Описание книг. 
Библиография

Последний по времени автор крупного труда по теории библиографии (Георг Шнейдер) определяет библиографию как «учение о составлении описей литературы», т. е. списков книг и статей по тому или иному вопросу. Это определение практически удобно как исходная точка для выяснения отдельных стадий работы.

Каждый список состоит из отдельных описаний книг и статей. Спрашивается, как составить описание книги? Книга определяется ее автором, содержанием, годом и местом выхода и объемом. Точное библиографическое описание должно, прежде всего, называть автора; если он упомянут на заглавном листе книге, это не представляет затруднений, но часто он не бывает назван, и тогда требуются библиографические разыскания. Если автор называет себя вымышленным именем, библиограф раскрывает этот избранный им «псевдоним» (буквально: «ложное имя»); если он совсем не называет себя, библиограф устанавливает автора анонимного (буквально: «безыменного») сочинения. Иногда эти данные легко устанавливаются из текста самой книги, но иногда требуются долгие справки по разным книгам и статьям. Указание автора, творца книги, необходимо считать самым важным из элементов библиографического описания, и поэтому его ставят обычно на первое место. При фамилии автора желательно давать краткое его определение по профессии, должности (в исключит, случаях), времени жизни, в особенности, если есть опасность смешения одноименных лиц. Эти данные иногда имеются на книге, но чаще библиографу приходится устанавливать их путем справок.

Содержание указывается приведением заглавия книги. Но заглавие может быть слишком обширно, и тогда, если требуется сберечь место, из него берется только наиболее существенное, с непременным приведением, однако, первых слов подлинного заглавия, так как иначе книгу отожествить нет никакой возможности. Чаще бывает другое явление: заглавие слишком коротко и неясно; тогда приходится делать ему пояснение — раскрывать его. Составную часть заглавия составляет указание, которое именно издание данной книги мы имеем перед собой; поэтому мы обязаны это сведение отмечать вместе с заглавием. Иногда книга имеет несколько заглавий, и тогда приходится выписывать их все, так как неизвестно, которое из них более запомнится читателю. Иногда книга входит в состав целой серии однородных изданий, и тогда название серии выносится на конец описания, чтобы не закрывать им подлинного названия именно данной книги.

Указание даты издания и города, где книга вышла в свет, приурочивает книгу к определенному времени и месту. И то и другое сделать очень просто, если эти данные имеются на заглавном (выходном) листе; но часто их там нет, иногда книга оказывается отпечатанной «без места и без года» (по латыни: sine loco et sine anno), и тогда библиограф отмечает сокращенно или по-русски: «б. г. и б. м.», или по-латыни:, s. 1., s. а.", и предпринимает разыскания для определения этих данных. Бывают случаи, что и год, и место или одна из этих данных вымышлены. Год и место дают только неполное обозначение происхождения книги; чтобы уточнить его, нужно прибавить указание на издательство, выпустившее данную книгу, или, если его не установить, на типографию, в которой она напечатана. Это указание полезно, так как по издателю можно часто судить о качестве издания, а для приобретателя книги таким образом устанавливается, где ее разыскивать.

Если заглавный (выходной) лист книги составлен полно, то все предыдущие сведения просто списываются с него. Но бывают случаи, что на заглавном листе значится одно, а на обложке книги другое: добросовестный библиограф отмечает это расхождение и записывает оба варианта, причем основным считается тот, который изображен на выходном листе. Как уже сказано, неполноты выходного листа пополняются расследованиями.

Безотносительно к содержанию книги, ее ценность в значительной мере зависит от объема. Чтобы определить объем книги, библиограф должен измерить ее размеры и сосчитать число страниц. Размеры книги зависят от величины листов использованной бумаги. Так как фабрики изготовляют листы самых разнообразных размеров, то и сложенные в книгу листы бумаги крайне различны по величине и получили несколько десятков наименований, перечисление которых можно найти в специальных трудах. Обычные обозначения форматов: в лист (in-F°, F°), в четвертку (in-Quarto, Q° или 4°), в восьмушку (octavo, 0° или 8°), в двенадцатую долю листа (Duodecimo, D° или 12°) и т. д. основаны на более или менее близких друг к другу форматах черпальной тряпичной бумаги и для книг не старше XIX в. дают неточное представление. Поэтому теперь вошло в обыкновение обозначать в дюймах (в Англии и Америке) или в сантиметрах (на континенте Европы) высоту книги или высоту, помноженную на ширину (напр., 25×15); последние две цифры у немцев и в нашей «Книжной Летописи» до 1920 г. обозначают ширину и высоту, а у бельгийцев, французов и в новой «Книжной Летописи» высоту и ширину. Указание формата (особ, высота) практически важно для библиотекаря, и непременно должно охватить не только шрифт, но и поля. Измерение одного шрифта имеет только библиофильское значение (да и то не совсем, так как библиофилы желали бы в таком случае знать и ширину полей: сохранились ли они в подлинном виде, не сужены ли переплетчиком и т. д.), а практическое значение имело бы только при одновременном обозначении плотности шрифта. После указания формата библиограф отмечает число страниц, которое, вместе с форматом, дает приблизительную оценку количества печатного материала, заключенного в книгу. Точная количественная оценка получилась бы, однако, только при подсчете букв, как это практиковалось в древности. Вместе с счетом страниц указываются и приложения, иллюстрации, карты, таблицы и т. д.

Вышеперечисленные данные входят в библиографическое описание по самому существу дела: всякий, кому книга нужна для занятий, заинтересован в ее авторе, точном отграничении содержания, времени и места ее выхода, ее количественной стороне. Эти элементы, поэтому, необходимы в каждом описании. Но как их располагать на бумаге, какими условными знаками отделять один от других, какие допускать сокращения, при помощи каких приемов определять форматы и т. д., это уже детали, которые допускают возможность произвола, а потому могут регулироваться только инструкциями или какими-либо обязательными постановлениями. Тут свои условия диктует уже практичность, а не научность.

Если приготовлены описания книг, которые должны составить один определенный список, то является вопрос, как их расположить в таком порядке, который был бы удобен для справляющегося. Расположение должно зависеть от элементов, из которых состоит описание. В описании на первом месте автор. Так как об авторе легче всего справляться в алфавитном перечне, то, прежде всего, мы сталкиваемся с алфавитным списком. Составление его не вызывало бы никаких затруднений, если бы не следующие обстоятельства: 1) не на всех языках и не во все времена личные имена, прозвища, фамилии и т. д. строились одинаково, 2) многие книги, вместо имени автора, содержат на заглавии причудливый псевдоним, 3) многие авторы обозначают себя только инициалами, 4) у многих книг, несмотря на все разыскания, не удается установить автора, и они остаются анонимными, 5) многие книги исходят не от лиц, а от коллективов, корпораций, учреждений и т. д. Эти и тому подобные обстоятельства вызвали по отношению к алфавитным указателям авторов весьма разнообразную практику. Общепринято в этих указателях ставить отдельные описания книг под фамилиями авторов и имя писать после фамилии; но для восточных авторов, для лиц монашеского звания, для фамилий с разными приставками и т. д. приходится изобретать особые правила, которые могут устанавливаться только инструкционно, т. е. произвольно. О псевдонимах, состоящих из нескольких слов, только инструкцией можно установить, какое слово ставить первым, т. е. порядковым в алфавите. То же касается установления, какую букву из инициалов считать наравне с фамилией. Безнадежно-анонимные книги вводятся в алфавит по их заглавиям, но и здесь инструкции по-разному решают вопрос, какое слово считать порядковым для алфавита: первое ли вообще или только первое существительное. Что касается произведений коллективных авторов, то за последнее время, по образцу англо-саксонских стран, распространяется обыкновение коллективного автора приравнивать индивидуальному и ставить в общий алфавит; но это правило далеко еще не общеобязательно. Вообще, несмотря на кажущуюся простоту алфавитного указателя, при осуществлении его возникает громадное количество трудно разрешимых вопросов, и нельзя удивляться тому, что инструкции, относящиеся к нему, насчитывают сотни статей, решающих отдельные, возникающие в ходе работ казусы.

Второй элемент описания — содержание книги — может дать основание для составления указателя систематического, предметного или по заглавиям. Систематический указатель предполагает избрание составителем какой-либо классификационной системы для расположения описанных книг по порядку. Система может быть или жесткой, т. е. не допускающей никаких отступлений от своих рубрик, какова десятичная классификация, или свободной, допускающей переработку ее составителем указателя. Чтобы система удовлетворяла своей цели, необходимо, чтобы она была наглядна и понятна, чтобы каждая книга в ней попадала в надлежащее место, и чтобы не оставалось книг, так сказать, за оградою системы. Всякая система, где есть отдел «смеси», уже поэтому неудовлетворительна. Легко укладываются в систему книги по научной специальности определенного времени, если к этому же времени относится и выработка самой классификационной системы. Очень трудно найти систему для удовлетворительного расположения в ней книг разных категорий, разных стран и веков. Жесткая система хороша тем, что она дает возможность знакомому с ней легко ориентироваться в любом новом библиографическом труде, составленном по этой системе. Свободная же система хороша своей гибкостью, своей приспособляемостью к новым завоеваниям науки и способностью не только дробить, но и объединять рубрики.

Другой вид указателя, основанного на содержании книг, — это предметный указатель. В нем могут быть те же рубрики, что и в систематическом указателе, или их у него может быть больше либо меньше, но, во всяком случае, все его рубрики будут расположены в алфавитном порядке. Рубриками предметного каталога могут быть и целые науки, и отделы наук, и местности, и эпохи, и индивидуальные предметы или отдельные явления. Систематический указатель старается каждой книге отвести определенное место в общей системе, предметный же старается предусмотреть те вопросы, по которым будут справляться. В предметном указателе важно соблюсти меру: слишком широкие рубрики затрудняют справки, а слишком мелкие излишне расчленяют сродные предметы. Если систематический указатель отражает эпоху, когда он составлен, то то же можно сказать о предметном: всякое объединение определенных книг под одной предметной рубрикой должно исходить от запросов к книгам, предъявляемым в определенную эпоху, от нужд текущего момента. Какой-либо свод предметных рубрик не должен быть жесток, а давать свободу для присоединения новых рубрик и исключения ненужных.

Указатель заглавий, расположенных в алфавитном порядке, по существу, необходим только для беллетристических произведений.

Если мы обратимся теперь к третьему элементу описания — к «году и месту» книги, то и он может служить основанием для составления специальных указателей: книги могут быть распределены по годам издания или по местоположению типографий, где они печатались. Последнего типа указатель может быть необходим только для специально-книговедческих целей. Что же касается хронологического указателя, то он применяется в комбинации с алфавитным авторским или систематическим, для того, чтобы под определенной фамилией или в определенной рубрике расположить книги по старшинству выхода их в свет.

Вполне чистое применение только одного принципа при составлении указателей немыслимо. Авторский алфавитный каталог сбивается на систематический, когда он, напр., для данного автора сначала перечисляет полные собрания сочинений, потом избранные, наконец, отдельные произведения, или — на хронологический, когда он перечисляет сочинения по срокам их выхода. Систематический указатель переходит в алфавитный, перечисляя книги определенной рубрики. Предметный указатель должен постоянно путем ссылок под крупными рубриками напоминать о выделенных, входящих в систему частностях. В англо-саксонских странах принята смешанная система, так называемая «словарная⁴⁴, которая, подобно энциклопедическому словарю, в один общий алфавит ставит и авторов, и предметы. Недостаток ее — громоздкость и некоторая неясность; необходимо вчитываться, чтобы усмотреть, что перед нами: автор или предмет.

Почти все то, что выше сказано об указателях книг, относится и к указателям журнальных статей. В описании отпадает только формат, и прибавляется ссылка на журнал, откуда статья извлечена, с указанием его названия, места издания, года, номера и страниц. Более сложен вопрос о том, какой именно материал из журнала следует вносить в библиографические указатели. Здесь библиограф должен вспомнить, что и на нем лежит определенный общественный долг. Работа, им исполненная, должна быть общественно-полезна, а следовательно представлять интерес для возможно широких кругов или хотя бы служить материалом для работ, могущих иметь общественную пользу. Библиографический максимализм, стремящийся объять необъятное, преступен, так как он ведет только к трудам, не могущим быть законченными и ведущим к бесполезной затрате сил и средств. Указатели журнальных статей, о количестве которых в мировом масштабе нами сказано выше, не могут и не должны быть абсолютно полными, а должны быть выборочными, изыскивающими из журналов только то, что представляет известную ценность для современников или для потомства и что заслуживает отделения от журнала. Все, что связано только с моментом выхода, со злобой немногих дней, что не имеет длящейся ценности, должно быть оставлено в указателях без внимания; если впоследствии этот материал понадобится историку культуры, он возьмет журнал как целое, а не будет обращаться к указателям, систематически расчленяющим давнишние злобы дня. Несомненным максимализмом же являются попытки регистрировать всех писателей, когда-либо писавших в журналах. К сожалению, все имеющиеся у нас инструкции по расписыванию журнальных статей составлены максималистически, то есть с полным забвением общественной ответственности библиографа. Очередной задачей момента, ввиду все усиливающегося потока журнальной литературы и, в то же время, несомненной наличности в ней весьма многого длительно ценного, является установление норм для отбора. Одновременно необходимо разработать нормы для кратких описаний самих журналов; вести описания по планам, проводившимся А. Н. Неустроевым для XVIII века, было бы максимализмом для XX века. С другой стороны, описания типа, принятого Н. М. Лисовским в его «Периодической печати⁴', слишком формальны и нуждались бы в переработке.

Кроме журнальной литературы есть и газетная. Научный элемент в газетах не велик и переходит вскоре, в более совершенном виде, в научные журналы и книги. Литературный элемент, насколько он длительно ценен, также переходит в книги. Внутренняя политика и внешняя политика частью кристаллизуются в законодательстве и договорах, частью же, в более связном изложении, переходят на страницы журналов и книг. Остается хроника событий. Библиографировать ли ее? Опыты указателей к газетам были, но они были успешны только в том случае, если газеты по типу приближались к журналам (напр., еженедельные газеты). По-видимому, наиболее удачный тип указателей к газетам представляют американские «словари дат⁴⁴ (dictionaries of dates), дающие календарь событий за год с указанием во введении, по каким газетам он составлен. Такие словари представляют хорошее справочное пособие, безразлично, составлены ли они в общегосударственном или краевом масштабе. Уже одно то, что они осуществляются, доказывает, что задача их составления не максималистична.