Бессознательное как психоаналитический способ объяснения и психическая реальность представителей психоаналитической (суб) культуры

Суммируем свойства понятия бессознательного (имея в виду материал предложенной реконструкции). Бессознательное предполагает естественно-научное, более конкретно, биологическое и конфликтное истолкование психики человека. Человек, по Фрейду, как бы состоит из двух противостоящих личностей: одна руководствуется сознанием, другая — бессознательным. «Фрейдовская идея бессознательного, — пишет Н. Автономова, — фиксирует „отрыв знания от истины“, отрыв субъекта от самого себя, его внутреннюю расколотость… Эта расколотость оказывается едва ли более мощным ударом, чем открытия Коперника и Дарвина: человек теряет власть над космосом, над миром живого, а в конце концов и над своей собственной душой. Он может быть принужден думать и делать то, чего ему не хотелось бы думать и делать. Это — радикальная децентрация человеческого мира по отношению к самому себе»¹. Кроме того, как и ряд других психологических понятий, например, самости, установки, деятельности, бессознательное создает условия для реализации личности самого психолога, а также разделяющих его взгляды людей. Именно поэтому бессознательное в разных концепциях (Юнг, Адлер, Хорни и т. д.) наделяется разными свойствами.

Но есть ли в природе человека такой феномен — бессознательное, ведь Фрейд и его последователи не ставили экспериментов, неоспоримо доказывающих существование бессознательного? Однако разве психоаналитическая практика не подтверждает каждый день справедливость учения Фрейда? Но ведь известно, что основной инструмент психоанализа — скрытая (замаскированная) суггестия. Это вроде бы противоречит известному факту, что с начала XX столетия психологи все больше отходят от использования техники прямого внушения. Здесь была не одна причина, но, пожалуй, две главные — желание реализовать психологические представления (теории) и избежать обвинений, что психолог навязывает клиенту свои субъективные представления. «Видимо, не случайно, — пишет Александр Сосланд, — история психотерапии началась с гипноза. Главным содержанием гипноза является основательная транстерминационная процедура (т. е. процедура, направленная на изменение состояния сознания пациента. — В. Р.). Транстерминационная терапия — классический гипноз — подверглась самому энергичному вытеснению из поля психотерапевтического сообщества. Решающую роль, как известно, здесь сыграл психоанализ, где транстерминация оказалась так замаскированной, что ее мало кто мог обнаружить. Не составляет труда выделить две основные транстерминационные стратегии: манифестную и латентную. Манифестная осуществляется в рамках явной, форсированной процедуры, как в гипнозе, например, или же в пневмокатартической технике, принятой в трансперсональной терапии С. Гроффа. Латентная же стратегия принята в школах, внешне как бы отказавшихся от явного использования в работе целенаправленных усилий, которые совершаются с целью навести измененные состояния сознания, скажем, в том же психоанализе. Мы, однако, стоим на том, что полностью этот элемент психотерапевтического действия никогда ни из какой практики не исчезает бесследно, а только переходит в иное, как уже сказано, латентное состояние. Принцип невмешательства, введенный в терапевтический обиход, создает иллюзию минимального участия терапевта…»^[1]

Здесь, правда, нужно различать два случая: один, когда внушение человеку (клиенту) психоаналитических представлений никак не затрагивает его проблемы и неблагополучия (а такое бывает сплошь и рядом), и второй, когда такое внушение помогает их осмыслить, дает язык для работы с такими проблемами. В последнем случае мы можем предположить, что, возможно, есть такая реальность — бессознательное. Но опять же в каком смысле: как объективная структура психики или психопрактика, в которую вовлекается человек? Исходя из теоретических соображения, склонен принять вторую версию. Действительно, как я показываю в своих исследованиях, основные психические структуры и способности сложились в ответ на вовлечение человека в новые социальные практики (при этом в человеке и формируются соответствующие стороны его психики). Например, мышление формируется не раньше античной культуры и было обусловлено необходимостью подключить человека к рассуждениям, опирающимся на аристотелевские правила и категории^[2]. Платоническая любовь формируется как необходимость конституировать новые практики любви — самостоятельный выбор любимого (любимой), эстетическую и духовную работу в любви^[3]. Сексуальность, как показывает М. Фуко, складывается в ответ на включение в XVI—XVII вв.еках человека в новые репрессивные практики^[4].

И в данном случае вовлечение человека в психоаналитическую практику в теоретическом отношении сделало необходимым введение понятия бессознательного. Именно это представление, наряду с другими психоаналитическими понятиями, оправдывало для психоаналитиков все, что делалось в психоанализе. Но если, например, структуры мышления в античной культуре после работ Аристотеля реально складываются у человека, поскольку последний, правда, медленно (в течение нескольких столетий) научается пользоваться аристотелевскими правилами и категориями, то что мы можем сказать относительно бессознательного? Чтобы ответить на этот вопрос, подумаем, какая практика соответствует бессознательному или, иначе, в какую практику включается человек в психоанализе? Во-первых, эта практика, как уже отмечалось, содержит замаскированное внушение, во-вторых, психоаналитическую интерпретацию жизненного пути и опыта человека. То есть это практика семиотическая, вовлекающая человека в особую коммуникацию, в психоаналитическую субкультуру, где есть либидо, бессознательное, вытеснение и прочие психоаналитические премудрости. Тот, кто в нее входит, кто принимает эти представления и, опираясь на них, реально пытается строить свою жизнь, тот становится представителем психоаналитической субкультуры, и, что существенно, у него складываются психические образования, соответствующие психоаналитическим представлениям, в частности и бессознательному. Что же это за психические образования? С точки зрения развитого мною учения о «психических реальностях»^[5] такие психические образования можно считать событиями особой «психической реальности». Другими словами, бессознательное — это события психической реальности, сформировавшейся у представителей психоаналитической (суб) культуры.

Но учтем, что психоаналитическая субкультура является всего лишь одной из многих психологических субкультур, наряду с ней сегодня сформировались не менее привлекательные, как, например, гуманитарные психологические субкультуры (Франкл, Бахтин, Маслоу, Роджерс, Волков и др.) или эзотерически ориентированные психологические субкультуры (первое, что приходит на ум, — учение Гроффа). У представителей этих других субкультур уже нет никакого бессознательного, зато есть другие психические образования, отсутствующие у представителей психоаналитической субкультуры.

• [1] Сосланд А. Фундаментальная структура психотерапевтического метода, или Каксоздать свою школу в психотерапии. — М., 1999. — С. 233, 234, 258.
• [2] Розин В. М. Семиотические исследования. — М., 2002. — С. 158—179.
• [3] Розин В. М. Любовь и сексуальность в культуре, семье и во взглядах на половоевоспитание. — М., 1999.
• [4] Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. — М., 1996.
• [5] Розин. Семиотические исследования. — С. 69—118.