному процессу. В исследованиях А. Смита показано, что крупная прибыль, получаемая предпринимателями, может поддерживаться на протяжении длительного времени при помощи государства, которое ограничивает и нарушает «естественные» действия рыночной экономики в пользу предпринимателей. Как отмечает в этой связи современный итальянский ученый Арриги Джованни, собственникам денег легко договориться с владельцами государственной власти. «Такова тайна добывания огромной и регулярной прибыли, которая позволила капитализму процветать и „бесконечно“ расширяться на протяжении последних пяти-шести веков»^[5]. Поэтому каждый акт купли-продажи на рынке труда носит характер вынужденных уступок со стороны работников и демонстрирует превосходящую силу предпринимателей. В большинстве случаев заведомо проигрывающей стороной выступает работник, который не в состоянии отстоять не только свои экономические интересы (как на товарных рынках — имея возможности продавать или не продавать товар по приемлемой цене и проявляя, таким образом, свою волю к защите своих интересов продавца товара), но и свои социальные интересы (возможность реализовывать свой творческий потенциал, распоряжаться своим временем, физическими, психофизиологическими и умственными способностями).

Это объясняет напряженно-драматический характер самого акта купли-продажи рабочей силы на рынке труда, на «весах» которого со стороны предпринимательских кругов — интересы обеспечения прибыльности их «дела», а со стороны наемных работников — жизненно важные интересы (на что тратятся все силы, здоровье, а фактически — сама жизнь) получения «достойной» заработной платы, позволяющей содержать себя и свою семью.

Для преодоления такого уязвимого положения и защиты своих интересов работники объединяются в профессиональные союзы. Так, в 1868 г. был создан Британский конгресс тред-юнионов, а в 1871 г. принят закон, признающий юридический статус профсоюзов как выразителей интересов и требований рабочих. Профсоюзы наделялись правом обращаться в суды с исками в пользу работников и быть ответчиками по искам работодателей.

Важными вехами становления современного по форме трудового договора стало принятие в Великобритании Закона о трудовых спорах 1906 г.¹ и французского законодательства 1919 г. о коллективных соглашениях, в результате чего наемные работники стали рассматриваться в качестве коллективного трудящегося.

Отношения между профсоюзами и предпринимателями (работодателями) были зафиксированы юридически, отныне работники с точки зрения права были больше социально защищены и получили новый более высокий статус. Например, в 1910 г. в Великобритании действовало около 1,7 тыс. договоров, которые позволяли защищать интересы 2,4 млн рабочих, а в Германии их было намного больше^[6][7].

Главным нормативным актом, регулирующим трудовые отношения в дореволюционной России, стал Закон от 3 июня 1886 г. «О найме рабочих и правилах надзора за фабричными заведениями». Договор найма заключался путем выдачи работнику расчетной книжки, в которой отражались основные условия найма рабочей силы. Закон резко ограничивал основания прекращения трудовых отношений.

Таким образом, государственное посредничество в разрешении споров между работодателями и профсоюзами в вопросах защиты прав работников стало важнейшей характеристикой процесса возникновения и развития трудового права в большинстве европейских стран и США в конце XIX в.

Переговоры профсоюзов и работодателей («слабого» и «сильного» контрагентов) проходят в режиме напряженного (скрытого или открытого) диалога, который при отсутствии компромисса сторон выливается в демонстрацию таких силовых приемов, как забастовки и локауты.

Подобные кризисные ситуации носят характер массовых социальнопсихологических публичных переживаний и потрясений, а поэтому чреваты, как свидетельствует история (чартистские движения, революции), переходом к неуправляемой стихии масс: гражданским неповиновениям, бунтам, разгромам, пожарам, революциям.

Урегулировать остроту подобных классовых конфликтов, не допустить их перерастания в социально взрывную стадию можно лишь при помощи авторитетного и полномочного арбитра, которым может выступать только государство в лице его властных органов. На протяжении всей своей истории государство «брало сторону» сильных — предпринимателей. Для придания видимости объективности государство использует набор различных инструментов и органов — суды, парламентские рассмотрения и расследования, назидательные (единичные) наказания наиболее вопиющих случаев произвола со стороны предпринимателей.

Государственная политика следовала достаточно либеральному взгляду: естественной ценой неквалифицированного труда выступает определенная по уровню заработная плата, позволяющая приобретать набор потребительских товаров, необходимый для простого воспроизводства рабочей силы. В то же время, несмотря на скромные достижения в регулировании заработной платы, они позволили к началу XX в. обеспечить широкое применение машин в промышленности и на транспорте, стимулируя семьи работников к получению образования детей сначала в пределах школьного, а впоследствии среднего и высшего образования, позволявшего занимать рабочие места операторов машин, техников и инженеров.

Важными вехами в формировании индустриальной модели организации труда на протяжении XIX — первой половины XX в. стали:

• — переход от нестабильных и периодических форм найма работников, базирующихся на индивидуальных взаимоотношениях работодатель — работник, к постоянному найму, регулируемому с помощью нормативного и коллективно-договорного трудового права;
• — повышение регламентации труда и исполнительской дисциплины, разработка подробных регламентов работы, контроль за соблюдением режимов труда и отдыха, применение дисциплинарных методов воздействия на наемных работников (применение трудовых книжек для регистрации правонарушений работников — Франция, работные дома как формы занятости безработных — Англия, уголовное преследование вплоть до принудительных (каторжных) работ — Англия и Франция);
• — научная организация труда с помощью обоснования трудовых операций, норм выработки, синхронизации трудовых процессов в масштабах цеха и фабрик и во времени, путем его хронометража и пооперационного членения;
• — расширение рамок трудового договора и включение в его предмет затрат на профессиональную подготовку, оплату нерабочего времени (выходных дней и отпусков), на материальное обеспечение работников (и их семей) в пределах не только трудовой деятельности, но и в случаях утраты трудоспособности (болезни, инвалидности, старости, утраты кормильца), что в конечном счете привело к формированию институтов коллективного социального страхования, обязательного по закону для применения всеми работодателями и работниками.

В большинстве западноевропейских стран — Великобритании, Бельгии, Франции, Германии, Швеции и др. — на протяжении всего XIX в. и первой половины XX в. рабочий класс вел бескомпромиссную борьбу за повышение заработной платы, ограничение продолжительности рабочего дня и рабочей недели и получение стабильных источников доходов при наступлении старости и инвалидности.

В период последней трети XIX в. и до конца XX в. реальные угрозы для государственного устройства и социальной стабильности в промышленно развитых странах, связанные с революционным движением, послужили причиной постепенного изменения отношения правящих кругов к социальному вопросу, важнейшими результатами которых стало принятие фабричных законов, регламентирующих труд женщин и детей, ограничивающих продолжительность рабочего дня и недели, повышение заработной платы. Хотя темпы повышения заработной платы были весьма скромные (1—2% в год) и существенно отставали от темпов роста ВВП на душу населения, тем не менее они позволили существенно сократить бедность и повысить уровень жизни населения в большинстве ЭРС.

Процесс устойчивого роста реальной заработной платы в течение последней трети XIX — первой трети XX в. вызвал эффект «набегающей волны», подъем которой потребовал подъема других «лодок доходов населения», в том числе и в периоды, когда наступала нетрудоспособность в связи с болезнью, инвалидностью и старостью. Это привело к формированию принципиально новых институтов социальной защиты населения — пенсионного, медицинского и других видов социального страхования.

После Второй мировой войны ЭРС отказываются от парадигмы «пролетаризации населения» и практического ее применения в форме основного механизма повышения конкурентоспособности на рынке труда, а системы найма, заработной платы и социального страхования все больше ориентируются на качественный и высокопрофессиональный труд; формирование среднего класса как основного потребителя товаров и услуг, позволяющего обеспечивать устойчивый спрос и применять массовое производство; возрастающую роль государства в регулировании трудовых отношений (законодательство в области охраны и условий труда, инспекции по труду и т. д.).

Важнейшими теоретическими конструкциями современной системы доходов населения является взаимосвязь национальных систем заработной платы, регулирования вопросов занятости, увязка в единое целое этих управленческих систем с системами налогов и социального страхования.

Во многом данные положительные изменения были связаны с необходимостью эксплуатации сложной и дорогостоящей техники и механизмов. По мнению известного испанского философа Хосе Ортега-иГассета, инженерные формы организации труда стали важнейшими характеристиками индустриальной эпохи, определили в качестве доминирующего в XIX и XX вв. «инженерный тип мышления», сформировали «инженерный стиль жизни», породили феномен «технического разума» и «человека-техника»^[8].

Это повлияло и на массовые представления о необходимости регламентации всех сторон трудовой и общественной жизни, обеспечения условий для стабильной работы предприятий и инфраструктуры, придания устойчивости повседневной жизни трудящихся и членов их семей.

На этапах более зрелого капиталистического общества и особенно формирования индустриального общества (конец XIX — начало XX в.) происходило постепенное улучшение условий жизни наемных рабочих: относительно небольшой рост заработной платы, расширение форм и методов государственного регулирования в сфере социальной защиты населения. Это противоречит теоретическому постулату К. Маркса, согласно которому при капиталистической формации существенное улучшения положения рабочего класса невозможно по определению. Собственно, этот постулат стал, пожалуй, наиболее уязвимым положением его теории.

Таким образом, стержнем теоретических разработок классиков политэкономии в сфере заработной платы выступал вопрос ее величины, достаточной для обеспечения нормальных воспроизводственных процессов капиталистической формации: по Адаму Смиту — насущные жизненные средства, которые необходимы работнику, чтобы работать; по Карлу Марксу — фонд жизненных средств, необходимый для поддержания индивида в состоянии нормальной жизнедеятельности.

Следует отметить, что Карл Маркс считал, что при распределении той части совокупного продукта, которая предназначалась для потребления, целесообразно распределять ее с помощью четырех фондов: фонда индивидуального потребления, распределяемого по труду; фонда совместного удовлетворения потребностей (школы, учреждения здравоохранения и т. п.); фонда для покрытия издержек управления; фонда для нетрудоспособных. Данный подход можно объяснить растущей ролью государства в организации экономической и социальной жизни общества в зрелом индустриальном обществе и необходимостью использовать для этого макроэкономические регуляторы.

С позиции современных взглядов это был существенный шаг вперед, например по сравнению с взглядами Роберта Оуэна, который при осуществлении своего эксперимента при организации жизни в коммуне «Новая Гармония» в США применял принцип полного равенства в распределении произведенного продукта, не учитывая трудового вклада жителей этого поселения, что привело к финансовому краху данного эксперимента¹. Примечательно, что большевики в первые годы советской власти, в 1918—1921 гг., пытались организовать распределение на подобном подходе, что также закончилось полным провалом.

По мере развития индустриального общества при найме рабочей силы работодатели все более отдают предпочтение квалифицированному труду, что сопровождается более высокой заработной платой и ее дифференциацией по двум крупным группам: для высококвалифицированного и низкоквалифицированного труда.

Значимый вклад в развитие теории заработной платы внес английский экономист Альфред Маршалл (1842—1924), разработавший оригинальную теорию спроса и предложения, которая, как он считал, позволяет разрешить многогранную проблему распределения и обмена^[9][10].

Маршалл подчеркивал, что спрос и предложение оказывают равное влияние на заработную плату, ни то ни другое не может притязать на преобладающую роль. Маршалл критически отзывался о неоправданно завышенном ожидании либеральных экономистов от неограниченного применения принципа Laissez-faire (принцип невмешательства) в реальной экономической жизни Англии, что весьма актуально звучат и через 100 лет: «На долю нашего поколения досталось восприятие всех зол, которые возникли от внезапности этого увеличения экономической свободы. Теперь мы первыми начинаем понимать пределы, до которых капиталистический наниматель, не подготовленный к своим новым обязанностям, имел соблазн подчинить благосостояние своих работников собственному стремлению к выгоде; мы первыми начинаем убеждаться в важности доказательства того, что богатые в своем личном, так и коллективном качестве имеют права и обязанности; впервые экономическая проблема Нового времени предстает перед нами в своем истинном облике революции»^[11].

По мнению Маршалла, заработной плате присуще свойство находиться в тесном соотношении с издержками воспроизводства, обучения и содержания производительных работников^[12]. Предложение труда быстро приходит в соответствие со спросом на него, когда доход рабочих расходуется главным образом на жизненные средства, обеспечивающие производительность и эффективность труда^[13].

В русле взглядов Маршалла находилась доктрина регулирования занятости и доходов населения, которую в 1930;е гг. разработал английский ученый Джон Мейнрад Кейнс (1883—1946). В своем фундаментальном труде «Общая теория занятости, процента и денег», он изложил концепцию макроэкономического регулирования оплаты труда, основанную на кардинальном решении проблемы занятости, которую он считал важнейшей задачей государственной политики. По мнению Кейнса, «разумная политика государства состоит в поддержании устойчивого общего уровня денежной заработной платы»¹.

Данный подход разделял американский ученый Элвин Хансен (1887— 1975), который считал целесообразным применение мер косвенного воздействия государства на оплату труда с помощью прогрессивного налогообложения доходов и заработной платы, системы страхования безработицы, а также с учетом показателей производительности труда: «Повышение заработной платы должно быть общим и соответствовать общему увеличению производительности в народном хозяйстве в целом»^[14][15].

В 1970—2010;е гг. широкое применение получили системы заработной платы, регулирующими показателями которых являются не только нормы выработки, но и качество продукции (минимизация процента брака), экономия энергоресурсов, сырья. Происходит переход от коллективных к индивидуальным формам вознаграждения, когда все больше учитывается уровень квалификации работников, уникальность специалистов определенного профиля, психофизиологическая нагрузка (работа операторов электростанций, машинистов скоростных электропоездов и летного состава авиации), что выражается в долговременной тенденции роста дифференциации заработной платы между малои высококвалифицированным трудом, между оплатой топ-менеджеров и рядовых исполнителей^[16].

Еще одной тенденцией в регулировании заработной платы в этот период является коллективное стимулирование работников за результаты работы фирмы, качество работы («группы по контролю качества» в Японии, США, Швеции")^[17].

Таким образом, современные взгляды на заработную плату и оплату труда опираются на теоретические разработки классиков политэкономии и опыт регулирования «социального вопроса», а центральным моментом в определении ее приемлемой величины стало положение о достаточности трудового дохода семьи работника для обеспечения ее нормальных воспроизводственных процессов. Для этого заработная плата стала устанавливаться с учетом необходимости направления ее части на цели социального страхования, что можно определить как важный этап становления публично-регламентированных систем доходов населения.

Установление нормативных механизмов уровней и соотношений заработной платы и расходов на социальное страхование на национальных уровнях и в международных документах в 1930—1970 гг. выступает важной вехой в регулировании затрат на рабочую силу.

Как отмечает Г. Я. Ракитская, величины заработной платы и страховых взносов предстают как объективные параметры стоимости рабочей силы, уровень которых задается в своей основе не на предприятии (не в договоре индивидуального найма и (или) коллективного договора), а обществом и государством^[18].

Следует отметить объективный характер формирования специализированных форм и институтов доходов населения, что обусловливалось усложнением общественного производства, применением дорогостоящих машин и оборудования, стабильными темпами роста производительности труда. В результате крупные фирмы и государственные органы начинают все более активно инвестировать образование работников, их профессиональную подготовку и создание социальной инфраструктуры — образования, здравоохранения, ЖКХ, рекреационных и реабилитационных систем.

• [1] Кембриджская экономическая история Европы Нового и Новейшего времени. Т. 1.С. 343.
• [2] Рост людей зависит от качества жизни, и прежде всего от качества питания.
• [3] Кембриджская экономическая история Европы Нового и Новейшего врембени.С. 336—337.
• [4] Rubinow I. М. The Recent Trend of Real Wages // The American Economic Review.Vol. IV. №. 4. December, 1914. Publihed by the American Economic Association. P. 793—817.
• [5] Арриги Дж. Долгий двадцатый век: Деньги, власть и истоки нашего времени: пер. с англ. М.: Изд. дом «Территория будущего», 2006. С. 66.
• [6] Лютое Н. Л. Исторический аспект разрешения коллективных трудовых споровв Великобритании, США и ФРГ // Право и политика. 2001. № 5. С. 17.
• [7] Канторович Я. А. Коллективный договор. Л.: Ленинградский губернский советпрофессиональных союзов, 1925. С. 89.
• [8] Ортега-и-Гассет X. Избранные труды: пер. с исп. / под ред. А. М. Руткевича.2-е изд. М., 2000. С. 164—233.
• [9] Бетеля Т. Собственность и процветание: пер. с англ. М.: ИРИСЭН, 2008. С. 176—184.
• [10] Маршалл А. Основы экономической науки: пер. с англ. М.: ЭКСМО, 2007. С. 49.
• [11] Там же. С. 701, 703.
• [12] Там же. С. 512.
• [13] Там же. С. 510.
• [14] Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Гос. изд-во иностр. лит-ры, 1948. С. 292.
• [15] Хансен Э. Экономические циклы и национальный доход. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1959. С. 692.
• [16] Соболевская А. А., Попов А. К. Производительность и оплата труда в постиндустриальной экономике // Труд за рубежом. 2007. № 2. С. 24—43; Вишневская Н. Т. Затратына рабочую силу и производительность труда // Труд за рубежом. 2003. № 4. С. 3—17 ;Киселев И. Я., Пушников А. М. Трудовой право России в зарубежных странах. М., 2008.С. 396—399.
• [17] Mampycoea Т. Н. Трудовая мотивация в условиях социально-экономического кризиса: Япония // Труд за рубежом. 2005. № 2. С. 26—43; Шлихтер А. А. Новые методыорганизации производства и стимулирования труда на предприятиях США, Япониии западноевропейских стран // Труд за рубежом. 2004. № 1. С. 61—80.
• [18] Ракитская Г. Я. Социально-трудовые отношения (общая теория и проблемы становления их демократического регулирования в современной России). М.: Институтперспектив и проблем страны, 2003. С. 355.