Институт «полиции печати» в системе российского полицейского права (вторая половина xix — начало xx в.)

«Полиция печати» как институт полицейского права: понятие и эволюция

«Полиция печати» — институт полицейского (административного) права России — имеет европейские корни, поскольку многие нормы и положения российского полицейского законодательства в целом и полиции печати^[1] в частности были заимствованы отечественными разработчиками законов и учеными-полицеистами из практики зарубежного полицейского управления и науки полицейского права.

Весьма распространенным способом изучения зарубежного законодательства, правового наследия и юридической практики считалось направление в заграничные командировки. Целый ряд ученых и чиновников различных ведомств в ведущих западноевропейских университетах изучали систему государственного и полицейского (административного) права. Так, например, приват-доцент Новороссийского университета П. Н. Шеймин, магистр университета св. Владимира в Киеве И. Т. Тарасова, профессор Демидовского юридического лицея Э. Н. Берендтс и др. в своем научном творчестве не раз обращались к исследованию истории возникновения, становления и развития полицейского права в западноевропейских государствах. Профессор Томского университета Н. Я. Новомбергский (1871—1949) не только изучал зарубежный опыт, но и выступал в Русской высшей школе общественных наук в Париже с лекциями. В 1906 г. они были изданы в Петербурге^[2].

В начале XX в. член Совета министра внутренних дел В. Э. Фриш был командирован за границу «для изучения некоторых вопросов по охранению государственного и общественного порядка и спокойствия в западноевропейских государствах». Отчет высокопоставленного чиновника в четырех частях был опубликован по возвращении в Россию^[3].

Отечественные юристы неоднократно в лекциях и исследованиях, ссылаясь на зарубежное законодательство, приводили аргументы в пользу освобождения печати в России. В частности, рассматривая меры полицейской безопасности в Германии, В. Э. Фриш писал: «В Пруссии цензурное усмотрение держалось до 1848 г., хотя временами и в более мягкой форме. С тех пор оно упразднено, и право свободного выражения мнения в принципе признано. С эксцессами печати борьба ведется не предупредительными мерами, а репрессивными на основании уголовного законодательства»^[4].

Однако еще ранее, в 1819 г. закон Французской Республики провозгласил тезис о том, что пресса должна быть свободной, но ответственной перед законом. Английская система регуляции печати также действовала только посредством судебного преследования. В ней предусматривались следующие виды преступности произведений печати: 1) мятежные, возбуждающие в населении ненависть, презрение и неуважение к королю и его семейству, правительству и конституции, а равно сочинения, подстрекающие к насильственному изменению существующего стоя и возбуждающие вражду между сословиями; 2) непристойные, т. е. противные интересам общественной пользы, религии, нравственности, администрации и суда, прогрессу науки, литературы и художеств; 3) кощунственные, заключающие дерзкие и злонамеренные нападки на христианство, священное писание, священные предметы и духовенство^[5].

Принимая во внимание тот неоспоримый факт, что основные положения полицейского права были заимствованы из зарубежных правовых учений, все же подчеркнем, еще в трактате «Основания российского права»^[6], где были изложены общие положения о законах в соответствии с Соборным уложением 1647 г., говорится: «…власти, действующие по законам, составляют существо государственного управления». К законам относились акты духовные, о правосудии, уголовные законы, полицейские и многие др. Авторы сочинения указывали: «Положительные законы суть особенные и точные установления законодателя, яко способы, коими люди соединяются и сохраняют в обществе и без которых общество разрушилось». К числу полицейских были отнесены законы, определившие средства: 1) для предупреждения нарушения общего спокойствия; 2) для сохранения благочиния; 3) для исполнения законов.

Во многих учебниках и курсах лекций по государственному, полицейскому (административному) праву, изданных во второй половине XIX — начале XX в., имелись главы «полиция печати», «законодательство о печати и цензуре».

К их числу в первую очередь относились фундаментальные юридические исследования профессоров А. С. Алексеева, И. Е. Андреевского, А. Я. Антоновича, Н. Н. Белявского,.

A. Д. Градовского, В. Ф. Дерюжинского, А. И. Елистратова,.

B. В. Ивановского, М. К. Палибина, И. Т. Тарасова, М. М. Шпилевского и др. Вместе с тем в указанный период увидели свет научные и публицистические работы в сфере экономики, истории, социологии, журналистики и других областей знаний и общественной практики (Г. В. Балицкий, Н. X. Бунге, М. К. Лемке, О. Нотович, Д. Н. Цертелев, А. Н. Шлосберг и др.).

Свобода слова, по мнению проф. В. В. Ивановского, есть свобода беспрепятственно выражать свои мысли и воззрения путем печати и устной речи и считалась одним из необходимейших условий народного развития и благосостояния^[7]. Ввиду того что благодаря свободе слова могли проявляться также и вредные влияния, распространяться в обществе вредные учения и воззрения, а равно совершаться правонарушения, возник вопрос о том, в какие отношения ставит себя государство к печатному слову.

Вопрос этот в различные периоды существования государства разрешался различно, но, наиболее энергичные меры в целях предупреждения вредного влияния свободы слова начали предприниматься государством при вступлении его в период абсолютизма. Совокупность этих мер, указывал В. В. Ивановский, известна под именем цензуры^[8]. До образования абсолютистского государства цензура, если и существовала, то, по преимуществу, как цензура духовная, имевшая в виду препятствовать распространению еретических учений.

«Полицейский закон и регулируемая им деятельность есть социальное явление, — подчеркивал особую значимость полицейского законодательства доцент П. Н. Шеймин. — В полицейской деятельности государства нужно отличать деятельность положительную и отрицательную. На этом отличии основано разделение полиции благосостояния и полиции безопасности»^[9].

В XIX в. печать являлась главным фактором просвещения и прогресса, но, по мнению большинства ученых, свое назначение она могла исполнять, только развиваясь свободно. Границы этой свободы устанавливало государство и его органы в законодательстве и подзаконных актах^[10]. По определению, данному проф. В. Ф. Дерюжинским, полицией печати было принято называть совокупность мер против злоупотребления свободой печати^[11].

Поскольку печать заключала в себе три элемента — культурную задачу, общественную опасность и имущественные права, указывал проф. И. Т. Тарасов, правоотношения в этой сфере нуждались в законодательном регулировании^[12].

И. Т. Тарасов называл три различные системы борьбы с вредной и опасной прессой: запретительная, предупредительная и репрессивная. Указанные системы отличались по характеру мер, но были сходны в том, что всем трем системам чуждо принципиальное различие между печатным словом, как орудием творческой мысли, и печатным словом как орудием действия, вследствие чего имелось и весьма существенное различие между уголовным и полицейским правом прессы. Это право было сплошь полицейским, заключал в своей работе «Очерк науки полицейского права» проф. Тарасов^[13].

Основные черты запретительной системы, по мнению отечественных юристов, заключались в следующем: свобода печати для всего, что не касалось церкви и государства, право полиции дозволять и запрещать книги, полицейская регламентация типографского промысла и издательства, широкое право полиции на внесудебные (административные) взыскания, имевшие нередко характер тяжких наказаний^[14].

Предупредительная система, все существо которой сводилось к установлению такой цензуры, «veto которой касается гораздо больше отдельных мест сочинения, подлежащих исключению или изменению, чем всего сочинения»^[15]. Тогда же возникло и особое управление цензурой в лице специально назначенных для этого комитетов и отдельных цензоров.

В период конституционализма, после первых попыток полного устранения предварительной цензуры, сложилось такое представление о свободе печати, которое заключалось в подчинении печатного слова ограничениям закона, а не благоусмотрению полиции. При этом нарушения ограничений становились предметом судебного рассмотрения. На полицию возлагалась обязанность предупреждать и пресекать нарушения и обеспечивать их наказуемость.

Важное замечание по поводу смены одной системы цензуры на другую вследствие их эволюции принадлежит проф. И. Т. Тарасову. Ученый подчеркивал: «Юридическое устранение цензуры не всегда совпадает с фактическим устранением ее»^[16]. В период развития журналистики XIX в. возникло ее зависимость от имеющих большое значение экономических санкций, как разновидности репрессий по отношению к печати. Правительство имело возможность диктовать свои условия, угрожая издательскому предприятию хозяйственным ущербом. В такой обстановке редакторы, издатели и авторы, по меткому замечанию ученых и общественных деятелей той поры, становились собственными цензорами^[17].

Эволюция взглядов ученых, их общественно-политические воззрения на цензуру в определенной степени находились под воздействием государства и политического режима. Проф. А. И. Елистратов, опубликовавший до Октябрьской революции несколько работ по административному праву, в 1925—1929 гг. писал в основном о правовом положении печати в иностранных государствах и России до 1917 г., и лишь отдельные параграфы посвящались «печати и зрелищам», где, в частности, предпринят анализ первого декрета Совета народных комиссаров — Декрета о печати от 27 октября (по ст. стилю) 1917 г.^[18]

В работах отечественных ученых-полицеистов указывалось на существование различных систем борьбы с вредной и опасной прессой: системы запретительная, предупредительная и репрессивная (карательная)^[19]. Принудительная деятельность полиции, связанная с разного рода ограничениями, запрещениями и т. д., писал И. Т. Тарасов, рассматривается как сфера несвободы, давления власти^[20].

Проф. И. Е. Андреевский, подвергая тщательному анализу содержание предупредительной цензуры, в частности, указывал, что в ней видели, во-первых, то условие, что делалось невозможным нарушение прав частного лица или правительства, во-вторых, что при существовании предупредительной цензуры предупреждались многие преступления авторов, далее предупреждалось внесение в общество вредных начал для общественного порядка, нравственности и развития, что, наконец, она давала в руки правительства средство надлежащего воспитания масс и выгодного для страны развития умов.

Проф. Н. Н. Белявский относил к числу возможных опасностей как для отдельного лица, так и для общества и государства — устное слово, письмо и печать. Причем последней из них наиболее присущи признаки социальной опасности. Для государства, отмечал ученый, опасность возникает, когда печать, периодическая в особенности, противодействует его планам и мероприятиям^[21].

Размышляя о пользе и бесполезности цензуры, доцент П. Н. Шеймин писал: «Цензура печатных произведений в некоторых случаях необходима, например, во время народных возмущений, во время войны и вообще при приближающейся опасности государству или его части…»^[22]. Неудобство института цензуры, считал П. Н. Шеймин, заключалось в вычеркивании опасных или вредных положений. Такой метод цензуры, по мнению ученого, был не только невыгоден, но даже иногда и опасен, поскольку нередко рождал предположения, слухи, оборачивающиеся еще большими непредвиденными для властей последствиями.

Одной из целей полиции печати было охранение общественной безопасности. Поэтому во многих научных и учебных работах русских ученых-полицеистов содержались взгляды и оценки на деятельность печати, представляющей общественную опасность. Так, проф. И. Е. Андреевский обращает внимание на необходимость предупреждения опасностей, могущих произойти от устного слова, письма и печати^[23]. Проф. А. Я. Антонович указывал на возможные злоупотребления печатным словом^[24]. О значительной роли печати в государстве неоднократно говорил в своих лекциях доцент П. Н. Шеймин^[25].

В исследованиях проф. И. Т. Тарасова также отмечается, что литераторы, художники, изобретатели могли причинять вред своей деятельностью. Проф. В. Ф. Дерюжинский рассматривал печать и прессу как «совокупность различных способов выражения мысли, делающих произведения одновременно доступным большому количеству людей»^[26], и, следовательно, воздействующих на них.

Современные исследователи^[27] справедливо отмечают, что цензурные запреты в печати способствовали распространению рукописной литературы, а также карикатурных изображений, лубочных картинок, анекдотов, слухов, бороться с которыми властям было крайне неудобно.

Несмотря на принимаемые властями меры, эффективность цензурного законодательства была низка. «Ни один даже самый подробный устав, — писал Н. Н. Белявский, — не может служить действительно удобным руководством для деятельности цензоров, вследствие чего цензура книг и газет сопровождается значительною долею благоусмотрения, невыгодно отражающегося на интересах как авторов, так и публики»^[28].

Говоря о причинах неуспешности государственных реформ Александра I, Э. Н. Берендтс отмечал, что изданные в 1809— 1828 гг. цензурные уставы не были исполнены, а безнаказанно нарушались, как и все законы^[29].

Государство должно предотвращать опасность со стороны печати по отношению к общественной нравственности, подчеркивал проф. Н. Н. Белявский^[30].

Пример того, как пресса могла оградить общество от преступных проявлений, в отечественной литературе описан в исследовании А. И. Елистратова^[31]. В 1885 г. в газете «PallMall-Gazette» было опубликовано разоблачение английского журналиста Стэда о вывозной торговле людьми из Лондона. Стэд провел на собственные средства специальное расследование и доказал, что существуют особые комиссионные конторы для вывоза английских девушек в целях разврата в Брюссель, Антверпен, Лилль, Булон, Остенд, Париж и другие места. После этих выступлений под влиянием общественности данный промысел был признан в Англии преступным и подлежащим суду. Данный пример позже стал хрестоматийным и не раз упоминался в работах по полицейскому праву.

С другой стороны, Н. Н. Белявский, указывая на общественную опасность печати, называл такие незаконные деяния и недопустимые с точки зрения морали и нравственности проступки прессы, как отказ от нежелательных публикаций, иными словами, подкуп органов печати, реклама ненадлежащих предприятий, опорочивание частных лиц и обществ, шантаж и др.^[32]

Отмечая разгул порнографии в печати, проф. Л. Тихомиров писал: «Защита нравственных принципов у нас настолько слаба, что даже против гнуснейшей порнографии мы можем применить только старую 1001 статью Уложения о наказаниях, уже не годную при новых порядках…»^[33].

«Полиция печати» как вид юридической деятельности охранительной направленности приобретала смысловое содержание после принятия актов, предписывающих полицейским учреждениям осуществлять надзор за прессой, литературой, типографиями, их владельцами, авторами произведений и другими субъектами правоотношений, выступала не только в качестве цензурных ограничений, но и способствовала обеспечению общественной безопасности, привлечению к ответственности лиц, виновных в нарушении цензурного законодательства.

• [1] См.: Старилов Ю. Н. История развития административно-правовойнауки (Вступительная статья) // Российское полицейское (административное) право: Конец XIX — начало XX века: Хрестоматия / сост. и вступит, ст.Ю. Н. Старилова. Воронеж, 1999. С. 24—25 (О формировании полиции печатив Российской империи говорится в опубликованных статьях автора: Потапов Ю. А. Законодательство Российской империи о цензуре в XVIII — началеXIX в. // Законодательство. 2004. № 5. С. 83—87; Его же. Ответственностьза нарушения законодательства Российской империи о печати и цензуре //Законодательство. 2004. № 9. С. 83—89; Его же. Полиция печати в трудахотечественных ученых-полицеистов // Вестник Федерального арбитражногосуда Западно-Сибирского округа. 2004. № 6. С. 75—82).
• [2] См.: Новомбергский Н. Я. Освобождение печати во Франции, Германии, Англии и России. СПб., 1906.
• [3] См.: Фриш В. Э. Административные и полицейские учреждения Франции, Австрии и Пруссии. СПб., 1905—1906.
• [4] Там же. С. 29.
• [5] См.: Тихомиров Л. Законы о печати. СПб., 1909. С. 37.
• [6] Основания российского права. Т. I. СПб., 1818. С. 2—9.
• [7] См.: Ивановский В. В. Учебник административного права. (Полицейскоеправо. Право внутреннего управления). Казань, 1908. С. 181.
• [8] Там же.
• [9] Шеймин П. Н. Задача, содержание и история науки полицейского права. Одесса, 1887. С. 7.
• [10] См.: Градовский А. Д. Закон и административное распоряжение по русскому праву. СПб., 1874.
• [11] См.: Дерюжинский В. Ф. Полицейское право. Изд-е четвертое. Пг., 1917.С. 107.
• [12] См.: Тарасов И. Т Очерк науки полицейского права. М., 1897. С. 231.
• [13] Там же. С. 233.
• [14] См., напр.: Белявский Н. Н. Полицейское право (Административноеправо). Пг., 1915. С. 89; Дерюжинский В. Ф. Указ. соч. С. 109; ЕлистратовА. И. Основные начала административного права. М., 1914. С. 23; Тарасов И. ТУказ. соч. С. 233.
• [15] Тарасов И. Т Указ. соч. С. 234.
• [16] Тарасов И. Т. Указ. соч.
• [17] См. напр.: Венгеров В. Самодержавие и печать. СПб., 1906. С. 29.
• [18] См.: Елистратов А. И. Административное право РСФСР. Л., 1925. С. 112;Он же. Административное право. М.; Л., 1929. С. 197—219.
• [19] См.: Белявский Н. Н. Указ. соч. С. 139; Тарасов И. Т Указ. соч. С. 233;Тихомиров Л. Указ. соч. С. 14; Яворский Н. Полицейское право. СПб., 1909.С. 34—37.
• [20] См.: Тарасов И. Т Указ. соч. С. 134.
• [21] См.: Белявский Н. Н. Указ. соч. С. 139.
• [22] Шеймин П. Н. Полицейское право. Одесса, 1887. С. 391.
• [23] См.: Андреевский И. Е. Полицейское право: В 2 т. Т. 1.

  Введение

  и часть 1. Полиция безопасности. Изд-е второе, испр. и доп. СПб., 1874. С. 254—273.

• [24] См.: Антонович А. Я. Курс государственного благоустройства (Полицейского права). Ч. 1. Киев, 1889. С. 326—337.
• [25] См.: Шеймин П. Н. Указ соч. С. 376—390.
• [26] Дерюжинский В. Ф. Полицейское право. Пг., 1917. С. 106—108.
• [27] См.: Гросул В. Я. Русское общество XVIII—XIX вв.еков: Традиции и новации. М., 2003. С. 306.
• [28] Белявский Н. Н. Указ. соч. С. 141—142.
• [29] См.: Берендтс Э. Н. О прошлом и настоящем русской администрации.СПб., 1913. С. 160.
• [30] См.: Белявский Н. Н. Указ. соч. С. 139—140.
• [31] См.: Елистратов А. И. Борьба с проституцией в Европе. Казань, 1909.С. 89.
• [32] См.: Белявский Н. Н. Указ. соч. С. 140.
• [33] Тихомиров Л. Указ. соч. С. 40.