Реформа института доверительного управления

— Как следовало бы поступить, чтобы решить все проблемы и удовлетворить все запросы? Думается, что для этого необходимо подойти к проблемам комплексно и, в первую очередь, согласиться с тем, что их решение невозможно без внесения некоторых уточнений в нормы ГК РФ о доверительном управлении. Главное из них — дать возможность выбора между двумя вариантами такого управления, первый из которых — тот, что закреплен в действующих нормах гл. 53 ГК РФ (учредитель — собственник, а управляющий — это только управляющий, сам не имеющий на объект управления никаких прав), а второй — ему противоположный, т. е. тот, что предполагает установление права доверительной (фидуциарной) собственности доверительного управляющего на имущество, переданное в доверительное управление. Ведь что в данном контексте будет означать выражение «право доверительной (фидуциарной) собственности»? Только то, что все вообще лица, за исключением одного-единственного (учредителя управления) будут иметь право и даже обязаны относиться к доверительному управляющему как к настоящему, действительному собственнику того имущества, которым он управляет. И только сам этот управляющий да учредитель управления будут знать, что на самом-то деле настоящий собственник этого имущества — все-таки не он, а учредитель управления. Этот факт и это знание никак не должны задевать посторонних лиц; если случится так, что доверительный управляющий злоупотребит доверием учредителя (например, совершит какую-нибудь невыгодную для последнего сделку), то добросовестно действующий контрагент не должен подвергаться риску ее уничтожения; настоящий же собственник — учредитель управления — сможет защитить свои права и интересы только иском об убытках к такому, недостойному доверия, управляющему. Итак, положим, наш гипотетический коммерсант (олигарх, бизнесмен) заключил такой договор — передал имущество, составляющее бизнес, в доверительное управление с условием о возникновении на него права фидуциарной собственности доверительного управляющего. Что дальше? Как же будет осуществляться управление этим имуществом при жизни и после смерти учредителя управления? Прежде нам казались мыслимы два варианта; теперь же видно, что их, как минимум, три, а именно:

• 1) в договоре (а лучше бы еще и в ГК РФ) предусматриваются особые, строго личные, не переходящие по наследству права учредителя управления давать управляющему указания, обеспеченные обязанностями последнего по их исполнению, в том числе вмешиваться в такое управление и даже осуществлять его в известных пределах самостоятельно. Тогда до тех пор, пока учредитель жив, именно он, осуществляя соответствующие права, будет определять тактику и стратегию управления своим бизнесом, либо
• 2) в договор помещается условие об отсроченном (условном) переходе права собственности к доверительному управляющему; условием, с наступлением которого связывается такой переход, должна послужить смерть учредителя управления. Получается договор с двойственным правовым режимом бизнеса: до смерти учредителя управления оно считается находящимся в его собственности, а после смерти (с той самой «юридической секунды», что предшествует моменту смерти) — автоматически перешедшим в собственность управляющего и вследствие этого не попадающим в наследственную массу учредителя управления; наконец, либо

3) в договор помещается положение, которое можно было бы назвать условием о возвратном доверительном управлении. Суть его состоит в следующем: учредитель передает имущество в доверительное управление на условиях установления права собственности на него в лице управляющего, а последний немедленно (в качестве, так сказать, первого акта управления им), возвращает это имущество в доверительное управление учредителя; с смертью последнего оно прекращается, в результате чего управляющий остается в отношениях со всеми посторонними лицами собственником бизнеса, а в отношениях с наследниками учредителя — лицом, управляющим этим самым бизнесом в их интересах как выгодоприобретателей Во всех трех вариантах интересы граждан-наследников учредителя управления гарантируются тем, что таковые либо изначально (еще при жизни олигарха-учредителя) назначаются выгодоприобретателями по договору доверительного управления — со смертью учредителя управления эти их права безусловно сохранятся; либо (в случае, если договор первоначально был заключен в пользу учредителя управления) — тем, что они унаследуют соответствующее право в равных долях после смерти его первого обладателя (учредителя управления). Вообще говоря право гражданина-выгодоприобретателя после его смерти тоже должно было бы прекращаться (как и его право вмешиваться в процесс осуществления управления), но договором доверительного управления можно предусмотреть и иное, в т. ч. его переход к наследникам выгодоприобретателя. Интересно, что последнее предписание в действующем Кодексе уже имеется (см. абз. 2 п. 1 ст. 1020).

Мы прекрасно осознаем всю важность и неоднозначность наших предложений. С нашей точки зрения оправдать их можно тем, что они позволяют достичь именно тех целей, которые были поставлены перед разработчиками обсуждаемого здесь Законопроекта № 801 269- 6, причем, без каких бы то ни было концептуальных или прагматических издержек. Разумеется, необходима апробация этих предложений, их предварительная проверка, «обкатка». Для этого поначалу, на переходный период, можно поставить некоторые ограничения по сфере их применения; так, например, можно допустить заключение договоров доверительного управления вновь предложенных видов в отношении не всех, а только некоторых типов имущества (например, акций, паев, долей участия в коммерческих организациях и предприятий как имущественных комплексов), возможно — поставив еще и минимальный предел его рыночной стоимости. Успешная «обкатка» позволит распространить соответствующие нормы на новые области отношений, неуспешная — укажет на подлежащие исправлению недостатки.

Но не усложняем ли мы? Неужели нельзя обойтись «классическим» вариантом доверительного управления — тем самым, что уже закреплен нормами гл. 53 ГК РФ? вариантом, при котором учредитель — собственник, а управляющий — только управляющий, сам не имеющий на объект управления никаких прав? Можно; скажем более — можно вообще обойтись без всякого доверительного управления. Ведь можно просто изменить (установить) особый режим наследования бизнеса, благо, что подходящие статьи для этого (1176—1182) в Кодексе вроде бы уже есть. Но при любом подобном — допускающем сохранение бизнеса в собственности олигарха по состоянию на момент смерти — мы столкнемся с такой проблемой, которую вряд ли окажется возможным скоро разрешить — проблемой права на обязательную долю в наследстве.

Действующий бизнес (капитал, предприятие «на ходу», контрольный пакет, корпоративный контроль и т. п. приносящие доход объекты) просто не должны становиться объектом данного права. Сами доходы, ими приносимые — пожалуйста, хотя тоже в известных пределах (см. начало настоящей статьи), но уж ни в коем случае не приносящие их капиталы. Слишком много людей уже сегодня зависят от нормально работающего отечественного бизнеса, чтоб можно было позволить отдавать его на откуп профанов и расточителей. Подавляющее большинство потенциальных наследников (в первую очередь — дети и супруги) как правило не имеют никакого отношения к предпринимательской деятельности отца и мужа, разве только мешают ей. При его жизни они получают лишь известное содержание, размер которого не идет ни в какое сравнение с капитализацией и оборотами его бизнеса в целом; о том, чтобы выделить какую бы то ни было его часть и передать ее в управление супруги или детей речи, насколько нам известно, никогда не заходит. Совершенно непонятно, по каким же причинам следует передавать какую бы то ни было часть бизнеса наследникам после смерти его хозяина, если таких оснований не было даже при его жизни? Увы, практика показывает, что любые справедливые и здравые соображения в нашей стране обыкновенно меркнут перед личной заинтересованностью — поэтому мы, конечно, не питаем иллюзий насчет того, что право обязательной доли в наследстве в ближайшее время удастся хотя бы поколебать. Именно эта причина побуждает искать решения обсуждаемых проблем в такой плоскости, которая с проблематикой обязательной доли не пересекается.